I

Прекрасна твердь: поля, леса, луга,
Туманом, росами промытые долины,
Отвесы гор и льдистые вершины,
И шёпот листьев, летний птичий гам.

Я славлю всё: крутые берега
Великих рек, закатов апельсинных
Осенний водопад, клик журавлиный.
...Но многое нас может напугать! -

Таится непонятное - повсюду.
Оно как боль, как зверская простуда, -
Пугает нас. Оно... оно во всём:

Крик филина, ночная тьма и тени,
Погибшие печальные растенья, -
Во всём, во всём, - как ночью, так и днём.

II

Во всём, во всём, - как ночью, так и днём, -
Сокрыта тайна. Почему? Ведь мир - так ясен!
Смотрите: ярок и певуч... прекрасен! -
Так что же! - в той же мере незнаком.

К нам обращён - раскрашенным он дном, -
Одною стороной, - и потому напрасен
Труд нашего ума... На праздник
К Открытью Таинств так и не придём.

За гранию предметною не видно
Иных миров, и так порой обидно,
Что будущего мы не познаём.

Грядущее! - ведь ты от нас сокрыто
Секундою... причиною... событьем...
Сгорает знание - незнания огнём.

III

Сгорает знание - незнания огнём.
Причины перетёрли нить наитий.
Слабеет дух... Дымит. Пламень событий
Рассеянно сквозь дым мы узнаём.

Отыщем мы Стремлений Водоём, -
Потушим пламя... Новое открытье
Окажется лишь тем, что уж забыто,
Погребено под пеплами. Вдвоём

С Тобой - мой Дух - опять идём к началу,
Пытаемся понять, что означало
Стремление стать облаком в снегах,

И солнца бликом, и ночным виденьем,
Осенней дымкой, тьмой, стихотвореньем...
Дух - Господин, а мир ему - слуга.







IV

Дух - Господин, а мир ему - слуга.
Мы - грубые и тесные одежды.
Он - наши чувства, мысль, любовь, надежда.
С ним - ты и я - как будто наугад

Под тихий ропот дней, под тихий гам
Бредём в пустыне дней, невежи и невежды!
...Мечта моя! - с тобою - неизбежно
Расстаться мне. Не стоит, право, лгать

Себе и своему второму я, -
Кто мой двойник - (с мечтой они друзья).
Мечта моя! В Тебе я не ругал

Несбыточность; пребудем же друзьями.
Кто виноват, что разные мы сами?..
Не будем же зане искать врага!

V

Не будем же зане искать Врага,
Который вмиг разъединил любовь и сердце;
Мечту - реальность; гениальность - серость;
И тупости ошмётки настрогал

Из гениальности. К нему и так строга
Реальность. Колебаний герцы
Гармонии сердец ему, безверцу,
Так непонятны, далеки! К тому ж рога

И так его уродуют безмерно.
Однако думать было бы неверно,
Что будто виноват не он. - О том

Давно уже написано, но вы ли
Столь невиновны, если позабыли:
Который - во грехе, да не в одном!..

VI

Который - во грехе, да не в одном,
Виновен, так подчас его любили!
А он - изнеженный - с букетом лилий,
С букетом роз являлся... Все мы льнём

К нему, ко лжи и к лести... А в ином -
Который - Добродетель - клубы пыли
Лишь замечаем. Мы его сгубили
В себе. О, горе!.. не забыться сном!

О, Дух! приди, приди, - отверзь нам очи,
В тумане мы блуждаем долго очень,
Прельщаясь ложью. Вспомни о больном.

К Тебе я обращаю мысли, чувства.
Но всё меняется. Меняется искусно.
Дух переменчив! Дело-то всё в нём.

VII

Дух переменчив! Дело-то всё в нём!
...О, контуры, мерцавшие в тумане!
Я вижу вас. Как дымы из кальяна
Неясные. Да кто ж вы? Мысли о былом?

Рассеянные грёзы под крылом
У памяти больной - открытой раны?
О, лживые мечты, как вы, тираны,
Посмели ранить Память, и притом

Остаться все в душе моей печальной
Полоской света, тонкою и дальной,
Манили через годы наугад.

Томится Память! Силы иссякают.
Печальные лучи Былое испускает.
Темно Грядущее! Судьба моя - шпагат!

VIII

Темно Грядущее! Судьба моя - шпагат!
Я, будто акробат, почти вслепую
С шестом удачи (...Боже, как рискую
По этому шпагату я шагать!..)

Так долго должен двигаться... Нога
Неправильно ступила... Вот я чую,
Что падаю (но вовсе не лечу я).
Не стоит далее... Кратка ль, долга

Судьба. Тебя, Судьба, не выбираем.
Здесь, на Земле, - меж адом и меж раем
Скитаемся. Тернист, тернист наш путь!

Но влево или вправо - злая бездна,
Темна она, бессолнечна, беззвездна.
Не поскользнуться бы, ах, как-нибудь...

IX

Не поскользнуться бы... Ах, как-нибудь
Дойти до тайны бытия. Эйнштейном
Хоть на мгновение побыть, ведь гений -
Не в том, что бы понять, - чтоб заглянуть

Туда, где тайн невидимая жуть
Откроется в Одном - одним прозреньем.
Осколки в вазу обратятся! Зренье
Обычное не может посягнуть

На сии таинства. Но заблистает ваза,
В невидимой, досель незримой, связи
Нам мирозданья открывая суть:

Прошедшее и Будущее - слИты.
Пробьём причин таинственные плИты! -
В Грядущее на миг хоть заглянуть.

X

В Грядущее на миг хоть заглянуть
Не можем мы! - мешает нам предметность:
Цвета и краски, контуры... - заметны
Очам и слуху... С силою на грудь -

На сердце давит тягостная муть
Неощутимого. О, сколько бед нам
Подарит Бытие! - Сие несметно!
Томится Дух... О, Дух, добудь, добудь

Единое Великое Прозренье! -
Хотим мы запредельное Творенье
Всех измерений мира Твоего,

Великий Боже Праведный, осмыслить, -
Коснуться горнего слепительного смысла, -
Почувствовать, смотреть, смотреть его!
XI

Почувствовать, смотреть, смотреть его,
Остов Миров, Грядущее смогли бы,
Когда б причины упростили. Глыбы
Разбили б их. Но злое колдовство

Нагромоздило знанья. - Божество
Прозрений погубило; так что - либо,
Свергая зло, предотвращая гибель
Душ наших, верить - верить в торжество

Божественного Пламени - основы
Всего и Вся... Но - вынуждены снова
Терпеть, томиться, плакать и страдать.

Так!.. Либо - творчество трудами разовьётся,
Откроет нам Иное, и как солнце
Нам воссияет снова Благодать.
XII

Нам воссияет снова Благодать.
Наградою получим Третье Око,
Способное смотреть - смотреть далёко! -
Где раньше не могли и угадать,

Что происходит, - там теперь видать,
Каков энмерный мир. Он, будто кокон;
Он, будто тысячи сливающихся окон,
Открытых в Прошлое (так трудно передать!)

И в Будущее, - в каждое мгновенье
Оси времён! Там мир, как сновиденье,
Одновременно разный, и понять

Сие немыслимо. Но будет - знаю - будет
Разновременное понятно людям,
И будет многомерный мир сиять.

XIII

И будет многомерный мир сиять,
Как аметист, на сером злом пространстве.
Ни времени там нет, ни дольних странствий.
Там - всё и сразу, - и святой, и тать,

Вчера, Сегодня; кем могли бы стать,
Кем стали, с кем давно расстаться
Смогли и нет; и - с кем дано остаться
И не дано... Осколки рассыпать

Калейдоскопов. Сколько их? - их тыщи;
И всё крутится, и поёт, и свищет...
А может, нет... там нету ничего! -

Великий Нуль на троне - праздном троне.
Быть может, скоро... скоро его тронет
Больного Разума больное волшебство.
XIV

Больного Разума больное волшебство
Явило нам пространство, судьбы, время,
Весь строй событий, горестное бремя
Страстей и бед... и твердь, и небосвод...

О, серое живое вещество!
Сколь алчно - алчно властвуешь над всеми:
Под игом Разума давно, и все мы -
Пленённое пространством существо.

Стремленье наше - вырваться из сетей,
Оно бессмысленно, доколь на этом свете
Сеть Разума-Пространств крепка, туга.

Так искромсать бы времени кинжалом
Трёхмерный плен!.. Но счастливы мы в малом:
Прекрасна твердь: поля, леса, луга.

МАГИСТРАЛ
XV

Прекрасна твердь: поля, леса, луга…
Во всём, во всём, - как ночью, так и днём, -
Сгорает знание - незнания огнём.
Дух - Господин, а мир ему - слуга.

Не будем же зане искать Врага,
Который - во грехе, да не в одном!..
Дух переменчив! Дело-то всё в нём!
Темно Грядущее! Судьба моя - шпагат!

Не поскользнуться бы... Ах, как-нибудь
В Грядущее на миг хоть заглянуть,
Почувствовать, смотреть, смотреть его!

Нам воссияет снова Благодать.
И будет многомерный мир сиять, -
Больного Разума больное волшебство.

Дополнительный материал:

0000

Он похож на грушу авокадо,
грузноват, но бодр ещё пока,
жизнь свою считая от звонка до
самого последнего звонка.

Говорят, профессия простая.
Лысоват, немолод, но легко,
как с листа бумаги, прочитает
по глазам своих учеников.
В жизни есть болячки и коросты,
в то же время много красоты,
и в саду ухоженном непросто
вырастить любимые цветы.

Многим в школе видится он робким,
и вопрос не ставит на ребро,
но из уравнения за скобки,
как константу, вынесет добро.

А в альбомах память жжёт и ранит,
в старых фотографиях - миры.
Этот выпускник погиб в Афгане,
тот в Чечне, а двое - от иглы.

Многих нет, но он не обессилел,
вновь упрямо и не напоказ
всем твердит, что есть страна Россия,
и она надеется на нас.

Скоро в небо взмоет клином стая,
осень-грусть навалится на Русь.
Говорят, профессия простая,
только с этим я не соглашусь…

25.09.2009 г.

С дыханьем ветра в такт качает
Осенний лист.
На клавишах души играет
Ноктюрны Лист.
В окно стучит с нечетким ритмом
Тоскливый дождь.
Мелодия неумолимо
К тебе ведёт.
Аккорд моих воспоминаний
В душе звучит.
И боль несбывшихся желаний
Как мед горчит.
С финальным звуком вариаций
Я вдруг очнусь,
Порвав всю цепь ассоциаций:
Ты - осень - грусть.

Есть в ранней осени свое очарованье...
В ней переплетены в причудливый узор
Всесилье красоты и горестное знанье,
Сомненье мудреца и девичий задор.

И щедрая, она средь буйства ясных красок
Полна полутонов, магически земных,
Сверяющих в себе беспечность летних плясок
С суровой простотой языческой зимы.

Есть в ранней осени свое очарованье...
В ней черный тал весны звенит сквозь лета сушь!
Она чарует мир - и слышит заклинанье
Не пестрый мотылек, но убеленный муж.

Кружился бал… И теплые улыбки
Еще дарил всем приглашенным принц,
И летний вальс еще играли скрипки,
Им вторил суховато клавесин.

Под ноги солнцеликого консорта
Еще ложились пряные цветы,
Но в шум зеленолиственной когорты
Уже вплелось дыханье немоты.

И звук прервался на высокой ноте,
Когда был брошен незаметно яд…
Вернись, консорт! Страну твою колотит,
И зарева мятежные горят…

Теперь деревья - виселицы, плахи.
Так повелела королева-мать!
Мятежников цветистые рубахи
Драгуны-ливни принялись срывать.

И с грубым свистом ветры-мародеры
Убьют потом остатки красоты,
А на ветвях истерзанным укором
Останутся казненные листы…

Но осени шаги неумолимы,
Ведь ею избран новый фаворит;
Пройдет она, и хлад оков незримых
Биенье жизни всюду утишит.

Зарделись - разгорелись купола.
Чья душа упала в ледяную высь?-
Там купала ее в мареве заря
И Отец поил слезою: «Причастись!

Ты от яви отреклась, как от креста.
Все оплакивает мать твою юдоль…»
А душа металась в сполохах огня
И змеился снежный пепел - ее боль.

Ах, завьюжило, завьюжило! Зима!

Развила Мария спутанную нить.
В Мир сочилась из соска Ее слеза
Вселюбви и всепрощенья - Причастить.
Разгорелись - зарделись купола…

Дождь в окошко стучит, как замерзшая птица.
Но она не уснет, продолжая нас ждать.
Я сегодня хочу до земли поклониться
Нашей женщине русской, по имени МАТЬ.

Той, которая жизнь подарила нам в муках,
Той, что снами, порой, не спала по ночам.
Прижимали к груди ее теплые руки.
И молилась за нас всем Святым Образам.

Той, которая Бога просила о счастье,
За здоровье своих дочерей, сыновей.
Каждый новый наш шаг - для нее был как праздник.
И больнее ей было от боли детей.

Из родного гнезда вылетаем, как птицы:
Поскорее нам хочется взрослыми стать.
Я сегодня хочу до земли поклониться.
Нашей женщине русской, по имени МАТЬ.

Этот город, накрытый туманами,
Меж поверьем и верою замер:
Кто-то бредит виденьями странными,
Кто-то истово молится в храме.

Над рекою, гранитами скованной,
Всё летают обрывками письма...
В них, "серебряных", - разочарованный,
Город ныне беспамятством стиснут!

Позабыто им "тысячеустое":
"Ne laissez pas trainer mes lettres..."*
И свечу тишиной захолустною
Заметают метельные ветры.

Проскользнет по-над стылою улицей,
Ни перил, ни людей не коснувшись,
Призрак Анны... О, как ты ссутулился,
Город мой, будто в Лете уснувший!

Красотою твоей несказанною
Не живут современные дети...
Только дочка мной названа Анною,
Чтобы слышала голос столетий!

Смеётся издали рассвет,
он так похож на крокодила,
который, выскочив из Нила,
пасть разевает на траве

и жрёт остатки тишины.
Челябинск, как Москва, не верит
слезам, тетерям и потерям,
заводам тяжело больным.

Зимой, и летом, и всегда
полями из стекла и стали,
по широченным магистралям,
бредут железные стада.

В России есть ещё творцы!
У водоёмов, как полипы,
дождём небесных средств политы,
растут огромные дворцы.

Роняя споры, вверх и вширь,
зажав в огромном кулаке
театры, школы и хоккей,
колёса, земли и мосты.

Пусть достигают высоты!
Путём извилистым и странным
в леса глухие - к партизанам,
уходят тропками мечты.

12.08.2009 г.

Фото Вадима Кукшинова "Россия. XXI век"
Размещено с согласия автора.

0000

Велик Алтай, леса и горы
Свои рассказывают сказки,
Встречают нас его просторы,
Его экскурсоводы - Хаски!*

Собаки добрые послушны,
Тому, кто ласков к ним и смел,
Торчат их меховые уши,
Их зубы белые как мел!

Глаза горят их голубые
Азартом смелости твоей,
Манят в просторы ледяные,
И гроты каменных аллей!

Вот только помню больше прочих,
Я Самоедки** карий взгляд,
Её глаза и днём и ночью,
Теперь во след за мной глядят.

*Хаска - порода собак идеальная для упряжки,
окрас - серый с белым, глаза - голубые.
**Самоедка - порода собак распространённая
на Алтае. Окрас - белый, глаза - карие (см. Фото).

0000

Вечером тихо колышутся волны,
В кромке прибоя сверкает песок,
Над горизонтом восходит неполный,
Словно ольховый, луны туесок!

Ночь собирает растущие звёзды
Пользуясь дивным сосудом луны,
И серебром отражается поступь
Дальше и дальше по гребню волны!

Станет подчас из рубина сапфиром
Чаша, наполнившись синих огней,
И опрокинет созвездья над миром,
Чтобы желания сбылись скорей!

Как лепесток увядшей розы,
В тумане девственных лесов
Бродил старик в дожди и грозы,
С душой, закрытой на засов.

Он помнил всё от свиста ветра
И до паденья красоты.
Он знал тот миг от миллиметра
До безысходной пустоты.

А на душе шакал пролаял:
"В руках звезду не удержал..."
Он помнил, образ тихо таял...
И солнце меркло, мир дрожал.

Но верил, счастье бесконечно.
Падёт всевластье царства сна.
Любовь святая длится вечно,
И снова в жизнь придёт весна.

Теперь мечту догнать стремится.
Ещё лишь миг-они вдвоём...
В земной пучине образ скрылся...
Исчез в величие своем...

И с той поры, как призрак неба,
В холодном сумраке, в тиши,
Звезду он ищет, верит слепо...
Вокруг него нет ни души...

Но снова тень, как сказка ночи,
Ласкает взор, тревожит слух,
Вселяет веру, рай пророчит,
Являет сердцу милый дух...

Летят минуты, мили, годы,
Пусть даже так вся жизнь пройдёт.
Пусть исчезают горы, воды,
Он верит, что её найдёт...

Уж знает все моря и норы,
И ноги в кровь он сбил в пути,
Вступал повсюду с жизнью в споры,
Все только чтоб её найти...

И вот, упав в степи бессонной,
Не знал, куда ещё идти,
Открыл глаза души бездонной,
Увидел небо впереди...

И вдруг!.. О, Боже, провиденье!
Как в зеркале, увидел он,
Её лицо, и звезд паденье-
И вздрогнул:"Может, это сон?.."

Бутылка синего стекла -
О «Лунный кот»!
Ведь это ты наколдовал
Под Новый год?!

Отведал с блюдечка луны
Молочных грёз,
И, заманя в бутылку сны,
С собой унёс.

У норки «Чёрная дыра»
Ловил мышей,
Кометой-дротиком играл,
Разя мишень.

Сбегая с неба, прихватил
Клубочек звёзд,
И всех на свете Синих птиц
Поймал за хвост!

_________________________

Картина «Лунный кот» - автор Александр Чернявский.

Прочесть себя - не новенькую книгу.
Осенний сад хоронит красоту.
Судьба злобнее тысячи калигул -
Ломает, гнёт и мучает мечту.

У муз есть свойство: радовать внезапно,
Шалить, шутить… зайдя лишь на часок.
А после ускользать, как тень, на запад,
Юг, север или, может быть, восток.

Что беспощадней палача-разлуки?
Тоска - как буря малым кораблям.
Опавший клён заламывает руки,
Мир потускнел и краски потерял.

У муз есть свойство: очень больно ранить.
Закат вдали подобен кумачу,
А я уже стою на скользкой грани,
Не зная, упаду или взлечу.

Аванс добра - закваска в свежем тесте.
Шанс выиграть, и выигрыш вдвойне!
Есть время для стихов, но надо вместе
Послушать оба сердца в тишине.

Так штиль приходит, только очень скоро
Арена оживёт, спектакль творя.
Лишь только ночь опустится на город,
Алеет чувства новая заря.

8.10.2009 г.

8.

У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо - песнь заводит,
Налево - сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;

А.С. Пушкин

!

Друзья!
На носу череда зимних праздников. Уж чего-чего, а дней веселия у нас, в новой России, "и не сосчитать": два Рождества, три Новых года, включая китайский, Святки, Крещение, Масленица, наконец!
Посему настойчиво просим вас в меру таланта каждого поддержать масками, текстами, прочтением, голосами молодецкими наш предновогодний конкурс-карнавал - "Сказка - ложь, да в ней намёк ..."
Вспомним сказочные циклы Пушкина, Цветаевой, Высоцкого, Филатова, вспомним детство, и - рука на "клаву", глаз в экран ...
Удачи вам, друзья!

современная интерпретация

Там, где кончилась леса опушка,
и болото уходит во мглу,
увидал вдруг царевич лягушку
и свою золотую стрелу.

Он не думал заветную думку -
раз отмечена этой стрелой,
посадил земноводное в сумку
и понёс его лесом домой.

А лягушка, как узник у плахи,
задрожала: "Давай не балуй,
чтобы стала красивой девахой,
ты меня, - говорит, - поцелуй!"

Шаг чеканил Царевич дорогой
и сказал чётко, будто в кино:
"Говорящих лягушек - немного,
ну, а девок красивых - полно!

29.06.2009 г.

Лариса Луканева

Сивко-бурко

Вот Новый Год готовится к исходу,
Освобождая место Рождеству.
Сверкает снег. Прекрасная погода.
Готово все к Святому Торжеству.

В цветных огнях украшенные елки,
А Дед Мороз, наряженный актер,
Смахнув с тулупа хвойные иголки,
Ведет опять волшебный разговор.

И малыши с горящими глазами,
Собравшись в круг, Снегурочку зовут.
Как много лет назад мы звали сами,
Ее не зная истинный маршрут.

И вот теперь не мы, а наши внуки,
Ведут у елки дружный хоровод.
И вместе с ними мы сжимаем руки,
И ждем, когда Снегурочка придет.

(поэтический этюд)

Пеплом розы на снегу
Догорает свет закатный…
Я из леса не сбегу:
Нет домой пути обратно…

Злая мачеха с сестрой
Там меня, поди, отпели…
С радостью за упокой,
Поминальное поели…

Еле - еле…Ель и тень -
Отражением осталась…
Скоро заметёт метель
Жизнь мою - такую малость…

В ослепительной красе
Серебром мерцает хвоя…
Замирают звуки все
Перед божьей красотою…

Это явь, а может - сон?
Скрип шагов … Дыханье жёстко…
Встал слезою в горле ком
И видением - Морозко…

В шубе звёздной, расписной,
Ясный взгляд, крутые плечи…
Вот и смерть пришла за мной,
Прошептала: "Добрый вечер…"

Дальше помню шум да треск,
Ржанье тройки, мех повозки,
Снежный пух, что - в прах и блеск
И тревожный взор Морозки…

Молчанов Виталий

Старое зеркало

Цветков Леонид

Зеркало

В эту ночь Ты родился в холодном и тёмном хлеву.
Но звезда путевая глаза распахнула волхву.
И явились волхвы, и в ладонях дары принесли,
И покинули хлев, и в предание тайно ушли...

В эту ночь Ты родился вдали от больших городов -
Их арен и святилищ, их вилл и торговых рядов -
Рядом блеяли овцы, трещали расщепы досок,
Под ногами Марии сухой колебался песок...

В эту ночь Ты родился затем, чтобы «там» и «потом»
Своё иго нести - сквозь толпу, по песку, под крестом -
Чтобы первый Твой крик на Земле и последний Твой вздох
Во языце любом и поныне глаголили: «Бог!»

В эту ночь Ты родился на этот неистовый свет,
Чтобы свету увериться: смерти воистину нет,
Что навеки равны перед неводом правды Твоей
И лачуги сирот и чертоги сиротских царей.

Потому, где б я не был, по чьей не бродил бы стране,
В эту ночь я ищу Тебя - в каждом невольном огне,
В каждом камне щербатом, и веточке каждой кривой,
В каждой мёртвой частице, и каждой частице живой...

Я ищу Тебя, чтобы сказать: «Я не враг Тебе, нет,
Просто всюду следами чужими раздавлен Твой след,
И над каждым из этих следов суетится флажок,
На котором начиркано жирно и красочно «Бог!»

Я флажков не боюсь - мне нырять не впервой под флажки.
Кто-то в спину вопит: «Берегись!»
Я смеюсь: «Чудаки!»
Но глаза поднимая к излучине Млечной Дуги,
Я усмешку смываю с лица и шепчу: «Помоги
Мне найти Тебя здесь,
Где, с молитвой Твоей на устах,
Двадцать лютых веков плодоносили злоба и страх,
Где ужимки невежд и казённых зазнаек враньё
Двадцать подлых веков выдавали за Слово Твоё.

В череде скоротечных ночей и томительных дней,
В гуще зримых вещей и слепых их словесных теней,
Меж дымами былых пепелищ и грядущих руин,
Дай мне с Небом единым остаться один на один,
С этим Небом глубинным, где в час наготы и труда
На восход от заката бежит путевая звезда,
Над хлебами хлебов пробегая и росами рос,
И одно из имен её неистребимых - Христос...»

Блинная песня
(Блинок)

Я - веселый круглый блин,
Кружевной и вкусный.
Прогоню хандру и сплин
В праздники искусно:

Пусть промерз до крыши дом,
Снег стучит в оконце,
Но поделится теплом
Маленькое солнце!

Если хочешь - медом мажь
Золотую корку,
Ну а коль нахлынет блажь -
Ешь меня с икоркой!

Наслаждайся не спеша
Мыслями о лете...
И поймешь, как хороша
Жизнь на белом свете!

Еръ, ё.. ма.. - Ерёма
(Ерема)

До обеда - клин,
А в обед - блин,
А с обеда - дрёма,
А я - Ерёма!

На спор: с Фомой кто мы?
Да братство мы!
Фома - брат Ерёмы,
А я - брат Фомы:

Один из ляпа,
Другой из трёпа,
Ерёма - растяпа,
Фома - недотёпа.

Петух - ни в клёв,
С небес - ни грома,
Со всех столов
Ешь-пей Ерёма!

Душа - гулёна,
Шуршит и шарит,
Лисе - кулёма,
Ерёме - шкалик!

Приём от лома -
Хмарь-лень с лица,
Гуляй Ерёма,
Раз Масленица !

14.

Если бы не было рыцарства, его следовало бы придумать. Если бы история не оставила нам легенд о бесстрашных героях родом из мрачного Средневековья, их стоило бы написать самим. Рыцарь, дышащий славой и поэзией воин, по земным дорогам проносящий благородство, и сегодня продолжает быть романтическим идеалом тех, кому не кажется, что из всех цветов в мире остался только серый.
Легенда - разновидность прозаического фольклора, поэтическое предание о вызывающих восхищение событиях прошлого, происходивших в незапамятные времена, содержащее известную долю вымысла и преувеличения. Легенды - по большей части устные рассказы, положенные на музыку, передавались из уст в уста бродячими музыкантами и менестрелями, позже были записаны и стали достоянием мировой литературы. Легенды не считаются достоверными историческими сведениями, однако, даже скептики-ученые признают, что большинство из них основаны на реальных событиях.
Английские и германские легенды, легенды о Карле Великом и его пэрах, артуровские, бретонские, «римские» легенды… Некоторые из них стали основанием для написания героических романов: «Влюбленный Роланд» Маттео Боярдо, «Неистовый Роланд» Людовико Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо, «Поэма о Фернане Гонсалесе» Луисиано Серрано, «Королева Фей» Эдмунда Спенсера, в каждом из которых рисуется портрет рыцаря, обладавшего всеми необходимыми доблестями: мужеством (pronesse), верностью (loyaute), щедростью (largesse), благоразумием (le sens, в смысле умеренности), утончённой общительностью, куртуазностью (courtoisie), чувством чести (honneur), вольностью (franchisse). Не стоит забывать и о «культе дам» - поклонении идеалу женщины и служении даме сердца, стоящей по общественному положению выше поклонника.

В тоске стремлений и желаний
Покинул замок он родной
По исполненью предсказаний
Наемник, купленный судьбой

Железной волею слепой
Несется вдаль на горизонт
Без дум, тревог
Спокойный воин
С горящей пламенной душой

И враг трепещет перед ним
И зло обходит стороной
В погоне вечной за собой
Двуручный меч, несущий мир

И демон боем упоенный
Что сеет смерть
Чтоб жизнь пожнать
Вперед всегда лишь устремленный
Летит за ним
Сквозь тьму и рать

Стареют рыцари... Увы...
Линяют их знамена.
Какая пища для молвы -
Девиз не по сезону ...


Конь захромал, копье в костре.
Но не угасла вера.
Девиз мой, словно бес в ребре,
Всегда: " Dum spiro - spera!"

I

Он шел по привычке в туманную даль
Шел ночью, чуть медленней днем.
Давно не манил позабытый Грааль*
Его к себе властным огнем.

Но цели и рок были сердцу ясны
И ржавым, но верным мечом
Он путь пролагал через сосны и сны
И не сожалел ни о чем...

..Когда-то их воинства было не счесть,
И битвы кипели на каждом шагу,
Но, кровью омыв свою храбрость и честь,
Все души другому достались врагу...

Он тело свое потерять предпочел,
Спасая бессмертную душу
И, чувствуя смерть, заклинанье прочел
Ход дьявольских мыслей нарушив.

С тех пор его облик, исчезнув с Земли,
Стал тенью под черной сутаной,
И больше враги никогда не смогли
Мешать ему смертью и раной...

II

В ту осень был холоден солнечный свет,
Скорей он похож был на лунный.
Никто не считал одиночества лет,
И шаг не был слышен бесшумный...

Нет ада и рая для тех, кто в пути.
Нет дома для тех, кто покинул свой берег.
Все знает листва, что по ветру летит
И в силу предавших деревьев не верит.

Он видел рассветов и лун миллион
Душой без лица и без глаз.
Но ветра протяжный и горестный стон
Принять мог за ангельский глас.

Звезда Альтаир над лесами плыла
Меж мрачных небесных чертогов...
В ту осень у магов в фаворе была
Охота на единорогов.

Известно, поймать этих чутких зверей
Под силу лишь деве невинной**.
Лишь к ней он примчит из-за гор и морей
Дорогой опасной и длинной.

Он внутренним оком узрел силуэт
И рог, подцепивший звезду.
Разбрызгав по лесу копытами свет
Зверь несся, не чуя беду.

И странник подумал: ему суждено
Стать жертвой кровавой игры.
Ведь все, что живое, все то рождено,
Чтоб пеплом наполнить костры.

Но нежно во мраке звучал перезвон
Хрустальных и быстрых шагов...
И странника сердце исторгнуло стон,
Почуяв смертельных врагов.

III

Он бросился в сутолку сросшихся чащ
За зверем, что к смерти летел.
Зловеще шуршал его траурный плащ
И меч в лунном свете блестел.

Он был в предвкушении радостных битв
За жизнь белоснежных зверей.
И губы шептали обрывки молитв,
И сердце рыдало: скорей!..

Ища меж ветвей притаившийся лук
Боялся он пасть на бегу.
Но залитый светом открылся им луг
И дева на этом лугу.

Ее покрывал белоснежный наряд
С плеч золото лилось волос...
К запястью цепей прилегал тесный ряд -
Другим концом в дерево врос.

И, ей покоренный, как вкопанный, зверь
Вдруг в нескольких замер шагах.
И странник все понял, но только теперь
И думать забыл о врагах.

Он понял, куда направлял его рок,
Всю радость и горечь вкусил.
И стал уязвим, словно единорог,
И пал на колени без сил.

*Грааль - священная чаша, за которой охотились рыцарские ордена.

** - это единственный способ выманить единорога, который очень осторожен, согласно древней легенде.

Что мы знаем о войне?! - Немного…
По рассказам бабушек и мам
Знаем, что надежда и тревога
Об руку ходили по домам.

Слухи зависали, как знамена.
Дымом застилался горизонт.
Многоверстный и многоименный
Жаждал крови ненасытный фронт.

А из тыла за волной волна
Шла латать верховные промашки:
Всасывала мальчиков война -
И выплевывала мертвые бумажки.

Каждый шаг - к победе ли, к беде, -
Сводки измеряли расстояньем.
Даже самый распобедный день
Был кому-то вечным расставаньем.

Годы возвращающий экран,
Очевидцев честные романы -
Все равно останутся обманом:
Ссадины не заменяют ран.

Только изредка за толщей дней
Вдруг всплеснёт сирены голос лютый,
Замирая криками детей -
И застынет сердце на минуту…

Белым саваном снега укрыта земля,
Здесь бои проходили когда-то.
Той далекой зимою, в конце февраля,
Встали насмерть Отчизны солдаты.

За Отечество бились - ни шагу назад!
И с гранатами лезли под танки:
Ополченец рабочий, комвзвод лейтенант
И безусый парнишка с Таганки.

Сколько боли и ран оставляла война,
На земле нашей с вами Российской.
Тех погибших солдат мы прочтем имена
На гранитной плите обелиска.

Не смею говорить я о войне,
Но я скажу - есть родственная память,
Не дай нам Бог увидеть и во сне
Того, что было пережито Вами!

Не смею говорить я о любви,
Я не прощался с милой под «Славянку»
Не разлучали с нею нас бои,
Снаряды, самолёты, танки!

Не смею говорить я о беде,
Не иссыхал от голода в блокадном!
Но я скажу о крашеной звезде,
Что от дождя ржавеет на Отрадном.

Но я скажу о слёзах матерей,
Что у окошка не дождались сына!
Но я скажу, товарищ мой, налей
За дедов и отцов седины!

Но я скажу, товарищ, поклонись
Защитникам отечества - России,
И постарайся лучше сделать жизнь
Для тех, кто в жертву жизни приносили!

Ни слова Вам не скажет о войне
И тот, кто в ней прошёл все муки ада!
Прошу, друзья, сейчас, поверьте мне,
Его про это спрашивать не надо…

Сегодня не уснуть. Горят несмело свечи.
Окно я распахну - и ветер, словно шаль,
Осенней ночи шарм накинет мне на плечи…
Чайковского "Октябрь" играет мой рояль…

Кленовая листва под музыку кружится.
Минорные лады, анданте си бемоль…
Ах, если бы суметь во сне к тебе явиться,
Спросить, какую я в судьбе играю роль…

Сияют звёзды в такт и нотными рядами,
Пьяниссимо аккорд, сквозь исповедь тиши,
Заменит форте дня и мили между нами
На музыку из грёз… признание души…

В доме неуклюжем, старинном,
Умиротворённо-радушном,
В розовой волне стеарина
Танцевали румбу ракушки.

Оживали тёплые страны,
И казалась роскошью ветошь -
Так сиял свечной шестигранник
Изнутри божественным светом.

В тёмно-синем кресле напротив,
Волосы взъерошив рукою,
Самый замечательный профиль
Думал над бессмертной строкою.

Всякую условность отринув,
Проплывали райские кущи.
В розовой волне стеарина
Танцевали румбу ракушки.

Торопимся. Грохочет суета.
Мы, словно заведённые пружины.
Калейдоскоп. Сменяются картины.
Движенья, звуки, красок пестрота.

Нам не понять язык зверей и птиц,
И не понять язык родных и близких…
Нам символы нужны и обелиски,
Чтоб перед ними распластаться ниц.

Спешим, не сознавая до конца
Единственность и значимость мгновенья...
Но персика весёлое цветенье
И тёплый луч, коснувшийся лица,

На склоне угасающего дня
Твой бег приостановят на минуту.
И ты, отринув суету и смуту,
В толпе бегущих разглядишь меня.

Ночные шепоты
И крики,
И блики
Желтых фонарей
Хранит усталый
Сонный Питер
В извивах
Вечно-серых рек.

В тумане шорохи
И звуки,
И стуки
Старых домовых.
А на мосту
В полночном круге
Зевают
Каменные львы.

А в Ленинграде
лету не рады,
вот тебе крест!
В городе ночью
видно воочью
местность окрест.

Как на картине.
Нет и в помине
дня. Но где ж ночь?
В сумраке белом
ночь улетела,
крадучись, прочь.

Белые ночи
станут короче.
Ну, а пока
светится что-то,
красит болота
сквозь облака.

В этих болотах
в вечных заботах,
глуп и нелеп,
столь энергичный
город столичный
будто ослеп.

Окна промыты,
ставни закрыты,
нет в них огня.
В грёзах витает
и ожидает
нового дня.

Виктория Постор

Белая ночь

Белая ночь птичьим крылом небо задела

И отлетела.

Руки мосты над Невою раскрыли объятья,

Как братья .

Бледные слезы роняет сирень за оградой

Летнего сада.

Лодочкой чайка на серой волне у причала

Пристала.

Мокрый асфальт и прохладный гранит парапета -

Раннее лето.

В запахе моря волшебные ноты печали

Звучали.

К робкому облаку шпиль золотой прикоснулся.

Звоном качнулся

Первый трамвай вдалеке у Николы Морского

И скоро

Рассвет....

Татьяна Шутко

Шёпотом

То ли это мираж, то ли призрачный дым,
то ли дух озорной веселится ...
В чутких снах - города, но по их мостовым
только память летает, как птица,
о потерянном счастье с тоской говоря,
словно ищет пропавшие звенья.
Снова память моя - острый меч фонаря,
разрезающий толщу забвенья.
Мысли шумно бегут по корме площадей,
а по курсу стоят обелиски.
Мне не страшно увидеть ушедших людей,
очень больно не встретить здесь близких.
Город снов опустел, он отпустит назад,
но потом призовёт с новой силой.
По стеклу не случайно скользнула слеза -
это память ее уронила.

Михаил Галин

Ну, как в деревне?! В городе - тоска...
Не в смысле - скучно, в смысле - безнадежно:
Коробки заслоняют облака,
И вечное увидеть невозможно...

В глазах рябит от общей толчеи -
Куда там березняк или осинник!
А с кем захочешь погонять чаи,
Так приготовь не меньше, чем полтинник!

Как рыбы в стае! Чуть притормози -
Вмиг втиснется нахал, а то и двое.
Расслабишься: мол, дело на мази! -
Швырнут на берег, и дыши в прибое...

Поди попробуй, друг, не одурей
От мертвого асфальтового смрада,
От желтой лихорадки фонарей
В вечерние часы полураспада!

Расту, но криво... Сирая душа
Уязвлена без капли одобренья...
Так хочется навозом подышать!
Видать, мне не хватает удобренья...

Хочу в деревню, сбросив удила,
Где муромская ширь насытит голод,
И закружат соседские дела...
А через месяц вновь потянет в город...

Было время безоблачно-чистым,
И пускай мне грехом не зачтут:
На бульваре среди букинистов
Я свою продавала мечту.

Голубую, святую, большую…
И народец толпился вокруг.
Продаются тома и брошюры,
А мечта - не сбывается с рук.

Мне же с нею - не жизнь, а морока!
Не дорога - сплошной окоем!
Ну-ка брошу мечту за порогом -
Пусть кто хочет мечтает ее!

Годы шли. И, глазам не поверив,
Но вверяясь однажды судьбе,
Открывая грядущему двери,
Я мечту повстречала в тебе!

Пылающий закат - не сон и не картина.
Мгновенья неудач, как долгие часы,
А жизнь, как караван, ударами гонима,
Не остановит бег у звёздной полосы.

И тишина и крик, пронзающий, как ветер,
Последний крик души захватывает дух.
Залечивая боль перед желанной встречей,
Ищу тебя одну в пылающем аду.

Заброшены на дно все страхи и сомненья,
Бушующей реки из пепла и огня.
И вот я на краю, по божьему веленью,
И вот я на краю и как бы нет меня.

Но крест не на груди, а где-то в поднебесье,
В крови тяжёлых туч пытается спастись.
Я падать не хочу. Я здесь. Я вот он, весь я.
А ты, закрыв лицо рукой, перекрестись…

Утром вышла на Причал -
Отданы швартовы.
Голос с палубы кричал:
«Чао! Будь здорова!»
...................................
Вытру слёзы на ветру,
Горькую «солёнку»…
Эх, не скажешь шхуне:»Тпру!
Не спеши, малёнка!»

Ветер парусник запряг,
Дует щёки рьяно…
Уплывай от передряг
Вместе с капитаном

На простор, где моря синь,
Жарит солнце в темя,
Шарик на земной оси
Разрывает время…

Метели стены возвели,
А вьюги - залы.
Вошли свирепые ветра
Через порталы.
Стоят из льдинок корабли,
В холодных доках,
Сосулька времени остра -
Пронзает роком.

Зерцало разума несёт
Геометричность.
И королева похвалить
Изволит лично -
За глубину и твёрдый лёд,
За чёткость граней.
Как хорошо лишённым быть
Воспоминаний.

В сиянье северном искрюсь -
Сверкаю чисто.
Сюда добраться бы не смог
И сам Нечистый.
А мальчик ползает и пусть…
Смеюсь беспечно.
Пока он тёплый и не бог,
Но строит «вечность»…

Капли соли горячей
Мне упали на грудь.
Герда, милая, плачешь?
Помоги же и будь!

Кандалами достала
Ледяная тоска -
Я в безликих кристаллах
Даром счастье искал.

Королевой привечен,
Пред тобой виноват.
Лишь любовь твоя вечна
И всесильно права.

Этих маленьких ножек,
Что дошли до меня,
Не бывало дороже
Ни единого дня!

Мишурой увлекаем,
Потерял оберег.
Нарекли меня Каем -
Видно, каяться век...

Мчатся тучи, вьются тучи,
Невидимкою луна
Освещает снег летучий,
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле:
Колокольчик дин-дин-дин...
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!

А.С.Пушкин "Селена"

Блюз сорванной луны грустит в стекле оконном,
И разноцветных снов снимается кино..
Я вновь пишу стихи на собственной ладони, -
О том , что не сбылось, но было все равно.

Сквозь стоны автострад услышит город сонный
Напевы тишины под тонкий звук струны.
Я сохраню стихи на линиях ладони,
Тебе сыграет ночь блюз сорванной луны..

Не тоскою городскою,
Не Тверскою воровскою -
Тишиною и покоем
Дышит небо над Окою.
Подмигнул далекий бакен.
Слышен сонный лай собаки.
Эхо между берегами
Разбегается кругами.

У реки сегодня течка.
Вот заветное местечко,
Где она волною чалой
Прижимается к причалу,
Подойдя волной седою,
Нежит берег с лебедою,
А волною вороною
Огибает стороною.

Я, наверно, очень скоро,
Позабуду шумный город,
Навсегда закрою двери,
И покинув дымный берег,
Через омуты и травы
Уплыву на берег правый
Неземною тишиною
Под луною ледяною…

Ночь в люльке качает планету
В ромашковом поле из звезд,
И гребнем из лунного света
Касается прядей волос.

На млечном пути до рассвета
Скрипят колесницы богов,
Срываются звезды и где-то
В желаньях рождаются вновь.

Из итальянского блокнота

Он - художник из Милана,
говорящий по-английски,
и на пляж выходит рано,
благо до отеля близко.

Кисть к броску на холст готова,
напружинясь, словно кошка,
только ускользает снова
мелкозвёздная дорожка.

Вот нацелился Чезаре
на рассвет природы бурный,
только розовые дали
поменяли цвет в лазурный.

На картине волны те же,
тот же берег, солнце то же.
Отчего же он рассержен,
беспокоится, похоже?

Мимолётен миг, не вечен,
Может, не выходит это:
как земля себе на плечи
зябко тянет шаль рассвета?

Лоджии Рафаэля в Эрмитаже - копия знаменитой галереи, cооруженной в начале 16 века в Ватикане

Скользить вдоль Лоджий Рафаэля,
В божественной голубизне,
Многоголосым a cappella
Аккомпанировать весне.

Разглядывать узоров дымку
И тёплой охры простоту -
Средневековый воздух зыбко
Наполнил сводов высоту.

Орнамент росписи затейлив:
От жаворонка до сурка,
Связует стеблями растений,
Искусству верная, рука.

Двенадцать арок галереи,
Не повторяясь, вдаль влекут,
Фантазиями Рафаэля
Причудливый рисунок ткут.

Джоконда или Мона Лиза
С картины смотрит… Кто она?
То тень лукавства, то каприза,
То грех, то святость в ней видна.

С улыбкой дивной, несравненной
Ты кажешься опять живой…
Полупечальной иль надменной,
С ума сводящей шар земной!

Под сенью акаций, хранящих от зноя,
На столике с ножкой дубовой резною -
Фарфор с позолотой - цветочная гамма.
За чаем в саду две прелестные дамы…
С изыском по моде пикантные шляпки,
В батистовой пене воланы и складки
Кокетливых платьев, достойных приёма
У лорда и графа, не то, чтобы дома…
Кулоны на шейках в разрезах перкали
Бликуют на солнце лазурной эмалью,
И веер изящный французской работы
Порхает в руке, прикрывая зевоту
И негу томленья от жаркого полдня…
Столетье назад, но как будто… сегодня
Надушенный август в кануне Успенья…
И пахнет… Так пахнет вишнёвым вареньем!..

картина "Чаепитие в саду" Альфред Оливер

0000

Есть стихи-фазаны, есть павлины,
В радужном, атласном опереньи.
Столько в них лазури и малины,
Что природа не дала им пенья.
Есть стихи мудреные, как числа
Высшей математики, как притчи,
Как сухой скелет сухого смысла,
Но не задушевнее, не гибче.
Есть стихи - триумф косноязычья.
Я люблю слова совсем простые,
Серенькие, скромные словечки.
Вольно льются песни золотые,
Сложенные в горле птицы певчей,
Часто безымянной и невзрачной,
Где-то в роще, над кустом сирени.
Птичье пенье и рассвет прозрачный -
Лучшее из всех стихотворений.
Что мне даст узора вычур дивный
И хитросплетенье филиграни?
Я люблю простой и примитивный
Камень для постройки вечных зданий.
Из таких камней взошло Толедо.
,Пламенный пример земным твердыням.
И стоит Толедо, как победа,
И звучит поэмой в небе синем.

Осень

(Вега, Мария)

Сегодня утром красный жук
На подоконник влез украдкой.
На нитке шелковый паук
Спустился над моей тетрадкой,
В саду шиповник бросил мне
Цветок раскрытый на колени,
А ночью маленькие тени
Писали буквы на луне.
Ах, что-то будет?..Все кругом
Дарует смутную примету.
Не радость ли, бродя по свету,
Зайдет случайно в этот дом?

Туман.Дожди. Потемки. Гарь.
И облетелых листьев клочья
Как будто злая ведьма ночью
Стенной трепала календарь
И. четырем ветрам предав,
Метлой швырнула в непогоду.
В зеленом сумраке канав,
В последний раз гнилую воду
Позолотив огнем сухим,
Весь в паутине обветшалой,
Кораблик-лист, слепой и шалый.
Мне сердцем кажется моим.

Упрямо двигаясь вперёд,
Зачем обманываешь взгляд?
Нас время бурное несёт
Всегда - назад…

Так вверх излучиной речной
Букашка яростно гребёт,
Её ж теченьем и волной
Всё вниз несёт…

Убежать не дано
от осеннего плена.
Полыхает рябина
в окошке твоём.
«Что же, осень так осень», -
твердишь ты смиренно.
А попробуем встретить
ненастье вдвоём!

Впрочем, кто нагадал,
что грядет непогода,
что печальные дни
зарядят до зимы?
Пусть нельзя отменить
эту песню ухода,
но слова, и мотив к ней
придумаем мы.

Не грусти о тепле
и о солнечном лете.
Видишь, золото осень
бросает к ногам,
как монетку, согласно
старинной примете,
чтобы всё возвратилось
к своим берегам.

В осенний сад, где листопад...

Ты будешь рад, мой друг.

Придут забывшие тебя -

Былое вспомнить вдруг -

Что годы быстро так летят,

И дням числа уж нет,

Что можно было разыскать

Затерянный твой след...

И песню старую споют,

Но только боль в словах...

Как хочется придти туда,

Где столько лет назад

Веселье било через край...

Но гол осенний сад.

Жизнь моя - черновик,

На котором все буквы - созвездия...

Сочтены наперёд все ненастные дни.

Жизнь моя - черновик.

Все удачи мои, невезения

Остаются на нём

Как надорванный выстрелом крик.

Утром, вечером и днём, думай только лишь о том...

(Турбина, Ника)

Предвидено, предсказано,

Цветком не прорасту,

Я к времени привязана,

Как к конскому хвосту.



О плоские булыжники

Крутым затылком бьюсь.

Молчат твои подвижники,

Затоптанная Русь!



Молчат твои утешники,

Лежат в сырой земле,

Кровавые подснежники

Им чудятся во мгле,



Да снится, как расплющило

Их младшую сестру,-

Лишь волосы распущены

И тлеют на ветру.

Я в зеркало гляну, бывало,-

По горлу прокатится дрожь,-

Там черная совесть зияла

Моими глазами, и всё ж



Покамест опалы и смерти

Страшилась я пуще зеркал,

Глагол, как младенец в конверте,

Дремал и пустышку сосал.



Баюкало снежное поле,

Укачивал южный камыш:

Дремли, да не думай о воле,

Дремли, а не то - угодишь...



И вдруг я забыла о страхе

И ведаю, что меня ждет,

И горло, готовое к плахе,

Открыто и вольно поет.

Сухо и солнечно в нынешнем августе

Кисти рябины от солнечной сладости

Алым огнём налились.

Белым наливом и жёлтой поганкою

Пахнет земля. И атласной изнанкою

Кажется внешняя жизнь.


Движется жизнь, окликаема птицами,

Бабки толкают коляски с младенцами,

Тачку толкает узбек.

Вспомни Ташкента чинары зелёные,

Годы и лица не перемещённые

В непредсказуемый век.

Я впервые в кафе захожу одна,

Кофе пью безо всякой на дне гадательной гущи,

И на мир смотрю из витрины окна,

Но не лица вбираю в глаза, а миндаль цветущий.


Розоватое облако миндаля

При смещении света становится голубоватым.

Так и письма к тебе в неизвестность для,

Мой язык со смещением места становится глуповатым.


А вокруг одна ивритская речь.

Что могу разгадать в её крупно-картавом помоле?

Да и надо ль? Всё, что могу просечь,

На Святой Земле нахожу в каменистом подоле.


То младенцем, то ангелом мне миндаль

Представляется, ствол же - церковным пилястром.

Скоро ранняя Пасха. Цветёт февраль,

Указуя мне путь к лёгким ландышам, к острым астрам.


Скоро год, как нет тебя наяву.

Потому-то мне легче не лица разглядывать, а растенья.

И сама-то растительной жизнью живу

И завишу от света капризов и ракурсов тени.

Дятел - разведчик звука,
родственник молотка,
сколько ты мне отстукал
с проданного лотка?

Сколько, вещая птица,
голосу вышло жить?
Сколько мне слов приснится
и прислышится лжи?

Чёртова колотушка
присно пишущим в стол!
Скольким станет ловушкой
бьющее долото?

Проклятыми листами
ты по вискам - в упор,
если звучать устанешь,
Я подхвачу топор.

28.

Уваркина Ольга

Небесная саванна

Надежда Буранова

В бассейне