Реферат по литературе на тему: Читаем Гоголя под новым углом зрения (из опыта работы)

Раздел Русский язык и Русская литература
Класс 8 класс
Тип Другие методич. материалы
Автор
Дата
Формат doc
Изображения Нет
For-Teacher.ru - все для учителя
Поделитесь с коллегами:

МУНИЦИПАЛЬНОЕ КАЗЕННОН ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ШРАМОВСКАЯ ОСНОВНАЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА









ЧИТАЕМ ГОГОЛЯ ПОД НОВЫМ УГЛОМ ЗРЕНИЯ

(ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ)










Выполнил: Бондарь Г.Н., учитель русского языка и литературы.

Руководитель: Корниенко Н.Г., руководитель кафедры литературы, русского и иностранных языков.






  1. Степень обоснованности прочтения Н.В. Гоголя «под новым углом зрения».

  2. Основная часть.

  1. «Выбранные места из переписки с друзьями» как теоретическая основа нового взгляда на комедию «Ревизор».

  2. Нравственные качества литератора в представлении Гоголя и читателей. Гоголевская традиция в творчестве Ф. Достоевского.

  3. Новое в истолковании некоторых мест комедии «Ревизор».

  4. Воспитательные возможности сатиры (критический взгляд на устоявшееся мнение).

  5. Слово учителя о необходимости выбора жизненной позиции: с Гоголем или с его героями?

  6. Развитие сатиры в поэме «Мертвые души».

  1. Вывод.




Размышляя над темой данной работы и в связи с этим изучая материалы лекций, а также пересматривая опыт своей работы, мы пришли к выводу, что прочтение Н.В. Гоголя под новым углом зрения - дело не только возможное, но и необходимое. В доказательство этого приведем перечень тем, предлагаемых действующей «Программой для общеобразовательных учреждений» (под редакцией А.Г. Кутузова, 2005 г.):

«Своеобразие сюжета, системы образов. Гоголевский смех. Страх как основа комедийного действия. Мастерство композиции и речевых характеристик. Своеобразие конфликта. Функции «немой сцены» и эпиграфа. Собирательный образ города».

Возможно, в этих тезисах есть намек на то, к чему призывают сторонники «нового угла зрения», но ясно это не сказано - просто: «система образов», и нет именно того обострения, к которому призывает автор лекций: обнаружить «сокровенное авторское начало в его героях». Современные исследователи призывают: «Очень важно понять, что у Гоголя между Автором и Персонажем весьма зыбкая грань». Таким образом, необходимо часть усилий учеников, как мы представляем, сосредоточить на родстве Автора и Персонажа, так как понимание именно этой особенности дает читателям возможность оценить личность Гоголя и характеры его героев, мотивы их поступков, когда сам Автор становится гоголевским персонажем.

Возможно, поначалу покажется, что единство писателей со своими персонажами - вещь не новая и даже обыденная. Судите сами: в мировой литературе очень часты произведения автобиографичные. Возьмите, к примеру, «Детство. Отрочество. Юность» Льва Толстого или «Детство. В людях. Мои университеты» М. Горького. Не менее заметна тенденция и к исповедальности. Все это происходит, на наш взгляд, оттого, что предметом изображения в художественной литературе является человек во всем многообразии его взаимоотношений с окружающим миром и миром его души. Самый же близкий литератору человек - он сам (особенно в произведениях лирических). Ради «себя любимого», собственно, и вершится литературно - художественный «сыр - бор». И потому так часты догадки читателей: «Да ведь это автор о себе пишет!» Или утверждения критиков такого типа: «Родион Раскольников - это сам Достоевский». Здесь на память приходит восклицание В.Кюхельбекера о том, что Татьяна Ларина - это сам Пушкин. На единении автора с alter ego (второе «я») иногда строятся целые произведения. Достаточно вспомнить хотя бы поэму С.Есенина «Черный человек», в конце которой, желая ударить визави тростью, автор обнаруживает:

Никого со мной нет.

Я один…

И разбитое зеркало…

Однако согласитесь, отождествлять себя с персонажем или главным героем автору часто даже лестно. Тут можно даже «пококетничать», поскольку в целом и герой, - если и не очень положительный человек, то, конечно же, вставший на путь исправления; и автор, как Юпитер, выше подозрений. Посмотрите, каков у Толстого Николенька Иртеньев: согрубил чуть-чуть гувернеру, покутил один раз в компании студентов. Но он же осознал!..

Другое дело персонажи произведений сугубо сатирических, где образы рисуются с изрядной долей сарказма. Тут как-то даже зазорно читателю подозревать родство автора и его героев. Тем более подчеркивать это на уроках литературы. Ведь, вне всякого сомнения, - и мы уверены, что многие с нами согласятся, - личность автора, его биография - благодатный воспитательный материал. А если вдруг сказать ученикам, что Гоголь и Хлестаков,- по сути, одно и то же? Это вызовет протест всех, кто видит в литературе «инженерию душ» (по Горькому) и думает, что автор имеет право на осмеяние недостатков, которых сам он лишен начисто. Как же быть? С одной стороны, надо нести детям всего Гоголя, с другой - как бы не разрушить памятник великому писателю. Терзаясь этим противоречием, мы обратились вновь к материалам лекций: в них указывается важный источник, который, на наш взгляд, должен был помочь разрешить проблему. Это «Выбранные места из переписки с друзьями». Часть этой работы посвятим «Выбранным местам», которым, скажем прямо, в школьной практике не уделяется ни малейшего места.

В статье «О лиризме наших поэтов» Гоголь утверждает, что духовное благородство является свойством «почти всех наших писателей». За рубежом, оказывается, личные качества литераторов вызывают неуважение общества. У нас же по-другому: в нас, пишет Гоголь, живет убеждение, «что писатель есть что-то высшее, что он непременно должен быть благороден, что ему многое неприлично, что он не должен и позволить себе того, что прощается другим.

Давать советы, учить, поучать- эти движения души,- утверждает Гоголь,- также служба ближнему, собратьям, данная как дар от Бога. И автор восклицает: «Итак, не останавливайся, учи и давай советы!» А комедия, - заметим мы,- это тоже поучение, только в особой форме. «Но если хочешь, чтобы это принесло в то же время тебе самому пользу, делай так, как думаю я и как положил себе отныне делать всегда: всякий совет и наставление, какое бы ни случилось кому дать, хотя бы даже человеку, стоящему на самой низкой степени образования, с которым у тебя не может быть ничего общего, обрати в то же время к самому себе и то же самое, что посоветовал другому, посоветуй себе самому; тот же самый упрек, который сделал другому, сделай тут же себе самому». (Письмо «Советы»).

Но вот исследователи утверждают, что Гоголь был вынужден признать, будто, написав «Выбранные места», «он уподобился Хлестакову». Это возможно. Но Хлестаков Хлестакову рознь. Дело в том, что автору очень не нравилось, как актеры представляют его героя на сцене - излишне карикатурно. И все. А между тем Хлестаков - «сам по себе ничтожный человек» - «вдруг развернулся неожиданно сам для себя». И действительно: он талантливо лжет, он осмелел и возвысился. Да так, что сам уверовал в то, что сам наврал этим жалким чиновникам. Но самое ценное, что говорит об этом герое автор, следующее: «Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делался или делается Хлестаковым, но, натурально, в этом не хочет только признаться; он любит даже и посмеяться над этим фактом, но только в коже другого, а не в собственной». А вот Гоголь признается в этом открыто. И в этом видит путь к очищению от скверны, к самосовершенствованию. Он благодарен разного рода критикам, прежде всего суровым, даже ядовитым: «О, как нам нужны беспрестанные щелчки и этот оскорбительный тон, и эти едкие, пронимающие насквозь насмешки! На дне души нашей столько таится всякого мелкого, ничтожного самолюбия, щекотливого, скверного честолюбия, что нас ежеминутно следует колоть, поражать, бить всеми возможными орудиями, и мы должны благодарить ежеминутно нас поражающую руку» (Ст. «Четыре письма к разным лицам…»).

И если Гоголь верен своим словам, то он выше своих персонажей, так как только поэтому обрел право высмеивать других. Это согласуется с его доктриной: «Позаботься прежде о себе, а потом о других; стань прежде сам почище душою, а потом уже старайся, чтобы другие были чище» («Советы»). К слову заметим, что этот афоризм намного конкретнее чеховского, несомненно, очень красивого - «В человеке все должно быть прекрасно…»

Лучшим средством, очищающим душу, по мнению Гоголя является, конечно же, смех: «Никто из читателей моих не знал того, что, смеясь над моими героями, он смеялся надо мной». Но при этом, уверяет нас автор, в нем нет «какого-нибудь одного слишком сильного порока, который бы высунулся видней всех моих прочих пороков,.. но зато, вместо того, во мне заключилось собрание всех возможных гадостей, каждой понемногу, и притом в таком множестве, в каком я еще не встречал доселе ни в одном человеке!» И хорошо, что они открывались постепенно, понемногу, иначе бы пришлось повеситься. Из своих хороших качеств, добродетелей Гоголь более всего выделяет «желание быть лучшим». Вот стремление к собственному совершенствованию. Гоголь признается: «… я стал наделять своих героев сверх их собственных гадостей моей собственной дрянью». И это был способ откреститься от всего, что чернит душу человека. Но это процесс длительный и болезненный, и потому, пишет сатирик, «герои мои еще не отделились вполне от меня самого». И все же до конца отождествлять героя и его автора нельзя. Тут, действительно, грань весьма и весьма зыбкая. Об этом предупреждает и сам Гоголь, он пишет своему собеседнику: «Не думай, однако же, после этой исповеди, чтобы я сам был такой же урод, каковы мои герои. Нет, я не похож на них. Я люблю добро, я ищу его и сгораю им; но я не люблю тех низостей моих, которые отдаляют меня от добра. Я воюю с ними, и буду воевать, и изгоню их, и мне в этом поможет Бог… Я уже от многих своих гадостей избавился тем, что передал их своим героям, обсмеял их в них и заставил других также над ними посмеяться».

Вот и Ф.М. Достоевский, несомненно, продолжая уроки Гоголя, пишет повесть «Село Степанчиково и его обитатели», где выводит образ Фомы Фомича Опискина- доморощенного «философа» и литератора, ничего не создавшего, а попросту озлобленного лицемерного человека, наглого приживальщика. И в письме к приятелю Федор Михайлович сообщает, что не прочь посмеяться и над собой: «Я шутя начал комедию и шутя вызвал столько комической обстановки, столько комических лиц и так понравился мне мой герой, что я бросил форму комедии, несмотря на то, что она удавалась, собственно для удовольствия как можно дольше следить за приключениями моего нового героя и самому хохотать над ним. Этот герой мне несколько сродни». Так что можно с какой-то долей истины утверждать, что Фома Опискин и его создатель-двойники.

Завершая свои разыскания в отношении той «зыбкой грани» между Автором и Персонажем, на которую указывают ученые, мы укажем на то, что суждения о Гоголе и его близости своим персонажам должны быть крайне осторожны. Предупреждает нас и Гоголь: «Не судите обо мне и выводите своих заключений: вы ошибетесь, подобно тем из моих приятелей, которые, создавши из меня свой собственный идеал писателя, сообразно своему собственному образу мыслей о писателе, начали было от меня требовать, чтобы я отвечал ими же созданному идеалу».

В.Г.Белинский в своем «Письме к Гоголю» достаточно прямолинейно и даже грубо

объявил второй том «Мертвых душ» ложью и, как показатель, утверждал, что сам язык писателю «изменил». Вероятно, на это обвинение Гоголь пишет в «Авторской исповеди»: «Я еще не признан публично бесчестным человеком, которому бы никакого доверия нельзя было оказывать. Я могу ошибаться, могу попасть в заблужденье, как и всякий человек, могу сказать ложь в том смысле, как и весь человек есть ложь; но назвать все, что излилось из души и сердца моего, ложью - это жестоко». Мы рекомендуем не забывать эту фразу великого писателя.

Итак, беря во внимание сказанное выше, обратимся к вопросу, что можно нового применить на уроках по Гоголю, чтобы обеспечить необходимый и справедливый «угол зрения». В своей практике мы всецело опирались на традиционные воззрения на творчество Гоголя и методы преподавания его произведений. Однако, как видно, время требует обновления наших привычных взглядов.

Во-первых, нам представляется необходимость по-новому осмыслить эпиграф пьесы: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Раньше мы относили это лишь к персонажам комедии и их прототипам, сидевшим в зале. Однако теперь это понимается несколько иначе: автор адресует эту пословицу и себе. Ведь в «Авторской исповеди» находим такое свидетельство: «Мне нужно было иметь зеркало, в которое бы я мог глядеться и видеть получше себя…»

То же можно сказать и о словах, обращенных в зрительский зал: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!..» Ведь среди зрителей, зримо или нет, всегда присутствует автор.

И это нужно воспитывать в детях: умение посмеяться (пусть и тайно) над собой. А значит попытаться улучшить себя, переработать свою натуру. И здесь совершенно уместно провести параллель между автором и его персонажами и отметить ту работу Гоголя, которую он проводит над собой. И нам советовал, завещал. Тут появляется удобная почва для беседы с классом о собственных «грешках». Возможно, дети впервые услышат о семи смертных грехах, которые объясняются во фразеологическом словаре как « очень большой порок, непростительный просту -

пок, грех, который ничем нельзя искупить»: зависть, скупость, блуд, объедение, гордость, уныние, гнев. Мы предчувствуем, что дети с охотой поддержат беседу о нравственных началах, поговорят о необходимости покаяния (не обязательно церковного). Важно будет, нам представляется, выяснить, какой грех тяжелее, перед кем- грех. К примеру, объедение. Вроде бы, ничего злого людям не делаю, если наврежу, то лишь самому себе. И тому подобное. Почва для беседы благодатная. А поскольку в комедии много внимания уделено взятке, то грех мздоимства может стать прекрасным, а главное - злободневным, продолжением темы. Дети выяснят, какой вред обществу наносит взяточничество, в чем отличие от коррупции и в чем опасность этого социального явления. Однако, ведя отвлеченную беседу, следует не забывать о самой комедии, о Гоголе. Так, следует прочитать классу слова Николая Васильевича о его стремлении служить на благо Родины: «Мне захотелось служить на какой бы то ни было, хотя на самой мелкой и незаметной должности, но служить земле своей». Сказать о том, как позже Гоголь понял, что его призвание - быть писателем и именно этим служить Отчизне. Отсюда перейти вновь к образам комедии и показать (лучше, чтобы дети нашли в тексте), как служат чиновники в «Ревизоре». Рассказать о том, что в результате такого отношения к службе было дискредитировано само слово «чиновник» и что, наконец, оно было в России конца XIX века под царским запретом и заменено синонимом - «служащий». Сейчас оно вновь зазвучало и по какой-то злой иронии стало вновь ругательным. Что власть чиновничества, ее засилье называется «бюрокра-тией». Здесь необходимо провести лингвистическую работу: на доске или на экране проецировать слова: взятка, взяточник, коррупция (как коррозия- разъедание), коррупционер, бюрократ, волокита, дать на лапу и так далее.

Необходимо отметить, что враги нашей страны, нашего народа не смогли, как ни старались, победить Россию силой, называли ее колоссом на глиняных ногах, хвастаясь, что стоит только толкнуть ее, как колосс развалится. Ничего не получалось, тогда злые силы решили разрушить Россию изнутри. Коррупция - один из

способов развалить нашу страну. У вас есть выбор: идти вместе с персонажами Гоголя - Хлестаковыми, городничими и прочими нечистыми на руку людьми или держаться других понятий: честность, порядочность, добросовестность,- и сохранять в чистоплотности свое имя. У вас еще есть время, чтобы определиться: служить Отечеству, как Гоголь, или исполнять свои обязанности шаляй-валяй, тяп-ляп, как Ляпкин-Тяпкин. Вас будут называть «чиновником, чернильной душой, канцелярской крысой, судейским крючком». И другими обидными для нормального человека словами. Красивое русское словосочетание «жизненный путь» вам заменит скрипучее, как карканье ворона, чужеземное словечко «карьера». Вы не будете гордиться высоким званием «честный человек», а будете важничать, заноситься, напускать на себя важность, что вы птица высокого полета» -и вдруг вам говорят: «Пренеприятное известие, Антон Антоныч, - к вам едет ревизор». И вы застынете в нелепой позе, окаменеете от страха, жалкий и лишившийся дара речи. Вас ждет - немая сцена.

Да, комедия «Ревизор» дает большой простор для нравственного воспитания детей. Однако, глядя правде в глаза. Следует выяснить, настолько ли действенное оружие смех. И почему комедию «Ревизор» никто из властителей не запрещал? Она безвозбранно преподается в школе, идет на сцене. Более того, на ее премьере громче всех хохотал… император Николай I…

Здесь уместно слово учителя, монолог жизненно опытного человека. В таком, примерно, ключе. Да, сатирики: Фонвизин, Грибоедов, Гоголь, Салтыков-Щедрин, Курочкин, Минаев, Аверченко, Бухов, Теффи, Зощенко, Задорнов… - все они так или иначе высмеивали людские пороки, а воз, как говаривал дедушка Крылов и ныне там. И более того, не без оснований кажется, что чаша весов склоняется в пользу людей лихих, а честных все меньше и меньше. Баснописцы бичевали непорядки без всякой жалости - все безрезультатно: Волку все равно «хочется кушать». А невинный Ягненок, дети, - это бедный, бесправный человек. Причем басни пишутся в занимательной форме, да еще «эзоповым языком», так что и Волку приятно на досуге почитать. Легко представить такую картину: зрители первых рядов покровительственно (некоторые из них - меценаты!) похлопав актерам, сыгравшим бессмертного «Ревизора», разъезжаются по домам на иномарках, купленных на неправедные деньги. И никто, никто! после сногсшибательной сатиры не бросил ключи в сточную канаву и не пошел пешком. Более того, они повеселились всласть. На днях театр ставит «Горе от ума».

Думается, что сатира совсем не так сильна, как это преподается многим и многим поколениям молодых людей. Она - как пресловутый кинжал М.Ю. Лермонтова:

Игрушкой золотой он блещет на стене -

Увы, бесславный и безвредный! («Поэт»)

Нет, явно страшна таким людям другая статья, но никак не сатира. Давайте посмотрим, чего боятся чиновники в этой комедии.

Эти люди работают вместе достаточно давно. Городничий читает письмо кума Андрея Ивановича Чмыхова с предупреждением о «проклятом инкогнито». Где в частности говорится о взяточничестве городничего: «…за тобою… водятся грешки, ты… не любишь пропускать того, что плывет в руки…», и роняет: «…ну, здесь свои…» Предупрежден - значит вооружен, говорят. И городничий довольно спокойно отдает распоряжения о наведении нужного порядка. Когда же Бобчинский и Добчинский приносят «чрезвычайное происшествие!» и «неожиданное известие!», начинается паника. Никто не ожидал, что ревизор уже здесь. Начинается череда роковых ошибок. Страх охватывает даже тех, кто и не служит, а значит безгрешен. Взятки брать и давать - дело привычное. И гора с плеч свалилась, когда Хлестаков взял «в долг». И все пошло по заведенному правилу. Как водится, обед, послеобеденный отдых. О делах - ни слова. Страхи прошли. Но, если верить Гоголю, настоящий страх впереди. «Вон он теперь по всей дороге заливается колокольчиком! Разнесет по всему свету историю. Мало того, что пойдешь в посмешище… найдется щелкопер, бумагомарака, в комедию тебя вставит. Вот что обидно! Чина, звания не пощадит, и будут все скалить зубы и бить в ладони».

Писатели Сквозник - Дмухановскому так страшны, что он их просто расказнил бы их: «Я бы всех этих бумагомарак! У, щелкоперы, либералы проклятые! чертово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех, да черту в подкладку! В шапку туды ему!» Гоголь, на наш взгляд, польстил сатирикам. По-настоящему страшно чиновникам одно: лишиться теплого, хлебного местечка, а с ним власти над людьми, а с ней - доходов. А там вставляйте в любую комедию. Человеку без совести это никак не страшно. Как с гуся вода!

От «Ревизора» он, по совету Пушкина и чувствуя прилив творческих сил, взялся за огромное полотно, чтобы в нем явилась вся Русь, вся Россия. Он стал писать поэму «Мертвые души», в которой его суд над ничтожными людьми достиг вершины. Он вывел в книге галерею типов, в которых отразились собирательно все русские люди: это пустой мечтатель Манилов, «исторический человек» Ноздрев, дубинноголовая Коробочка, мизантроп Собакевич, и Плюшкин - верх человеческой низости. Во втором томе поэмы, судя по первым главам, автор хотел показать, что на Руси есть и вполне хорошие люди, но сжег рукопись. Он объяснил это тем, что русский читатель, узнав, что в России есть, оказывается, и люди хорошие, могли успокоиться и забыть о тех монстрах, которых нарисовал писатель в томе первом.

Уроки изучения комедии «Ревизор», таким образом, должны обнажить главное в замысле писателя: посредством сатирического изображения литературных персонажей преодолеть собственные недостатки. Не скрывая некоторого родства своего с людьми гадкими, автор стремится освободиться от своего порочного, что у него в той или иной мере есть. Ученики должны знать о таком стремлении Гоголя, о том, что смеясь над чиновниками провинциального городка, он ставил перед собой задачу не столько перевоспитать людей порочных, вредных для общества, сколько приобрести право в силу своего нравственного преобладания над людьми преступными, низкими - говорить им правду, читать нравоучения, давать советы. На уроках должно прозвучать и такое наблюдение: Гоголь, особенно к закату своей жизни,- человек набожный. Но он как бы преступает заповеди Иисуса Христа: «Мне отмщение, и аз воздам», «Не судите да не судимы будете». Но это только на первый взгляд, ведь Гоголь уверен, что именно Господь подвигнул его на это поприще - глаголом жечь сердца людей (по Пушкину). И в этом сатирик последователен. В результате исследовательской деятельности мы пришли к выводу, что творчество Н.В. Гоголя удивительно и неоднозначно. Его шедевры, действительно, необходимо рассматривать под новым углом зрения. Особенно важно это переосмысление донести до учащихся. Противоречивость личности и творчества Н.В. Гоголя не может оставить равнодушным ни одного человека, который способен любить русскую литературу.





Список литературы

  1. Бузунов С.Н. Комедия Н. Гоголя «Ревизор» // Филологические записки, 1997, выпуск 8, с.185-191.

  2. Гоголь Н. В. Ревизор, - М., Эсмо, 2009.

  3. Достоевский Ф. М., Повести и рассказы, Гослитиздат, - М., 1956.

  4. Фаустов А.А. О гоголевском зрении // Филологические записки, 1997, выпуск 8.-С.104-119.

  5. Филиппов В., Ревизор Н.В. Гоголя, Детская литература, - М., 1980.


© 2010-2022