МБОУ ДОД Дворец творчества детей и молодежи города Ростова-на-Дону

Донская академия наук юных исследователей им. Ю.А.Жданова

«Лингвистика»

Тема исследовательской работы:

«Фразеологические единицы как элемент комического в произведениях И.Ильфа и Е.Петрова»

Автор работы:

Стетюха Дмитрий Дмитриевич

10 класс МБОУ Отрадовская СОШ

Руководитель:

Часнык Ирина Александровна

г. Ростов-на-Дону

2014г.

Оглавление

1.Введение 3

2.Цели и задачи исследования 3

3.Основная часть 4

4. Заключение 7

5. Список литературы 8

Введение

Есть в русском языке настолько распространённые фразы из художественных произведений, что, употребляя их в речи, мы подчас уже и не вспоминаем, откуда они пришли и какой характер имели изначально. Подобное перемещение языковых единиц из авторских в общеупотребительные являет собой неоспоримый признак мастерства их авторов. Несомненно и то, что одна из причин, по которой эти бессмертные обороты так прочно влились в общенародный язык, - это совершенное эмоционально-образное наполнение , изначально заложенное авторами.

Нет нужды доказывать, что произведения «Двенадцать стульев», «Золотой телёнок», созданные непревзойдёнными сатириками И.Ильфом и Е. Петровым, как никакие другие насыщены устойчивыми сочетаниями, многие из которых стали крылатыми.

Лёд тронулся господа присяжные заседатели!;

Командовать парадом буду я!;

Ключ от квартиры, где деньги лежат;

Заседание продолжается;

Не учите меня жить;

Утром деньги - вечером стулья. (В.П.Жуков, 2003)

Попытавшись разобраться в природе этих фраз, я выдвинул гипотезу:

- среди приёмов комического в произведениях Ильфа и Петрова преобладают фразеологические единицы, которые формируют особый, узнавательный авторский стиль и придают комическую окраску произведениям.

Цель работы:

изучение фразеологических единиц в произведениях И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев», «Золотой телёнок».

Задачи:

1. Доказать, что фразеологические единицы являются элементами индивидуального стиля Ильфа и Петрова.

2. Выяснить, действительно ли произведения И.Ильфа и Е. Петрова афористичны и насыщены устойчивыми сочетаниями, многие из которых стали крылатыми.

3. Определить, являются ли фразеологические единицы элементом комического в произведениях И.Ильфа и Е.Петрова.

Основная часть.

Одним из средств образной и выразительной литературной речи являются крылатые слова. Название это восходит к Гомеру, в поэмах которого они встречается много раз (Он крылатое слово молвил; между собой обменивались словами крылатыми тихо). Гомер назвал «крылатыми» слова потому, что они летят как бы к уху слушающего из уст говорящего. Гомеровское выражение «крылатое слово» стало термином языковедения и стилистики. Термином этим обозначают вошедшие в нашу речь из литературных источников краткие цитаты, образные выражения, изречения исторических лиц, имена мифологических и литературных персонажей, ставшие нарицательными. Нередко термин «крылатые слова» толкуется в более широком смысле: им обозначают народные поговорки, всевозможные образные выражения, возникшие не только из литературных источников, но и в быту. (Н.Ю.Шведова, 1994)

самая известная фразеологическая единица в произведении И. Ильфа и Петрова «12 стульев» - знаменитая фраза Остапа Бендера - Ключ от квартиры, где деньги лежат.

1.«За ним бежал беспризорный.

- Дядя, - весело кричал он,- дай десять копеек!

… пешеход остановился, иронически посмотрел на мальчика и тихо сказал:

- Может быть, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?»

2. «- А может быть, вы хотите, чтобы я работал даром, да ещё дал вам ключ от квартиры, где деньги лежат?» (И.Ильф Е. , 1984)

И.Ильф и Е.Петров недаром отмечают, что Остап иронически смотрит на беспризорного. Дело в том, что ключ от квартиры, где деньги лежат как своеобразный символ удачи, счастья для человека, промышляющего не очень честно,- это ещё и символ нереальной мечты, причём нереальность её чётко осознаётся самим человеком. Эта мечта не Остапа Бендера, а мечта среды, в которой он обитает. Фраза эта в устах великого комбинатора оказывается ещё и выражением его насмешливого отношения к своему образу жизни, и к той психологии, которая свойственна людям, окружающим его, и вообще к мечтаниям подобного рода.

Эта нереальность символа и влечёт за собой иронию великого комбинатора. Если иронию определить как своеобразную игру в «да» и «нет», то буквальный смысл этой фразы говорит «да», а соотнесение его с реальностью - «нет». В первом случае Остап вроде и предлагает беспризорному этот подарок жизни, таким образом, говорит «да». Но подобный подарок нереален (т.е. «нет»), да и дал ли бы ключ этот герой «Двенадцати стульев»? Иронична здесь и сама ситуация: удача подобного рода (найти такой ключ) для беспризорного ещё более фантастична, чем для самого Остапа.

Зарвавшийся беспризорный понял всю беспочвенность своих претензий и отстал. (И.Ильф Е. , 1984)

Своеобразие комического во втором примере находится в прямой зависимости от соседствующих слов «чтоб я работал даром». Перед нами пример своеобразного сгущения. Ключ от квартиры, где деньги лежат - и так уже блюдечко с голубой каёмочкой (как ещё один символ сверхудачи). Но если это «блюдечко» тебе преподносит тот, кто помогал даром, «блюдечко» явно превращается в «поднос». Да и «ключ» кто - то за тебя нашёл, открыл им дверь и отдал добытое тебе. Семантика слова даром (Н.Ю.Шведова, 1994) оказывается своеобразным «фонирующим» средством, позволяющим эмоционально-образной картине, заложенной в фразе Остапа Бендера, засверкать ещё ярче.

Не менее прочно вошли в общенародный язык и выражения великий комбинатор и дети лейтенанта Шмидта. Впервые с выражением великий комбинатор мы встречаемся в романе «Двенадцать стульев» в качестве названия главы, в которой авторы выводят на сцену своего героя. Здесь он без денег, без квартиры и даже без пальто.

Первая его «комбинация» - продажа на привозном рынке астролябии. На таком красочном фоне определение этого героя великим комбинатором может восприниматься только насмешливо, иронически. И внешность, и дела героя на данном этапе явно не соответствуют определению. Налицо - разрыв восприятия, создающий психологическую основу нашего смеха. Пока читатель не знает, комбинатор ли его новый герой, но то, что он не великий - это точно. Дальнейшие «деяния» и мысли героя убеждают читателя в том, что новый знакомый действительно «комбинирует». Но пути, которыми он идёт к цели, с одной стороны, довольно нелепы, а с другой - не слишком опасны для общества, не слишком криминально-серьёзны. Для авторов, а значит, и для читателей, действия Остапа Бендера довольно безобидны, и внутренняя форма понятия «комбинаторство» вступает здесь в некоторые разногласия с уровнем деяний. Поэтому слово комбинатор несёт окраску не неодобрительную, а мягко - насмешливую и, значит, уже комичную.

Со временем эмоциональная окраска выражения, вынесенного авторами в название главы, несколько меняется. Ироническая окрашенность эпитета великий постепенно становится более серьёзной: в ходе поисков «брильянтового дыма» герой начинает проявлять значительную выдержку, изворотливость, хитроумие и даже верность идее.

Конечно, по-настоящему великим комбинатором Остап Бендер становится только в «Золотом телёнке», хотя и здесь некоторая насмешливость определения остаётся: «грандиозность» деяний героя на фоне той общественно - исторической обстановки, в которой он действует и живёт, на фоне его мечты о Рио и её воплощения несколько снижается, как бы теряя свою «великость». Да и «комбинации» - хитроумные, даже великолепные, но всё-таки в принципе - безвредные.

Получается, что комичность этой фразеологической единицы связана с иронией (как видом комического), изначально заложенной авторами, которая проявляется при взаимодействии контекста и буквальной семантики её компонентов , и сохраняется на протяжении обоих романов.

Примерно такова же и природа комического, воплощаемого фразеологической единицей дети лейтенанта Шмидта. Правда, первоначально она появляется в виде сын лейтенанта Шмидта и ещё фразеологизмом не является. Но отсюда идёт шлейф иронично-насмешливой нагрузки. Комичность ситуации переносится на экспрессивность выражения. Председатель исполкома нимало не сомневается в истинности «сына», к тому же, явно заискивает:

жалобно улыбнулся; Ему показалось позорным, что он забыл имя очаковского героя.

И сам «сынок» хорош - тоже не знал имени своего отца. К тому же, наследник героя «просил пятьдесят рублей», но согласился взять и то, что есть - « восемь рублей и три талона на обед». Всё это, конечно, и нелепо, и не слишком высоко.

Появляется ещё один «сын» - и разрыв оказывается ещё более резким. Сцена, грозящая « длинным неприятным мечом Немезиды», вызывает закономерный смех, ибо появление «второго сына» отражается на лице председателя «скверной улыбкой». Остап Бендер и Балаганов с трудом выпутываются. И.Ильф и Е.Петров насмешливо именуют их братьями, но семантика слова не соответствует истине, и наименование оказывается явно ироничным.

Появление третьего «сыны», «немолодого уже гражданина», опять комично - и по причине повтора ситуации, и потому, что облик очередного «сына» не связывается с нашим ассоциативным полем.

Далее интересующие нас выражения впервые появляются в полном виде:

Сдружившиеся дети лейтенанта Шмидта вышли из-за угла и подступили к окну председательского кабинета. (И.Ильф Е. П., 1984)

Это опять игра в «да» - «нет», ибо они не «дети» в прямом смысле слова, но являются ими по роду своих занятий. Здесь мы впервые можем говорить о появлении фразеологической единицы, так как семантика её уже строго фразеологизирована и в ней уже читается переносное значение, с которым единица войдёт в общенародный язык: «жулики». Это же значение чуть позже появится в тексте рядом с фразеологизмом:

И лишь один рынок особой категории жуликов, именующих себя детьми лейтенанта Шмидта, находился в хаотическом состоянии. (И.Ильф Е. П., 1984)

Все приведённые выше выражения в названных произведениях получили совершенно определённые характеристики: они неоднократно воспроизводятся в регулярном составе и обладают постоянным, фразеологизированным значением. Значит, определение их именно как фразеологизмов вполне оправдано. (Т.Э.Лассов, 2000)

Заключение.

Роль фразеологизмов в произведениях И.Ильфа и Е. Петрова связана с особенностями взаимодействия их значения с контекстом. Эффект неожиданного, являющийся необходимым компонентом комического, обусловлен самим наличием подобных построений в тексте: их эмоциональная образность всегда останавливает внимание. Подсознательное восприятие этой образности автоматически выделяет подобные выражения и именно потому вызывает улыбку.

Рассмотренные единицы стали полностью воспроизводимыми, с обобщённым переносно - образным метафорическим характером. Оторвавшись от породившего их текста, они живут своей жизнью. Но поскольку они имеют литературную природу, их можно назвать крылатыми фразеологическими единицами.

Конечно, их оторванность от контекста не слишком однозначна - при воспроизводстве крылатые фразеологические единицы, тем не менее, не теряют одного из определяющих свойств - общей комической эмоциональности.

Бесспорно одно: фразеологические единицы - полноправный элемент индивидуального стиля И.Ильфа и Е.Петрова, необходимый «кирпичик», воплощающий общий комический колорит их творчества.

Список литературы

В.П.Жуков, А. Ж. (2003). Школьный фразеологический словарь русского языка. Москва: "Просвещение".

И.Ильф, Е. (1984). "Двенадцать стульев", глава 5,стр.27-28; гл.6, стр 36. Фрунзе: "Кыргызстан".

И.Ильф, Е. П. (1984). "Золотой телёнок", стр.308, глава 1. Фрунзе: "Кыргызстан".

Н.Ю.Шведова, С. и. (1994). Толковый словарь русского языка, стр.148. Москва: "АЗЪ".

Т.Э.Лассов. (2000). "загадки текста",Русский язык в школе"№4. Москва.