Лингвистический анализ текста Дидона и Эней

И. БРОДСКИЙ «ДИДОНА И ЭНЕЙ» (лингвистический анализ текста)

АВТОР: ЛАЗАРЕВА НАТАЛЬЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА,

УЧРЕЖДЕНИЕ: МБОУ СОШ №12

Текст относится к художественному стилю речи. Ему присуща образность и использование изобразительно-выразительных средств языка, посредством чего идёт воздействие на воображение читателя. Мы представляем море и угрожающий костёр под стенами города; тунику, струящуюся по телу мужчины; его фигуру и взгляд, устремлённый в морские дали, полный отчаяния и ожидания; чувствуем страх и неотвратимость судьбы. Мысленно рисуем образ прекрасной девы; чувствуем ветер предстоящих перемен, разрушивших в итоге Карфаген; понимаем всё, что было в мыслях и сердцах Дидоны и Энея.

Жанр «Дидона и Эней» - лирическое стихотворение. На первый план выдвигаются субъективные изображения действительности. Изображается душевная жизнь, в основе которой лежит мука любви, порождённая чувством мужского долга. Пока читаешь стихотворение, сменяется ряд эмоций. Состояние души сравнивается с природой. Этому произведению свойственна морская тематика и стихия огня (любовь - рыба в море, туника похожа на остановившееся море, которое обернулось морем слёз, а любовь Дидоны сравнима с разрушающей силой огня). В то же время событийный ряд очерчен весьма скупо (Эней смотрит в окно в предвкушении грядущих событий, а Дидона стоит перед костром и смотрит на Энея).

Произведение написано в стихотворной форме, ему присущ определённый ритм, небольшой размер, повышенная экспрессивность, наличие лирического героя (в нашем случае - двух), от лица которых и выражаются переживания.

Чтобы подчеркнуть важность момента, используются слова «высокого стиля»: великий человек, море обернулось, минута отчаянья, ступил на сушу, великий муж, рассыпался Карфаген. А имена лирических героев, название города и его судьба взяты из мифа Древнего Рима «Эней».

Лишь знакомство с мифом объясняет, казалось бы, небольшую сюжетную линию. Женщина не хочет отпускать своего возлюбленного. Она готова на всё. Костёр призван спалить оружие избранника, а не город. Появляются новые чувства и эмоции - мужское чувство долга и сила обещания, которые победили чувство любви, а женское чувство брошенности полно слёз, проклятий, желания отомстить, даже ценой собственной жизни. Не нужен и город. Он развалился без своей царицы, беззвучно рассыпался, зарыдав, как оставленное на произвол дитя. Приходит понимание, что огонь нужен был не для того, чтобы уничтожить или захватить город, а чтобы не отпустить от себя любовь. За счёт этого сюжет развернулся на 180 градусов, предстал абсолютно с другой точки зрения.

Получается, что у стихотворения как бы две истории. Одна - читательское предположение: некая дева хочет захватить город своего возлюбленного и подчинить его чувства себе. Вторая - легенда, прикрытая одеялом таинственности, то, что якобы было на самом деле и рассказано устами очевидца.

Иосиф Бродский словно приподнял завесу мифа и позволил каждому из нас понять его и рассказать по-своему. Это смешение легенды и конкретных, знакомых каждому слов и выражений чувств, делает произведение загадочным и манящим, но, тем не менее, простым и понятным.

Среди средств художественной выразительности используются эпитеты: великий человек, горизонт неподвижен, гибкое тело, минута отчаяния, попутный ветер; сравнение: губы застыли, точно раковина, где таится гул (онемели); метафоры: взгляд его сейчас был так далек от этих мест (мысленно представлялась другая местность), горизонт в бокале был неподвижен (застывший и маленький, словно смотришь через стекло бокала), ее любовь была лишь рыбой, способной плыть по течению, идти следом за любимым человеком, стояла перед костром, который разожгли под городской стеной ее солдаты (согласно мифу, костёр - метафора безнадёжно уходящей любви), беззвучно рассыпался Карфаген (умирал, разрушался). А также синекдоха: видела, как в мареве его, дрожавшем между пламенем и дымом, беззвучно рассыпался Карфаген (следуя легенде, умирала любовь и сама царица, город осиротел без хозяйки, слуги рыдали, люди остались без покровительницы). Олицетворений автор не использует. Словно подтверждает мысль, что природа не оживает, она противится чувству долга, она является помощницей любви и не намерена помогать в её утрате. При помощи гиперболы автор показал, что море стало своеобразным обидчиком любви, провокатором женского горя, забравшим у любви жизнь (И море обернулось морем слёз). Литота помогла сузить картину мира влюблённой женщины до края широкой, греческой туники возлюбленного. Перифраз: Великий человек помог узнать в мужчине, стоящем на балконе, вождя троянцев.

Среди стилистических фигур присутствует антитеза: Великий человек смотрел в окно, а для нее весь мир кончался краем его широкой, греческой туники, обильем складок походившей на остановившееся море (для него жизнь - дальние земли Италии, для неё - только он). Весь текст словно пропитан инверсией. Такое особое построение предложений создаёт ощущение трагичности и чего-то героического одновременно, реальности жизни и романтики любви, замешанной на страсти и отчаянии. А умолчание имён героев (они даны только в названии) используется автором для того, чтобы каждый смог примерить эту историю на себя.

Стихотворение состоит из двух строф. Размер - пятистопный ямб. Стопа - двухсложная с ударением на втором слоге. Рифма и звуковые образные средства отсутствуют. Это белый стих. Создаётся впечатление, что перед нами прозаический текст, оформленный «наподобие» лирического произведения. Он и читается как проза. Если бы не насыщенность различными тропами и стилистическими фигурами, можно предположить, что перед нами обычная легенда с незатейливым сюжетом. С заглавной буквы начинаются только сами предложения. Если текст не видеть, то догадаться, что это именно стихотворная речь практически невозможно. Это нужно, чтобы внести интригу и поразить читателя, ведь само по себе оно кажется простым и не очень интересным. Только узнав историю Дидоны и Энея, понимаешь красоту и необычность фраз, мастерство поэта сделать из легенды правду, а правду окутать тайной легенды.

Такая своеобразная ритмическая организация поэтического произведения позволяет «услышать» его: определить произведение как грустное и одновременно импульсивное, порывистое, подверженное страсти. Динамика в нём и есть, и нет. Мы видим разрастающийся огонь костра, взгляды героев, проникаемся их чувствами и мыслями. Однако при этом понимаем, что мы - сторонние наблюдатели и картина стара, как мир.

А одна строка словно стоит «особняком». Она придаёт особую трагичность ситуации. Пророк Катон предсказал гибель Карфагена, но гибель началась гораздо раньше. Царица покончила с собой и тем самым дала толчок к разрушению. Это в свою очередь подтверждает историю как прозу жизни, завуалированную под некую романтику лирики.

Текст не насыщен глаголами (действие одновременно и происходит и стоит на месте), практически все они употреблены в форме прошедшего времени, будто подчёркивается безвозвратность и любви, и истории. Для образного описания предметов и представления их признаков в динамике используются причастные и деепричастные обороты. Употребляются в достаточно большом количестве имена существительные в именительном падеже, что указывает на значимость человека и окружающих его предметов. Конструкции с творительным падежом (была лишь рыбой; между пламенем и дымом) придают живописность, непринуждённость описаниям. Благодаря личным местоимениям достигается особая экспрессия текста. Они вносят оттенок искренности и взволнованности момента.

Данный текст состоит только из повествовательных полных двусоставных предложений. Этим подчёркивается фактичность истории. Она была, есть и будет в жизни как отдельных людей, так и целых эпох. К тому же все предложения, кроме одного, сложные и немного мудрёные. В этом суть жизни и смысл любви. Не бывает всё просто. Всё - во имя чего-то. Но чего именно? На этот вопрос есть ответ у каждого из нас, и у всех он разный.