Литературно-музыкальная композиция по творчеству И. Северянина

Игорь Северянин

«Мой стих серебряно - бриллиантовый

Живителен, как кислород».

Ведущий. Конец октября 1941 года. Через оккупированную границу Эстонии, из Нарвы в Таллинн, медленно пережидая заторы и часами простаивая на полустанках, тянулся поезд. Полутемные вагоны были забиты людьми, голодными и промерзшими до костей. В углу, скрючившись и поминутно заходясь в кашле, сидел старый, и, казалось, очень больной человек. Он всю дорогу держался за сердце, молчал, и только изредка что-то шептал на ухо, сопровождающей его маленькой, бедно одетой женщине. Этого смертельно больного человека звали Игорь Лотарев. Мало кто узнал бы в нем Игоря Северянина, знаменитого Короля поэтов, друга Маяковского и Брюсова, в предреволюционные годы, возможно, самого модного и громкого российского поэта.

Спустя 2 месяца - 20 декабря в 11 часов Северянина не стало.

Ведущий. Я мысленно переношусь к его могиле в Таллинне и пробирает озноб от слов, высеченных на надгробье:

«Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб».

И мысли вереницей сменяют одна другую. Я думаю о поэте, о его стране, о том, чем она была для него, и о том, чем он сам мог для нее стать.

Чтец.

Я не лгал никогда никому,

Оттого я страдать обречен,

Оттого я людьми заклеймен,

И не нужен я им потому.

Никому никогда я не лгал.

Оттого жизнь печально течет.

Мне чужды и любовь, и почет

Тех, чья мысль - это лживый закал.

И не знаю дороги туда,

Где смеется продажная лесть.

Но душе утешение есть:

Я не лгал никому никогда.

Ведущий. Я перелистываю страницу за страницей сборники поэта и никак не могу взять в толк, за какие провинности стихи Северянина всячески игнорировали? Впервые путешествуя по его поэтической стране, я попала в царство любви и молодости, роскоши и таланта.

Чтец.

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!

Чтец.

Что за счастье - быть вечно вдвоем!

И ненужных не ждать визитеров,

И окружных не ткать разговоров,-

Что за счастье - быть вечно вдвоем!

Быть с чужою вдвоем нелегко,

Но с родною пьянительно сладко:

В юбке нравится каждая складка

Пьется сельтерская как «клико»!..

И «сегодня» у нас - как «вчера»

Но нам «завтра» не надо иного:

Все так весело бодро, здорово!

Море, лес и ветров веера!

Ведущий. Сборник стихов Игоря Северянина просит в собеседники снова и снова. Мне хочется заучивать эти «жасминовые», «фиалковые», «незабудковые» поэзы и лиризы. Заучиваю. Так и тянет читать их вслух. Читаю и перечитываю.

Чтец. В парке плакала девочка: «Посмотри-ка ты, папочка,

У хорошенькой ласточки переломана лапочка,-

Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю»…

И отец призадумался, потрясенный минутою,

И простил все грядущие и капризы, и шалости

Милой маленькой девочке, зарыдавшей от жалости.

(Под музыку Шопена исполняется вальс. На фоне.)

Чтец. Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж…

Королева играла - в башне замка - Шопена,

И, внимая Шопену, полюбил её паж.

Было всё очень просто, было всё очень мило:

Королева просила перерезать гранат;

И дала половину, и пажа истомила,

. И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,

До рассвета рабыней проспала госпожа…

Это было у моря, где волна бирюзова,

Где ажурная пена и соната пажа.

Ведущий. До недавнего времени имя Игоря Северянина упоминалась, как олицетворение чего-то напускного, вычурного, сумасбродного. В качестве довода, как правило, приводились слова: «Я, Гений - Игорь Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно оэкранен и повсесердно утвержден…»

Ведущий. Пусть не повсеградно, но в Москве в 1918 году был избран «Королем поэтов», оставляя Маяковского вторым, а Бальмонта - третьим. Кажется Маяковскому это обидно, хотя, не подав виду, он бросает в публику: «Долой Королей - они нынче не в моде!» и примирительно Северянину наедине: «Не сердись, я их одернул - не тебя обидел. Не такое нынче время, чтобы игрушками заниматься!»

Ведущий. Но для Северянина это были не игрушки. Он принимает свое избрание всерьез:

Отныне плащ мой фиолетовый

Берета бархат в серебре.

Я избран Королем поэтов,

На зависть нудной мошкаре.

В душе порывистых приветов

Неисчислимое число.

Я избран Королем поэтов,

Да будет подданным светло!

Ведущий. Облачившись в свой «фиолетовый плащ», он отбывает из Москвы в Петербург, а потом за пределы России. Навсегда.

Ведущий. Это не изгнание и не бегство. Автора грезофарсов несет бурным потоком обстоятельств: он отбывает в Эстонию, на дачу. И не вина его, а беда в том, что дачный сезон растянулся на всю жизнь…

Чтец

О России петь - что стремиться в храм

По лесным горам, полевым коврам…

О России петь - что весну встречать,

То невесту ждать, что утешить мать…

О России петь - что тоску забыть,

Что Любовь любить, что бессмертным быть!

Ведущий. Он тяжело тосковал по Родине. И с каждым годом все острее. Ностальгия безжалостно грызла душу. Россия была совсем рядом; туда спешил по Финскому заливу пароход, оттуда нам полями и лесами прилетал вдруг ветерок и освежал лицо. А он не мог сесть в поезд и выехать в родной город на Неве.

Ведущий. Обстоятельства всякий раз складывались так, что в самый последний момент что-то препятствовало его возвращению. И только новые стихи, бередя незаживающую рану - ностальгию, демонстрировали всю тяжесть переживаний, от которых наворачивались слезы.

Чтец. И будет вскоре весенний день,

И мы поедем домой, в Россию…

Ты шляпу шелковую надень:

Ты в ней особенно красива…

И ты прошепчешь: «Мы не во сне?..»

Тебя со смехом ущипну я

И зарыдаю, молясь весне

И землю русскую целуя!

Ведущий. Тема России возникает внезапно в ноябре 1917. С этого момента - непрерывный, неостановимый, захлебывающийся монолог.

Чтец.

Нет, я не беженец, и я не эмигрант,-

Тебе, родительница, русский мой талант,

И вся душа моя, вся мысль моя верна

Тебе, на жизнь меня обрекшая страна!..

Мне не в чем каяться, Россия, пред тобой:

Не предавал тебя ни мыслью, ни душой…

Чтец. Бывают дни: я ненавижу

Свою отчизну - мать свою.

Бывают дни: её нет ближе.

Всем существом её пою.

Я - русский сам, и что я знаю?

Я падаю. Я в небо рвусь.

Я сам себя не понимаю,

А сам я - вылитая Русь!

Ведущий. Собственно, кем остался в русской литературе Игорь Северянин? Скандалистом, эпатирующим почтенную публику: «Я - гений Игорь - Северянин»? Экспериментатором, изобретателем словечек - однодневок вроде «грезёр», «сюрпризёрка»? Да - гением! Да- Королем! А еще человеком, убежденным, что мир, достойный любви, должен быть прост. Прост и ласков. Прост и мил. Как песня. Как сердце поэта. «Истина всегда проста». Просто сказать людям: живите мирно и будьте, как птицы небесные.

Чтец. Он тем хорош, что он совсем не то,

Что думает о нем толпа пустая,

Стихов принципиально не читая,

Раз нет в них ананасов и авто.

Фокстрот, кинематограф и лото -

Вот, вот куда людская мчится стая!

А между тем душа его простая

Как день весны! Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам

Он шлет в стихе, признания достойном,

Слегка скорбя, подчас слегка шутя

Над всею первенствующей планетой…

Он в каждой песне, им от сердца спетой,

Иронизирующее дитя.

Звучит песня «Памяти поэта».

4