Классный час Великий сатирик М. Салтыков-Щедрин

Государственное образовательное учреждение

Луганской Народной Республики

«Артемовская школа № 9»

Классный час

«Великий сатирик М. Салтыков-Щедрин»

(к 190-летию со дня рождения русского писателя)

Учитель русского языка и литературы: Я.А.Кузуб

2015-2016 учебный год

О чём писать? Послушай, старина,

Я понял настоящее бессмертье.

Герои Салтыкова-Щедрина

Пока ещё сильны на белом свете.

Одни - умней, другие - потупей

В качанном хрусте свежих портупей.

Ах, капитан, прилежный интендант,

Ты в плутовстве - давно не дилетант.

Жизнь прожигай в приморских кабаках,

Идею убаюкав на руках

Полковник - жох, распухший от наград,

Ведь не беда, когда ты казнокрад.

И Страшный Суд, и правый не проймёт!

Давайте громче всех: » Виват! Почёт!»

Григорий Вихров (1981).

Герои великого сатирика, прекрасного прозаика М. Е. Салтыкова-Щедрина - от Иудушки Головлева до всех незабвенных градоначальников города Глупова - действительно пока еще сильны на белом свете… Суровый и строгий судья общественных пороков, остроязычный гиперболист -сатирик… Талантливого пера Салтыкова-Щедрина боялись. Его точно разящая критика, попадая в цель, пробуждала стыд.

А в жизни Михаил Евграфович был чрезвычайно мягким, добрым и глубоко симпатичным человеком,» - так о нем вспоминал Н.В Успенский, - (…) он всеми силами поддерживал начинающих писателей, раз только замечал в их произведениях хоть проблески таланта или дарования. Над чужими рукописями он работал едва ли не больше, чем над своими собственными. (…) С посетителями М. Е. обнаруживал необыкновенное благодушие, хотя между ними попадались люди положительно невыносимые».

Михаил Евграфович был прекрасным семьянином, очень любил свою жену, не имея никаких сторонних увлечений - кроме страсти к литературе. И образ русского писателя, потомственного дворянина, крупного чиновника (он был вице-губернатором в Рязани и в Твери), лучшего представителя российского культурного слоя предстанет перед нами воочию. Он жил любовью к Отечеству. И литературно-общественная деятельность была для него не просто потребностью внутренней, но потребностью витальной, все последние годы своей земной жизни «он жил в «Отечественных записках», и с того дня, как их подрубили (…), - подрублена в жизнь Щедрина. Мы слышали с тех пор о медленном умирании человека, у которого перерезали жизненный нерв. Правда, он все писал, и потому мы не верили, что он умирает.

Но он все-таки умер - в середине недоконченной работы», -

так писал В.Г Короленко, выделяя в Салтыкове-Щедрине главное: «Болело у него то, что болело у русской печати и общества».

И на эту боль Салтыков-Щедрин откликался: и очерками, и острой сатирой. Причем сам писатель идеалистично и скромно считал, что уже через несколько лет российская жизнь там изменится, что его злободневный отклик станет не актуальным, более того, даже не очень-то и понятным без дополнительных, разъясняющих комментариев.

Однако, годы шли, а насыщенные художественной энергетикой объемные образы Салтыкова-Щедрина и его гениальные словесные обороты актуальности не теряли. Перед 1917-м писатель стал широко читаемым у революционно настроенной молодежи. Всем известно, что его постоянно цитировал В.И. Ленин. Однако после революции многим стало казаться, что и в самом деле острота художественной сатиры Салтыкова-Щедрина угасла: ведь помещичий слой, так грустно и так безжалостно показанный в «Господах Головлевых» и в «Пошехонской старине» уничтожен, чиновничество стало «прогрессивным и советским», а всегда вызывавший у Салтыкова-Щедрина жалость простой неграмотный народ получил доступ к бесплатному образованию….

Однако именно Угрюм-Бурчеев из «Истории одного города» является самым ярким типом революционера, стремящегося разрушить все до основания, а затем построить на пустыре некий новый мир, который из-за обрубленных корней изначально обречен. Более того, действительность показала: постреволюционный, правящий советский слой в конце концов мимикрировал до образов Салтыков-Щедринских чиновников, в придачу прихватив далеко не самые лучшие, именно щедринские (!) черты помещичьего быта, а напуганный властью и ее тайными пружинами обыкновенный человек, тот самый, что всегда был главным героем Салтыкова-Щедрина, вынужден был вести жизнь «премудрого пискаря»…

И позднее попытки объявить писателя устаревшим продолжались и продолжаются. Вот что, к примеру, пишет в предисловии к монографии Иванова-Разумника, посвященной жизни и творчеству Салтыкова-Щедрина В.А. Десницкий: «В наши дни Салтыков-Щедрин - уже «история»; у современного читателя часто нет ключей к пониманию образов, картин, волновавших великого сатирика; больше того - часто нет и способности к восприятию его смеха, нет готовности разделить с суровым критиком и судьей его затаенную, конфузливую, но горячую любовь к страдающим, измученным людям…»

Возможно, лично у господина Десницкого «нет готовности разделить» с Салтыковым-Щедриным его любовь «к страдающим, измученным людям». Но уверена: у каждого, имеющего душу и сердце, такая любовь - при чтении великого русского классика - возникнет, потому что никакой заданной «готовности» для нее не требуется…

Так давайте же дадим слово самому Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину и посмотрим - для современного собеседник, живой мыслитель и учитель, живой писатель и критик.