Сценарий открытого мероприятия, посвященного памяти В. П. Астафьева

Внеклассное мероприятие, посвященное памяти В.П. Астафьева

Внеклассное мероприятие,

посвященное памяти В.П. Астафьева

Тема: «Виктору Петровичу Астафьеву посвящается». (Ко дню памяти, декабрь)

Место проведения: актовый зал гимназии

Оборудование: проектор, усилители, скамейки (3 штуки), выставка книг В.П. Астафьева, свечи, цветы, плакат в бумажном варианте «Астафьев - писатель «умный сердцем»»

Оформление сцены: Портрет В.П. Астафьева. Эпиграф «Если бы мне было дано повторить жизнь, - я бы выбрал ту же самую, очень насыщенную событиями, радостями, победами, поражениями, восторгами и горестями утрат …»

Подготовка мероприятия. Подготовка мероприятия заняла первое полугодие. Подбор материала из произведений Виктора Петровича Астафьева. Стихи учащихся гимназии из клуба «Вдохновение», руководитель И.А. Ярош. Подборка музыкальных произведений. Участники учащиеся 9 классов гимназии. Работа с текстами (заучивание, выразительное чтение).

Вступление

(Демонстрация фильма с видами Енисея, тайги)

Чтец. Ветерану Великой Отечественной войны, награжденному медалью «За отвагу», кавалеру ордена «За заслуги перед Отечеством»II степени, Герою Социалистического Труда, лауреату Государственных премий РСФСР и СССР, премии «Триумф» и международной премии А.С. Пушкина «За честь и достоинство таланта», литературной премии им. А. Григорьева, кавалеру орденов Ленина, Красной звезды, Дружбы народов,Трудового Красного Знамени почетному гражданину г. Красноярска посвящается.

(Презентация посвященная В.П. Астафьеву)

Чтец. (Зажигает свечу). Нет с нами великого русского писателя, сына Великой земли российской. Виктора Петровича Астафьева. Воин, охотник, рыбак, труженик. Он сумел каждой частичкой своего дарования впитать ту сложнейшую и в то же время безыскусную сущность русского человека его современников в самые тяжкие для Родины годы в самом пекле ХХ столетия.

Он прожил сколь прекрасную и столь же тяжкую жизнь, ставшую основой его удивительных книг, и самое главное, он сумел мощь и величие своего таланта сделать нашим достоянием. Достоянием своего народа. И сколько будет существовать русская литература - столько и будут жить дорогие русскому сердцу книги Астафьева.

Печаль наша светла. Мы знаем, что Господь вознес его душу над всеми нами строгим судьей, сильным защитником и нежным другом.

Ведущий 1.

Вся сила слов Астафьева исходит от природы;

писатель дарит душу нам свою,

он здесь живет и пусть проходят годы

но он останется навек в моем краю

ведь это им Сибирь моя воспета

пусть будет больше здесь таких имен

от всех Вас любящих сердец примите

Знак благодарности земной поклон

Чтец Виктор Петрович Астафьев родился 2 мая 1924 года, в селе Овсянка Красноярского края в семье крестьянина Петра Павловича Потылицына. Утонула в Енисее мать, когда мальчику было 8 лет. Скоро отец женился. Сын был не нужен в этой новой семье. Сиротство скрашивала любовь деда и бабушки Потылицыных всей их «трудовой, огромной, степенно и певучей крестьянской семьи». Жило сь трудно, голодно. О таком детстве биографы пишут -суровое, тяжелое. Оно и было бы таким если не любовь и забота людей, живших рядом. Книги, тайга, Енисей.

2 чтец. С теплотой, любовью и нежностью в повести «Перевал», посвященной памяти Лидии Ильиничны Илька вспоминает о матери. А в 1972 году уже немолодой Астафьев скажет: «И лишь одно бы я просил бы я у своей судьбы - оставить со мной маму. Ее мне не хватало всю жизнь, особенно не хватает ее сейчас, когда возраст как бы сравнивает меня со всеми прожившими людьми, и нет уже в душе метания, наступает то успокоение которое нетерпеливо ждут матери, надеясь хотя бы в старости прислониться к дитю и умиротворить себя его безбрежно добрым сердцем, всегда готовым к утешению, состраданию и ласке».

3 чтец. Начинал учиться Витя в деревенской школе. Дар рассказчика, выдумщика, любовь к чтению эти черты появились у Астафьева очень рано.

Чтец С огромной любовью и благодарностью Виктор Петрович вспоминает своих учителей. Некоторые из них стали прототипами героев его произведений.

В детском доме преподавал литературу замечательный педагог и воспитатель красноярский поэт Игнатий Рождественский. Педагоги видели в своих воспитанниках маленьких граждан, у каждого из которых был свой «огонек в душе». На одном из уроков литературы появилось сочинение Виктора Астафьева «Жив!», впоследствии ставшее рассказом «Васюткино озеро».

Ведущий 2.

Читая повести, рассказы в Ваших книжках,

Что подарили Вы на память нам,

Мы часто узнаем себя в мальчишках

Когда - то бегавших по слизневским местам

Нам как и Вам всем дорога природа

Мы постараемся все это сохранить

И Беркут известкового завода

Над нами будет у реки парить.

Чтец Год 1941. Виктор с большим трудом добирается до Красноярска и на станции «Енисей» поступает в железнодорожное ФЗУ (фабрично - заводское училище). Оканчивает его, несколько месяцев работает составителем поездов и и идет в армию добровольцем.

Чтец. Весна 1943 года. Астафьев сражается на передовой. До конца войны остался рядовым. Менялись профессии: шофер, связист, артразведчик, конюх (внестроевой после ранения). Воевал на Брянском, Воронежском, Степном фронтах

Чтец Осень 1943 года. Астафьеву повредило глаз, контузило.

Чтец. Год 1944. В районе польского города Кросно тяжело ранили.

Чтец. Год 1945. Октябрь. Демобилизован. В этом же году едет в город Чусовой на Урале со своей будущей женой. Заканчивает вечернюю школу.

Чтец. В 1951 году жизнь Астафьва круто изменилась. Совершилось событие, определившее его писательскую судьбу. Он пишет рассказ «Рабочий человек» и помещает его в газете «Чусовской рабочий». Это рассказ о войне, о друге Матвее Савинцеве.

Чтец. В 1961 году Астафьев окончил высшие литературные курсы при Союзе писателей СССР.

Чтец В 1980 году писатель вернулся на родину в Красноярск. В родном селе «купил развалюху» в переулке своего детства напротив бабушкиного дома. «С возвращением в отчие места начинается какой-то новый пласт жизни. Возникает желание что-то найти. Вот я хожу по Овсянке и что-то ищу, ищу. Детство свое. И знаю, не найти его. А все равно на что-то надеюсь. И вот этот поиск.ю блуждания по далям памяти рождают какую-то светлую грусть». Эта светлая грусть отразилась в «Последнем поклоне».

Ведущий 1

Кто прорастил талант сибиряка?

Кто обратил к природе, людям Ваши очи?

Не звуки скрипки Васи - поляка, звучащие в глуши таежной ночи

(Полонез Огинского в исполнении учащихся Ускова И. и Романова К.)

Чтец. … на скрипке редко, правда очень редко играл Вася - поляк, тот загадочный не из мира сего человек, который приходит в жизнь каждого парнишки, каждой девчонки и остается в памяти навсегда.

… Вечером я услышал Васину скрипку. В полутьме я старался глядеть только на вздрагивающий, мечущийся или плавно скользивший смычок, на гибкую, мерно раскачивающуюся вместе со скрипкой тень и тогда Вася начинал мне представляться чем-то вроде волшебника из далекой сказки, а не одиноким калекою, до которого никому нет дела. Я так засмотрелся, так заслушался, что вздрогнул когда Вася заговорил

Чтец. «Эту музыку написал человек, которого лишили самого дорогого. Если у человека нет матери, нет отца но есть Родина - он еще не сирота. Все проходит, но никогда, никогда не проходит и не гаснет тоска по Родине… Эту музыку написал мой земляк Огинский в корчме - так у нас называется заезжий дом. Написал на границе, прощаясь с Родиной. Он посылал ей последний привет. Давно уже нет композитора на свете, но боль его, тоска его, любовь к родной земле, которую и кто не мог отнять, жива до сих пор.

Вася замолчал, говорила скрипка. Голос ее становился тише, тише, он растягивался в темноте тонюсенькой паутинкой. Паутинка задрожала, качнулась и по чти беззвучно оборвалась. В эти минуты вокруг меня не было зла, мир был добр и одинок. Мне даже мимо кладбища не страшно было идти. Ничего сейчас не страшно, ничего, ничего дурного в нем не умещалось» доверяясь доброте, разлитой слабым небесным светом по всему селу и по всей земле, я зашел на кладбище, постоял на могиле матери.

- Мама, это я. Я забыл тебя, и ты мне больше не снишься. Опустившись на землю, я припал ухом к холмику. Мать не отвечала. Все было тихо на земле и в земле. Глухой ночью возвратился я домой. Бабушка, должно быть по лицу моему угадала, что в душе моей что-то свершилось, и не стала меня бранить.

Чтец. Очень много я вложил в эту книгу самого себя, - говорил Астафьев о «Последнем поклоне», - книга получилась такой, как я хотел - светлой и горькой до слез, моя заветная, самая свободная и искренняя книга».

(Кадры о природе)

Ведущий 2.

Деревня мирно, сладко спит,

Туманы тихо умирают, речушка сонная бежит,

Молочной пеной набухает

Полоской черный виден лес

От красоты мы замираем,

Он полон тайны и чудес

О них мы с бабушкою знаем.

На каждой тоненькой травинке,

На шляпках молодых маслят

Переливаются росинки

И, словно бриллиантики, горят.

И бабушка руки коснулась:

Пичужка слышишь как поет?

Милок, то зорька знать проснулась,

Она нам новый день несет.

Чтец … над моей головой встрепенулась птичка, стряхнула горсть искорок и пропела звонким, чистым голосом, как будто она и не спала, будто все время была начеку: «Тить - тить - ти - ти - р - ри.

• Что это, баба?

• Это зорькина песня

• Как?

• Зорькина песня. Птичка зорька утро встречает, всех птиц об этом оповещает»

• Зорька поет, значит утро идет! - пропела благостным голосом бабушка и мы поспешили навстречу утру и солнцу, медленно поднимающемуся из - за увалов.

Нас провожали и встречали птичьи голоса; нам низко кланялись обомлевшие от росы и притихшие от песен сосенки, ели, рябины, березы и боярки. В росистой траве загорались от солнца красные огоньки земляники. Я наклонился, взял пальцем чуть шершавую, еще только с одного бока опаленную ягодку и осторожно опустил ее в туесок. Руки мои запахли лесом, травой и яркой зарею, разметавшейся по всему небу.

А птицы все так же громко и многоголосо славили утро, солнце и зорькина песня, песня пробуждающегося дня, вливалась в мое сердце и звучала, звучала, звучала…

Да и по сей день неумолчно звучит.

Ведущий. Однажды В.П. Астафьев сказал великому музыканту - современнику Евгению Колобову, руководителю и дирижеру «Новой оперы»:

- Поверь, в начале было не слово - звук. Музыку человек услышал раньше, чем научился говорить. Только переняв у природы шум ветра, плеск волны, пение птиц, шелест травы, человек и сложил из всех этих звуков слово.

В музыке для писателя заключалась любовь человеческая. И поэтому в своей прозе - великий музыкант.

Была война (Песня «Вставай страна огромная», кадры военной хроники)

Ведущий 1.

Земля все умеет хранить,

О смерти друзей помолчать

И в память о прошлых боях

В окопах травой зарастать

И поле спокойное спит,

Слышны лишь ночные цикады,

От контузий так часто звенит -

От войны всем солдатам награды.

Как трудно порою дышать,

И силы в ночи покидают.

Соловушка - друг мой опять

С утра мне надежд прибавляет

Душевная боль, память о мгновенной смерти друзей не отпускала его всю жизнь. Однажды Астафьев написал о своем друге, писателе - фронтовике Константине Воробьеве: «Он писал страдая, а не любуясь войной и подвигами, не наряжал войну в романтические одежды … писал о войне страдая за людей… В этом его правда, предостерегающая человечество от самоистребления и унижения насилием». Это он сказал о себе.

Солдат Ланцов в повести «Пастух и пастушка» говорит: «я сегодня думал. Ночью, лежа в снегу, думал: неужели такое кровопролитие не научит людей? Эта война должна быть последней! По-следней! Или люди недостойны называться людьми». «Пастух и пастушка - повесть о войне и любви; смерти и крови, страданиях. Война не просто бесчеловечное явление, она противоестественна…

Чтец. «Они лежали прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мертвых било их осколками, посекло одежонку, вырвало серую вату из латанных телогреек, в которые были оба одеты… Хведор Хволич пытался разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше - вместе навеки вечные… »

(Вальс из фильма «Московская сага», Композитор А. Журбин )

Чтец. «Еще я помню театр с колоннами и музыку, рассказывает Борис Костяев Люсе, - знаешь, музыка была сиреневая… Простенькая такая, понятная и сиреневая… Я почему - то услышал сейчас ту музыку и как танцевали двое - он и она, пастух и пастушка. Лужайка зеленая. Овечки белые. Пастух и пастушка в шкурах. Они любили друг друга, не стыдились любви и не боялись ее. В доверчивости они были беззащитны». Конечно, «Пастух и пастушка» - повесть о любви, чистой, возвышенной, настоящей. Но не будем забывать, что и в те короткие часы мира, что отведены Борису и Люсе, они вспоминают о смерти.

(Музыка Чайковского)

Чтец. Иду на врага почти босиком по вязкой украинской грязи, и я не один, много нас таких идет, топает, тащится по позднеосенним хлябям вперед, на запад.

Чтец. В одном освобожденном нами селе вслед нам вздохнула женщина: «Боже! Боже, опять пленных ведут». Скоро переобмундирование. Зимнее. Ни в коем случае не надо брать полушубок и валенки. Полушубок за месяц - два так забьет вшами, что брось его на снег и он зашевелится, поползет, в валенках протащись версту - две по пахоте - и вылезешь из них. Я видел дырки в размякшей пахоте, заполненные водой и темной жижей, это вновь прибывший пехотный полк вышагнул из валенок и рванул к шоссе босиком.

Трупы недавнего отступления разъездило, размяло и растащило по булыжнику, покрытому серой жижей в разноцветных разводах нефти и бензина, вылившегося из подбитых танков и машин.

Вот здесь пехота и переобулась. Обувь и портянки, как правило, остаются почти в сохранности, не то что головы, хрустнувшие, будто арбузы, смяты, размичканы до фанерной плоскости. Портянки как знамена или флаги просившие милости и пощады бойцов, белеются по всей дороге, да еще зубы, человеческие зубы, не дались колесам машин, гусениц танков, бело просвечивают там и сям из расколотых камней и в булыжных щелях.

Что же это такое? Неужели ко всему этому можно привыкнуть? Можно. Но нужно ли? Нет у меня светлых воспоминаний о войне.

«Тоска по вальсу». Покойный был инвалид войны и жил в этом доме долго, с ноября 1949 года. Этот солдат - инвалид и помер той же порой, что и поступил сюда, а ноябре.

Дула первая снежная метель и товарище его, ежась думали, что могилу, вчера еще вырытую, забило снегом и кладбищенские рабочие не станут чистить ее, всунут гроб в обвисшей снег, забросают мерзлыми комками, да, впрочем, какое это имеет значение - у всякого не только жизнь и смерть своя, даже пора родиться и умереть - своя, и могила своя, в чужую не заляжешь…

Чтец. Так о покойном никто и ничего не сказал - нечего было, не накопил он материалу для речи, а вот странность одну имел, и инвалиды, потакая ей, собрали по 20 копеек с брата и заказали музыку для покойного. Никогда не ходил на танцплощадку инвалид - солдат. Он, лишь только занималась, начинал плакать, и никакие таблетки и уколы не помогали ему. Он надолго лишался сна, ходил серый, погасший, как бы даже перед собой виноватый, его пытались расспросить, и он пытался объяснить, что с ним, но ничего сказать не мог, и только мял рубаху на сердце: «Тоска! Тоска тут, тоска..»

Чтец. Тоску инвалиды понимали, и недальний привычный путь к ней тоже поняли: инвалид не успел до войны не только жениться, но и влюбиться, а с войны явился больным, дряхлым.

Но ему тоже хотелось любить, ходить на танцы, гулять, может быть, даже и музыке выучиться. Особенно безутешно плакал он, когда духовой оркестр исполнял «Вальс цветов», прямо заходился в слезах, захлебывался ими. Но оркестр по причине отставания от моды распался.

Чтец. Играл проигрыватель, но «Вальса цветов» не было. Зато сыскался «Белый вальс». Его - то и попросили инвалиды «вертеть». За пустырем так славно, так трогательно зазвучало:

(Белый вальс)

Вальс над землей плывет,

Добрый, как друг, и белый, как снег.

Может быть, этот вальс

Нам предстоит заполнить навек…

Провожавшие покойного подняли гроб, понесли к машине.

Музыка вновь слышна,

И на глазах у всех

К вам я сейчас иду…

Сунули гроб в машину, закрыли задний борт кузова. Но еще до отъезда машины певица успела молвить вослед навеки уходящему воину: «Я пригласить хочу на танец вас и только вас!». …долго еще над пустырем носило музыку, а на танцплощадке все круче, все тоньше завывало снежный вихорек, и глядевшие сквозь мутные стекла инвалидам казалось, что там, на плахах, занесенных первой порошей, кружится девушка в белом, так и не дождавшаяся своего партнера на танцах, и кружится быстрее, быстрее, чтоб не было видно залитого слезами ее все еще юного лица.

Чтец. Страдание - высшее проявление человеческой души, материя раскаленная до последнего градуса, - еще искорка, еще зга, еще чуть- чуть огня - душа испепелится, сердце разорвет в клочья загадочная и страшная сила.

(Звуки природы)

Ведущий 2:

Развернул Енисей свои плечи могучие,

Плещет в берег упрямой волной.

И тайгой зарастают отвесные кручи,

аА молочный туман разлился над водой.

Там, в глубине, где - то ходит невидимо,

Огромная рыба - хозяйка реки.

Красива, сильна, от людей независима -

Она защищает владенья свои.

Недаром гласит легенда старинная:

«Не трогай царь - рыбу всему вопреки,

Ухи не наешься из осетрины,

Но можешь погибнуть в глубинах реки.

Если же совесть твоя чиста,

Может тебе подвернуться случай:

Рыба в сети придет сама -

Это будет наградой лучшей!»

Чтец. По - акульи хищно вытянутое тело моторки без напряжения скользило пол воде… У руля сидел крепкий, непромокаемо и плотно под космонавта одетый парень с изветренным лицом и адмиральски - надменным взглядом. В ногах пятизарядный вороненый карабин. Парень не здоровался, ни слова не говорил, ощупывал меня настороженными глазами, обыскивал, выворачивая карманы взглядом, пытаясь уяснить, какое там лежит удостоверение… Из кубрика выскочили два заспанных и тоже здоровых парня…

Браконьерство и- страшное зло. Но никакой рыбнадзор, никакая милиция не спасут нас от этого зла, пока сам человек не ужаснется тому, что делает. Судьба Игнатьича, героя одного из рассказов этого повествования, который так и называется - «Царь - рыба» подтверждает это.

(Кадры со смотровой площадки перед Овсянкой)

Чтец Поймал Игнатьич осетра, поймал на самолов. Висит рыбина на крючке - сорваться не может, но и смириться не хочет. Человек и рыба сошлись в поединке. Долгие часы провел в воде Игнатьич, сам запутался в крючках. И понял, наконец, что попалась ему царь - рыба. Вспомнил он дедовы слова: «Лучше отпустить ее, незаметно так, нечаянно будто отпустить, перекреститься и жить дальше, снова думать о ней, искать ее». О многом успеет подумать Игнатьич, многое вспомнит и попросит прощения у всех, кого обидел.

««Иди, рыба, иди. Поживи, сколько можешь! Я про тебя никому не скажу». - И ему сделалось легче. Телу - оттого, что рыба не тянула вниз, не висела на нем сутунком, душе - от какого - то, еще не постигнутого умом, освобождения».

Ведущий 1

Астафьев - гордый дух России.

Он не исчезнет никогда,

В нем собрались все наши силы

И от природы красота.

Как он пишет о природе и русском огороде! Божественное слово!

Чтец. «В сельском огороде случилось еще чудо: из семечка - сердечка, привезенного бабкой, вылупилось растение с громадными оранжево - орущими цветами и зеленой змеей изогнулось в жалице (крапиве), из жалицы (крапивы) взялось на городьбу, с городьбы по углу бани взобралось на крышу, уж к трубе подползло и куда б не долезло - одному Богу известно, да тут лето кончилось, ударил первый звонкий утренник. Унялось, увяла пронырливая диковина, цветы ее могильно смялись, веревка мохнатого стебля сделалась студенистой, шершавые листья обратились в бросовое тряпье. Но какое удивление, какой восторг охватил малый да и взрослый народ, когда под листьями, в глубокой борозде объявился желтопузый в банный котел величиною, ребристый кругляк…»

Чтец «Огурчики, травка, блеклый цветок, вялая бабочка над огородом, отрывистое чириканье кузнецов - последний вскрик золотой осени. Скоро, совсем скоро заскорбнет земля от ночной стыни, и как-нибудь до рассвета отбелится тесовая крыша бани, засверкает искристо ствол старой черемухи, захрустит под ногами топтун - трава, ломкими сделаются лопухи хрена, бочажину охватит морщинистым ледком. Падет пронзительная тишь на округу, и еще далеко еще не слышное утро белым вздохом нашлет печальное, печальное, еле уловимое предчувствие зимы…»

Чтец «жизнь художника - трение двух струн: одна - вдохновение, другая - страдание. И вот одна перетерлась. Страдание кончилось».

В книгах Астафьева есть такие особые, темные и страшные места, но от них идет ослепительный свет. Литература его пророческая. Теперь он ушел жить туда, откуда родом и этот свет, и бессмертные произведения, а отблеск5 оставил здесь.

Чтец. Виктор Петрович мечтал: «Как бы хотелось, чтобы человек в развитии своем достиг такого совершенства, при котором, покинув сей свет, мог бы он слушать музыку родной земли

Лежал бы он на вечном покое, отстраненный от суеты скверны житейской, а над ним вечная музыка. Для него только и звучит. И все, что он не смог услышать и дослушать при всей его бедовой и хлопотной жизни, дослушал бы потом, под шум берез, под шелест травы и порывы ветра. Вот это и было бы бессмертье, достойное человека, награда за муки его и труды».

Чтец «Я как-то утром или ночью, может быть, осенью (весной не хочется) остановлюсь в пути и поверну обратно. Туда, откуда я пришел. Куда пойду уж безвозвратно, простившись с вами, люди, навсегда.

Но не с природой, всех нас породнившей. И пусть меня поднимут на увал. На тот увал, что ждет меня давно, за милою моей деревней. За бабушкиным огородом.

Пусть по распадку, где ходил я с ней по землянику, поднимут меня те, кого любил я и люблю дорог. И пусть не плачут обо мне.

Чтец Пусть словом или песнею помянут - и я ее услышу. Ведь говорят; что после смерти люди еще два дня слышат, но уж ответить не могут. Услышу из земли, сам став землею. Но перед тем, как стать землею, последней каплей крови с родиной поделюсь, последний вздох пошлю в природу. И если осенью увидите на дереве листок вы самый яркий, так, значит, капелька моя в листе том растворилась, и ожила природа красотою, которой отдал я всего себя и за которую немало слез я пролил, немало мук принял и кровь не раз пролил.

Чтец Прощаюсь с вами, мои слезы, мои муки, кровь моя. Прощаюсь, веря, что рожденный в муках и живший муками, не мучаю я вас своим прощаньем. Прощайте, люди! Я домой вернулся, я к матери моей вернулся, к бабушке, и всей родне. Не будьте одиноки без меня. Жизнь коротка. Смерть лишь бесконечна. И в этой бесконечности печальной мы встретимся и никогда уж не простимся. И горести, и мук не испытаем, и муки позабудем, и путь наш будет беспределен.

Прощайте, люди! Умолкаю, слившийся с природой. Я слышу новое зачатье жизни; дыханье жаркое, шепот влюбленных... И не хочу печалить их собою, дарю им яркий листик древа моего. И мысль последнюю, и вздох, и тайную надежду, что зачатая ими жизнь найдет мир краше, современней. И вспомнит, может быть, да и помянет добрым словом, как Кобзаря, лежащего на берегу Днепра, меня над озаренным Енисеем, и в зеркале его мой лик струею светлой отразится. И песнь, мной не допетая, там зазвучит.

Чтец Прощаюсь я с собой без сожаленья и улетаю ввысь, чтоб в землю лечь на высоте. Иду! Иду! Вы слышите, меня природа кличет! И голос матери звучит в ней, удаляясь.

И звуки умолкают в темной дали. Покой и мрак, который долго снился, не так уж страшен. Страшнее жизнь бывает... Приветствую тебя, мое успокоенье!»

Ведущий 2

У могилы В.П. Астафьева

Байгутдинов Н.

Смирись с утратой, бедная Россия!

В Сибири, обездоленной навек,

В глухом селе закончил жизнь миссия,

Судьбой согбенный старый человек. «

Певец добра, устои сотрясая.

Он славил правду и клеймил порок.

О нем слова библейского Исайи:

Не узнанный страдалец и пророк.

Утихнет боль, но это будет позже.

И слезы позже высушит песок...

А после снова скажет слово

Божье Уже другой и юный голосок.

Ведущий 2

Последний поклон

(Скобло Н.)

Раба божьего душу

Успокоил Господь.

Слезы горькие душат

Весь российский народ,

Но останется с нами

Это имя в веках

Болью, верой, мечтами

Биться в наших сердцах.

И продолжит на вахте

Память светлая жить:

Будет «Виктор Астафьев»

Енисей бороздить!

Красноярск, МБОУ Гимназия №16

Данилова Людмила Ивановна, учитель русского языка и литературы