Научно-исследовательская работа Своеобразие христианских мотивов Е. Чижовой в романе Время женщин

Раздел Русский язык и Русская литература
Класс -
Тип Другие методич. материалы
Автор
Дата
Формат docx
Изображения Нет
For-Teacher.ru - все для учителя
Поделитесь с коллегами:

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ГИМНАЗИЯ №10 ЗЕЛЕНОДОЛЬСКОГО МУНИЦИПАЛЬНОГО РАЙОНА

V РЕСПУБЛИКАНСКИЙ КОНКУРС

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ И ТВОРЧЕСКИХ РАБОТ

«АКСАКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ»




НОМИНАЦИЯ

«ЖЕНСКОЕ ЛИЦО РУССКОЙ ПОЭЗИИ XXI ВЕКА»





НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА

Своеобразие христианских мотивов

в романе Елены Чижовой «Время женщин»











Работу выполнила

ученица 9Б класса

МБОУ Гимназия 10 ЗМР РТ

Горшкова Мария

Александровна


Научный руководитель

учитель русского языка

и литературы

МБОУ Гимназия 10 ЗМР РТ

Валькова Наталья

Вячеславовна





г. Зеленодольск, 2015

Оглавление

Введение............................................................................................................................................3

1. Елена Чижова и роман «Время женщин» .............................................................................4

1.1. Обзор творчества Елены Чижовой ..........................................................................................4

1.2. Роман «Время женщин» ........................................................................................................4-5

2. Анализ романа «Время женщин».............................................................................................6

2.1. Христианские мотивы в сюжете романа «Время женщин» ...............................................6

2.1.1. Крещение и выбор имени ...................................................................................................6-9

2.1.2. Церковный календарь и походы в церковь .....................................................................9-12

2.1.3. Сакральные аспекты мотива немоты и цифры «7» ......................................................12-14

Заключение.................................................................................................................................15-16 Список источников ........................................................................................................................17











Введение

Объектом данной исследовательской работы является роман современной писательницы Елены Чижовой «Время женщин». Как сама писательница, так и ее творчество являются на данный момент актуальными. Роман «Время женщин» был удостоен очень почетной награды ‒ премии Русский Букер ‒ в 2009 году. Он вызвал разнообразные отклики в критической литературе, печатной прессе, а также в интернет-пространстве.

Роман «Время женщин» рассказывает читателям о судьбе пяти женщин в контексте

советской жизни 1960-х - 1970-х годов. Е. Чижова создает текст особого уровня, в котором выводится на первый план понятие генетической и личной памяти. Однако главным достижением писательницы является то, что она смогла передать на письме особым «звуком» невидимую взору связь героинь; связь, которая возникла и укрепилась в сердце главной героини − Софии в период ее детства, самый счастливый в жизни девочки, а название ему ‒ Время женщин.

Задачей данной работы является изучение христианских мотивов в романе «Время женщин», который понимается как произведение современной женской прозы.

Таким образом, мы обратимся к рассмотрению своеобразия христианских мотивов в современной женской прозе и конкретно у Е. Чижовой в ее тексте.









1. Елена Чижова и роман «Время женщин»

Елена Чижова - автор нескольких успешных романов. Ее романы «поселились» на полках книжных магазинов рядом с произведениями известных писателей современной массовой литературы. Однако далеко не все знакомы с творчеством Е. Чижовой, поэтому мы считаем целесообразным сделать краткий обзор творчества автора.

1.1. Обзор творчества Елены Чижовой

Елена Семеновна Чижова - прозаик, переводчик, эссеист. Она исполняет обязанности главного редактора международного журнала "Всемирное слово" в Санкт-Петербурге, а также является директором Санкт-Петербургского русского ПЕН-Клуба. Как профессиональный писатель начала публиковаться около десяти лет назад. (Пятаков 2009, ) Елена Чижова - автор романов "Крошки Цахес", "Лавра", "Преступница", "Время женщин". Романы "Лавра" и "Преступница" - финалисты престижной литературной премии "Русский Букер" в 2003 и 2005 гг. (Пятаков 2009, ) Елена Чижова является лауреатом премии журнала "Звезда" за лучший дебют в 2000 году и Санкт-Петербургской премии "Северная Пальмира" в 2001 году по разделу "Проза". 3 декабря 2009 года Елена Чижова стала лауреатом премии "Русский Букер" за роман "Время женщин". (Пятаков 2009, ) Особое внимание на творчество Е. Чижовой обращает российский литературный критик Е. Погорелая. В третьем номере журнала «Вопросы литературы» от 2010 года была опубликована статья Е. Погорелой «В поисках озвученного времени». В этой статье критик анализирует романы Е. Чижовой и называет характерные черты ее прозы. Е. Погорелая отмечает особый тон лирического повествования романов. Он нервный, изломанный, балансирующий на грани гротеска, потока сознания и исторической хроники. Также критик обращает отдельное внимание на звучание слов («процесс рождения слова из немоты»). (Погорелая 2010, ) Звучащее слово играет важную роль в творчестве Е. Чижовой, однако этот аспект мы рассмотрим более подробно в другой главе. Е. Погорелая также подчеркивает особенность отражения времени и чувств в романах писательницы. Время Е. Чижовой не персонифицируется в каком-либо человеческом образе, оно не является категорией прошлого, однако оно «вечно переживаемое» и «болезненное настоящее». На страницах романов мы также видим одиночество, отверженность, ощущение фатальной несправедливости мира, человеческий ропот и «мысль о звучащем времени, рассказанную голосами своих жертв и свидетелей». (Погорелая 2010, )

1.2. Роман «Время женщин»

Роман «Время женщин» был написан в 2009 году, и как мы уже отметили, завоевал престижную премию «Русский Букер». По словам самой Еленой Чижовой, в какой-то степени роман автобиографичен. В интервью Т. Вольтской (Вольтская 2009, www) писательница признается, что не ходила в детский сад, так как воспитывалась мамой и прабабушкой. Они пережили блокаду и часто рассказывали о событиях своей непростой жизни маленькой Елене. Это и составило некий фон детства Е. Чижовой. Ужасы того времени воспринимались как норма. О чем-то подобном мы читаем на страницах романа «Время женщин»: три старухи-героини обсуждали прожитую жизнь, говоря о ее горестях и бедах как об абсолютно обыденных вещах.

Итак, главные героини романа - Гликерия, Ариадна, Евдокия, девочка Сюзанна и ее мать Антонина. Все события романа сосредоточены вокруг них. Евдокия, Ариадна и Гликерия - женщины преклонных лет. Мы узнаем о их нелегкой жизни, о тяжелых воспоминаниях. Они были одиноки: детей и родственников не имели. Старухи делили квартиру с молодой женщиной −Антониной. Антонина работала на заводе, была незамужем, но имела «незаконнорожденного» ребенка - девочку Сюзанну или по-церковному Софию. Повествование романа ведется от разных лиц. Произведение состоит из глав: «Мать», «Дочь», вновь «Мать», «Гликерия», «Евдокия», «Отчим», «Ариадна», «Соломон» и «Внучка». По названию глав мы можем догадаться, кто является рассказчиком. При этом мысли девочки присутствуют во всех частях романа. Они выделены курсивом. Роман «Время женщин» начинается и заканчивается воспоминаниями‒рассуждениями взрослой Софии. Девушка пыталась восстановить в памяти события давних лет, свое детство. Читая роман, мы узнаем, что Антонина забеременела от незнакомого молодого человека. Отец ребенка пропал. Возможно, он оказался в тюрьме. Антонина родила девочку, которую назвала Сюзанной. Она вынуждена была делить квартиру с тремя старухами. Со временем они заменили ей и ее девочке матерей. Антонина работала на заводе, а старухи в это время присматривали за ребенком. Они покрестили Сюзанну и выбрали по Святцам ей новое церковное имя - София.

Воспитание девочки было возложено на старух, так как ребенок обладал «дефектом» ‒ немотой. Антонина очень боялась, что тайна раскроется, поэтому не отдавала девочку в детский сад и говорила всем на работе, что ее мать приехала из деревни присматривать за Софией. Одинокие старухи рождение девочки восприняли, как подарок от Бога, и сосредоточили все свое внимание и заботу на ребенке. Евдокия, Гликерия, Ариадна верующие и жили по церковному календарю. Они отвергали советский режим и воспитывали Софию как несоветского человека.

Антонина обратила внимание на работника завода - Николая. Между ними не было интимной связи, однако женсовет имел на все свою точку зрения. По заводу распространился слух об отношениях между героями. Николая сняли с очереди на квартиру, вынуждая его, таким образом, жениться на Антонине. Он угрожал рассказать о ребенке- инвалиде на собрании женсовета и потребовал, чтобы Антонина выдумала причину по «женской части», почему брак невозможен. Антонина, в свою очередь, пошла в женскую консультацию в надежде найти какую-нибудь болезнь. Героиня узнала о том, что у нее в матке образовалась опухоль. Болезнь оказалась запущенной, и потребовалась немедленная операция. После операции Антонина чувствовала себя плохо, и с каждым днем силы покидали ее. Старухи пребывали в отчаянии, так как официально не являлись родственниками девочки, и после смерти Антонины ребенка забрали бы органы опеки. Этого героини допустить не могли. София была центром жизни старух, она то, что держало их вместе, да и вообще на этом свете. Друг Гликерии Соломон дал героиням надежду, придумав план о замужестве: больную, умирающую Антонину выдали замуж за Николая. Антонина ушла из жизни, а Николай отдал право на опеку девочки старухам. Так София осталась в мире «несоветских» старух и получила воспитание и мировоззрение, отличное от окружающих ее людей. Она выросла несоветским человеком, прекрасным художником, но глубоко одинокой женщиной, тоскующей по прошлому: по маме, ушедшей так рано из жизни, по старухам, подарившим ей все самое лучшее, и по семейному уюту, который неизвестно найдет ли она в будущем.

Роман «Время женщин» предоставляет большой простор для интерпретаций и размышлений. Мы видим, что критики и читатели подчеркивают важность темы христианства, православия, женственности в творчестве Е. Чижовой. Однако при этом практически нет работ, осуществляющих подробный анализ произведений писательницы. Таким образом, данный факт мотивирует тему нашего исследования: она актуальна, но недостаточно изучена.





3. Анализ романа «Время женщин»

В данном разделе нашей работы мы выделим и проанализируем конкретные эпизоды романа, в которых прослеживаются христианские традиции, а также гендерные установки героинь, влияющие на формирование определенного типа женственности в девочке. Мы обратим особое внимание на сюжет романа и на его героев. Необходимо сразу подчеркнуть, что одни и те же эпизоды в романе могут перекликаться по сюжетной и символической линиям. Например, выбор имени девочки при крещении, с одной стороны, предстает перед нами в канве сюжета, а, с другой стороны, имеет непрямое значение, указывающее на важность этого имени и его символичность в контексте религиозно-христианских ритуалов.

2.1. Христианские мотивы в сюжете романа «Время женщин»

Сначала мы остановимся на христианских мотивах в сюжете романа. К их числу мы отнесем следующие эпизоды романа: крещение Софии, церковь и церковный календарь. Из них особо важными являются события, связанные с церковью и христианскими ритуалами.

2.1.1. Крещение и выбор имени

Впервые в романе мы сталкиваемся с христианскими мотивами в сцене выбора имени ребенка и подготовке к крещению. На наш взгляд, это очень важный эпизод, который необходимо процитировать. Обратим внимание на то, что повествование здесь ведется от лица старух, нарратив транслирут их точку зрения и их дискурс. Тут, за столом, едва получив ребенка на руки, пришли к согласию: первым долгом - покрестить. Тайком, не докладываясь матери. В этих делах мать - сторона. Слава богу, в Никольском звонарь знакомый. Сам глухой, а все понимает. Согласился переговорить с батюшкой, позвать на дом. По метрикам значилась Сюзанной. Имечко басурманское, прости Господи. В прежние времена срамных девок кликали, чтоб заступниц святых не позорить. А теперь мать родная выбрала - кличку собачью… Думали-думали, листали Cвятцы. Имен хороших не счесть, но первое попавшее не выберешь. Отец Иннокентий сказал: ищите сообразно метрике. Хоть по смыслу, хоть по заглавной букве. Гликерия чего надумала: может, говорит, Серафимой… Нет. Решили в честь Софии... (Чижова 2010: 17.)

Таким образом, мы узнаем, что девочку звали Сюзанной. Имя ее было не русское, а

«басурманское», и к тому же, по мнению старух, не подходило приличной женщине. В 1960- е, 1970-е годы открыто о принадлежности к церкви и вере не говорили, поэтому старухи, которые не являлись «советскими людьми», не решались обсуждать крещение девочки с ее матерью. Они выбрали имя по Святцам, исходя из православной традиции. После совершения Таинства крещения святой, имя которого выбрано ребенку или крещаемому взрослому, становится его небесным покровителем. При этом, если ребёнок назван неправославным именем, то при крещении обычно выбирается созвучное православное имя, и именины у него определяются по православному имени. Например, Дина - Евдокия, Лилия - Лия, Анжелика - Ангелина, Жанна - Иоанна, Милана - Милица. По традиции, Алиса получает в крещении имя Александры, в честь св. страстотерпицы Александры Феодоровны Романовой, до принятия православия носившей имя Алиса. Некоторые имена в церковной традиции имеют иное звучание, например, Светлана - это Фотиния (от греческого «photos» - свет), а Виктория - Ника, оба имени в латинском и греческом означают «победу». (Именины, ) Рассмотрим основные интерпретации к именам София и Серафима. Серафима - женская форма от мужского древнееврейского имени Серафим (мн. число от слова "сараф" - жгучий, огненный). Как известно, Серафимами назывались ангелы, составляющие небесное Божье войско (вместе с херувимами), существа с шестью крылами, движение которых приводило в священный ужас. (Серафима, ) София - это древнее церковное женское имя. В православной церкви есть икона, именуемая иконой Софии, Премудрости Божией; она символизирует мудрость. На иконе изображается Божия Матерь и воплотившаяся из Нее Премудрость - Сын Божий. Под Премудростью (или Софией) разумеется Иисус Христос. Богоматерь изображается стоящей в храме под сенью, поддерживаемой семью столпами. Она держит Богомладенца, благославляющего правой рукой, а в левой Его руке - держава. Над сенью - Бог Отец и Бог Дух Святой. По обе стороны изображены семь Архангелов, держащих знаки своего служения. (Тайна имени София, www) Оба имени отображают исключительно христианские идеи. Однако имя «София» соответствует концепту женственности, сложившемуся в русской культуре; данный вопрос мы рассматривали в главе «Концепт женственности в русской культуре». София - есть начало, посредствующее между Богом и миром. София - это всеобщая матерь-материя, то есть мать/душа всего живого. При этом вспомним аспект Падшей Софии/Евы, которая в ответе за первородный грех человечества. Богородица, в данной логике, воплощает Премудрость Божию, она - искупительница первородного греха, спасительница человеческого рода от греховности. Примечательно также то, что выбранное старухами имя не только связано с концептом женственности, но и несет в себе идею материнства, ведь София - не кто иная, как праматерь человечества. В главе «Материнство в русской литературе» мы рассматривали три ипостаси образа матери в культуре русского народа:

1. Мать Сыра-Земля,

2. Родина-мать,

3. Богородица.

Итак, София - это мать всего живого, она есть и Богородица (искупительница человеческой греховности), и Мать Сыра-Земля (матерь- материя), и Родина-мать (мать русскому народу). Таким образом, выбор имени «София» в романе «Время женщин» становится обусловленным и понятным. О значимости данного имени героиня романа Евдокия рассказывала девочке. Ты, - говорит, - случись чего, дак имя свое помни. Не это - Сюзанна. Это для людей. А для Бога имя тебе - София. Она и заступница небесная. Дева белоснежная, Божья слава. Самая премудрая - мудрее и нет на свете. Бог ей шепнет, а она добрым людям пересказывает. Все передаст - до словечка. А те, кто не слушают, одно уныние в них да глупость. А Софья и не глядит на них: знай себе вокруг смотрит. Наглядится за день, а к вечеру сядет, краски с карандашами возьмет - все как есть нарисует. И леса зеленые, и моря синие, и города разноцветные. Одно слово, художница... (Чижова 2010: 149.) По словам Евдокии, имя «Сюзанна» - это для людей, а для Бога - только София. Дева София мудрее всех на свете и заступница добрых людей, оказавшихся в беде. Все, что видела за день эта Дева София, она рисовала вечером на бумаге карандашами. Безусловно, в этом нарративе присутствуют элементы сказки, что помогает создавать определенные, яркие образы в голове у девочки. Евдокия словно пыталась конструировать судьбу ребенка на выполнение высокого предназначения по примеру Девы Софии. Вообще не только Евдокия, но и Ариадна, и Гликерия хотели оказания божественного влияния имени на развитие девочки, что, в принципе, в итоге и получилось. Взрослая София поступила в Мухинское училище, стала, в последствии, известной художницей. Картины героини особенные, нестандартные: в них была нарушена перспектива.

Никакая комиссия не признала бы работы, в которой нарушена перспектива, как будто мир поделен надвое: верх и низ. Однажды, когда во Дворце готовили выставку, я попыталась объяснить, что вижу линию, которая идет от края до края - по самой середине листа. То, что внизу, должно оставаться мелким: для этого и нужна перспектива, чтобы оно уходило вдаль. Но там, наверху, все поворачивается, подступает ближе, чтобы мы видели, как оно всплывает обратно - из глубины. Если нарисовать по правилам, так, как полагается, все важное станет плоским - уйдет в землю. (Чижова 2010: 70.)

В основном, при анализе романа мы будем обращаться к нарративам старух, к тому, как они видят окружающую действительность и транслируют это видение. Однако данная цитата представляется нам важной, так как сама София, уже будучи взрослой девушкой, рассказывала о строении мира с ее точки зрения. Мир героини был поделен на две части: верх и низ. Между этими частями проходила разделительная полоса. То, что внизу, должно было оставаться мелким, уходить вдаль, а верх подступать ближе, всплывать из глубины, а не наоборот; ведь, если сохранить перспективу, то небесное, «важное» потеряло бы смысл и ушло в землю. С одной стороны, мы можем утверждать, что героиня видела мир, разделенный на рай и ад. С другой стороны, ясно то, что София следует в своем творчестве заповедям иконописи, она писала картины-иконы. В записи беседы с Протоиереем Константином Стратигопулосом (Основные принципы иконописи и богословский анализ иконы Пресвятой Богородицы, www) говорится, что первый основной принцип иконописи − это то, что любая икона отражает события в двух измерениях и никогда в трех измерениях. Согласно Протоиерею (там же, www): «Нечто, изображенное в трех измерениях, выглядит очень правдиво, достоверно, но является самодостаточным, так как, обладая длиной, шириной и глубиной, оно не нуждается в чем-то еще. Однако если кто-то стоит перед иконой и видит только длину и ширину, но не видит глубины, икона заставляет его понять, что в ней чего-то недостает. Обратите внимание: чего не достает в иконе? Глубины. Для чего это нужно? Это нужно для того, чтобы человек, стоящий перед иконой, понял, что той глубиной, которой недостает в иконе, является он сам». Более того, София сама говорила об увлечении иконописью.

В те времена многие увлеклись иконописью, спорили о каноне, о ликах, о небесной дуге. Изучали старые приемы, пытались понять, почему художник использует ту или иную краску: киноварь, золотистую охру или разбеленный краплак... Оказывается, это тоже определялось каноном […] и я пыталась объяснить, почему канон не имеет отношения к моей жизни - мне трудно следовать традициям, в которых нет ничего личного: своей памяти... (Чижова 2010: 71.) Таким образом, мы вновь видим, как имя «София» и закладываемые в него ассоциации повлияли на судьбу девочки. София не писала картины по стандартам, она нарушала перспективу, вкладывала личную память в полотно. Она словно проникала сквозь материю реальной жизни и видела другие измерения, уровни человеческого существования. Старухи не просто так выбрали церковное имя девочке, их целью было крестить ребенка. Ритуал крещения включал в себя кроме выбора имени и собственно обряда, также и выбор крестной матери. Для чего ребенку нужна крестная мать?

Если мы обратимся к идее о первородном грехе, то увидим, что после изгнания из рая человек осознал свою наготу, нечистоту. Продолжение человеческого рода было возможно лишь через, так называемое, «полосочетание», т.е. половой акт. Это значит, что каждый ребенок был и будет зачат в «беззакониях». Поэтому церковью подчеркивается особая роль крестных родителей, которые имеют духовную, религиозную связь с ребенком в противовес «плотским» родителям. Сцена выбора крестной матери в романе вызывает противоречивые чувства. Крестная мать в ответе перед Богом за ребенка, поэтому эту обязанность должен выполнять достойный человек. Гендерные установки героинь очень хорошо прослеживаются именно в этом эпизоде: кто есть крестная мать, какие добродетели ей свойственны, а также кто достоин взять на себя такой крест?

Вообще, что значит фраза, «крестная мать в ответе перед Богом»? Согласно учению Церкви, главное обязательство крестного родителя, -не в том, чтобы только присутствовать на Крещении, но и потом помочь воспринятому от купели возрастать, укрепляться в церковной жизни, и ни в коем случае не ограничить свое христианство только фактом Крещения. Как крестный родитель позаботится об исполнении этих своих обязанностей, с него так же спросится в день последнего суда. (Крестные родители, ) При выборе самого достойного кандидата на это место Ариадна, Евдокия и Гликерия ушли в «земное» вплоть до обсуждения количества болезней. Пока решали, чуть не перессорились. Крестная, конечно, одна. Она и перед Богом в ответе. Крестная - родня, а другие, выходит, кто - чужие? Отец Иннокентий примирил. Бог, говорит, со всех вас по очереди спросит. Которая первая пред Ним предстанет, той первой и отвечать. И смех и грех: болячками стали мериться. У кого сердце больное, у кого ноги еле ходят. Отец Иннокентий говорит: человек сроков своих не знает. Бывает, Господь молодых-здоровых прибирает, а старых-больных не трогает. Разве проникнешь в Его замыслы? Согласились. Вспомнили молодых-здоровых. Своих. (Чижова 2010: 18.) Евдокия как стояла, лицом помертвела: легко ли сына-младенца увидать воскресшим... Потом ничего, совладала с собой. Только нельзя, говорит, мне в крестные. Как погляжу на рубашечку, душа чернеет. Ты уж давай, Ариадна. У тебя все - слава богу: муж - на Первой, сын - на Второй, внуки с невесткой в блокаду померли. Все по-людски. (Чижова 2010: 19.) Где ж, отвечает, по-людски, если во рвах лежат. Пусть уж Гликерия: она не рожала. Граф ее, муж невенчанный, от революции сбежал. Кто его знает, может и теперь живой. (Чижова 2010: 19.) Итак, решение было принято: крестной матерью стала Гликерия. Гликерия не имела детей, мужа, а значит, она ‒ самая «чистая» из героинь. В данном контексте слово «чистая» не является синонимом слову «безгрешная», а скорее соответствует значению «менее страдавшая». Евдокия и Ариадна имели свои причины отказаться от роли крестной: потеряв своих детей, за неспасенные души которых они понесут наказание, героиням очень сложно было решиться взять новый груз ответственности перед Богом. Ужасно также то, как старухи воспринимали произошедшие события в их жизни и, что для них являлось нормой. «По-людски» - это когда муж умер на Первой мировой войне, сын -на Второй, а внуки и невестка во время блокады. Но не менее поразительным являлся ответ Ариадны: оказывается ее жизнь прошла не по-людски, но не потому, что она испытала столько страданий, чудовищных потерь близких и любимых людей, а потому, что они лежат во рвах (не воцерковленные, неотпетые священником, далекие от спасения в Царстве Божием)! Гликерия, не имея такого груза за плечами, вполне могла быть крестной матерью, а значит, первой предстала бы перед Богом в ответе за Софию.

Далее по сюжету перед нами предстает эпизод с крестильной рубашечкой. Рубашечку приготовили, постирали. Кружева ветхие - разложили на полотенце. Пока стирали, побелели вроде. А высохли, все одно - желтизна. Прокипятить бы... Да тоже побоялись: жизнь прошла - расползется в руках.

Водички согрели заранее. Батюшка говорит: ну, решайте и девочку свою облачайте. Принесли, надели на Софьюшку. Евдокия как стояла, лицом помертвела: легко ли сына-младенца увидать воскресшим... […] Гликерия - восприемницей, обе другие за батюшкой подтягивают. Отец Иннокентий говорит: тихо пойте, чтоб никто не услышал. Кому слушать-то, отвечаем, нет никого. Отслужил хорошо, не пропускал, не частил. Софьюшка умница глазками моргает, прислушивается внимательно, будто понимает. (Чижова 2010: 19.) Крестильная рубашечка напомнила героиням романа ангельское облачение. Даже кружева не просто слежались, а слежались, будто палое перо. Все это, конечно, очень символично, так как по канонам православной церкви считается, что любой человек, а тем более маленький ребенок после крещения является непорочным, как ангел. И вообще дети до семи лет в православной церкви не исповедуются, так как в их чистой младенческой душе нет еще достаточных сил, чтобы противиться греху и воспринимать свои неправильные поступки в качестве нарушений заповедей Господних. Однако важно еще и то, что София, как было сказано ранее, являлась матерью-материей, душой душ! События воскрешают в памяти Евдокии воспоминания об ее умершем внуке. София - искупительница грехов человечества, и в частности, Евдокии… Ведь ее внук умер некрещеным, и она еще предстанет перед Богом в ответе за это. София была ее надеждой на спасение, крещением девочки героиня замаливала свои грехи, и не она одна. Все три старухи вымаливают прощение у Бога через воспитание девочки во Христе.

Таким образом, уже в самом начале романа используется большое количество религиозно-христианской символики. Читатель словно проникает вглубь православной традиции и уже не может воспринимать роман вне христианского контекста. Понятие «вера» является ключом к пониманию данного произведения.

2.1.2. Церковный календарь и походы в церковь

Православная вера имела большое значение в жизни героинь романа (Евдокии, Ариадны и Гликерии). Формально они жили в Советском Союзе 60-х годов, а на самом деле старухи пребывали в своем, созданном, христианском мире.

- Ложись, - говорит, - пока. Из театра в воскресенье вернешься, а там и Новый год. Наступит, глядь, а у нас уж все готово. Мать пирогов обещала. Мучки новой получим, напекет. Пирожки мягкие, сами в рот прыгают. А за ним и другой праздник - Рождество... А дальше и весна близко - жаворонков станем печь. Напекем, в церковь с тобой сходим: надо и нищих угостить. Не все, как мы, счастливые, чтобы умереть в спокое. Таких-то мало... (Чижова 2010: 64.)

Данный эпизод наглядно демонстрирует, что жизнь старух текла по церковному календарю, а не по светскому. Они не воспринимали советские праздники как какое-то торжество, это были обыкновенные дни, ничем не отличающиеся от других. Евдокия, Ариадна, Гликерия праздновали Новый Год, а затем и Рождество, а после и Великий пост. Жаворонков пекут в память о сорока мучениках Севастийских. Сорок воинов отказались принести жертву идолам и отречься от Христа. За это они приняли мученическую смерть. Праздник сорока мучеников приходится на Великий пост, служится Литургия, при этом пост послабляется и выпекают жаворонков. (Сорок мучеников Севастийских: история праздника, иконы, обычаи, рецепты, ) Важная добродетель христианина - жалость к людям, находящимся в нужде. Милостыню следует давать всем просящим, даже, если ты думаешь, что деньги будут использованы неразумно. Однако не всегда милостыня - это жертвование денежных средств, зачастую, человек может поделиться куском хлеба или, как в романе, жаворонками. Героини, будучи верующими людьми, старались соблюдать пост. Вообще слово «постный» неоднократно встречается в романе. Картошку слила - ужинать сели. Сами картошки с постным маслицем, Сюзанне - сырок в обертке. Нечего, говорят, картошкой наминаться. Вырастет, успеет еще. (Чижова 2010: 30.)

Евдокия говорит:

- Ребенку разве можно без супа? Ты хоть постного ей свари: картошечки нарежь, морковки. Молочком и забелим. До пятницы долго еще... (Чижова 2010: 42.) Так-то хорошо вроде: селедочка, огурцы соленые... Кагора бутылку взяла. Картошки наварим. Лучок на постном масле обжарить... Винегрет-то, думаю, не буду - не праздник. (Чижова 2010: 105.) Нам-то чего? - Евдокия картошку разминает. Маслицем постным полила. (Чижова 2010: 176.) Рацион героинь был достаточно беден: картошечка с постным маслицем. Только Софию они пытаются баловать, кормить лучше, чем себя. Среда и пятница в православии − строгие дни поста. В среду Иуда предал Господа за 30 сребренников, а в пятницу Господь был распят. Молоко и молочные продукты - скоромная пища, поэтому Евдокия и говорила о том, что можно суп молоком «забелить», так как до пятницы еще далеко. Примечательно, что Антонина, сама того не замечая, вела такой же уклад жизни, как и старухи. Селедочка, огурцы соленые, картошечка, лучок на постном масле - самая настоящая постая еда. Кагор - церковное вино, которое также по праздникам и не в постные дни можно вкушать. Прогулки с Сонечкой являлись частью повседневной жизни героинь. Однако для нас важно то, что именно во время этих походов по городу, бабушки пытались ввести девочку в мир Церкви. Меж верстами, в зависимости от погоды, занимались делами. Важнейшее - прогулка. Тут время не суетилось: подчинялось годовому кругу - по-деревенски. В скверик у Львиного мостика ходили по весне. Весной в садах слякотно - закрывают на просушку. К Никольскому - осенью: под дубами, у ограды, полно желудей. В октябре облетали клены. Ходишь, шуршишь листиками... К ноябрьским - первый снег. Зимой - тоже к Николе, или в Солдатский садик. Горка высо-окая... Дети в очередь съезжают - кто так, кто на санках. Санки-то есть. Старые, хорошие. Да свою-то не больно пускали. И гулять приучились в сторонке, подальше от людей. С чужими детьми - беда: «Ой, а девочка ваша что - глухонемая?» Летом свободнее - кто в деревню, кто по лагерям. (Чижова 2010: 17.)

- Мы уж в Никольский, - повязалась, концы заправила. - Санки не давайте - пешком дойдем. (Чижова 2010: 23.) Перед домом сквер. За ним памятник: к площади передом, к нам - задом. В теплый день дети по перилам лазают. Зимой перила скользкие, леденелые. От него за угол свернем - вон они, купола. Бабушка за спину взялась. Постоим, говорит, чуток. Прямо с утра немеет, как не своя. Стоит, кругом оглядывается. (Чижова 2010: 24.) Прогулки с девочкой не были простым развлечением ребенка: бабушки наполняли их глубоким смыслом. Если мы посмотрим маршрут, по которому они ходили с девочкой, то увидим, что, во-первых, все сосредоточено вокруг их дома, во-вторых, особое место во время гуляний занимает церковь. В зависимости от времени года менялся и маршрут, но неизменными оставались походы в церковь или вокруг нее. Старухи водили Софию в церковь на причастия, рассказывали о святых и учили правильно молиться. Они пытались сделать ребенка через причастия «причастной» к церковной жизни. Евдокия была очень требовательна и строга. Она рассказывала Сонечке во время прогулок об устройстве храма, а также о тех, кому можно приносить молитву.

- Вот, - учит, - там алтарь. Перед ним ворота царские: отворят, все насквозь видать. Батюшки в алтаре ходят, словно праведники по небу. Вечером служба начнется - паникадила зажгут. Свет тихий, благостный. Оглянешься, душа радуется: золото горит, вспыхивает - так жаром и обольется. Сходит, принесет свечек, потом за руку возьмет, подведет.

- Свечку, - говорит, - подтопи с исподнего конца. Крепко ставь, чтоб не упала. А глазами не шарь. Прямо на лик гляди. Теперь крестись, пока никто не видит. Да не так, горе: пальцы плотно сложи, сведи в щепотку. Проси Богородицу за души загубленные, грешные. Меня не слушала, может, к бессловесной снизойдет... Лики строгие, темные. Огни под ними пляшут, бьются на свечах. Бабушка Евдокия говорит:

- Души живые теплятся. Прогорят, старуха черная явится: сметет огарки в подол. Вот и мы так: погорим-погорим и погаснем. Свечи-то до конца сгорают, а люди, бывает, и не до огарков. (Чижова 2010: 25.) Старухи боялись обучать Софию крестному знамению, чтобы Антонина не узнала о тайном крещении девочки. Однако в церкви Евдокия показывала, как правильно креститься, при этом страх, что кто-то увидит, и за этим последует наказание, сохранялся. Ранее, когда рассматривался эпизод выбора крестной матери, уже говорилось о том, почему Евдокия не могла взять на себя такую роль. На ее душе лежали большие, незамоленные грехи: дети, внуки, погибшие во время войны и советской власти. Евдокия обращалась к Софии с мольбой, чтобы та просила Богородицу снизойти к молитвам за усопшие, грешные души. Евдокия хотела верить, что бессловесная девочка имела особую связь с высшим миром. При этом в речи героини проскальзывал ропот на «бездействие» самой заступницы-Богородицы в ответе на ее молитвы, что несомненно считается грехом в православной церкви. Гликерия также водила Сонечку в церковь; девочка любила ходить туда именно с этой бабушкой, так как Гликерия очень добра и не требовала от ребенка многого. С бабушкой Гликерией лучше ходить. С ней к Николаю-угоднику: «Молись, - учит, - Софьюшка, за странствующих и путешествующих». Он и в комнате у нее. А под ним огонь - в красной чашке. Бабушка подойдет. Стоит, разговаривает. Шепчет, шепчет. А он молчит. Видно, не умеет говорить. «Николай, - рассказывает, - Святитель за всех заступается. Кто по морю плавает, кто в лесу заблудится - вот он на путь и наставляет. Во тюрьмах сидящих посещает, в болезни лежащих исцеляет...» К иконе подведет - объяснит: «Вот, гляди. Вся жизнь человеческая представлена. И на этом свете, и на том. Там-то у них светло. В середине Господь сидит, а по сторонам его - праведники. Жизни прошлой не помнят: по-новому наслаждаются. А зачем им помнить? У них теперь другое, свое...

А внизу-то, - пугает, - ад. Тут уж муки: плач и скрежет зубовный. В аду, небось, грешники. Только Он и к ним спустится - снизойдет. Грешники всякие бывают: кто - закоренелый, а кто и по неразумию. Жизнь, - вздыхает, - как только не складывается - в особенности, пока молодая...». (Чижова 2010: 26.) Походы в церковь, рассказы бабушки Гликерии раскрывали перед девочкой новый мир: мир икон, святых, праведников и грешников. Девочка уже в раннем возрасте узнала о понятиях «рай» и «ад». В отличие от Евдокии, в речи Гликерии не проступал ропот или недовольство Господом и Божией Матерью, скорее, мы видим некое смирение и грусть по нелегкой жизни, судьбе, которая складывается у всех по-разному. Кто-то вымолит прощение у Господа и будет вечно счастлив, а кто-то по неразумию или осознанно выбирает ложный путь, уводящий от Царствия Божия. Читая данный отрывок, создается впечатление, что Гликерия сомневалась, куда попадет ее душа. Как и для Евдокии София являлась спасением, ключом в Царство Божие, так и для Гликерии, однако она не просила напрямую молитв девочки, а, скорее, смиренно верила в ее заступничество. На одной из прогулок Гликерия учит Сонечку жизни. Старуха просит девочку запомнить, где находится церковь. Согласно ее словам, церковь - это ориентир, по которому всегда можно найти родной дом. И никогда, никого не нужно слушать, так как люди могут запутать и увести от «правильного» пути. До Никольского дошли - бабушка Гликерия заглядывает: […]

- Ты, - учит, - по грязи не шлепай. Шаг сделаешь - вмиг вступишь. Под снегом-то все спряталось: и какашки собачьи, и гнилье. Вот они и думают, будто грязь в землю ушла. А земля тугая, мерзлая - ихней грязи не принимает. Тебе, - вокруг себя оглядывается, - всего запомнить надо, пока время у нас есть. Дом наш - вон где. А тут собор. Сколько лет ходили, должна уж помнить. Если что, колокольня высокая. Ее отовсюду видно. По ней и равняйся. А из-за канала выйдешь - там другое: через мостик надо идти, мимо львов. Львы-то каменные - что им сделается? А людей, - пальцем грозит, - не спрашивай. Мало ли... Запутают, заведут. Я, - утешает, - буковки твои вышью. Так что на себя надейся - по памяти ступай. (Чижова 2010: 144−145.)

Этот эпизод романа, несомненно, очень символичен. С одной стороны, церковь как физический объект, по которому можно было сориентироваться на улице, с другой стороны, церковь - это, то место, куда Сонечка могла прийти всегда, зная, что она являлась как бы частичкой этого религиозного мира, который принял бы ее в любой ситуации и наставил бы на истинный путь по жизни. Примечательны последнии слова Гликерии: София должна была надеяться только на себя и ступать в жизни по памяти! Ранее уже отмечалось, что София, став известной художницей, не могла писать картины по канонам, без вкладывания в полотно личной памяти. Мы видим, что все слова, действия старух оказывали большое влияние на развитие и становление девочки. Гендерные установки героинь находились под воздействием православной веры, которая определяла, то, как ребенка воспитывали. Однако вера у каждой героини была своя и подход к «спасению в Софии» тоже выражался по-разному. Евдокия просила, даже требовала заступничества девочки перед Божией Матерью, Гликерия же лишь смиренно ждала его. София росла и училась смотреть на окружающую действительность сквозь призму христианства.

2.1.3. Сакральные аспекты мотива немоты и цифры «7»

Мы обратили особое внимание на повторение числа семь в православной догматике, а также неоднократное появление его в романе «Время женщин». Рассмотрим некоторые значения данной цифры в христианстве и, в частности, в православии.

В христианстве «семь» имеет следующие проявления: 1. семь дней Творения; 2. 7 ангелов вострубили в Откровении (8:7 - 11:15); 3. семь христианских добродетелей: целомудрие, умеренность, справедливость, щедрость, надежда, смирение и вера и т.д. (7 число, ) В православии же цифра «7» приобретает несколько иную интерпретацию: 1. седьмой день недели священный - воскресенье; 2. Иисус Христос воскрес в воскресенье; 3. семь смертных грехов, 4. семь таинств Церкви: крещение, евхаристия (причащение), священство (рукоположение), исповедь (покаяние), миропомазание, брак (венчание), елеосвящение (соборование); 5. семь Вселенских соборов, признаваемых православием; 6. над православными храмами часто семь куполов, символизирующих семь таинств и др. (7 число, )

Из сюжета романа мы узнаем о неполноценности развития Софии: девочка обладала немотой. Из-за этого дефекта Антонина не решилась отправить ребенка в детский сад, так как боялась, что врачи загубят ее своим лечением.

Смена закончилась, в местком поднялась. Зоя Иванна приглашает:

- Садись, Антонина. Что ж ты с дитем своим делаешь? Девке шесть скоро, через два года - в школу. […] Нормальные детки в садик ходят. Вон внуки у меня: и рисуют, песни поют, и стишки рассказывают. […] - Да нет, - оправдываюсь, - ничего: Сюзанночка и буквы все знает. Читает помаленьку.

- То-то, - говорит, - что помаленьку. А в садике учителя специальные, спектакли ставят. Раз в неделю музыкальное занятие. Разве сравнить? Недавно и в театр кукольный водили, на Седьмое ноября - под праздник. А как они к празднику готовились! Песенки, речевки разучивали. И питание в садике диетическое, разнообразное. Ты ж пойми: девочка твоя - не деревенская. Ей в городе жить. - Спасибо, - говорю, - подумаю.

- Ты, - торопит, - скорее думай. Время уйдет - упустишь. […]

- Ты, - хмурится, - Антонина, вроде и не мать, а мачеха. Тебе дело говорят, а ты - про всякую ерунду. Вот вырастет девка старорежимная, локти станешь кусать, да уж поздно. Ладно, иди пока... (Чижова 2010: 43−44.)

Данный эпизод интересен тем, что в нем появилась цифра «семь». Во-первых, дата праздника - 7 ноября, день Великой Октябрьской социалистической революции. Праздник был действительно важный в советском обществе: детей с малого учили речевкам, песенкам, и закладывали взгляды на жизнь, пропагандируемые государством. Во-вторых, Зоя Ивановна, советский человек, пыталась убедить Антонину в важности детского сада, ведь ребенку пять лет. Еще два года пройдет, и ничего уже нельзя будет изменить, девочка вырастет старорежимной. Почему именно возраст семи лет является решающим? Семь лет является «пороговым», даже можно назвать его, мистическим возрастом: переход из детства к отрочеству, первая исповедь в церкви. Ребенок начинает уже осознавать жизнь, формируются взгляды на окружающую действительность, на собственную идентичность, происходит процесс опознания греха как нечто нехорошее. Именно поэтому Зоя Ивановна так переживала, что в Софию не будет заложено во время всего «необходимого».

Однако возникает вопрос, почему девочка была немая, что послужило тому причиной? Возможно, немота является наказанием Божиим за зачатие ребенка в грехе; ведь у Софии не было даже отца, а Антонина, будучи беременной, пила таблетки, чтобы избавиться от ребенка (согласно учению Церкви, нераскаянные грехи дедушек, бабушек и родителей могут отразиться на здоровье, душе будущего ребенка). А можеть быть, немота ‒ Божие благословение, некая форма юродства. Впервые девочка заговорила в семь лет. Мы встречаем подобный сюжет о немоте ребенка в христианской литературе в житие преподобного Андрея, архиепископа Критского. Мальчик был нем и заговорил после Причащения Святых Христовых Тайн в возрасте семи лет! Примечательно, что святитель Андрей Критский был поставлен архидиаконом Собора Святой Софии - Премудрости Божией в Константинополе! Символично также и то, что в имени «София» уже заложена цифра «7». Если мы вспомним материал, представленный чуть ранее, то увидим на иконе Софии Премудрости Божией семь столпов и семь Архангелов. В православии считается, что многие грехи происходят из-за того, что человек праздно и излишне говорит. Например, в романе «Время женщин» героини не раз упоминали о своей излишней болтовне.

- Кабы так... - Евдокия чашкой пристукнула. - Думают, другим вырыли. А потом, глядь, выходит - себе... Ладно. - Клеенку разгладила. - С вами сидеть - греха набираться. (Чижова 2010: 23.) Евдокия будто расслышала, буркнула сердито:

- У них, у этих... Большевиков. Ладно, - говорит, - ты, знай, молчи. А бабку старую не слушай. (Чижова 2010: 25.) Карандаш отложила, прислушалась: нет, не зовут. Снова карандаш взяла. Буквы большие, корявые. Вывела:

БОЛШЕВИКИ

- Что притихла? Рисуешь? - бабушка Ариадна заглядывает. К столу звать. - Ну, покажи, что ты там нарисовала?.. Господи боже мой...[…]

- Ты, Евдокия Тимофеевна, все-таки следи за собой. Твоих ведь речей наслушалась. А представь себе, заговорит?.. Да, не дай бог, еще в школе... […]

- Ох, грехи наши тяжкие, - Гликерия вздыхает.

- При чем здесь наши грехи?

- Уж и не знаю, - Гликерия петли считает, - что и лучше. При нашей-то жизни: языкастой или уж так, молчком. (Чижова 2010: 27−28.)

Чтобы не совершать грех празднословия, некоторые священнослужители стараются уходить от мирского всеми способами: в том числе, и принимая обет молчания или безмолвия. Молчание подвижников было выражением их глубокого самоотвержения. Подвиг безмолвия представляется несообразным с природой человека как существа разумно-словесного. Ведь посредством слова изливаются душевные наши радости и делаются от этого как бы полнее и обильнее; со словом проходит скорбь и душевная горечь, и мы чувствуем облегчение. (Столпничество, ) Безмолствовать - значит закрыть для себя один из источников земных удовольствий. Безмолвие, заключая человека в себе и сосредоточивая внутреннюю его деятельность в нём самом, даёт ему полноту внутренней жизни, особенную крепость и силу духа. «Кроткий язык - древо жизни, но необузданный - сокрушение духа», - говорит премудрый Соломон. (там же, )

Таким образом, мы в очередной раз видим, что имя «София» оказывало огромное влияние на жизнь девочки, на ее содержание. В возрасте семи лет София освободилась от «недуга» немоты, как великий святитель православной церкви Андрей Критский. Был ли это на самом деле недуг или Божие провидение? Если опираться на выше сказанные слова о безмолвии, то можно считать немоту скорее Божиим даром, укрепляющим силу духа, раскрывающим полноту жизни. Андрей Критский славил православную церковь, защищал ее на Вселенских соборах от ереси, вел строгую монашескую жизнь. София же являла собой Премудрость Божию, выражавшеюся в безмолвии (святости) и смирении (женственности). Как ранее отмечалось, на жизнь старух и Софии оказывала особое влияние их вера. Православная традиция в жизни героинь настолько укоренилась, что даже детские сказки были наполнены религиозной тематикой.












Заключение

Итак, мы представили роман «Время женщин» и его автора - современную писательницу Елену Чижову. Нами был выполнен обзор критической литературы, касающейся данного произведения. Задачей исследовательской работы являлся анализ христианских мотивов в романе Е. Чижовой «Время женщин».

Как мы убедились, данный роман читать вне христианской символики невозможно. Религиозность героинь является неким лейтмотивом произведения, связывающим отдельные главы в единой целое. Тема жертвенности и искупления, типичная для русской литературы, представлена в тексте наиболее ярко. Роман «Время женщин» рассказывает читателю о женской судьбе в непростое время, о христианской составляющей в жизни героинь, а также об их взглядах на воспитание девочки. Женщина представлена со всей ее болью и переживаниями, что является отличительной чертой женской прозы. Произведение очень многоплановое и состоит из разных временных и пространственных пластов. Реальность перемешивается со сказкой, христианская символика ‒ с народно-языческим образом. И все это образует цельную мозаику.

Действия происходят в настоящем времени, однако в начале и конце текста через рассуждения взрослой Софии мы понимаем, что события возвращаются в настоящее действительное, а основной сюжет романа уже произошел когда-то в прошлом. Вспомним слова Е. Погорелой: время Е. Чижовой не является категорией прошлого, а оно вечно переживаемое, болезненное настоящее (Погорелая 2010, www). Так писательница достигает «вращательного ритма» романа. Коммунальная квартира героинь превращается в детский сад, школу и больницу. Таким образом, можно говорить о том, что Е. Чижова следует традиции женской прозы и использует в романе типичные для данного литературного течения временные и пространственные характеристики: вращательный ритм, коммунальная квартира, больница, дом, школа, к тому же в центр всего произведения поставлен женский образ, и не один, а целых пять.

Рассмотрение христианских мотивов позволило не только глубже понять избранный для исследования текст, но также и выявить некоторые тенденции, характерные, как нам кажется, не только для данного романа, но и для современной женской прозы в целом. Данное произведение интересно тем, что оно не просто связывает религию и автора, но в нем обыгрываются женские образы по-новому, происходит преобразование традиционного христианского понимания роли женщины. Однако и новая, измененная фемининность женской прозы 1980-1990-х гг. и 2000-х гг. не появляется на страницах романа в полной мере: Е. Чижова создает более сложную, «многопластовую» женскую судьбу, которая раскрывается перед читателем в сюжете произведения. Изменения происходят не только в концепте женственности, но и в традиционном для русской литературы образе матери. С точки зрения христианства, биологическое материнство в романе представлено как ущербное. Девочка росла без отца, мать, будучи беременной, пила таблетки, чтобы избавиться от ребенка. Если возвращаться к праистокам женственности в христианстве, то на первый план выйдет первородный грех Евы и мать как биологическая/грешная. Восполнение ущербности биологической матери произошло за счет обретения крестной матери и крещения ребенка. Душа Антонины объединилась с Премудростью Божией лишь после смерти. Антонина была Падшей Евой, Матерью сырой- землей и Богородицей, давшей жизнь Софии (спасительнице человеческого рода). Таким образом, грешная мать по крови стала посмертно Высшей Истиной по духу. Как нам кажется, Премудрость Божия/воплощенная душа душ приобрела в романе женские характеристики. София повторила ошибки матери, хотя и не помнила ее совсем.

Историческая память, являясь частью души, проявилась в жизни героини спустя много лет. Даже имена любимых мужчин совпали ‒ Григорий ‒ и у Антонины, и у Софии. Итак, мы можем сделать вывод, что в романе на первый план выходит изображение судьбы женщины и концепта женственности в целом, что является характерной чертой произведений женской прозы.

Однако, как мы увидели при анализе текста, традиционная христианская женственность в Софии оказалась трансформирована. Девушка получила воспитание в женской среде. Ранее уже отмечалось, у каждой героини была своя вера в спасение. Зачастую, представления старух отличались от канонического понимания данного вопроса. Они не стали сидеть смиренно и подчиняться обстоятельствам, а совершили грех обмана, чтобы София осталась с ними после смерти матери. В самом поступке героинь отсутствовали признаки покаяния, они словно ждали прощения и понимания со стороны Господа. Старухи верили, что спасали Софию Премудрость Божию: душу душ ‒ Церковь ‒, иначе, небесную невесту Христову. Таким образом, мы вновь убеждаемся в фемининной природе происхождения души в романе, а также обращаем внимание на противоречивость образа женственности героинь, который часто выходил за рамки традиционно-христианского. София выросла одинокой, страдающей женщиной, ей не хватало поддержки родных людей. Внешняя обыденная жизнь героини оставалась в пределах земного безбожного существования, однако внутреннее содержимое требовало духовной пищи, воссоединения с Высшей Истиной, которую художница искала в личной памяти и претворяла в жизнь на полотне. Описание уклада жизни взрослой Софии в романе лишь подтверждает наши выводы о многоплановости и сложности женской судьбы в современной женской литературе, которая переосмысляет ранее существовавшие представления о фемининности. Как нам кажется, тема нашей исследовательской работы является актуальной и для дальнейшего изучения христианских мотивов, например, в других произведениях писательниц женской прозы.









Список используемой литературы

Первичные источники:

1.Чижова, Елена 2010. Время женщин. Романы. Москва: Астрель, с.7-192.

Вторичные источники:

2.Абашева, М.П., Воробьева, Н.В. 2007. Русская женская проза на рубеже ХХ-ХХI веков.

Пермь: Перм. гос. пед. ун-т.

3.Бухаркин, П.Е. 1996. Христианство и русская литература. Православная церковь и светская литература в новое время: основные аспекты проблемы. Отв. ред. В.А. Котельников. Санкт-Петербург: Наука, с. 32‒60.

4.Горичева, Т. 1996. Русская женщина и православие. Богословие. Философия. Культура. Отв. ред. Т. Горичева. Санкт-Петербург: Ступени.

5.Жеребкина, И.А. 2003. Гендерные 90-е, или Фаллоса не существует. Санкт-Петербург: Алетейя. Колядич, Т. М. 2005. Русская проза конца XX века. Тенденции развития современной «женской» прозы. Отв. ред. Т. М. Колядич. Москва: Академия, с. 164‒184.

6.Орлова, Н. Х. 2011. Постклассические гендерные исследования. Иерархический порядок:

деконструкция смыслов. Отв. ред. Н. Х. Орлова. Санкт-Петербург: Издательский Дом Санкт- Петербургского государственного университета, с. 33‒88.

7.Романова, Г.И. 2006. Мотив денег в русской литературе XIX века. Москва: Флинта, Наука. Словарные статьи:

8.Щемелева, Л.М. 1981. Мотивы. Лермонтовская энциклопедия. Под ред. В. А. Мануйлова. М.: Советская энциклопедия, с. 290.

Словари:

9.ЛЭС 1990 = Лингвистический энциклопедический словарь. Гл. ред. В. Н. Ярцева.

. [Просмотрен 3.05.2015]

Октагон. . [Просмотрен 3.05.2015]

10.Словарь русского языка 1952. Гл. ред. С. И. Ожегов. Москва: Государственное Издательство Иностранных и Национальных Словарей.

Журналы:

11.Савкина, И.Л. 1996. Говори, Мария! Русский феминисткий журнал, №4, с. 62‒67.

Материалы, опубликованные в Интернете:

12.Азадовский, К. 2003. О жертве и милости. . [Просмотрен 3.10.2015]

13.Берг, М. 2000. О статусе литературы. . [Просмотрен 3.10.2015]

14.Боброва, Л.А. 1998. Пушкин и православие. <philology.ru/literature2/bobrova- 98.htm>. [Просмотрен 3.05.2015]

15.Булкина, И. 2011. Время Чижовой. . [Просмотрен 3.05.2015]

16.Васильев, С.А. Христианские мотивы в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». . [Просмотрен 3.05.2015]

17.Вольтская, Т. 2009. Время женщин" Елены Чижовой.

. [Просмотрен 3.10.2015] Голубь. 2007. . [Просмотрен 3.05.2015]

18.Губайдулина, Е. 2011. Птицы радости, птицы печали.

. [Просмотрен 3.05.2015]

19.Духовная лествица.<damian.ru/Sv_Otci/11_Duh_Lesvica.htm>. [Просмотрен 3.05.2015]

Епископ Милеант, А. 2010. Святой Великомученик Георгий Победоносец

© 2010-2022