Урок по роману Владимира Сорокина Очередь

11 класс.

Тема: Постмодернистские черты романа В.Сорокина «Очередь».

Цель: 1. познакомить учащихся с творчеством В.Сорокина;

2. выяснить черты постмодернизма в романе «Очередь»;

3. отработать навык чтения постмодернистского текста.

Оборудование:

1. Книжная выставка по произведениям постмодернизма;

2. Портрет В. Сорокина;

3. Текст романа «Очередь».

Эпиграф к уроку:

Постмодернизм сопровождает смерть утопий и хорошо увязывается с самыми безвкусными проектами. Это возврат к практике жизни в самых повседневных ее проявлениях, возврат к любительским поделкам и ощущение разнородного. В то же время это возврат субъективного, возврат чувства, поскольку выразить его позволяет повседневное, возврат человечного. И. Симонис.

Ход урока:

1.Актуализация знаний.

Что собой представляет русский постмодернизм? Назовите основные черты постмодернизма.

2. Вступительное слово учителя о творчестве писателя.

Владимир Георгиевич Сорокин родился 7 августа 1955г. в подмосковском городе Быково. После учебы в Московском институте нефтяной и газовой промышленности и институте неорганической химии занимался книжной графикой, полиграфией, участвовал в выставках. Общение с кругом московских концептуалистов стало импульсом к литературному творчеству. Становление в России постмодернизма, в русле которого развивалось творчество Сорокина в 1980-1990-е, стало реакцией на воздействие советской идеологической системы. Бессмысленно и монотонно играя с образами, представляющими собой культурные осколки советской идеологии, ничего не вкладывая в них, автор изживает остатки травматического опыта, ушедшего в подсознание. Такая позиция характерна для последователей постмодернизма, которые считают, что история культуры закончилась и все, что можно было изобрести, уже давно изобретено, поэтому следует создавать новое из «великих обломков» уже существующего. Отсюда эклектизм творчества Сорокина, подчеркнуто отстраненного, бесчувственного, механизированного, лишенного какой бы то ни было оценочной направленности. До сердца его образы не доходят и не должны дойти, тем более что от этой категории автор принципиально открещивается.

Сорокин - экстремальный писатель. Немногие способны полностью прочесть его произведения. Отстраненная, подчеркнуто бездушная авторская позиция в сочетании с порноэпизодами и черным юмором воспринимаются многими как крайняя степень цинизма и вызывают инстинктивное отторжение и протест. Однозначно назвать метод Сорокина сложно, поскольку писатель неоднократно подчеркивал свою дистанцированность от любого сложившегося канона. Художника привлекает возможность «поп-артировать» различные языки искусства, от классицизма до соцреализма. Наиболее привлекательным для Сорокина поле цитации - соцреализм. Что мы можем увидеть в романе «Очередь». Писатель пытается освободить метод от укоренившегося политического ярлыка и ввести в традицию культуры. Все это для писателя становится творческим методом.

Творческая манера Сорокина основывается на игре с русским языком. Его излюбленный прием «остранение», доведение привычной ситуации до абсурда путем введения в текст чужеродных элементов ( вульгаризмов, матерной брани, слов, лишенных смысла). Язык- инструмент, при помощи которого В. Сорокин разрушает устоявшиеся литературные жанры. Большинство его текстов­ пародийные стимулизации.

Сорокина неслучайно называют современным маркизом де Садом: «У меня нет понятия культурно допустимого и недопустимого как у людей традиционной культуры, такого резко очерченного культурного кода, за границами которого начинается культурно недопустимое». В результате - общественная организация «Идущие вместе» в 2002 устроила ряд акций, направленных против творчества писателя, и подала в суд на признание ряда мест в произведениях Сорокина порнографическими.

Играя с оболочками идеологических клише соцреализма и классической русской литературы, он, как паталогоанатом, пытается создавать литературных монстров из более или менее добротно сшитых кусков клонированных текстов. Правда, преодолеть отталкивающее впечатление от них способен не каждый читатель. Клонированные тексты Сорокина похожи на настоящую литературу, повторяя ее в деталях, но все-таки жизни не имеют и потому вызывают одновременно восхищение мастерством писателя и тихий ужас. Изощренные сорокинские эксперименты убеждают, что виртуозное умение порождать отдельные, пусть даже «уже шевелящиеся» куски целого, никак не может заменить способности создавать нечто органически цельное и жизнеспособное.

- А теперь послушаем о некоторых произведениях писателя. (Выступление учащегося- литературоведа).

«Норма» (1979-1983) - сборник стилистически замкнутых на себе текстов, представляющих собой разного рода упражнения на тему «норма»: игры с этими понятием или варианты интерпретации категории «норма». Например, зарисовки советского образа жизни, повествующие о потреблении гражданами продукта, условно называемого «нормой», производимой, как впоследствии выясняется, из человеческих фекалий. Затронута и тема иерархичности советского общества, в котором каждый получал свою «порцию дерьма» в соответствии с местом в табели о рангах. В другой части романа, составленной из писем, исследуется противопоставление «норма - патология» - как от связного послания происходит постепенный переход к полубессмысленному изложению и полному бреду. Повествование о зверствах ЧК на селе в период коллективизации, по-видимому, можно интерпретировать как размышление на тему нормы допустимой власти - в какой момент она превращается в насилие и издевательство. Еще один текст - стихотворения о временах года (норма природно-социальная), другой - представлен в виде усадебной прозы о поисках национальной идеи (норма патриотическая), и последний - анекдоты в духе черного юмора, обыгрывающие клише советских фильмов и песен 1930-х. При этом в сборнике отсутствует сквозной сюжет или герой, объединяющий произведение в органическое целое.

«Роман» (1985-1989) - клише русского «усадебного» романа 19 в. Писатель взялся вычленить общие свойства множества русских романов. «Роман» Сорокина читается как произведение о языке, существующем независимо от той реальности, которая на этом языке описывалась в 19 в. Сознание читателя фиксирует, как описывается природа, усадьба, выражение лица барышни и т.д., но при этом впечатление получается совсем иное, чем при чтении реального Толстого или Тургенева. Отторгнутый от собственного содержания голый скелет романной формы дает странный сопутствующий эффект обесценивания и самого русского романа как литературного и культурного явления.

«Тридцатая любовь Марины» (1982-1984) - женская история в духе производственного романа. В результате «благотворного влияния коллектива» в лице секретаря парткома законченная индивидуалистка, эгоистка и лесбиянка, склонная к религии и диссидентству, становится бодрым членом «здорового» производственного подразделения. Сорокин показывает, как трясина коллективного бессознательного поглощает индивидуальные формы существования вплоть до полного их исчезновения. История заканчивается характерной для Сорокина концовкой - уходом в абсурд, в ничто, в бессвязную и бессмысленную идеологическую риторику.

«Сердца четырех» (1991) - роман о том, как некие мистические основания, заложенные в самом, казалось бы, случайном сочетании цифр - 6, 2, 5, 5 - могут стать поводом для создания некой тоталитарной организации. А ее члены будут наделены способностью как нож сквозь масло проходить сквозь окружающих людей, неотвратимо приближаясь к неведомой цели своей жизни. Возможно, это намек на то, что любая бессмыслица, получившая статус мистического основания, вполне реально может стать источником силы с загадочными свойствами. Правда, невольно напрашивается вопрос, с чем соотносится эта сила в первую очередь - с некими достоинствам того, во что верят или с преображающим возможностям человеческого воображения и веры.

«Голубое сало» (1999) - этот роман-фантасмагория вызвал наибольший интерес и резонанс в обществе. Произведение живописует картины, по словам автора, «коллективного российского бессознательного» образца 20 в. В качестве действующих персонажей представлен почти полный иконостас архетипических фигур мифологии - Сталина, Хрущева, Гитлера, а также культовых фигур российской культуры и литературы - Ахматовой, Бродского и др. Впрочем, сорокинские образы известных личностей имеют мало общего с реальными прототипами - автор продолжает «играть» со стереотипами массовой культуры.

По сюжету романа, клоны русских классиков, написав некие великие тексты, перед тем, как впасть в анабиоз (небытие) выделяют из себя вещество - «голубое сало» - креативность, созидательное начало в чистом виде. Далее идет дележ и борьба за обладание им, охватывающая как представителей иерархии власти так и членов неких тайных сект и обществ из будущего и параллельного настоящего. На фоне этой фабулы герои-символы вступают в отношения соития, то бишь обладания друг другом. Такой тип отношений, как и борьба за владение неким чудодейственным предметом или веществом входят в типичный сюжет-клише традиционных мифов. Но и тут Сорокин остается верен себе - глубинные архаические отношения взаимопритягивания и взаимопроникновения он низводит до порносюжетов из жизни известных личностей, высмеивая одновременно и святыни истории, и психоанализ.

«Пир» (2000) - действие разных по стилистике 13 новелл происходит во многих странах в прошлом, настоящем и будущем. Замысел книги оформился после знакомства с совершенно особой культурой еды в Японии, куда писатель ездил преподавать русский язык. В целом возникает символ еды как огромного, имеющего множество диалектов и одновременно универсального языка коммуникации людей. Несмотря на то, что автор в основном рассматривает поедание как узко утилитарный «пищевой» процесс, невольно возникает и более широкий образ - потребление в широком смысле. В т.ч. и потребление «под тем или иным соусом» близкого человека - типичный семейный психоаналитический сюжет (новелла Настя).

«Лёд» (2002) - в этой книге автор обращается уже к реалиям современной «капиталистической» России и намекает на некую необходимость для людей «достучаться до сердец». Правда, этот призыв выглядит формально - как рациональное решение или печальная необходимость, а вовсе не как зов души. Впрочем, для законченного постмодерниста и это немало. Возможно, это намек на необходимость «разморозить чувства» и перейти в иное качество бытия. Однако признаки такого лучшего существования указаны писателем более чем смутно - разве что ноющая боль в полуразмороженном сердце и неизвестно откуда взявшиеся пачки дензнаков в карманах.

3.Анализирование романа «Очередь».

«Очередь» (1983) роман-зарисовка в жанре реплик и диалогов в очереди, опубликованном в парижском издательстве «Синтаксис». В России впервые опубликован в журнале «Искусство кино» в 1992 году.

- Ребята, как вы понимаете слово «очередь»? Давайте посмотрим в толковом словаре значение этого слова. Скажите, какое же значение вы можете применить к названию романа.

(Очередь-это одно временное сообщество людей, объединенных купить определенный товар). Очередь - одно из основополагающих общественных понятий и реалий советской системы, понимаемое и как своего рода путь к счастью и как своеобразный тест на терпение и стойкость (выстоишь или не выдержишь и сбежишь).

- Давайте посмотрим один из эпизодов романа - инсценировка начала произведения, страница 1,2 .

Задание: Что мы можем сказать о речи героев? Можно ли по этому эпизоду судить об эпохе?

- Товарищ, кто последний.

- Наверно я, но за мной еще женщина в синем пальто.

- Значит я за ней?

- Да. Она щас придет. Становитесь за мной пока.

- А вы будете стоять?

- Да.

- Я на минуту отойти хотел, буквально на минуту ...

- Лучше, наверно, ее дождаться. А то подойдут, а мне что объяснить? Подождите. Она сказала, что быстро ...

- Ладно. Подожду. Вы давно стоите?

- Да не очень.

- А не знаете по сколько дают?

- Черт их знает ... Даже и не спрашивал. Не знаете по сколько дают?

- Сегодня не знаю. Я слышала вчера по два давали.

- По два?

- Ага. Сначала-то по четыре, а потом по два.

- Мало как! Так и стоять смысла нет ...

- А вы займите две очереди. Тут приезжие по три занимают. - По три?

- Ага.

- Так это целый день стоять!

- Да что вы. Тут быстро отпускают.

- Чего-то не верится. Мы вон с места не сдвинулись ...

- Это там подошли, которые отходили. Там много.

- Отойдут, а потом подваливают ...

- Ничего, щас быстро пойдет ...

- Вы не знаете по сколько дают?

- Говорят по три.

- Ну, это еще нормально! Возле Савеловского вообще по одному.

- Так там нет смысла больше давать, все равно приезжие разберут все ...

- Скажите, а вчера очередь такая же была?

- Почти.

- А вы и вчера стояли?

- Стояла.

- Долго?

- Да не очень ...

- Не очень мятые?

- Вначале ничего, а под конец всякие были.

- Сегодня тоже наверно получше разберут, а плохие нам достанутся.

- Да они все одинаковые, я видел.

- Правда?

- Ага. Плохие они отбирают.

- Да, отберут они! Жди!

- Обязаны отбирать и списывать.

- Да бросьте вы! Обязаны!

- Вон женщина идет. Вы за ней.

- Эта та высокая?

- Да.

- Я за вами, значит?

- Наверно. Я вот за этим гражданином.

- Тогда я за вами.

- А вы за мной, хорошо. Теперь мне отойти можно?

- Конечно.

- Я на минутку, мне белье получить ... это рядом ...

- Они до шести сегодня?

- Кажется до шести ...

- Я тогда попозже сбегаю.

- Вы не видели, там капусту не привезли?

- Нет. Там за апельсинами очередь, а капусты нет.

- Таж она плохая еще, ее брать смысла нет.

- На Ленинском давали молодую, вполне хорошая.

- Да ну! Одни листья.

- Молодая очень полезная.

- Вон подходят как, совсем обнаглели. Мужчина, зачем вы пропускаете?! Что нам целый день стоять?! Подходят, подходят!

- Они занимали, отошли просто ...

- Да ничего они не занимали!

- Мы занимали, чего вы кричите.

- Ничего вы не занимали! Я здесь с самого утра стою!

- Они занимали, я видела ...

- Займут, а сами уйдут на полдня.

При плановой экономике и отрицании рыночных отношений советское государство, поддерживая стабильные цены, не могло обеспечить население достаточным количеством качественных товаров. Поэтому многое, что сейчас в избытке лежит на прилавках магазинов, отсутствовало в свободной продаже и относилось к категории дефицита.

Выступление учащегося - экономиста об экономической ситуации того времени. В 1970-1980 годах (время «застоя» и сменившей его «перестройки») очереди, в которых стояли от нескольких десятков до нескольких тысяч человек, были повседным явлением. В дефиците оказывались не только промышленные товары, но (особенно импортные), но и продукты. Красная и черная икра, красная рыба, тушенка, сухая колбаса, гречка составляли наборы, выдаваемые несколько раз в год к праздникам. В Москве большинство стоявших в очередях за маслом, мясом, колбасой, апельсинами были приезжими, так как в провинции этих продуктов практически не было. В романе, стоящие в очереди, к провинциалам относились такими словами: «Можно подумать, что колхозники понимают эти, где «Супер Райфл» там, где что ... Им пильсинов бы сетку набить да колбасой обложиться! .. В Москве теперь никуда пойти нельзя. В центре все забито, здесь тоже ... ». Это породило феномен «колбасных» электричек, на которых люди из соседних областей по выходным ехали за покупками в столицу. Очередь за фирменными джинсами, кожаными куртками, дубленками, женскими сапогами, редкими книгами, билетами в престижный театр или на иностранный фильм могла стоять сутками и даже несколькими. В таком случае каждый участник получал номер, и через определенное время проводились переклички, для чего выбирались ответственные от числа стоящих. Те, кто пропускал перекличку, вычеркивались из списка (подобную ситуацию мы наблюдаем у Сорокина: дается дважды перекличка­ вечерняя с номерами и дневная - пофамильная, все это занимает в тексте романа целых 35 страниц! Как в армии) для примера можно зачитать эпизод.

Кроме живой очереди существовала запись на товары, считавшиеся предметами роскоши: мебельные гарнитуры, ковры, автомобили. Дефицит породил такие явления, как спекуляция (продажа по цене, значительно превышающей номинальную), фарцовка - продажа нелегально ввозимых товаров, в том числе запрещенных в СССР книг, дисков, видеофильмов. Существовало понятие «достать товар с черного хода» или достать «по блату», «по знакомству» - что и предлагает Вадиму (главному герою романа) его новая знакомая Людмила.

Далее слово учителя: «Впоследствии были введены талоны на определенный товары, в частности, на продукты, которые приходилось отоваривать, про стояв несколько часов в очередях». (Если будет возможность показать эти талоны через проектор). Рассказ учителя из собственной жизни.

В отрывочных фразах прослеживаются реалии советского образа жизни, тип отношений между людьми, включенных в «вечную очередь», и превращение такого пути в абсурд.

- Лейтмотивом общего разговора является вопрос «Хватит ли нам?» Фразы, передающие всеобщее настроение (напряжение), разбросаны в тексте, как маячки. (Страницы 3, 8).

- Вы не в "Сыре" масло брали?

- Нет. Вон в том.

- А там же нет.

- Я утром брала.

- Аааа ... То-то оно мягкое ... смялось-то ...

- Домой не дойду никак! Смех!

- Я тоже. Как вышла в двенадцать, так в трех очередях успела настояться.

- Ну вот. Хоть один милицанер пришел.

- Надо бы по два давать, а то не хватит.

- Хватит, хватит. Они по мелочам не торгуют.

Для произведений постмодернизма характерна система каталогов, которую мы

видим в романе В. Сорокина «Очередь».

На основе романа мы можем составить определенный каталог товаров и их стоимость. (Зачитаем полученное: колбаса вареная- 2, 90, мороженое-28 копеек «Там, небось, мороженым тоже очередь. Да, маленькая, ничего страшного, газированная вода- 3 копейки, квас, кружка - 6 копеек, недавно подорожавшая водка, дешевый, но не престижный «огнетушитель» (плодово-ягодное вино­ «бормотуха» и т.д.) Все это записано на отдельном плакате.

Продается: Стереомагнитофон "Маяк-203", швейная машинка подольского завода, разборный гараж, новый югославский палас, новый диван из холла "Виру", вертушка "Пионер ", старинная мебель красного дерева, пластинки "Курс немецкого языка", звуковой кинопроектор "Радуга", недорогое немецкое пианино "Блютнер", японская стереомагнитола "Санио - 9940", вязальная машина "Северянка", новые колонки 35 АС, рояль "Арнольд", горные лыжи "Торнадо", монгольский ковер 3 х 4, видеомагнитофон "Ломо", пианино " Лира", фотоаппарат "Никон", магнитофон "Весна - 306", модель детской железной дороги, сборно­ разборный металлический гараж, электрофон "Вега - 108", картины, старинная бронза, усилитель "Бриг - 001 ", стереокатушки, стойка "Феникс - 005", сервиз "Мадонна" на 12 персон, трехстворчатый шкаф красного дерева, марки, монеты, значки, надувная лодка с мотором.

В очереди идут различные разговоры: о быте, о футболе, об иногородних, о международной политике, о том, чем торгуют в магазинах.

- Господи, народу-то! Выползли на жару...

- Здрасте ... это что такое?

-Куда это они? Почему?

-Почему они становятся?!

-Что это за безобразие?

-Вы куда лезете? Эй, мужчина, крикните им!

-Почему они лезут?! Хамы!

-Не пускать их! Кто это такие?!

-Сволочи! Смотри, смотри!

-Да что это, в самом деле?! Позовите милицию!

-Женщина, сходите за милицанером !

-Мерзавцы!

-Наглецы какие!

- И все сразу!

- Милиция! Позовите милицию!

-Морду прям набить!

- Милиция!

-Вон идет, скажите ему!

- Смотри, смотри! А мы что ж?!

- А кто это такие?!

- Черт их знает! Приезжие наверно.

-Деревня чертова! Постреляла бы всех!

- Как просто - подошли и встали!

-Да скажите ему толково! Где он?

-Он туда пошел.

- Вон еще двое идут!

-Хорошо хоть милиция рядом ...

- Но какая все-таки наглость! Первый раз такое вижу!

- А лезут-то а лезут!

- Что милиция молчит?!

- Что он там, с мегафоном, спит что ли? Милицанер!

-Щас говорить будет.

-Вы видите его? Вижу.

-Вон на ящик встал.

-А, теперь вижу...

-А что тут говорить! Тут гнать надо хамов этих!

- Щас что-то скажет.

- Да, что тут говорить.

- А много народу приехало?

- Трудно сказать.

- Передовики чертовы. Сами работать н е хотят ни хрена, все студентов ждут. Вон картошки нет нигде ...

- А фирма какая, не знаете?

- Говорят, Супер-Райфл.

- Это здорово. Жаль, не достанется, наверное.

- А может и достанется.

Очередь как живой организм, она постоянно растет, у нее появляется «хвост», она «загибается», от нее отпочковываются другие очереди: за квасом, в столовую, за хлебом

.- Загибайтесь, загибайтесь здесь,

- Две большие и одна маленькая.

ттоварищи...

- Пятнадцать ... подайте кружку

- А холодный квас?

оттуда ...

- Конечно.

- Маленькую дайте.

- Дай большую, мамаш.

- Маленькую ... так ... берите ...

- Вот отпущу старую очередь и буду

- Большую ...

ввас обслуживать.

- Мелочь давайте, товарищи ...

- А что тут, два человека...

- Вот десять.

- Три литра...

- Четыре ...

- Обходите бочку, огибайте.

- Большую.

- Я за вами стояла?

- Сорок четыре ...

- Нет, вот за ним.

- Большую ... без сдачи ...

- Тридцать шесть ... ваших восемь...

- Так ... вам?

вВам?

- Большую.

- Две больших.

- Рубль ... рубль ... держите ...

- Двенадцать

мелочь давайте.

- Маленькую ... ровно ...

- Щас поищу

а вот ... возьмите...

- Отойдите левее, вам?

- Другое дело. Пожалуйста. Вам?

- Две маленьких.

- Большую.

- Две ...

- Так ... четыре ваши...

- Большую ...

- Ой как брызгает у вас ... Видите тут

- Подождите.

мокро все...

- Спасибо, хорош квасок.

- Большую.

- Дайте кружки.

- Девять ... берите ... вам?

- Так ваши десять ...

В романе присутствует один главный герой. Кто он? Вадим. Что вы можете о нем сказать?

Послушаем рассказ учащегося на тему: «Сутки из жизни главного героя -- Вадима». Еще она черта постмодернистической литературы состоит в том, что показана начитанность советских людей. Писатель вспоминает, что в то время наша страна была самая читающая и поэтому он говорит об этом с ностальгией. Давайте зачитаем диалог между главным героем и Людмилой о поэтах Вознесенском и Евтушенко.

- Вы кактусы любите?

- Да. Вернее, недавно полюбила.

- Почему?

- Прочла у Вознесенского о кактусах. Знаете?

- Да да ... помню ...

- А вам он нравится?

- Когда-то очень нравился. Сейчас как-то меньше ...

- А у меня он любимый поэт.

- Ну, а что. Он мастер солидный ...

- Я вот Евтушенко терпеть не могу, а Вознесенского просто обожаю.

- А их вместе действительно никто не любит. Либо Евтушенко нравится,

а Вознесенский - нет, либо наоборот. - Нет, я не отрицаю, Евтушенко талантлив и так далее, но все эти ...то налево, то направо ... нет, я его не люблю ...

- Да. Он на публику работает.

- Точно.

- Хотя у него тоже есть несколько удачных вещей. "Идут белые снеги", например.

- Есть, конечно. Но Вознесенский это слиток, цельность такая ... и все по­- деловому. Высокая поэзия.

- Дааа ... и он точен в ощущениях.

- А вот как здорово он о любви пишет.

- Она как озеро лежала ... да, да. Помню.

- А Тарковский вам нравится?

- Очень. Патриарх.

- А Самойлов?

- Тоже. Сороковые, роковые, тревожные, пороховые ...

- Хороший поэт, правда?

- Очень. И очень скромный человек.

- А что, вы его знаете?

- Нет. Мой друг знает. Единственно - выпивать любит. А так очень демократичный и простой. И эрудит высокого класса ...

- Мне иногда Самойлов даже больше близок, чем Тарковский.

- Тарковский более рафинированный, умозрительный, а Самойлов полет любит. По-пушкински любит взлететь ...

- Точно.

- Я его дважды в МГУ слушал. Очень хорошо читает.

- Хорошо?

- Хорошо. Сдержанно, весомо так ...

- А я на Вознесенском дважды была. Один раз в политехническом, а потом в Зале Чайковского.

- Ну и как?

- Прекрасно! Я уже не девочка, но радовалась просто как девчонка. Он под орган читал.

- Под Баха?

- Кажется. Ну, что вы! Такая мощь. Положите на время венки! У меня мурашки по коже бегали ...

- Да, он может приковать ...

- Чудесный поэт ... вот и закипел ...

Прочитать стихотворение Евгения Евтушенко «Идут белые снеги». Перед чтением дать ученикам задание: Определите тему стихотворения. Как вы думаете, для какой цели Сорокин употребил данное стихотворение в своём романе?

III. Итог:

-Какие же выводы можем сделать, прочитав роман В. Сорокина?

- Назовите основные черты постмодернизма в романе В. Сорокина «Очередь».

1. Пародийность показа эпохи «застоя» и «перестройки».

2. Роман построен на диалогах, что придаёт трудность для чтения, потому что теряется мысль.

3. Присутствует только один главный герой.

4. В тексте присутствует парцелляция, предложения разорваны.

5. Много используется высказываний о литературе, футболе, международной политике и другие.