Сочинение Этот трудный сорок первый год

ВКО Шемонаихинский район

село Выдриха

ГУ «Выдрихинский комплекс

«школа - детский сад» имени

А.С.Иванова»

улица Ленина 1.

тел. 74-1-41.

Выполнила:

ученица 8 «Б» класса

Лотова Анастасия Анатольевна

Учитель - консультант:

Жукова Ольга Леонидовна

2011 год.

Словно с братом,с автоматом,

Где ползком,а где броском,

Да с гранатой,да с лопатой,

Да с солдатским котелком.

Пыль клубили,грязь месили,

Переплыли море бед.

И сломили вражьей силе

Становой её хребет.

Е.Старшинов.

План.

1.22 июня 1941 го года…

2. Этот трудный 1941 год…

А) битва за Москву в творчестве А.Бека и В.Гроссмана

Б) осень 41-го в повести К.Воробьева «Убиты под Москвой»

В) кровавая сумятица первых недель войны в книге К.Симонова «Живые

и мертвые»

Г) невыдуманная поэма о Зое Космодемьянской

Д) начало войны в рассказах и очерках М.Шолохова.

Е) «Усвятские шлемоносцы» Е. Носова-эпос прощания с ладом.

Ж) отражение «Указа о переселении немцев…» в судьбах наших земляков Н.И.Мельниковой и Э.Ф.Цейса.

3.Пусть это никогда не повторится!

А) правда о зверствах фашистов в рассказе М.Шолохова «Наука не-

нависти».

Б) уберечь мир

Список литературы

1. К.Воробьев. Повести. Москва. «Детская литература» 1990г.

2. К.Симонов «Живые и мертвые». Москва. «Художественная литература» 1984г.

3. М.Шолохов Собрание сочинений т.1, 2. Москва. «Детская литература» 1980г.

4. Е.Носов «Усвятские шлемонососцы». Москва. «Детская литература» 1977г.

5. М.Алигер «Зоя». Москва. «Молодая гвардия» 1975г.

6. И.Богатко «Мужество века». Москва. «Просвещение»1986г.

7. А.Бек «Волоколамское шоссе». «Русская литература XXв.» Москва. «Просвещение» 1997г.

8. Журнал «Литература в школе» №1, 1995г.

9. Журнал «Литература в школе» №3, 1995г.

10. Газета «ЛЗ Сегодня» за 4.02.2011г.

11. Н.Мельникова «Годы» Усть-Каменогорск 2010г.

1941 год… Июнь… 22…Воскресенье… День как день. Столько положительных эмоций: лето, тепло, окончены экзамены, прошёл выпускной…Все - от мала до велика - собираются в поход на реки и озёра, в леса. И мало кто знал, что по нашей земле, подминая гусеницами созревшие хлеба, уже движутся грязно-зелёные танки с чёрной паучьей свастикой, что по нашим дорогам пылят вражеские мотоциклы, а гитлеровские самолёты бомбят наши города.Рано утром послышался голос из репродуктора: «Через несколько минут слушайте правительственное сообщение… А потом голос Левитана :«22 июня в 4 часа утра фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз…» Я слышала этот голос в записи: спустя 70 лет холодеет всё внутри. Слово «война» вызывает неподдельный страх и ужас… По-моему, очень точно состояние людей и природы в миг начала войны передал С.Шипачев в своем стихотворении «1941-ый год»:
Казалось, было холодно цветам,
и от росы они слегка поблёкли.
Зарю, что шла по травам и кустам,
обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,
и пограничник протянул к ним руки.
А немцы, кончив кофе пить, в тот миг
влезали в танки, закрывали люки.

Такою все дышало тишиной,
что вся земля еще спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
всего каких-то пять минут осталось!

Трудно осознать первые строчки: «Цветам холодно…»Значит, мороз ?Но ведь конец июня…Трудно передать те чувства,которые охватывают даже сейчас,а представить,что было тогда.. Трудное время переживала страна.Фашистские войска,не считаясь с потерями,рвались на восток.В середине ноября началось второе генеральное наступление врага на Москву.Фронтовым городом стал Ленинград.Тысячи городов и сел оказались временно оккупированы.
Я думаю,что самой страшной реальностью 1941 -го года было то,что Гитлер объявил ,что немецкие танки пройдут по Красной площади в День 7-го ноября, враг рвался к Москве.Многие писатели и поэты рассказывали о битве за Москву в своих произведениях,среди них В.Гроссман, А.Бек, К.Воробьёв и др. Сюжет «Волоколамского шоссе» А.Бека очень напоминает сюжет повести Гроссмана «Народ бессмертен»: попавший после тяжелых боёв в октябре 41-ого под Волоколамском в окружении батальон панфиловской дивизии прорывает вражеское кольцо и соединяется с основными силами дивизии. Но сразу же бросаются в глаза существенные различия в разработке этого сюжета. Гроссман стремится всячески расширить общую панораму происходящего. Бек замыкает повествование рамками одного батальона. Художественный мир повести Гроссмана - герои, воинские части, место действия порождено его творческой фантазией ;Бек документально точен (вот как он характеризовал свой творческий метод: «Поиски героев, действующих в жизни ,длительное общение с ними, беседы с множеством людей, терпеливый сбор крупиц, подробностей, расчёт не только на собственную наблюдательность, но и на зоркость собеседника…», и в «Волоколамском шоссе» он воссоздаёт подлинную историю одного из батальонов панфиловской дивизии, всё у него соответствует тому ,что было в действительности: география и хроника боёв, персонажи. В повести Гроссмана рассказ о событиях и людях ведёт вездесущий автор, у Бека рассказчиком выступает командир батальона Бауржан Момыш-Улы. Его глазами мы видим то, что было с его батальоном, он делится своими мыслями и сомнениями, объясняет свои решения и поступки. Себя же автор рекомендует читателям лишь как внимательного слушателя и «добросовестного и прилежного писца», что нельзя принимать за чистую монету. Это не более чем художественный приём, потому что, беседуя с героем, писатель допытывался о том, что представлялось ему, Беку, важным, компоновал из этих рассказов и образ самого Момыш-Улы, и образ генерала Панфилова, «умевшего управлять, воздействовать не криком, а умом, в прошлом рядового солдата, сохранившего до смертного часа солдатскую скромность».Его слова: «Велика Россия,а отступать некуда! За нами Москва!» дошли до сердца каждого . Повесть «Волоколамское шоссе» отличается безупречной достоверностью, это своеобразная, но точная хроника кровопролитных оборонительных боёв под Москвой,раскрывающая, почему немецкая армия, дойдя до стен нашей столицы, взять её не смогла.Для автора встают проблемы нравственные, общечеловеческие, до предела обостренные обстоятельствами войны, постоянно ставящими человека на грань между жизнью и смертью: страха и мужества, самоотверженности и эгоизма, верности и предательств.

Повесть К.Воробьёва «Убиты под Москвой» рассказывает о событиях осени 1941-го года.Рота московских курсантов бодро идет на позиции под Москвой,идет с каким-то вызовом обстоятельствам.Идут все одинаковые-240 человек,183 см рост каждого из них.Они богатыри и внешне похожие на былинных героев,и внутренне.Наверное,именно это почувствовал в них « маленький,измученный подполковник»,который «зачем-то привстал на носки сапог».Они молоды,наивны,не знают,что фронт перед ними давно прорван,что вместо «зримого и величественного» ряда укреплений из железобетона,этаких бастионов,их ждет жалкая траншея с осыпающейся землей.Этого идеализма,презрения к врагу еще хватило курсантам на внезапную ,дерзкую ночную атаку,разгром врага в деревне.Рюмин бросает курсантов в атаку,чтобы они почувствовали себя солдатами,они должны поверить в свои силы прежде чем узнать об окружении. Во время боя немцы «деже забыли о неизъяснимом превосходстве своих игрушечно-великолепных автоматов»,хотя курсанты вооружены «только самозарядными винтовками,гранатами и бутылками с бензином».Они приняли на себя бремя ответственности за судьбу отчизны,не отделяя от нее свою судьбу.Каких же страданий и нечеловеческих мук полон путь ,пройденный ими по Подмосковью,в эти пять дней со времени выступления на фронт до их трагической гибели.Описания убитых и раненых курсантов слишком натуралистичны,их просто невозможно читать.

Но все дальнейшее для юных курсантов обернулось сплошной трагедией:рота была окружена,уничтожена с воздуха. И капитан Рюмин,совсем не трус,предпочел смерть плену.Рота полегла не по его вине,но он принимает вину за гибель курсантов на себя.Это он не сказал роте,что она попала в окружение,это он повел её на верную смерть.Но раньше его и его роту на смерть послали другие.Но Рюмин не хочет валить вину на других,например,на того майора спецвойск,который «со щупающей душу усмешкой» послал их в бой.Рюмин принял весь позор и всю боль на себя. «Все,- старчески сказал он,глядя на оставшихся в живых курсантов роты,-за это нас нельзя простить.Никогда!»

И героев трилогии К.М.Симонова «Живые и мертвые» мы видим в кровавой сумятице первых недель войны, почерневших от горя, но не отчаявшихся, отступавших на восток под натиском врага, но заставлявших его дорогой ценой платить за захваченную землю, готовых не только умереть - это, говорил в ту пору Серпилин, «самое большое - полдела. Чтобы немцы помирали, вот что от нас требуется». Они продолжали драться и тогда, когда по всем правилам военной науки сопротивление уже считалось бессмысленным, - они дрались в окружении, без приказа и команды, лишённые связи со своими. И это непрекращающееся сопротивление врагу, это готовность сражаться до последнего патрона, до последней капли крови, до последнего дыхания сыграли поистине историческую роль, хотя все, что они, бойцы и командиры 41-ого года, тогда делали, диктовалось жестокой повседневной необходимостью и меньше всего походило на участие тщательно отрепетированном спектакле, который иногда выдают за историю… «Подобно ему, - говорится о Серпилине в романе «Живые и мёртвые», - и его подчинённым, полной цены своих дел ещё не знали тысячи других людей, в тысячах других мест сражавшихся насмерть с не запланированным немцами упорством. Они не знали и не могли знать, что генералы ещё победоносно наступавшей на Москву, Ленинград и Киев германской армии через пятнадцать лет назовут этот июль 41-ого года месяцем обманутых ожиданий, успехов, не ставших победой. Они не могли предвидеть этих будущих горьких признаний врага, но почти каждый из них тогда, в июле, приложил руку к тому, чтобы всё это именно так и случилось».

Наряду с регулярными войсками на защиту Москвы встало ополчение,партизаны.В первых числах декабря 1941 года в селе Петрищеве, близ города Вереи, немцы казнили восемнадцатилетнюю комсомолку, назвавшую себя Татьяной. Она оказалась московской школьницей Зоей Космодемьянской. Маргарита Алигер посвятила ей поэму «Зоя». «Это невыдуманная поэма. Я писала ее в сорок втором году, через несколько месяцев после гибели Зои, по горячему следу ее короткой жизни и героической смерти. Когда пишешь о том, что было на самом деле, первое условие работы - верность истине, верность времени, и «Зоя», в сущности, стала поэмой и о моей юности, о нашей юности. Я писала в поэме обо всем, чем жили мы, когда воевали с немецким фашизмом, обо всем, что было для нас в те годы важно. И как трагической осенью сорок первого года, вечером Октябрьской годовщины, слушала вся страна речь Сталина из осажденной Москвы. Эта речь означала тогда очень много, так же как и ответ Зои на допросе: «Сталин на посту».

Поражает мужество этой хрупкой девушки,которая перед лицом смерти думает не о себе, а о своем народе,о Москве, Родине…

Если мимо виселицы прямо

Все идти к востоку - там Москва.

Если очень громко крикнуть: «Мама!»

Люди смотрят.

Есть еще слова…

- Граждане,

не стойте,

не смотрите!

(Я живая, - голос мой звучит.)

Убивайте их, травите, жгите!

Я умру, но правда победит!

Родина! -

Слова звучат, как будто

это все не в последний раз. -

Всех не перевешать,

много нас!

Миллионы нас!.. -

Еще минута -

и удар наотмашь между глаз.

Лучше бы скорей,

пускай уж сразу,

чтобы больше не коснулся враг.

И уже без всякого приказа

делает она последний шаг…

Многие девушки и юноши в те страшные месяцы ценою собственной жизни останавливали врага на подступах к сердцу страны- к Москве..

Летом 1941 года, когда фашистские полчища двигались на нас от всей западной границы,тяжело было всем:солдатам,командирам,мирным жителям.Нехватка оружия,боеприпасов,хлеба,тёплых вещей…должна была компенсироваться чем-то другим,тем,что давало силы бороться и совершать подвиги. М.С. Шолохов в очерке «В казачьих колхозах» привёл мудрый пророческий сказ восьмидесятилетнего сторожа Евлантьева, охранявшего колхозное гумно: « - Дед мой с Наполеоном воевал и мне, мальчонке, бывало, рассказывал. Перед тем как войной на нас идтить, собрал Наполеон ясным днём в чистом поле своих мюратов и генералов и говорит: «Думаю Россию покорять. Что вы на это скажите, господа генералы?» А те в один голос: «Никак не возможно, ваше императорское величество, держава дюже серьёзная, не покорим». Наполеон на небо указывает, спрашивает: «Видите в небе звезду?» «Нет,- говорят,- не видим, днём их не возможно узрить». «А я,- говорит,- вижу. Она нам победу предсказывает». И с тем тронул на нас своё войско. В широкие ворота вошёл, а выходил через узкие, насилушки проскочил. И провожали его наши до самой парижской столицы. Думаю своим стариковским умом, что такая же глупая звезда и этому германскому начальнику привиделась, и как в выходу его наладят - узкие ему будут ворота сделаны, ой узкие! Проскочит, нет ли? Дай Бог, чтобы не проскочил! Чтобы другим отныне до веку не повадно было!»Так и произошло - не проскочил…В первые дни войны этот сказ был важнее самой громкой победы,потому что вселял веру и надежду в людей как уходящих на фронт,так и остававшихся в тылу.

В июле этого же года «Правда» печатает очерк М.А.Шолохова «На Дону» о том, как встретили казаки весть о войне, как вскипает ярость народа, какой гранитной стеной встает он на защиту Отечества: … Митинг на станичной площади. Сюда спешат те, на чьи плечи ложилась вся тяжесть войны. Он - дюжей парень, по виду тракторист, в аккуратно заштопанном синем комбинезоне, в чисто выстиранной рубашке. Она - молодая смуглая женщина. Губы её строго поджаты, глаза заплаканы. Равняясь со мной, она тихо, только мужу, говорит: « Вот и опять… лезут на нас. Не дали они нам с тобою мирно пожить…Ты же, Федя, гляди там, не давай им спуску!»Медвежковатый Федя на ходу вытирает чёрным промасленным платком потеющие ладони, снисходительно, покровительственно улыбается, басит: « Всю ночь ты меня учила, и всё тебе мало. Хватит! Без тебя учёный и своё дело знаю…» На станичной площади возле трибуны - строгие ряды мобилизованных. Кругом - огромная толпа провожающих.Взволнованные призывы, отцовские наказы сыновьям, напутственные речи - «бить врага беспощадно, до полного уничтожения в воздухе и на земле…». Это было то время, когда в военкоматы поступали нескончаемым потоком заявления: «Пошлите меня на фронт, чтобы уничтожать фашистов». Но еще,и по-моему ,это не менее важно,в эти минуты люди отрывались от самых неотложных дел в полях, на токах, оставляли тракторы и комбайны, брались за винтовку. И боль становилась тем невыносимее, что вот прямо перед глазами: «Доцветающая озимая пшеница - густая, сочно-зелёная, высокая стоит стеной, как молодой камыш. Рожь выше человеческого роста. Сизые литые колосья тяжело клонятся, покачиваются под ветром». Вот где были нужны руки тех, кто уходил на фронт! Всадник, выехавший из зелёного разлива пшеничного поля, говорит писателю: «Вот она какая раскрасавица уродилась, а тут этот Гитлер, язви его в душу! Зря он лезет. Ох, зря!.. Ну, да он, вражина, своего дождётся!»

В небольшом газетном очерке Шолохова ощутимо дыхание тревожного времени. Это - репортаж с места. Подобные события происходили тогда во всей стране. Шолохов заключает: «Два чувства живут в сердцах донского казачества: любовь к Родине и ненависть к фашистским захватчикам. Любовь будет жить вечно, а ненависть пусть живёт до полного разгрома врагов.Великое горе будет тому, кто разбудит эту ненависть и холодную ярость народного гнева!»Слова писателя прозвучали в те дни как напутствие всем, кто шёл на фронт и кто оставался в тылу.

Важно и то ,как Шолохов видит и их, врагов , «цивилизованных европейцев», носителей идеи «нового порядка»: во многих вытравлено всё человеческое, они стали автоматами, механизированными убийцами. «Война для них - грабёж, насилие, мародёрство, разнузданные инстинкты. Нет такой мерзости, которая бы смутила обезумевших головорезов. Они издеваются даже над трупами. Под Ельней выставили перед своими окопами русских женщин и детей. Надо было очень много поработать гитлеровской пропаганде, чтоб довести по-нацистски настроенных вояк до полного морального падения. Они пришли к нам в полной уверенности, что это всего лишь увеселительная прогулка.».

Шолохов наблюдает и немецких военнопленных. Они были разные. Одни превратились в стервятников, настолько «вошли во вкус убийства», что в плену жалели только об одном - «не нанюхались вволю чужой крови». Никаких более сложных мыслей, чем «фюрер сказал», «Германия превыше всего», «славяне, французы, англичане - люди неполноценные», «к зиме наша армия разделается с вами», - у таких существ не найти.Но были и другие немцы, которые задумывались над тем, что творили их растленные соотечественники на русской земле, к чему всё это ведёт. «За два месяца войны, - рассказывает пленный из крестьян, - я вдоволь насмотрелся на произведённые нашей армией разрушения, на брошенные поля, на всё, что сделали мы идя на восток… Я лишился сна, и кусок не идёт мне в горло. Знаю, что так же разорили почти всю Европу и что за всё это Германии придётся нести страшную расплату. Не только этой собаке Гитлеру, но всему германскому народу придётся расплачиваться. Вы понимаете меня?»

Совершенно по иному подходит к изображению начала страшной войны Е.Носов в повести «Усвятские шлемоносцы».Вся повесть - это эпос прощания с «ладом» и глубокого осознания его в себе, укрепление «лада» как главной основы мужества, непреклонности, в конечном счёте непримиримости к врагу. « Он по душу мою пришёл!» Касьян, герой повести, движется как в замедленной съёмке, обходя в родном селе Усвяты в жаркий июньский день улицы, выгон, конюшню, бездумно прислушиваясь к её шорохам, шелестам, вдыхая запахи сена, перебирая в памяти родословную коней - Кречета, Пчёлки, Веги и Ласточки… По сути дела - это не фон, а тоже портреты, вернее, растянутые описания душевных состояний героя, страницы его «диалога» с миром. Всё свято для него в этом мире. Увидеть себя глазами «другого» нелегко, но во время ночных «бесед» Касьяна с лошадьми, он видит себя… их глазами: «…стало Касьяну особенно отрадно: тут можно было хотя бы на время отдаться тому неведению беды, в коем пребывали и эта ночная отдыхающая земля, и вода, и кони, и всё, что таилось, жило и радовалось жизни в этой чуткой голубой полутьме».

Вся сцена сборов Касьяна- это «негромкий» эпос, это нежность, светящая сквозь мрак скорби.Простой вопрос - в новых сапогах идти Касьяну на фронт, стоящих целых два пуда хлеба, или в старых - вызвал целую бурю тревог, верований, молений и заговорных слов в Наталье, жене Касьяна. Каким-то вещим, суеверным чувством мудро догадалась она, эта крестьянка, что стоит ей пуститься в обмены, в расчёт, утонуть в мелочах, в «пудах», то как бы… заранее будет обречен Касьян, что она «обменяет его», обречёт на гибель, мысленно уже расстанется с ним,извратив свои же многочисленные молитвы:« - А мне мало за тебя два пуда! - Натаха снова всхлипнула, содрогнулась всем животом. - Мало! Слышишь? Мало! Ма-а-ло! - Да охолонь ты, не ерепенься! Не знай, как подопрёт.

-И слышать не хочу! - Закусив губы, она вдруг схватила стоявший перед Касьяном сапог и что было сил швырнула его за плетень. - Пойдёшь в рвани ноги бить, а я тут думай. Ничего! Иди человеком. Весь мой и сказ!»Какой громкий упрёк нынешним рыночникам, свободным от «суеверий», готовым обменять (не сапоги на два пудр, а всё пространство, считавшееся Родиной) любые верования! Откуда они взялись, как расплеменились эти нелюди? Им уже не скажешь: «Иди человеком…»

«Новизна взгляда Носова, углубление им концепции «лада» состояли в том, что, даже обходя свою малую крепость - дом, округу, конюшню, всё, что «до черты», Касьян всё время ощущает: «а он идёт», «она ж (война. - В. Ч.) летит!», «стонущий ком» движется, «немец прет великим числом»… «Лад» а масштабе села не защитит от разлада. Бегло, вскользь упомянуто в повести, что один из усвятцев, бригадир Дронов ушёл на фронт раньше проводов, не выдержал этого давления беды! «Лад» в понимании героев Носова - это не только острое чувство известной цельности, замкнутости усвятских пажитей, осознание того, что «поле словно бы перечило этому уходу» (да ещё как перечило - слезами жен и матерей, криками детей, молчащей силой вещей!). «Лад» - это и великий дух соборности, поиск опоры во всей неоглядной России.

Понятие «лада», безусловно, включающее в себя представление о человеческом доме, семье как величайших ценностях истории, вовсе не означает, что этот дом, эта изба только «с краю»: вся его защитная сила (в споре с разладом) крепнет и полнится, когда изба именно не с краю, когда «каждое дерево своему бору веет.»

Угроза небытия для всего «бора» обнажила совсем не «уездный» характер чувства Родины, живущий в этих колоннах солдат, идущих из разных деревень. Как жадно оглядывают земляки Касьяна свои сходящиеся дороги, сводящие их с другими колоннами: это почти летописное величие коллективного переживания, единения, сходное с чувствами ратников Дмитрия Донского, тоже «сходившимися» к какому- то полю, в какой-то речке по разным дорогам! Возгласы, самые радостные - «дак ведь это, ложно, ситнянские идут!», «Небось, ставские!» - раздающиеся в колоне (дружине) сливаются в финале повести в единый хор, в песню, в «ярое полымя взыгравшей души» - народной души… Всем нужны эти стекающиеся колоны, эта главная сила. И не ради патетического возгласа, дешевого нынешнего толпяного восторга перед очередным говорящим манекеном вспыхивает это полымя. Тут о другом спор… «Я не первый воин, не последний…» -думает каждый шлемоносец, отгоняя от себя тень кружащего в небе курганного орла, похожего на распростёртую чёрную рубаху.»

Трагическим эхом 41-ый год прокатился над людьми немецкой национальности. 28 августа 1941 года вышел печально известный Указ «О переселении немцев ,проживающих в районах Поволжья».Нелли Ивановна Мельникова в своей книге «Годы» рассказывает,как « население автономии в одночасье стало врагами,подлежащими депортации в Сибирь и Казахстан,что и было быстрехонько осуществлено,хотя люди эти ни к Германии,ни, тем более, к фашизму,никакого отношения не имели,а жили и трудились в засушливом Поволжье,куда были приглашены несколько столетий назад.» Её отец,Иван Бастерс,был музыкантом,выступал в симфоническом оркестре, «жил,как живется.. Гром грянул в 41-ом.Репрессии,депортация,трудармия,лесоповал,перемороженные руки,голод,болезни…А мама к осени 41-го года сдала экзамены кандидатского минимума,вчерне готова и сама диссертация,но внезапная депортация резко прервала восхождение мамы к вершинам образования. В последующие 14 лет ей позволительно было работать лишь на лесоповале,сплаве,чужих огородах,в няньках…»Нелли Ивановна вспоминает,как «протрубил тревожный сигнал последнего «заплыва в детство»:Война! Увозили нас ночью.Перед отъездом сотрудник НКВД ещё раз прошелся по крохотной квартирке,заглянул в печь- голландку и стал ворошить золу кочергой. «дяденька,там бомбы нет».Сотрудник посмотрел на ребенка с сожалением и ретировался.»А потом был долгий путь на Калыму.

В нашем районе проживал Цейс Эмиль Фёдорович,которого ,к сожалению,не стало в 2009 году. В его жизни 1941 год тоже стал печальной вехой. Он был призван на действующую службу весной 1941 года. За плечами у него была семилетка, работа в Нейнгейме, в колхозе «Ротеоне» помощником механика. Когда призвали в армию мечтал о военном училище, карьере офицера-артиллериста. Но в военкомате рассуждали иначе, отправили в военный городок под Ленинград. Жили в палатках, изучали боевое оружие, сапёрное дело. Эмилю служба нравилась.22 июня рано утром услышал тяжелый низкий гул. Выскочил из палатки: было видно, как летели самолёты в сторону Ленинграда. Полк поднялся по тревоге, командиры объявили, что фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз. Каждому солдату выдали необходимую экипировку, оружие.Полк был готов выступить, и в это время в небе появились штурмовики со зловещими крестами на фюзеляже. От взрывов вздыбилась земля, все вокруг заволокло дымом и пылью. Когда штурмовики, отогнанные нашими «ястребками», улетели, оказалось, что во время бомбежки погибло более тридцати ребят из полка. Вот так и началась война для Эмиля Цейса.Полк спешно отправился на оборону Ленинграда. Солдаты минировали мосты и дороги. Гитлеровцы шли буквально по пятам, приходилось отступать с боями к городу. В сентябре подошли к самому Ленинграду и занялись эвакуацией оборудования заводов в Сибирь, Казахстан.В небе все чаще появлялись немецкие штурмовики, бомбили железную дорогу, переправу через Ладогу .Во время одного из таких налетов Эмиль Федорович был ранен. Едва подлечившись, отправился в свой полк, который продолжал оборонительные бои, отходя к Волхову. Добравшись до полка, Эмиль получил приказ срочно явиться в комендатуру, где ему сообщили, что всех немцев немедленно удаляют из действующей армии.Это был личный приказ Сталина. Эмиль вернулся в полк попрощаться с командиром и товарищами. Командир пытался успокоить ошеломленного бойца: «Потерпи, парень, сам понимаешь - война. Разберутся - ты нас догонишь, еще навоюешься! А пока береги голову, она у тебя умная, пригодится еще стране!».От обиды щипало глаза: «За что? Ведь я хотел защищать Родину, мою Родину…».В госпитале, куда Эмиль зашел за вещами, его ждало письмо от родственника, который послал ему весточку перед отъездом из Нейнгейма. Так солдат узнал, что всех родных отправили в Казахстан. В письме назывались пункты возможного маршрута и между ними - Рубцовка, Предгорное, Шемонаиха.…Поездом добрался до Рубцовки. В толчее очереди у него вытащили деньги. Что делать? Кое-как уговорил машиниста поезда взять его кочегаром.Так и доехал до Шемонаихи. В комендатуре узнал, что родных отправили в Барашки, в колхоз имени 1 Мая. Пешком дошел до свиносовхоза. Холод. Куда идти дальше?Пришлось стучать в дом на окраине, проситься переночевать. «Только в третьем доме повезло - пустили, а в первых двух было полно переселенцев. Обогрели, накормили, как могли, а утром опять в путь. На дорогу хозяева дали немного денег, хлеба…» Валентина Степановна Цейс (в девичестве Бородина) вспоминает,что « через Предгорненскую комендатуру председатель колхоза как-то сумел договориться, чтобы Эмиля досрочно из трудармии механиком в колхоз отправили: техника вся переломана была, а сеять надо…Я как-то спросила его: «Эмиль, у тебя осталась обида, что немцев в 41-ом с Поволжья выслали?». А он мне ответил: «Ну что ты, Валя, ведь время было такое…суровое. А обида… Знаешь, тогда, в 41-ом, мне так хотелось со своим полком, со своими ребятами дойти до самого Берлина! Может быть, чтобы доказать, что мы, немцы, тоже готовы жизнь отдать за Родину, за нашу Родину!».

Заканчивая разговор о страшном 1941 годе,я решила остановиться на рассказе М.А.Шолохова «Наука ненависти»,который был напечатан ровно через год,22 июня 1942 года, в газете «Правда» .Главное в нём - сила сопротивления советского человека фашистским людоедам, планомерно, рассчитано, методически точно выполнявшим программу «Майн кампфа» - истребления и порабощения народов.

Герой рассказа лейтенант Герасимов - «надтреснутый голос, крупные узловатые пальцы рук, мужественное лицо» -« представитель трудовой, созидающей, а если надо - и на смерть воюющей страны. Он крепок, как дуб, которого не сломят никакие ураганы».Шолохов рассказывал страшнейшую правду о крайнем озверении фашистов. Только в кошмарном сне может привидеться то, что творили эти выродки на нашей земле. «Сожженные дотла деревни, сотни расстрелянных женщин, детей, стариков, изуродованные трупы попавших в плен красноармейцев, изнасилованные и зверски убитые женщины, девушки и девочки-подростки», - пишет Шолохов. Картина одна страшнее другой. Об этом трудно говорить, а они все это испытали… «Лежит на картофельной ботве школьница 11 лет. Лицо разрублено тесаком. Рядом залитые кровью тетради, учебники. Девочка шла в школу. Ее затащили в огород, истерзали, убили…».Около местечка Сквиры в овраге мучили пленных красноармейцев. «Приходилось вам бывать в мясных лавках? - спрашивает Герасимов. - Ну вот так примерно выглядело это место…» Отрубали руки, ноги, снимали до половины кожу…Гонят под конвоем раненых, обессилевших пленных. Кто отстает - пристреливают. Встречный немецкий танк врезается в колонну, давит пленных. Конвойные и мотоциклисты хохочут. «Веселые люди, ничего не скажешь…» - заключает Герасимов. Мучительная смерть от голода, побоев, холодов уносила сотнями людей, оказавшихся за колючей проволочной оградой, под открытым небом, в грязи. Шолохов показывает лагерные распорядки: фашисты придумали издевательство над умирающими от голода, держат людей на холоде, строчат по лагерю из пулемётов. Рассказ поведал всю подлинную правду о том, что несёт нашей стране и миру коричневая чума. Шолохов воспитывает ненависть. Без этого чувства нельзя было победить врага. Оно становилось всеобщим, активным, мобилизующим. Чем искреннее, сильнее любовь к Родине, тем беспощаднее ненависть к врагу. Герасимов прошёл особую школу, увидел, что такое фашизм и мстит за ту девочку в огороде, за казнённых красноармейцев, за себя, за нашу Родину и с особой ответственностью заявляет: «…И воевать научились по-настоящему, и ненавидеть, и любить». Хочется,чтобы этот урок был усвоен всеми народами Мира и каждым Человеком в отдельности.Мир такой хрупкий,а так хочется,чтобы этот ужас никогда больше не повторился.

Именно об этом и пишет И. Богатко:«…Большая жизнь по имени Земля находится сейчас под страшной угрозой дьявольски чёрного огня, так безоглядно созданного на свою голову руками и мыслью самого человека, сына Земли. Мало утешает то, что этот огонь в большинстве заскладирован и не везде занят ещё свои атакующие позиции. Но если он сделает свой протуберанцевый прыжок со складов и стартовых ракетных площадок - дубеет уже поздно. Это огонь в кубе, огонь в объёме всей Земли. Огонь не просто по отдельному человеку, а по всему человечеству, по всему тому,что всецело именуется «живое». Жизнь с большой буквы. Вот что в основном заботит и беспокоит нас.Планету Земля,Планету Жизнь мы должны уберечь как самое дорогое для каждого из нас и для всех нас вместе. Уберечь мир великого разума человеческого, мир нашего сегодня и завтра. Уберечь память, культуру цивилизации. И задача эта - неотложная задача всей Земли».