«ОН ПАЛ ЗА МИР — ТАК СКАЗАНО О НЕМ» [Урок внеклассного чтения по повести Г. Бакланова «Навеки — девятнадцатилетние»]

«ОН ПАЛ ЗА МИР - ТАК СКАЗАНО О НЕМ»

[Урок внеклассного чтения по повести Г. Бакланова «Навеки - девятнадцатилетние»]

Весь под ногами шар

- земной.

Живу, Дышу. Пою.

Но в памяти всегда со мной

погибшие в бою.

Пусть всех имен не назову,

нет кровнее родни.

Не потому ли я живу,

что умерли они?

С. Щипачев. «Павшим»

Книги о Великой Отечественной войне воспламеняют юные сердца, рождают в них великое чувство Родины, осознание ее силы, ее истории,

В военной прозе сходятся все волнующие современного человека проблемы: проблемы долга и личной ответственности за судьбы Отечества и мира, проблемы нравственного выбора и исторической памяти. Книги А. Ананьева, В. Быкова, Ю. Бондарева, А. Адамовича, Б. Васильева, А. Чаковского концентрируют материал огромного социально-патриотического значения.

Среди лучших произведений о войне- повесть Г. Бакланова «Навеки девятнадцатилетние». Публикация повести вызвала интерес: об этом свидетельствует читательская почта «Литературной газеты», выступления в печати критиков, литературоведов, писателей. В 1982 году повесть была удостоена Государственной премии.

Новизну повести, как отмечает критика, создает двойной угол зрения писателя на события военного времени. Взгляд «изнутри», из личного военного опыта определил беспощадную правдивость в отборе деталей, достоверность в описании каждодневного солдатского бытия, пристальное внимание к душевному состоянию героя, к его чувствам, переживаниям. Философские размышления о войне - взгляд на войну из нашего времени, когда об опыте минувшего можно судить с новых позиций, когда «можно лично пережитое измерять судьбами народными и нравственным чувством народным» (А. Адамович).

«Навеки - девятнадцатилетние» - книга о бессмертии поколения, сражавшегося у Сухиничей, Ржева, Сталинграда. Ее целесообразно рассмотреть на уроках внеклассного чтения в старших классах, а в X классе можно включить в обзор современной литературы о войне.

Чтение повести требует от юного читателя большого внимания и напряжения. Поэтому работу в классе предваряют задания-вопросы. Они должны вызвать возникновение ассоциаций, актуализировать жизненный и эстетический опыт учащихся, обеспечить их познавательную активность, например:

Какие произведения поэтов и прозаиков возникли в памяти при чтении повести «Навеки - девятнадцатилетние»?

Подберите стихи, созвучные настроению, мысли как всей повести, так и отдельным главам, сценам, эпизодам.

В повести много философских размышлений о войне и времени, о стихии войны и вечно обновляющейся жизни, о связи всех с каждым и о бессмертии. Серьезному разговору об этих проблемах на уроке предшествует домашняя подготовка заданий: отметьте в тексте раздумья Третьякова о причинах войны, об истории, памяти, бесценности человеческой жизни. Покажите на конкретном примере, как раздумья героя соотносятся с военными событиями, отраженными в повести.

Повести предпосланы два эпиграфа. В строках Тютчева «Блажен, кто посетил сей мир | В его минуты роковые!» заключено обобщенно-философское содержание; в стихах С. Орлова «А мы прошли по этой жизни просто, | В подкованных, пудовых сапогах» - конкретно-полемическое.

Выяснение смысла эпиграфов определяет логику нашего урока, его цель.

Через анализ, сопоставление различных эпизодов, сцен, характеров мы вели школьников к осознанию того, что философия войны, мира, истории связана в повести с мыслями и поступками девятнадцатилетнего воина, жизнь и смерть которого стали судьбой целого поколения.

Урок начинается вступительным словом о писателе, так как ученикам всегда хочется знать биографию автора полюбившейся книги, историю ее создания.

Григорий Яковлевич Бакланов принадлежит к поколению, которому «досталась на долю нелегкая участь солдат». Для него война стала началом взрослой жизни. В 1941 году со школьной скамьи он ушел на фронт добровольцем, тяжелым был его путь от рядового до начальника разведки дивизиона. В 19 лет он стал членом КПСС. Вернувшись с фронта, Г. Бакланов считал своим долгом рассказать о пережитом, о тех, кто, защищая Родину, обессмертил себя красотой подвига.

О войне Г. Бакланов написал повести «Южнее главного, направления», «Пядь земли», «Мертвые сраму не имут», роман «Июль 41 года». Последняя ,его повесть о войне - «Навеки - девятнадцатилетние».

Всегда интересно «заглянуть» в творческую лабораторию писателя, знать, с чего начинается книга. Г. Бакланов рассказал: «Снимали фильм по моей повести («Пядь земли», 1963). Съемки шли на месте боев, о которых рассказывалось в книге. Режиссеры были молодые, в войне они не участвовали, им хотелось соблюсти абсолютную точность, и окопы рыли на месте прежних окопов. В одном из них нашли скелет человека... Так вот, первым толчком, как я думаю, был тот случай, а написал я повесть через шестнадцать лет». Этот факт вошел в повесть и стал фактом искусства, художественным обобщением.

Учитель читает текст I главы и задает вопрос: каков смысл этой главы, какова ее роль в композиции повести?

Отвечая, школьники обращаются к тексту, который убеждает: это лиро-эпическое повествование о бессмертии вводит неизвестного, .погибшего в бою солдата в круговорот жизни, в вечно обновляющееся и вечно длящееся бытие: «Живые стояли у края вырытой траншеи, а он сидел внизу. Бои в этой местности шли тридцать с лишним лет назад, когда многих из этих людей еще на свете не было, и все эти годы он вот так сидел в окопе, и вешние воды и дожди просачивались к нему в земную глубь, откуда высасывали их корни деревьев, корни трав, и вновь по небу плыли облака», и «августовские звезды срывались над ним и падали, оставляя по небу яркий след», утром взошло солнце, все было, как 30 с лишним лет назад. Только солнце взошло «из-за городов, которых тогда не было, из-за степей, которые тогда были лесами, взошло, как всегда, согревая живущих».

Эта сцена соединяет прошлое и современность, которая воспринимается как продолжение этого прошлого. Первая глава-своеобразный пролог, определяющий тональность и идею всего произведения, она вызывает в памяти "у школьников стихи Р. Рождественского («Реквием»), С. Орлова («Его зарыли в шар земной»), С. Щипачева («Павшим»), М. Дудина («Победитель»), А. Твардовского:

Живым - живое в этой жизни краткой.

Но каждый в вечность уходящий час,

Но каждый камень нашей мирной кладки,

Но каждый колос, что растет; для нас

И зреет на полях необозримых,

Но каждый отзвук радиоволны -

Все память о товарищах родимых,

Когда-то не вернувшихся с войны.

Расставшись, мы не стали им чужими

Среди забот и новых дел своих.

Но если б мы одной лишь скорбью жили,

Мы были б нынче недостойны их.

А. Твардовский. «Их памяти»

Текст первой главы кончается на скорбно-патетической ноте, что побуждает читателя задуматься над тем, что же произошло здесь более тридцати лет назад? Дальнейшее повествование- один из возможных вариантов случившегося.

В повести нет масштабных сражений, боев, решающих победу на соседних участках, нет героических подвигов. Ее содержание - каждодневные будни войны, привычный солдатский труд, фронтовое братство. Главный герой повести - лейтенант Третьяков, девятнадцатилетний Володя Третьяков.

Беседуем о нем по вопросам:

Как мы знакомимся с лейтенантом Третьяковым?

Чем примечательна первая встреча с ним?

Почему Третьяков отказался остаться при штабе?

Почему подробно описывается знакомство Третьякова со своим взводом?

Как раскрывается характер лейтенанта по пути следования в Ясеневку?

Почему накануне боя Третьяков вспоминает прежние бои под Старой Руссой?

Какой эпизод в боях, длившихся несколько дней, был главным в жизни Третьякова? Почему?

Поиск ответов на эти вопросы помогает понять характер девятнадцатилетнего взводного, одного из тех, которые первыми поднимались в атаку, подменяли убитых пулеметчиков, организовывали круговую оборону.

Начинаем с работы по тексту II главы: подчеркиваем выразительность и документальную точность каждой детали: Третьяков, возвращаясь из госпиталя на фронт, попал в Купянск, где сидел на рельсе в тупичке и обедал всухомятку. Ветер шевелил на голове отрастающие волосы. В декабре 1941-го вьющийся его чуб был сметен с другими. Уцелел он во всей своей довоенной красе только на паспортной фотокарточке, «матерью теперь хранимой».

Затем Третьяков сидел на обочине, ждал попутную машину, потом видел, как по грейдеру цокотала подковками пехота... Солдаты всех ростов и возрастов... шли на смену тем, кто полег здесь». И хотя пехотинцы шли мимо Третьякова, мы ощущаем общность их судеб. Это создается самой стилистикой, тональностью повествования. Почувствовали это и ученики, привлекшие к анализу этого эпизода стихи А. Твардовского;

Пускай до последнего часа расплаты,

До дня торжества - недалекого дня -

-И мне не дожить, как и многим ребятам,
Что были нисколько не хуже меня.

Я долю свою по-солдатски приемлю,

Ведь если бы смерть выбирать нам, друзья,

- То лучше, чем смерть за родимую землю,

И выбрать нельзя.

«Пускай до последнего часа расплаты...»

В штабе артиллерийской бригады лейтенант чем-то понравился начальнику разведки, Третьякова оставили при штабе. А он, «вместо того, чтобы обрадоваться, вместо благодарности», попросился в батарею. Через несколько часов он знакомился со своим интернациональным взводом. «Той же ночью он вел орудия к фронту» - этой короткой фразой Г. Бакланов начинает повествование о событиях, исполненных драматизма и фронтовой будничности.

Трактора тянули за собой орудия. Чернозем наматывался на колеса пушек, облеплял солдатские сапоги. Солдаты шли и час, и два, а хутора, за которым следовало поставить батарею, не было видно. Третьякова подстерегает первое испытание - проводка орудий через ненадежный мост. Облеченный властью взводного, он приказал вести орудия поочередно и на первой скорости, но батарейцы не сдвинулись: «И не столько даже мосту они не доверяли- выдержит, не выдержит,- как ему они не верили». В эти минуты лейтенант Третьяков почувствовал: «Все они вместе и по отдельности каждый отвечали за страну, и за войну, и за все, что есть на свете и после них будет. Но за то, чтобы провести батарею к сроку, отвечал он один». И он сделал то, что должен делать,- провел орудия.

Подготовленный ученик зачитывает этот эпизод из IV главы.

В этой сцене мы видим Третьякова-солдата, верного воинскому долгу, я совсем еще мальчика, решившегося на безрассудный поступок'(стал под мостом, пока передвигались орудия), а через минуту устыдившегося его: «Под мост полез, чего-то кричал».

Г. Бакланов не называет точного места сражения, а говорит, словно констатирует сердечную боль: «Ведь третий год идет война, вновь по тем самым местам, где в сорок первом году столько осталось зарытых и незарытых».

Продолжительность войны создала свои законы, один из которых то, что происходит сегодня, сейчас,- самое долгое, самое нескончаемое, самое страшное. Писатель показывает «самый страшный час в бою, час ожидания атаки» (С. Гудзенко): «...все не таким кажется, как всегда. И солнце дольше не встает, и тишина - до дрожи». Все думают об одном: «Другой Жизни ведь не будет». Вот в эти минуты, когда как будто ничего не происходит, особенно ощутим «неслышный ход истории». Приближается минута жестокого боя, - который , в жизни Третьякова и есть тот самый главный, когда на грани жизни и смерти проявились его нравственная стойкость, гражданская сущность и человечность. Коллективно работаем по тексту VII и VIII глав, выявляем, как в суровом бою рождается воинское братство.

Сражение шло уже не первый час: в воздухе стоял вой мин, фашисты контратаковали танками, откуда-то из-за деревни била вражеская батарея, на поле лежала неокопавшаяся пехота. Третьяков понял: если не уничтожить батарею, «она тут всю пехоту переколотит». И по собственной инициативе он перебирается под огнем на крышу коровника, чтобы корректировать огонь своей батареи.

Еще вчера солдаты недоверчиво, настороженно смотрели на молоденького командира, а сегодня им восхищаются: «Вот молодец лейтенант!» Еще вчера искали повод не выполнить его распоряжения, а сегодня готовы прикрыть «своего лейтенанта». Да и Третьяков был ранен в ту минуту, когда потянулся сдернуть Насруллаева в окоп, где было безопаснее.

Как вывод учитель подчеркивает: характер девятнадцатилетнего -лейтенанта выявлен через конкретные факты - сам голодный, он делится пайком со встретившейся в Купянске девушкой; мог остаться при штабе, а идет на передовую; чтобы убедить в. безопасности других, рискуя жизнью, становится под шаткий мост; бьет струсившего Суярова и - мучается: «Ведь это последнее, что было у него в жизни...»; во время боя мог ждать распоряжений, «отсидеться», а он берет на себя" ответственность. Так в обыкновенном человеке «прорастает» человек исторический.

Очень своеобразна композиция повести: батальные сцены обрамляют госпитальные. Обзор XI-XXIII глав начинается вопросом: с какой целью даны сцены в госпитале?

Эти сцены вызвали у старшеклассников эмоциональный отклик, они отмечали, что «госпитальные сцены помогают почувствовать масштабность народных страданий»; знакомят с разными людьми, общение с которыми «по-новому раскрывает характер Третьякова»; «помогает представить, каким бы он стал после войны, его любовь к Саше».

Ученики поняли, что Третьяков «выключается» из боевой среды, чтобы взглянуть на нее из другой жизни, осмыслить происходящее. Вот как об этом сказал один ученик:

На фронте солдат не успевал передохнуть между боями, у него не было времени оценить происходящее, посмотреть на себя со стороны, а в госпитале времени много. Поэтому каждый раненый, в том тесле и Третьяков, заново «прокручивал» свою военную жизнь, бои за высотки, круговую оборону, атаки с ходу. В госпитале Володе представилась возможность думать, оценивать, размышлять о гибели миллионов, об общем счете войны и неизбежности случайных потерь.

Действительно, и в госпитале ни на минуту не умолкает война, она преломляется в воспоминаниях, спорах, она осмысливается теми, кто ходил рядом со смертью. Так подводим школьников к самым сложным, философским страницам повести.

В нашей практике философское содержание повести анализировалось двумя путями, которые определялись подготовленностью каждого классного коллектива к серьезному разговору.

Первый путь - сообщения учащихся: «Тема войны и истории в размышлениях Володи Третьякова», «Проблемы исторической памяти в повести «Навеки - девятнадцатилетние».

Цель первого сообщения - показать, как вчерашний школьник, девятнадцатилетний лейтенант многого объяснить еще не может, но понимает, что объяснение кроется не в опыте одного, а в действиях тех. миллионов, усилиями каждого из которых приближается победа. Третьяков осознал, что и он, и неизвестный солдат, сидящий в окопе, и Насруллаев, и Ройзман, и Старых, и мальчик-летчик, погибший в плену, и многие другие, имя которым- народ, есть та сила, что пишет историю. Так мысль Третьякова подключается к народной мысли.

Тема другого сообщения - «Проблемы исторической памяти». Она центральная в повести, о, чем свидетельствует ее название. Велик воспитательный аспект этой темы: «...память - это ничем не заменимый хлеб насущный, без коего дети вырастут слабыми незнайками, неспособными достойно, мужественно встретить будущее» (В. Чивилихин).

Задача докладчика - через анализ эпизодов показать, что в общем счете жертв войны нет великих или невеликих, нет ни одной бесследной мысли и боли, война не забудется: «гаснет звезда, но остается поле притяжения». Погибшие в годы Великой Отечественной войны , в восемнадцать-девятнадцать лет как бы застыли в стоп-кадре истории, память о них усиливает поле притяжения поколений.

Второй путь - коллективное обсуждение размышлений Третьякова: V- VI главы - о смерти и необратимости прошедшего; XII - о причинах возникновения войн; XXI - об общем счете войны и бесценности человеческой жизни. Обсуждение философского содержания повести направляется вопросами: какие мысли одолевали Третьякова? Как философские размышления вводятся в текст повести? Как они характеризуют юного лейтенанта? Как они соотносятся с нашим сегодня?

В качестве примера приводим анализ философского размышления из V главы. Сначала звучит текст:

«Неужели только великие люди не исчезают вовсе? Неужели только им суждено и посмертно оставаться среди живущих? А от обычных, от таких, как они все, что сидят сейчас в этом лесу... неужели от них от всех ничего не останется? Жил, зарыли, и как будто не было тебя, как будто не жил под солнцем, под этим вечным синим небом.... Неужели и мысль невысказанная и боль-все исчезает бесследно? Или все же что-то остается, витает незримо, и придет час - отзовется в чьей-то душе? И¹ кто разделит великих и невеликих, когда они еще пожить не успели? Может быть, самые великие - Пушкин будущий, Толстой - остались в эти годы на полях войны безымянно и никогда ничего уже не скажут людям. Неужели и этой пустоты не ощутит жизнь?

Обращаемся к эпизоду, связанному с этим рассуждением. Выбирая позицию для взвода управления, лейтенант спрыгнул в траншею и... наткнулся на убитого, который сидел на дне. «Шинель на груди в свежих сгустках крови, а лица вообще нет... Много видел Третьяков за войну смертей и убитых, но тут не стал смотреть. Это было то, чего не должен видеть человек». И как контраст этой страшной картины дается описание природы: перед траншеей расстилалось поле, на котором «нарядно желтел обращенный к солнцу клин подсолнечника... А даль, впереди, за стволами сосен, вся золотая, манила, как непрожитая жизнь».

Усиливает контраст жизни и смерти описание взвода Третьякова. Взвод завтракал на траве. Повеселевшие от еды солдаты шутили, а лейтенант «смотрел на них, живых, веселых вблизи смерти», и все видел «осыпанную

снарядами песчаную траншею». На него нахлынули вопросы, подготовленные этим контрастом: «Неужели только великие люди не исчезают вовсе?.. Неужели и мысль невысказанная и боль - все исчезает бесследно?..»

Это размышление, построенное на риторических, вопросах, звучит как боль по неосуществившемуся, по погибшим и будущим жертвам весеннего наступления 1944 года, когда немецкий контрудар «ничего уже не мог изменить - ни хода войны, ни хода истории...- но у людей, которые отражали этот нацеленный на них удар, была у каждого одна, единожды дарованная ему жизнь».

Этим но Бакланов усиливает неповторимость жизни, невосполнимость той пустоты, которая останется после гибели каждого.

В этих боях погиб почти весь взвод Третьякова. «Пахотное поле, на котором из года в год сеяли и убирали пшеницу... стало для них последним в жизни полем боя». И вот по этому полю живые, с трудом вытаскивая из чернозема сапоги, ходили, разыскивая и узнавая убитых, а они, убитые, «лежали в облепленных пудами чернозема сапогах».

Этот факт в читательском сознании связывается со словами героя: «Живые всегда виноваты перед теми, кого нет» - и стихотворением А. Твардовского:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они - кто старше, кто моложе -

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь,-

Речь не о том, но все же, все же, все же...

«Я знаю, никакой моей вины...»

Немногим пережил своих товарищей-батарейцев Володя Третьяков. 'Ученик читает монтированный текст, заключающий повесть. Текст убеждает: девятнадцатилетний лейтенант, как справедливо замечает критик В. Курбатов, умирает после своего «аустерлицкого неба»:

«И высоко над головою, в высоком ослепительном небе, строй за строем шли белые кучевые облака. Как хорошо в мире, боже ты мой, как простор но! Он словно впервые вот так все увидал...» Все . произошло мгновенно... «Когда санинструктор оглянулась, на том месте, где их обстреляли и он упал, ничего не было. Только подымилось отлетевшее от земли облако взрыва. И строй за строем плыли в небесной выси ослепительно белые облака, окрыленные ветром».

Такой конец глубоко философичен: взметнувшееся облако взрыва подняло ввысь, к вечно синему небу, солнцу, под которым жил Володя Третьяков, бессмертную память о нем. И эта память не растает с облаком взрыва, она вечна:

Ты в ней остаешься. Один. Отрешенный.

От света и воздуха. В муке последней.

Никем не рассказанный. Не воскрешенный.

На веки веков восемнадцатилетний

П. Антокольский. «Сын»

Гибнет Володя Третьяков. Прочитав сами повесть, школьники считали его смерть случайной, «бессмысленной жестокостью войны». В результате анализа философского содержания повести они поняли: история создается усилиями всех, история не может писаться вне связи с прошлым, она связана с войной, со смертью всех погибших за Родину, вот почему «и мысль невысказанная и боль» не исчезают бесследно, мы ощущаем пустоту, оставленную погибшими.

Невольно вспоминаются стихи А. Твардовского:

Та кровь, что пролита недаром

В сорокалетний этот срок,

Нет, не иссякла вешним паром

И не ушла она в песок.

Ей не довольно стать зеленой ,

В лугах травой, в садах листвой,

Она живой, нерастворенной

Горит, как пламень заревой.

Стучит в сердца, владеет нами,

Не отпуская ни на час,

Чтоб наших жертв святая измять

В пути не покидала нас...

«Та кровь, что пролита недаром...»

Завершается работа по повести обсуждением вопросов: каков смысл эпиграфов, предпосланных повести? Герой произведения - девятнадцатилетний Владимир Третьяков, а в заглавии «Навеки - девятнадцатилетние» множественное число. Почему? Писатель В. Кондратьев определил книгу Г. Бакланова как повесть-реквием. Почему?

Школьники отвечают на эти вопросы доказательно, увлеченно, часто прибегая к цитированию поэтических строк, эмоционально окрашивая свои рассуждения: Они связывают обобщающий смысл тютчевских строк с

философским содержанием повести, а в стихах С. Орлова усматривают полемическую заостренность и гордость за поколение, которому сама история дала совершить гражданский подвиг в «сороковые-роковые». Школьники поняли, что образ Володи Третьякова укрупняется писателем, обретает силу художественного обобщения, символа. Это о таких, как он, писал А. Твардовский: «Он пал за мир - так сказано о нем». Его судьба - судьба поколения, от имени которого С. Орлов опять-таки полемически заостренно заявил:

А мы такую книгу прочитали...

Не нам о недочитанных жалеть.

В огне багровом потонули дали

И в памяти остались пламенеть.

Кто говорит о песнях недопетых?

Мы жизнь свою, как песню, пронесли.

Пусть нам теперь завидуют поэты:

Мы все сложили в жизни, что могли.

«А мы такую книгу прочитали...»

Повесть читается и обсуждается старшеклассниками заинтересованно. Это объясняют они не только сюжетом, психологически точной характеристикой "героев, пронзительной правдой войны, но и манерой повествования. К особенностям стиля Г. Бакланова они относят живописную изобразительность, органическое единство эпического и лирического, близкую к реквиему тональность.

"Приводим их высказывания:

• Книга потрясает своей жестокой правдой. Читая, ощущаешь свист снарядов, видишь распластанных перед противотанковым рвом пехотинцев, которые и мертвые как будто продолжают ползти навстречу ураганному огню, а нечеловеческий крик Насруллаева просто преследует. Сильная книга!

• Повесть Г. Бакланова увлекает не сюжетом, даже не характером Володи Третьякова, хотя характер интересный, а философски
  ми размышлениями. Вслед за героем хочется спросить: «А все-таки можно было предотвратить войну?»

• Пролог повести, сама ее интонация, скорбно-ожесточенная, подготавливают смерть Володи Третьякова. Но когда читаешь об его
  гибели, внутренне сопротивляешься этому, не хочешь верить, что вместе с облаком, взрыва растаял, исчез он, словно никогда и не жил на этой земле, под этим. небом, по которому «плыли ослепительно белые облака, окрыленные ветром...»

До боли, до слез ощущаешь трагедию гибели девятнадцатилетнего!

Действительно, с первых страниц до последних охватывает нас чувство непреходящей скорби, сердечной боли и "сострадания, даже жалости. И хотя от имени этого поколения С. Гудзенко сказал: «Нас не нужно жалеть!», - пожалев погибших, «мы не унизим этим чувством их», а сами станем и чище, и добрее, и лучше.

Книга Г. Бакланова общей болью связывает поколения, тревожит наши сердца: «Не потому ли я живу, | Что умерли они?»

Предложенный нами анализ повести «Навеки - девятнадцатилетние» на уроке внеклассного чтения выходит за рамки ее содержания и подготавливает ^: 'школьников к самостоятельной творческой работе.

Закономерным, с нашей точки зрения, было предложенное нами задание на дом - написать рецензию на недавно опубликованную книгу о войне, или очерк «Г'ерои живут рядом», или сочинение на основе личных встреч с ветеранами Великой Отечественной войны, родственниками погибших героев.

"Знакомство с творческими работами учащихся - сочинениями, стихами, рассказами, очерками, сценариями ^;- свидетельствует, что чувство благодарной памяти вырастает на основе конкретных знаний. Вот почему справедливо утверждение: учитель, обеспечивая всей системой классной и внеклассной работы знания исторической и художественной летописи Великой Отечественной войны, формирует идейно убежденную молодежь, которая сумеет «не только освоить опыт старших поколений, но и обогатить его собственными свершениями».