Литературно-музыкальная композиция По страницам Моабитской тетради (7 класс)

По страницам Моабитской тетради

Литературно-музыкальная композиция

Памяти поэта-патриота, нашего земляка Мусы Джалиля и его завещанию - Моабитским тетрадям посвящается…

Эпиграф . Звучит симфония №7 Шостаковича

Чтец : Если жизнь проходит без следа,

В низости, вневоле, что за честь?

Лишь в свободе жизни красота!

Лишь в отважном сердце вечность есть!

Если кровь твоя за Родину лилась,

Ты в народе не умрёшь, джигит,

Кровь отважного в сердцах горит.

Умирая, не умрёт герой -

Мужество останется в веках

Имя прославляй своё борьбой,

Чтоб оно не молкло на устах!

Ведущий 1: Маленькая, не больше ладони, тетрадка. На листочках маковые зёрнышки - буквы. Без увеличительного стекла не прочесть. « Другу, который умеет читать по-татарски, и прочтёт эту тетрадку». Это написал поэт Муса Джалиль. Испытавший все ужасы фашистского концлагеря, не покорившийся страху сорока смертей, он был привезён в Берлин. Здесь его приговорят к смертной казни. Он умрёт. Но у него останутся 115 стихотворений, написанных в заточении. Он беспокоился за них…

«Если эта книжка попадёт в твои руки, аккуратно и внимательно перепиши её набело, сбереги… эти стихи погибшего татарского поэта. Это мое завещание. Муса Джалиль. Декабрь 1943г.»

Ведущий 2: Берлин, военная тюрьма.

Моабит, камера № 382

Надпись на стене: «Мы прошли через сорок смертей и не покорились. Муса Джалиль»

Здесь, в мрачном каменном мешке, за железными засовами создавались бессмертные моабитские стихи.

(«Варварство», «Шторм», «Переправа)», звучит траурный дифирамб героям

Ведущий 3: Брошенный в каменный мешок Моабитской тюрьмы, скованный по рукам и ногам, но не сломленный духом Муса боролся с врагом единственным оружием - словом.

Но как раздобыть хоть немного бумаги - вот что беспокоило его больше всего. Выручали соседи по камере. Бельгиец Тимерманс подарил ему несколько листочков почтовой бумаги. С его появлением в камеру стали приносить фашистскую газету. Ее полагалось вернуть обратно, за этим строго следили. Но никто из надзирателей не обращал внимания, что довольно широкие поля газеты становились чуть уже. Муса аккуратно срезал бритвой узкие полоски бумаги и использовал их в качестве черновиков. Несколько обрывков бумаги принёс третий солдат - сосед, работавший на кухне - поляк Ян Котцур. Из этой бумаги Муса сшил маленький блокнот. Так появилась (маленькая) Моабитская тетрадь.

Ведущий 4: Кто бы поверил, что именно сейчас, когда жить осталось считанные недели, а может и дни, Муса Джалиль переживал небывалый творческий подъем…

Чтец:(Звучит траурный дифирамб героям)

Порой душа бывает так тверда,

Что поразить ее никто не может.

Пусть ветер смерти холоднее льда,

Он лепестков души не потревожит.

Улыбкой гордою опять сияет взгляд,

И суету мирскую забывая.

Я вновь хочу, не ведая преград,

Писать, писать, писать, не уставая.

Пускай мои минуты сочтены,

Пусть ждет меня палач и вырыты могилы,

Я ко всему готов. Но мне еще нужны

Бумага белая и черные чернила.

Ведущий 1: Все муки ада прошел Муса Джалиль и ни разу не поступился человеческим достоинством, ни на одно мгновение не впал в отчаяние. Стихи запечатлели разнообразные его переживания, но среди них нет чувства страха.

Взгляд поэта как бы проникал сквозь стены тюрьмы, и мир, охваченный кровавым заревом войны, мир с его дымными пожарищами и золотыми нивами, с черными руинами городов и белизной березовых рощ, с печами концлагерей и далеким костром у тихой степной речки - этот мир раскрывался перед ним видением страшным и прекрасным. Его взор неотступно был обращен к Родине. Это и дочурка, что привиделась во сне, пришла, пригладила его волосы.

Чтец:

Дочурка мне привиделась во сне,

Пришла, пригладила мне чуб ручонкой

-Ой, долго ты ходил! - сказала мне,

И прямо в душу глянул взор ребенка.

От радости кружилась голова.

Я крошку обнимал и сердце пело,

И думал я: так вот ты какова,

Любовь, тоска, достигшая предела!

Потом мы с ней цветочные моря

Переплывали, по лугам блуждая,

Светло и вольно разлилась заря;

И радость жизни вновь познал тогда я…

Ведущий2: Это и любимая, ждущая своего суженого из далеких краев. Это её вышитым платком он закрыл на своей груди рваную рану.

Чтец:

Простились мы, и с вышитой каймою

Платок родные руки дали мне.

Подарок милой! Он всегда со мною,

Ведь им закрыл я рану на войне.

Окрасился платочек теплой кровью,

Поведав мне о чем-то о родном,

Как будто наклонилась к изголовью

Моя подруга в поле под огнем.

Перед врагом колен не преклонял я.

Не отступал в сраженьях ни на пядь.

О том, как наше счастье отстоял я

Платочек этот вправе рассказать.

Ведуший3: Это и мать, выпустившая троих сыновей, как птенцов, на войну, и дождавшаяся только младшего сына.

Чтец: Наша Отчизна

Ну, не плачь, мать, не плачь,

Нам достаточно слез.

На алмазном клинке

Я победу принес.

Ради наших побед

За отчизну свою

Гордо крылья сложив,

Братья впали в бою.

Не тревожь ты их снов,

Не тоскуй, не зови.

Ведущий4: Это и друг, чье доброе слово в самые трудные минуты вливало в сердце поэта новые силы, помогало идти к цели. Несмотря ни на что.

Чтец:

Не огорчайся, друг, что рано умираем,

Мы жизнью купленной не согласились жить.

Иль не по-своему мы наши дни прожили

И не по-своему хотим их завершить!

И разве мерится длина прожитой жизни

Приходом старости, числом ушедших лет.

Быть может, эта смерть, нависшая над нами,

Подарит нам бессмертный, вечный свет?

И разве ты, мой друг, имея сотни жизней,

Их все не отдал бы на этом же пути!

Ведущий1. Это и отчий кров, родные просторы, облака над равниною, да разве можно перечислить все то, что вместило в себя слово Родина!

Дом родной, страна моя,

Прилетел к тебе бы я…

Только свет заря прольет.

Верность Родине - ключевые слова в Моабитской тетради. Не выше счастья, чем быть честным сыном земли. Подаривший радость детства, цветами устланные луга, первую любовь, горькие минуты расставанья. Ради любимой Отчизны стоит жить, бороться, идти на смерть.

Ведущий2: Жизнелюбие - вот что сильнее всего поражает в Моабитской тетради. Ведь в самых трагических стихах есть выход к надежде, к свету.

Чтец:

Умолк прощальный птичий крик.

И неба синий цвет поблек,

И обессиленно поник

Под ветром северный цветок.

И белый снег его замел,

И он в снегу лежит без сил.

Березы белый гладкий ствол

Надгробьем мраморным застыл.

Метель напориста, жестка,

То слышен реве. То стон.

Спокоен крепкий сон цветка,

Глубокий, сладкий, вечный сон.

Но грянет срок - придет весна,

Воды примчится чистый ток,

Земли проснется глубина.

И новый вскинется цветок.

Зимы холодной жду и я.

Она придет ко мне вот-вот.

Не возродится жизнь моя,

Пусть песнь цветком взойдет.

Ведущий2: И тут же юмористические строчки

Чтец:

У нас с соседом нелады,

Живем с соседом плохо,

В любое время жди беды,

Нежданного подвоха.

Белье развешу - как на грех,

Сосед золу выносит,

Сгребу ли я к забору снег -

Он по двору разбросит.

Капусту нынешней весной

Я посадил за домом

И жду, что скажет недруг мой,

Каким грозит разгромом.

Моя капуста между тем

Цветет, растет, как надо.

Мечтаю: «Пироги поем»,-

И на душе отрада.

Не зря предвидел я грозу:

Однажды в \день базарный

Сосед привел домой козу…

О замысел коварный!

Ведущий3: Трудно поверить, что такие веселые стихи были написаны под топором палача. Эти стихи - свидетельство огромной силы и духа и душевного здоровья Мусы, его не показного, спокойного мужества.

Не только в стихах. Но и в жизни Джалиль никогда не терял чувства юмора. Его тюремные товарищи вспоминали дни, когда руки и ноги поэта заковали в кандалы. Как по коридору каземата Джалиля вели на допрос, и узник из соседней камеры окликнул: «Как твои дела, Муса?» С вытянутыми вперед руками, едва передвигая ноги, Джалиль ответил: «Во всяком случае, лучше, чем у Гитлера!» Ничего не смогло сломить его волю. Он и здесь чувствовал себя борцом.

Чтец:

Нет, врешь, палач, не встану на колени.

Хоть брось в застенки, хоть продай в рабы!

Умру я стоя, не прося прощенья,

Хоть голову мне топором руби!

Мне жаль, что тех я, кто с тобою сроден,

Не тысячу - лишь сотню истребил.

За это бы у своего народа

Прощенья на коленях я просил.

Ведущий4: Вера Джалиля В грядущую победу настолько велика, что в1943 году, в самый разгар войны он пишет целый цикл так называемых «послевоенных стихотворений». И эта победа ассоциируется у поэта с весной, с утренним рассветом, с цветами, распускающимися под солнцем, с детьми, с детьми, вырастающими на освобожденной земле. Он пишет о победе, как об уже свершившемся факте и даже предугадывает месяц победы.

Чтец:

Жизнь снова входит в берега,

И, улыбаясь, смотрят мамы,

Как дети их бегут в луга,

Где стебли трав сочны и прямы.

Бегите, дети! Там и тут

Для вас цветов раскрыты чаши.

Пусть на просторе отдохнут

Сердчишки маленькие ваши!

А ветерок нежданно стих.

И сто стрекоз затрепетало

Над сказкой маков гвоздик,

Что будто губы ваши алы.

И колыбельную шмели

Цветам поют о добром лете.

Цветы - они вед тоже дети,

И как их много у Земли!

Чтец:

Майским днем соберемся мы за столом.

Будут чаши багряным вином полны,

Заглушая бокалов звон,

Будут песни праздничные слышны.