Материал для создания урока, посвящённого творчеству Ольги Берггольц. (дипломная работа)

Содержание

Введение ……………………………………………………………………………..

Глава 1. Поэзия периода Великой Отечественной войны: тенденции, жанры, темы, имена

Глава 2. Творческая биография Ольги Берггольц…………………………..

Глава 3. Своеобразие творчества О. Берггольц периода Великой Отечественной войны

3.1 Лирика Берггольц периода войны: особенности жанра и поэтики

3.2 Художественные особенности поэм О. Берггольц 1940-х гг.

Заключение …………………………………………………………………………

Список литературы ………………………………………………….

Введение

Актуальность темы настоящего исследования определяется несколькими причинами. Во-первых, невозможно обойти вниманием такое важное событие в мире литературы, как 100 лет со Дня Рождения Ольги Фёдоровны Берггольц. Во-вторых, в этом году наша страна отмечает грандиозную дату - 65 лет со Дня Великой Победы.

На фоне таких столь значимых в данной дипломной работе целесообразно было отразить заслуги удивительного поэта, Женщины неземной стойкости и Силы Воли - Ольги Фёдоровны Берггольц.

(может, что-то еще добавить!)

Цель дипломной работы: выявление художественных особенностей лирических произведений О. Берггольц периода Великой Отечественной войны.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

- охарактеризовать развитие советской поэзии периода войны;

- исследовать творческий путь О. Берггольц;

(добавить: см. название и содержание глав и параграфов)

Цель и задачи работы определили структуру данного исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Во введении определяется общее направление работы, формулируются основная цель и задачи исследования.

В первой главе представлена творческая биография Берггольц на протяжении всей жизни.

Во второй главе исследуются лирическое и эпическое начало в поэзии Ольги Берггольц, проводится анализ стихотворений, написанных в период войны с целью показа поэтического своеобразия творчества Ольги Берггольц в раскрытии темы Великой Отечественной войны.

Во второй главе дана общая характеристика развития советской поэзии названного периода.

Далее проводится анализ стихотворений, написанных Берггольц с1941 по 1945 год. Объектом исследования служит цикл стихов периода 1941 - 1945 гг, представленный во первом томе избранных произведений Ольги Берггольц издательства «Художественная литература», Ленинград, 1967 год.

В пункте 2.3 речь идёт о поэмах войны.

В пункте 2.4 подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

Глава 1. Творческая биография Ольги Берггольц.

Я лирик по складу своей души.

По самой строчечной сути…

Берггольц О.Ф.

Ольга Федоровна Берггольц родилась и выросла на одной из самых бедных, густонаселённых и прокопчённых окраин рабочего Петербурга - за Невской заставой. То был район заводов, фабрик, мыловарен и мукомолен. Быт в слободе был тяжким, нищенским и унылым. Узкие улочки тонули в грязи. На месте дома, где в семье заводского доктора родилась Берггольц, стоит мраморная станция метро «Елизаровская». Есть там и улица, названная именем поэта, той девочки с длинными золотистыми косами, что когда - то спускалась к Неве, чтобы прошептать ей свои первые стихи.

В 1924 году, в четырнадцать лет, Берггольц написала стихотворение, которое при желании можно сейчас прочитать как «манифест» едва ли не верхарновского или брюсовского толка:

Ищите красоту не только у природы,

Не только в струях ласковых, живых.

Ищите красоту в туманной мгле завода,

В грохочущих и шумных мастерских…

(«Автограф 1924 года»)

Судя по стихотворению, школьница Берггольц уже знала популярную и шумную тогда пролеткультовскую поэзию, но не подражала ей: индустриальный пейзаж действительно был для неё родным и близким, а Невская застава навсегда осталась родиной, ведь именно там ощутила она первые толчки поэтического вдохновения, там жили её родители, оттуда она взяла с собою в жизнь самое главное - любовь к людям труда, сострадание их бедам, драгоценное и живительное ощущение себя частичкой народа, без которого - ни жить, ни дышать, ни петь.

Здесь первый твой неукротимый зов -

Отчизна, революция, любовь,

И первый смутный жгучий призрак славы…

Истоки жизни - Невская застава.

(«Вступление в поэму»)

Сюда через много лет, в годы блокады, превозмогая смертную слабость, пришла она к заставским людям, чтобы глотнуть душевных сил. Она работала тогда на радио, и силы нужны были, прежде всего, ее голосу, чтобы он не затихал в промерзшем ленинградском эфире.

Мятежное революционное начало органично вошло в темперамент и в стих Берггольц, придало историзм её поэтическому мышлению, сделало художником исключительно цельным и последовательным во всех своих поступках, или, если употребить выражение М. Пришвина, «в творчестве как поведении». Она быстро сформировалась в поэта - гражданина, недаром Некрасов, по её словам, был ей особенно близок.

После окончания школы Берггольц стала работать курьером при типографии и в издательстве «Красной газеты». Мгновенная реакция на свершившееся событие, вёрстка известий - это завораживало и окрыляло будущего поэта. Вот эта - то радость прикосновения к событию, может быть, больше всего говорит о характере Берггольц: в сущности, она была прирождённым публицистом, что, кстати сказать, навсегда и осталось в её творчестве - гражданском и агитационном по своей сути.

Важно вместе с тем, что общественное событие неизменно сопровождалось у неё сильнейшим эмоциональным переживанием, а в стихах оборачивалось лирикой. Надо ли говорить, насколько ценным и многообещающим был этот замечательный, находившийся тогда ещё в зародыше сплав? Он полностью развернулся у неё позднее - в тридцатых годах и во время Великой Отечественной войны.

Со второго курса Института истории искусств Берггольц перешла на филологический факультет Ленинградского университета (на журналистское отделение). То был правильный выбор - университет давал систематическое образование, а журналистика соответствовала устремлениям Берггольц. (28) В личном деле Берггольц, которое храниться в архиве Ленинградской писательской организации, она писала, что началом своей литературной работы считает 1926 год. Именно тогда её стихи впервые были напечатаны в журнале «Юный пролетарий».

Практика на Кавказе. Казахстан. О многом из того времени она рассказала в стихах и первых своих очерковых книгах - в «Глубинке» (1932), в повести «Журналисты» (1934), в рассказах и повестях «Зерна» (1935), «Ночь в «Новом мире», «Пимокаты с Алтайских» (для детей), а также в корреспонденциях, печатавшихся по горячим следам событий в газете «Советская степь». Казахстан, газета дали ей прекрасную журналистскую закалку, научили оперативности и точности, политической зоркости, а самое может быть, главное - принесли ощущение глубокого и полного молодого счастья. Стихи писались звонкие, жизнерадостные, пронизанные радостью и солнцем. Берггольц всегда вспоминала свою журналистскую молодость как ярчайший оазис счастья. Много лет спустя она вернулась к Казахстану в поэме « Первороссийск», соединив Казахстан и Алтай с Невской заставой. В самый разгар работы над этой поэмой она вспоминала:

…вернее, я вдохнула

Степной, полынный, суховатый воздух,

И узкий полумесяц над аулом,

И на рассвете розовые звёзды.

В начале тридцатых годов, после возвращения из Казахстана, Берггольц окончательно почувствовала себя профессиональным литератором. Она работает постоянно и много - над стихами, прозой, над произведениями для детей. Тогда же состоялась её встреча с М. Горьким - волнующая, незабываемая, исключительно важная. Горький, прочитав одну из её детских книжек, принял в судьбе молодого литератора живейшее участие. «Ваши стихи понравились мне… - писал он ей и пояснял: - Они кажутся написанными для себя, честно, о том именно, что чувствуется Вами, о чём думаете Вы, милый человек». Он отмечал тогда же, что Берггольц «поистине дороги республика, работа, любовь» и что «этого вполне достаточно на жизнь».

Но до поры до времени оказывалась как бы скрытой другая важная сторона её мирочувствования и творчества: внутренняя трагедийность. Приподнятость, мажор и ликующая солнечность ранней лирики, нежной в своих акварельных красках, мелодичной и песенной, лишь изредка, как бы откликаясь на глухие предчувствия, затмевались перебегающими сумрачными тенями, которые тогда никому не бросались в глаза. По - своему предсказательной и символичной в этом отношении была «Каменная дудка», о которой восторженно отозвался, прослушав её в 1926 году, Корней Чуковский. Стихотворение неизвестной девочки поразило его. «Товарищи, - сказал он, обращаясь к собравшимся, - это будет со временем настоящий поэт». Стихотворение было полудетским по интонации, очень чистым по рисунку, лаконичным, простым, и тогда, когда юная Берггольц его прочитала, никто не усмотрел в нём второго - трагедийного - плана, о котором, возможно, и сам автор не догадывался. Этот план полностью выявился позднее, когда сама жизнь, поэтическая биография, перекрещённая бедами, тюрьмой, смертями, подтвердила пророческий смысл рассказа о каменной дудке, а точнее о страшной цене за песню, о том, что надо пройти сквозь огонь, гибель и преображение, прежде чем люди услышат облагороженный страданием голос поэта.

Через много лет, в книге «Узел», Берггольц скажет о том, что ей пришлось пройти огонь, воду и медные трубы, что трагедия - матерь искусства, но предчувствие всего этого, как видим, таилось ещё в «Каменной дудке», принятой то ли за детский опыт, то ли за стишок для детей.

Берггольц действительно немало написала для детей. Ещё до отъезда в Казахстан вышли первые её книжки для детей - «Как Ваня поссорился с баранами» (1929), «Зима - лето - попугай» (1930). Несовершенные в художественном отношении, они, тем не менее, давали чёткое представление о том, какой Берггольц хотела видеть литературу для детей. Детская книга, по её мнению, должна не развлекать, а учить ребят пониманию жизни. Например, в книге «Как Ваня поссорился с баранами», рассказывалось, варежки, валенки, шуба - вещи, необходимые каждому ребёнку.

Ещё большая социальная окраска - в рассказе «Стася во дворце» (1930). В нём идёт речь о маленькой девочке Стасе. Она любила читать сказки, герои которых жили во дворцах. А в октябрьские дни ей самой пришлось оказаться во дворце, временно превращённом в лазарет. Она не только любуется дворцом, но главным образом помогает ухаживать за ранеными.

В рассказе «Запруда» (1930) мы встречаемся с двумя городскими девочками, приехавшими в деревню. Сельские ребятишки встретили их отнюдь не дружелюбно, но, увидев, что городские стали строить плотину на обмелевшей речке, предложили им: «давайте водиться», то есть дружить.

Мораль, назидательность присутствуют в каждом рассказе. Ради того, чтобы донести до ребятишек идею, Берггольц и брала в руки перо. Но, как известно, прямая назидательность часто отпугивает. Все её книги, стихи, рассказы, предназначенные маленькому читателю, были лишены сюсюканья, серьёзны по мысли и неизменно лиричны. Тогда, в начале тридцатых годов, детская литература, создававшаяся заботами К. Чуковского, С. Маршака, Б. Житкова, внимательно опекаемая М. Горьким, быстро набирала силы и, по существу, переживала пору становления и расцвета. Берггольц по праву можно отнести к тем талантливым писателям, которые участвовали в этом благородном деле. Впоследствии, произведения для детей, написанные Берггольц в молодости, были полузабыты, оказавшись заслонёнными её лирикой, поэмами, «взрослой» прозой («Дневные звёзды»), драматургией, но они не потеряли: ни своего историко-литературного значения, ни свежести, ни лирического обаяния. (18)

Первую свою книгу «Стихотворения» Берггольц показала Алексею Максимовичу Горькому. Это произошло на первом съезде советских писателей (1934). Среди множества дел и обязанностей Горький всё- таки нашёл время внимательно прочесть её стихи и написать 22 ноября 1934 года:

«Современных поэтов я плохо понимаю, мне кажется, что стихи у них холодно шумят, и вызывает этот шумок - как - будто чужой поэтам ветер. Читаешь, и думается: через силу написано: от ума. Возможно, что я не прав. Ваши стихи понравились мне. Они кажутся написанными для себя, честно, о том «именно», что чувствуется Вами, о чём думаете Вы, милый человек. Всё очень просто, без фокусов, без игры словом, и веришь, что Вам поистине дороги «республика, работа, любовь». Это очень цельно, и этого вполне достаточно на жизнь хорошего человека…» Этим отзывом подводился первый итог работы в поэзии Ольги Берггольц. Надо ли говорить, сколь радостно было получить такое письмо, как хотелось работать после него!

Вернёмся к тридцатым годам. «Каменная дудка» действительно оказалась пророческим произведением. Примерно с середины этого десятилетия жизнерадостный, солнечный мир, живший в стихах Берггольц, начинает быстро менять свои очертания и тональность. Тому было несколько причин, и среди них главнейшей оказалось приближение войны. Берггольц, как и большинство советских писателей, всматривалась в темнеющую международную атмосферу с тревогой и горечью. Фашизм проглатывал одну страну за другой. Гражданская война в Испании первоначально вселяла надежду, но и та вскоре рухнула. Тревожным предупреждением прозвучала книга Н. Тихонова «Тень друга», проницательными были стихи П. Антокольского, И. Эренбурга, М. Светлова, А. Ахматовой. Берггольц пишет цикл стихотворений «Европа. Война 1940 года». Стихи отточены по своим политическим характеристикам и выразительны как в своей печали и скорби, так и по внутреннему мужеству, призывающему к сопротивлению. Сейчас видно, как близко стояли они - по своему смыслу, по вере в народные силы, по трагедийности - к блокадным произведениям Берггольц, которым предстояло появиться всего лишь через какие - нибудь два - три года.

Скорбную весть о падении Мадрида, о победе Франко над республиканцами Берггольц встретила в тюрьме. Подобно многим своим соотечественникам, оказавшимся жертвами необоснованных репрессий, она перенесла эту горькую и незаслуженную кару. Переживания тех тяжёлых месяцев отразились в цикле «Испытание».

Часть стихов вошла в книгу «Узел», иные опубликованы впервые совсем недавно.

Неужели вправду это было:

На окне решётки, на дверях?..

Я забыла б - сердце не забыло

Это унижение и страх.

До сих пор неровно и нечётко,

Всё изодрано, обожжено,

Точно о железную решётку,

Так о жизнь колотится оно…

В этом стуке горестном и тёмном

Различаю слово я одно:

«Помни», - говорит оно мне… Помню!

Рада бы забыть - не суждено…

(«На воле»)

Стихи цикла «Испытание», напоминающие по своей человеческой боли и всеотзывчивости на народное страдание «Реквием» А. Ахматовой, создававшийся тогда же, писались в разные годы: Берггольц никогда не забывала перенесённой народом беды и неоднократно возвращалась к циклу, расширяя и дополняя его. Нельзя без глубокого волнения читать её стихи, обращённые к сыну, которому предстояло родиться в тюрьме, или стихотворение о прогулке малолеток по тюремному двору. Ещё до ареста, но тогда же, в тридцатые годы, потеряла Берггольц двух своих маленьких дочерей. Вот почему постоянно остерегалась она и другой, самой страшной для художника беды - иссякновения поэтического голоса. Казалось, что неимоверные страдания, обрушившиеся на её солнечный мир, сломавшие его, быстро лишат её также и «песенного дара». А между тем главную свою задачу, более того - смысл своей жизни она видела, как и в свои наивно горячие комсомольские годы, в служении стране и народу. Она никогда не считала эти слова громкими, ни слово народ, ни служение, ни, тем более, Отечество. То были для неё слова - святыни, путеводные маяки, спасительный свет которых она постоянно видела перед собою. Даже там, в тюремной камере, Берггольц, подобно другим своим сокамерникам, продолжала жить делами страны, борьбою Мадрида и, несмотря на трагизм собственного неожиданного и бедственного положения, жадно вслушивалась в тревожное биение сердца эпохи. Она была в те годы мало кому известным литератором, всего лишь очень молодым, даже начинающим автором недурных стихов, неплохих рассказов и повестей, журналисткой, довольно активно работавшей в прессе. Никто не подозревал, что в глубине этой потрясённой души копится и зреет неведомая поэтическая сила, которой предстояло во всю мощь выразить себя не далее как завтра, в пору тяжелейших из испытаний, предстоявших стране и миру. Сила её голоса показалась тогда неожиданной. На самом деле всё предшествующее - и комсомольская юность двадцатых годов, и солнечная молодость тридцатых, а также горе, сжавшее душу накануне войны, - всё способствовало выковке характера и мужанию таланта. Природа её дарования, если судить по молодой лирике и прозе, даже по корреспонденциям и газетным очеркам, была негромкой, лиричной, песенной. Но Горький верно сказал об её искренности. Когда эпоха повернулась к Берггольц своим суровым и жестоким лицом, она также искренне, как это делала всегда, написала о её жестокости и суровости. Конечно, тут и возникла реальная опасность сломать ещё не совсем сложившийся голос и обесцветить краски на её светлой и радостной палитре. Ни акварель, ни свирель, казалось, не подходят для того, чтобы передать грохот времени и мрак, разливающийся по миру. А ведь она предпочитала говорить со страной «как равной с равной»:

На вольном и жестоком языке…

(«Изранила и душу опалила…»)

На протяжении тридцатых годов окончательно формируются взгляды Берггольц на жизнь, на эпоху, на искусство. Она была очень цельной личностью. Многое из того, что мы связываем с характерными чертами её таланта и миропонимания, можно увидеть в неразвёрнутом, но всё же достаточно отчётливом виде ещё раньше - даже не в тридцатых, а в двадцатых годах. Уже упоминалась в этой связи « Каменная дудка», оказавшаяся жестоко - пророческой в самом главном, но и многое другое просвечивало в ранней лирике Берггольц, давало о себе знать неожиданными мотивами и образами. Так, в семнадцать лет появляется у неё образ звезды, чтобы никогда не уйти из поэзии, перейти в прозу, драматургию и, в конце концов, превратиться в заглавный образ - символ Дневных звёзд.

…Звезда умрёт - сиянье мчится

Сквозь бездны душ, и лет, и тьмы, -

И скажет тот, кто вновь родится:

«Её впервые видим мы»…

(«О, если б ясную, как пламя…»)

В «Дневных звёздах» Берггольц рассказала, как рано и как своеобразно формировалось в её сознании чувство Родины. Оттолкнувшись от пролетарской, заневской среды, оно быстро сплелось с короткими, но интенсивными впечатлениями от сельской России, от древнего Углича, с его дыханием сумрачной и трагической истории, но одновременно оно, это чувство Родины, многообразно обогащалось воздействием литературы и искусства - от Пушкина до «Поля Куликова» Блока, от Некрасова до Маяковского. Берггольц всегда, с юности, была очень внимательна к традициям, к предшествующему литературному опыту, из которого она в первую очередь выделяла нравственное начало, неотъемлемое, впрочем, у неё от гражданского. Возможно, именно по этой причине она достаточно независимо, если не сказать равнодушно прошла мимо шумных и разнообразных группировок и течений двадцатых годов. Не боясь показаться старомодной, она опиралась, прежде всего, на классику с её нравственными и философскими поисками, неустанной думе о народе, с её непререкаемой высотою художественных форм.

Ей было свойственно уже в тридцатые годы, особое отношение к текущему времени как вершащейся истории. Не случайно так волновали её руки наборщика, запечатлевавшего едва возникшее событие в свинцовых литерах. При всей своей лиричности Берггольц стремилась быть документально точной и достоверной. Журналистский опыт лишь помог окончательно оформиться этой стороне её таланта. Корреспонденция, репортаж, точная психологическая или социальная зарисовка - вот, что отличало её в газетной работе казахстанского периода, а затем с новой силой выявилось в годы Великой Отечественной войны.

Она подошла к решающему и грозному рубежу войны человеком душевно закалённым. Её слово было обожжено страданием и любовью, а любовь к Родине была граждански зрячей, готовой взять на себя любую ношу.В стихах Берггольц периода войны мы слышим не только слова утешения и сострадания, не только едва сдерживаемые слёзы, но и жестокую, горькую, а потому и агитационную в своей прямоте правду. Она не боялась её говорить, считая, что именно правда является душою и внутренней силой поэтического искусства.

С мыслью о воинствующей памяти, с гордостью за победу, с клятвой данной себе, остаться верной народу и правде вошла Берггольц в послевоенные годы. Они были трудными, разными, ей предстояло прожить тридцать лет, то есть почти столько же, сколько прошло до войны, но теперь за её плечами был не только огромный профессиональный и жизненный опыт, окрепло вдохновляющее чувство своей художнической и гражданской правоты, её слово выдержало страшный обвал всенародной трагедии, великую борьбу с врагом, оно впитало в себя победу, величественнее которой ещё не было в истории. Берггольц всё чаще и чаще, всё решительнее и бескомпромисснее обращалась к многообразному и драгоценному опыту, полученному ею от жизни, чтобы рассказать всё, что было, правдиво, чисто и, как в годы войны, «без утайки и ухищрений». Она окончательно пришла к мысли, которая, впрочем, и раньше была ей свойственна, что если душа художника преисполнена думою о народе и если она составляет с народом духовное единство, то художник имеет право, более того, он обязан прежде всего раскрыть свою душу. Раскрывая себя, он познает и раскроет мир. Так пришла она к тезису о «самовыражении». К сожалению, в первые годы после войны, да и позже, призыв к полнейшей правде, к искренности, к самовыражению казался догматикам, чиновникам от искусства, приспособленцам ненужным, крайне несвоевременным и вредным. В поэзию, как, впрочем, и в прозу, драматургию проникла помпезность, от литературы требовали того поверхностного оптимизма и «медных труб», который, конечно, ничего общего не имел с воззрениями Берггольц, утверждавшей жизнь через правду. Образовался целый поход на писательскую искренность, которая повсюду выискивалась как некая крамола. Существованию лирики, с её приматом личностного начала, обнажённостью эмоции, исповедальностью, это грозило неизбежным омертвением. Берггольц выступает с прекрасной, широко и убедительно аргументированной статьёй «В защиту лирики», сыгравшей большую роль в литературной обстановке того времени. Таким же было и её страстное выступление на Втором съезде советских писателей (1954).

Она была сильным человеком, не склонявшим головы решительно ни перед какою опасностью, не отступавшим и не отступившим от своих убеждений. Громада блокадного Ленинграда, Невская застава как бы постоянно стояли за её спиной, охраняли, вливали отвагу. После блокады и войны она очень хорошо знала истинную цену слова, которое может стать хлебом только тогда, когда оно правда.

Берггольц пишет трагедию «Верность» - о борьбе Севастополя в годы осады. Жанр трагедии тогда, естественно, был не в чести, но между Севастополем и Ленинградом было немало общего, вот почему она обратилась к истории его борьбы. Кроме того, её увлекла мысль провести в жанре высокой трагедии, почти позабытой в новейшей литературе, столь кардинальную для военных лет идею долга, патриотизма и верности. Введённые в неё Обращения к Трагедии являются высокими, если не сказать, хрестоматийными образцами лирики исповедально - ораторского плана. Берггольц пишет: «Материал был собран мною в Севастополе, в дни Великой Отечественной войны, в первые дни освобождения Севастополя. Её тема - личная жизнь, любовь и патриотическая борьба рядовых севастопольских граждан и гражданок в период обороны, временной оккупации победы Севастополя, непобедимая верность народа своей власти, своей коммунистической партии. История личных судеб главных действующих лиц тесно переплетаются с судьбой общенародной. »Трагедия была поставлена в Ленинграде в Народном театре, но при всех своих блистательных достоинствах не удержалась в репертуаре, как бы оправдывая слова М. Цветаевой, что поэт не создан для театра. В 1948 году Ольга Берггольц завершила задуманную ещё во время войны драматическую поэму «Верность». Но прошло ещё шесть лет, прежде чем она смогла предложить издательству эту поэму.

Весной 1954 года состоялся памятный мне редсовет, на котором обсуждалась рукопись «Верность». Обсуждение было бурным и продолжалось почти весь рабочий день.

В августе этого года «Верность», вызвавшая жаркие споры, вышла в свет. Редактором книги был Евгений Иванович Наумов.

Прошло пятнадцать лет, и мы вновь вернулись к книге «Верность», дополненной стихами военных лет. Берггольц надолго задержала сдачу рукописи в редакцию. В эти годы она уже работала неровно, часто болела, лежала в больнице. Я набрался смелости и упрекнул её за задержку рукописи, сказав, что она создаёт нам сложности с выполнением плана. Сказал и пожалел об этом. Опустив голову, как провинившаяся школьница, Берггольц стала оправдываться, говорить, что ей всякий раз трудно расставаться с рукописью, хочется ещё раз полистать, оглядеть её, поправить. Когда книга попадёт в издательство, поздно будет вносить исправления. Она даже не напомнила мне, что в мае ей исполнится шестьдесят лет. Не припомню в своей практике кого - нибудь из писателей, устоявших от намерения издать к шестидесятилетию свою книгу…(18)

Пьесу «Рождены в Ленинграде», посвящённую блокаде, Берггольц решала в более традиционном, почти бытовом и потому для тех лет более «сценичном» плане, какое - то время она шла в Ленинградском театре имени Комиссаржевской. По своей поэтике она близка к блокадной лирике Берггольц, но как часто бывает, лирика, перенесённая на сцену, то есть одетая в костюмы, снабжённая реквизитом, вдруг лишилась чего - то существенного, когда - то позволявшего ей входить в душу посредством едва ли не одной интонации или всего лишь одного слова. К тому же исчезли и сами условия, в которых такая лирика, сейчас произносимая поставленными и сытыми голосами, могла возникать в ленинградском эфире. На сцене она казалась безнадёжно вторичной и иллюстрированной.

Большинство вещей, созданных Берггольц в первые послевоенные годы, но также и в последующие, одухотворены, по её же словам, «возвращением к истокам», только теперь истоками она считает не одну лишь Невскую заставу, где родилась и откуда вышла в путь, но все пройденные круги, в особенности наиболее суровые, приносившие ей горе и бедствия. И «Верность», посвящённая трагедии Севастополя, и «Рождены в Ленинграде», и статьи вроде «Продолжения жизни» о Борисе Корнилове, да и многое, многое другое возвращало поэта на пройденные дороги мужества, на дороги, по которым шла она вместе со своим народом. И она была права, сказав, что все эти её возвращения «вспять» были на самом деле, конечно же, «больше, чем воспоминанье». Как ни странно сейчас говорить, но именно в те годы громко раздавались упрёки в адрес писателей, возвращавшихся к военной теме: нужно, дескать, писать о современности. Берггольц, как и близкие ей по духу писатели, прекрасно понимала всё ничтожество и глупость таких попрёков и указаний. Почти демонстративно, а может быть, и действительно с полемической целью, хотя такая цель, безусловно, была второстепенной, она писала:

Я иду по местам боёв.

Я по улице нашей иду.

Здесь оставлено сердце моё

В том свирепо - великом году…

(«Я иду по местам боёв…»)

Она оставалась верной блокадному снегу, так и не сошедшему с её памяти, и символу бедствий - «ледяному мавзолею», иначе чем объяснить её «странные» строки:

Вот я оглянулась сегодня… Вдруг

вижу: глядит на меня изо льда

живыми глазами живой мой друг,

единственный мой, - навсегда, навсегда…

(«О, не оглядывайтесь назад…»)

Это 1947 год. Времена были тяжёлые, страна ещё лежала в развалинах, бедствовала, жила скудной жизнью, восстанавливала из руин разрушенное, трудились на энтузиазме, на пределе сил. Согревала мечта о будущем, уверенность в солнечном завтрашнем дне, обещанном великой победой. Но прокладывалась - не только на газетные полосы, но и в литературу - ложь, она разъедала её изнутри, подрывала нравственное, духовное здоровье. Берггольц с горечью наблюдала всё это и с великой мукой пережила позор отлучения от советской литературы своего учителя, перед творчеством которого преклонялась, которому посвятила вдохновенные строки, - Ахматовой. Её возвращение к «истокам» было попыткой говорить правду среди неправды, чтобы по её словам:

…сгорала мгновенно ложь -

Вдруг осмелится подойти, -

Чтобы трусость бросало в дрожь,

В леденящую - не пройдёшь! -

Если встанет вдруг на пути.

Чтобы лести сказать: не лги!

Чтоб хуле сказать: не твоё!

(«Я иду по местам боёв…»)

То были клятвы в верности и правде. Однако одних клятв, хотя бы и выполненных с той чеканностью, что напоминает бронзу на граните, было недостаточно. Провозглашать необходимость правды было можно, она ведь провозглашалась и официально, но писать правду фактически запрещалось. Настал момент, напомнивший конец тридцатых годов, когда она почувствовала на своих устах печать молчания.

Тогда Берггольц задумывает поэму, которая показалась ей спасением. Она так и обратилась к ней, к поэме:

- Спаси меня!

Снова к тебе обращаюсь.

Не так, как тогда, - тяжелей и страшней…

(«Обращение к Поэме»)

Снова, как и раньше, но действительно страшней, пришла тревога о возможной, но теперь уже окончательной потере певческого голоса. Больше не было того разреженно - кристального, рождающегося на «чистых вершинах» воздуха, которым только и привыкло дышать её слово.

Я никогда не напишу такого.

В той потрясённой, вещей немоте

Ко мне тогда само являлось слово

В нагой и неподкупной чистоте.

(«Я никогда не напишу такого…»)

И снова обращение - молитва к Музе, отчаянное, на пределе последней надежды, похожее на рыдание и стон:

Очнись, как хочешь, но очнись во мне, -

В холодной, онемевшей глубине.

Я не мечтаю вымолить слова.

Но дай мне знак, что ты ещё жива.

Я не прошу - надолго, хоть на миг.

Хотя б не стих, а только вздох и крик.

Хотя бы шёпот только или стон.

Хотя б цепей твоих негромкий звон.

(«К песне»)

Иногда ей казалось (и эта мысль укрепилась позднее), что молчание среди лжи является само по себе силой, причём силой реальной, грозной и даже карающей. В стихотворении, посвящённом Ахматовой, она писала, что вынужденное ахматовское молчание было именно «грозным», что это была, по сути, «грозная воля - к молчанию». Всё чаще и чаще возникает в её стихах тема грозной и молчаливой воли, тема борьбы молчанием. Сейчас мы знаем, что это Молчание, грозное и карающее, презрительное и волевое, было, так сказать, более внешним, чем буквальным. Она складывала свои стихи в стол, прятала их в архив, скрывала от тех, кто «подбирает фомки и отмычки», запоминала наизусть, то есть всё время говорила с собою, но ведь, по её же словам, писатель всегда работает именно наедине. Правда, она добавляла в «Дневных звёздах», что работая наедине, писатель, однако, работает «на виду у всех». На виду у всех и в эти годы она продолжала быть, печатая стихи, посвящённые войне, памяти, а также драматической истории своей любви, её цикл, посвящённый горькому прощанию с любимым (героем поэмы «Твой путь»), - один из самых выразительных, а по своей сумрачно - солнечной и трагедийно - жизнеутверждающей силе один из самых прекрасных в мировой лирике о любви.

Слова «Спаси меня!» обращены к поэме «Первороссийск». Задуманная широко, с глубоким заходом в революционную историю, в эпоху революции и гражданской войны, она должна была дать длительную работу воображению, написать уходившее в «молчание» творчество притоком новых сил. Как и в годы блокады, когда Берггольц, мучимая смертным голодом и ощущением близкой гибели, ушла за Невскую заставу, чтобы вернуться оттуда преображённой, надышавшейся родным воздухом, так и теперь, в 1949 году, она вновь ушла туда же, но уже не по снежным торосам, а по строчкам своей поэмы - к питерским рабочим, к домишкам старой заставы, к её заводам - ушла в семнадцатый год, так счастливо совпавший когда - то с её собственным детством.

Об истории создания поэмы, о том, как она узнала о мечте обуховских рабочих построить в виде образца или первой «пробы» коммуну на благодатной алтайской земле, как ходоки из - за Невской заставы пришли со своим замыслом к Ленину, как драматично сложилась жизнь первороссиян и что было потом на месте «Первороссийска», - обо всём этом Берггольц в свойственной ей лирико - исповедальной манере, неуловимо переходящей в публицистику и проповедь, рассказала в статье « По следам поэмы». В самой поэме она рассказала об этой новой легенде, которыми так богата была издавна её родная Невская застава, средствами высокой поэзии рассказала, однако как легенду - быль звенящего и трогательного романтического смысла. Это был её личный вклад в богатую мифологию Невской Атлантиды, ушедшей, казалось бы, на самое дно её памяти, глухо жившей в полудетских и отроческих воспоминаниях, когда - то вышедшей к ней из снегов во время ленинградской осады и вот теперь вновь ожившей, заговорившей родными питерскими голосами. В поэму Берггольц вложила максимум своих душевных и художнических сил, многое она решила несвойственными ей средствами, идя на повествовательность, на хроникальность, на развёрнутую чуть ли не по законам прозы ситуативность эпизодов, стремясь прочертить фабулу, избежать «чистой» лирики и. т. д. Она увидела в работе над поэмой, что ей подвластны некоторые приёмы, к которым она раньше почти не прибегала. Конечно, ей не всё удалось, она, например, не смогла добиться той поэтической лаконичности, когда мгновенные проблески слова или интонации, подспудный ток мелодии заменяют собою текстовые пространства, издавна принадлежащие другому строю речи. Но и ревность Берггольц, когда заходила речь о поэме, её трогательное стремление оберечь своё создание, вернувшее её к жизни, от упрёков, тоже понятно. В поэме есть главное, что свойственно именно Берггольц: дух трагедии, выходящий из исторического действа народных масс. В ней много и просто личного, только ей присущего, вплоть до любимой ею полыни - этой эмблемы всего её творчества. И в статье о поэме она не смогла не написать о ней: «Почти до колен поднималась полынь со своим страшным запахом разочарования и горя». Этот «полынный» комментарий к поэме, горестный и резкий, следует у неё сразу же после строк о могиле первороссиян. Та далёкая Коммуна - Мечта погибла, умерли, сражённые пулями, все заневские мечтатели. Страшный запах разочарования и горя ощутила, вдохнула в себя Берггольц, посетив места, где закончилась ещё одна из легенд Невской Атлантиды: ведь уже строилось Бухтарминское море, его воды тогда уже вплотную подступали к священной пяди земли.

Берггольц - поэт воинствующий и жизнетворной памяти. Искусственному забвению, как волнам искусственных морей, она противопоставляет свою память - все её произведения, так или иначе возвращают жизнь жизни, вырывают её из мёртвых песков, поднимают из мёртвых вод. В минуты отчаяния и слабости она думала, что на её уста легло молчание, но на самом деле молчали, не смея родиться и выйти из - под пера, лишь лживые слова, а правда искала и находила разные пути. И главнейший из таких путей пролегал через Память.

Начиная с шестидесятых годов, но, возможно, и значительно раньше, всё подталкивало Берггольц к замыслу, сначала бывшему для неё неясным, но он как бы нарастал и клубился, обретая то форму трагедии («Верность»), то превращаясь в цикл о Волго - Доне, неожиданно вобравшем в себя самое разное, что было в предшествующей жизни, то в виде поэмы «Первороссийск», заново сомкнувшей детство с Революцией и напоённой широким историческим дыханием. Ведь, по её словам, «формы воплощения» Главной книги могут быть самые разные»… Так постепенно возникал в её сознании туманный образ Главной Книги, которая хотя ещё не написана и даже ещё не продуманна, но все подступы к ней как бы уже сделаны, так что она должна быть создана во что бы то ни стало. С душевным трепетом перечитывала Берггольц «Былое и думы» А. Герцена, всё чаще думала о В. Маяковском. Новая и, скорее всего, последняя книга должна быть написана о времени и эпохе, и, конечно же, во весь голос. Возник и заглавный образ - он шёл, видоизменяясь, но не теряя своей чистой сути, из самого детства, из далёкой полуотроческой лирики - образ Дневных звёзд, вместе с ним образ Колокола из древнего Углича, который перенёс триста лет ссылки, был клеймён, лишён языка, молчал, но в её Главной Книге наконец заговорит, запоёт, загудит во весь голос, и, наконец, полынь - она тоже войдёт в её поэтическую геральдику. В книге «Дневные звёзды» Берггольц, рассказывая читателю, как она пришла к своему замыслу, пишет: «Главная книга писателя - во всяком случае, моя главная книга - рисуется мне книгой, которая насыщена предельной правдой нашего общего бытия, прошедшего через моё сердце… Писатель может не знать заранее, в какой форме она воплотится - в поэме ли, в стихах ли, в воспоминаниях ли, но твёрдо знает, чем она будет по главной сути своей: знает, что стержнем её будет он сам, его жизнь, и в первую очередь, жизнь его души, путь его совести, становление его сознания, - и всё это неотделимо от жизни народа…»

В «Дневных звёздах» она сформулировала своё кредо ещё точнее и жёстче, сделав для некоторых своих противников, удивлявших и раздражавших её «своей какой - то воинствующей малограмотностью», почти ликбезовский упор, сказав, что речь идёт у неё о неотделимости самовыражения от жизни народа. Но это было, конечно, почти излишнее разъяснение. Разве не было сказано ею же - давно, в годы блокады:

Я говорю как плоть твоя, народ…

«Дневные звёзды» - одно из тех редких произведений, где исповедальность, проникнутая интимным и чистым лиризмом, одухотворённая высокой поэзией, соединена с проповедью, то есть с утверждением идей, которым Берггольц была верна всю жизнь. Все главки этой сравнительно небольшой повести, за которой, впрочем, должна была последовать почти написанная ею, но ещё не найденная вторая часть, а за нею и третья, так или иначе варьируют мысль о слиянии судьбы художника с судьбой народа. Идёт ли речь о детстве, проведённом за Невской заставой, или о древнем Угличе, о гражданской войне, которую она успела увидеть детскими глазами, о блокаде и о многом, что вместилось в эти небольшие, но свободные рамки автобиографической повести, - всюду сквозит и бьётся мысль об эпохе, о времени, его бедах и торжествах, а также о самой себе, которой судьба судила стать свидетелем и участником грандиозных событий века. Повесть начинается с главок о детстве, так как Берггольц считала, что именно детские годы фундаментальны, от них многое зависит в дальнейшей жизни, но дальше она уже не следует особой последовательности или тем более хронологичности, так как ей всегда было свойственно ощущение целостности и как бы единовременности свершающейся жизни, в которой вчера и сегодня и даже завтра чудесным образом перемешаны, перетекают друг в друга. По её убеждению, одномоментность разных пластов жизни в человеческой душе ярче всего проявляется в феномене памяти: ведь именно в ней, в памяти, продолжает жить, не исчезать, а порою даже обрастать новыми подробностями, всплывающими из глубинных недр души, наше прошлое. Тем более это относится к исторической памяти народа. Что же касается будущего, то оно зарождается в настоящем, пронизанном дыханием прошлого. Самые острые, незабываемые, пронзительные мгновенья подлинного счастья Берггольц испытывала именно тогда, когда все три времени сливались, по её выражению, в некий единый ослепительный «лучевой пучок». Такие мгновения не раз потрясали её в годы страшнейшего бедствия - во время ленинградской блокады. Она знала за собою эту особенность и, может быть, прежде всего, дорожила именно ею. В таком ощущении, чисто поэтическом, мудром и высоком, трепетала по её убеждению, божественная искра человеческого бессмертия. «Дневные звёзды написаны по сложнейшему из возможных принципов художественного контрапункта: композиция этой книги обладает могучей и неукоснительно центростремительной силой - всё действительно стягивается в единый «лучевой пучок», когда кажется, что художественное время, обычно понуждающее художника к расчленению потока жизни на извечные рубрикации «вчера», «сегодня» и «завтра», вдруг словно исчезает, потому что оно отныне, в этот святой миг - всё. «О, какое большое время уложилось в жизнь каждого из нас, какое большое! Его хватило бы на несколько поколений, а приняло его одно…

Проще всего сказать, что «Дневные звёзды» это лирика, лирическая проза, как её обычно и не без справедливости называли. «Дневные звёзды» действительно дали начало целому направлению, названному «лирической прозой», но Главная Книга Берггольц не только поэзия, с присущей ей ассоциативностью образов и субъективной прихотливостью, а также с той концентрированностью слова, какая обычно бывает присуща именно стиху, - нет, она ещё и своеобразный лирический эпос, возродившийся на широко разветвлённых корнях русской и советской классики - от Герцена до Маяковского, от Некрасова до Ахматовой… Впрочем, и многие другие корни, прочные, узловатые, далеко уходящие в глубь отечественной культурной почвы, можно проследить, если внимательно прочитать замечательную Главную Книгу Берггольц.

До обсуждения на редсовете рукопись «Очерки и рассказы» отправили на рецензию Леониду Рахманову и Вере Кетлинской.

Вот что написал по поводу этой книги Леонид Рахманов:

«Когда я прочёл эту книгу Берггольц до конца, мне захотелось, чтобы автор дал ей другое, не столь сухое, «номенклатурное» название. «Рассказы и очерки» - для такой цельной, единого лирического напора - это и мало и невыразительно. По существу, эта книга о родном городе, о его судьбе, связанной кровно, накрепко, неразрывно с судьбой самого автора, и где - то в окрестностях этой темы лежит единственно верное заглавие. Значит, его надо найти».

А вот что по поводу этой книги говорила Вера Кетлинская: «Ольга Берггольц широко известна как поэт своими темами, своим видением мира. В своей прозе и публицистике (которой она отдала особенно много сил в годы Великой Отечественной войны) Ольга Берггольц остаётся поэтом…

Рекомендую книгу принять и не медлить с её изданием. Она украсит список изданий «Советского писателя» текущего года, который бедноват хорошей прозой».

Год потребовался Ольге Фёдоровне на доработку книги, она с вниманием отнеслась к замечаниям своих товарищей, хотя и не во всём с ними согласилась. Тогда же и было найдено единственно приемлемое название этой книги название этой книги - «Дневные звёзды»

Её Голос, как и подобало ему, перешёл в камень - он рассёк гранитную мемориальную стену и сказал то, что теперь, когда голоса уже нет на этом свете, говорит вся страна:»Никто не забыт, и ничто не забыто».

Гордые слова эти стали паролем всей страны - музыкальными позывными нашей Памяти, нашей Гордостью, нашей Славой…(19)

Глава 2. Своеобразие творчества О. Берггольц периода Великой Отечественной войны

2.1 Поэзия Великой Отечественной войны.

Великая Отечественная война - это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого события.

Работники литературы и искусства в условиях войны подчинили всё своё творчество интересам защиты Родины. Они несли в сознание сражающегося народа идеи патриотизма, высокого нравственного долга, звали к мужеству, беззаветной стойкости.

963 человека - более трети состава Союза советских писателей - ушли в армию военными корреспондентами центральных, фронтовых и армейских газет, политработниками, бойцами и командирами Красной Армии. Среди них были писатели разных поколений и творческих биографий: А. Фадеев, А.Сурков, А.Гайдар, В.Ставский, А.Твардовский, С.Щипачёв, А.Корнейчук, М.Светлов и др.(25)

Так в первый день войны на митинге советских писателей прозвучали такие слова: «Каждый советский писатель готов на все, свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины». Эти слова были оправданны. С самого начала войны писатели почувствовали себя «мобилизованными и призванными». Около двух тысяч писателей ушли на фронт, более четырехсот из них не вернулись. Это А. Гайдар, Е. Петров, Ю. Крымов, М. Джалиль; совсем молодыми погибли М. Кульчицкий, В. Багрицкий, П. Коган.

Фронтовые писатели в полной мере разделяли со своим народом и боль отступления, и радость побед. Георгий Суворов, писатель-фронтовик, погибший незадолго до победы, писал: «Свой добрый век мы прожили как люди, и для людей».

Писатели жили одной жизнью со сражающимся народом: мерзли в окопах, ходили в атаку, совершали подвиги и ...писали.

Поэты от Д.Бедного до Б.Пастернака - откликнулись на военные события. А.Ахматова написала исполненные высокого достоинства и душевной боли за судьбу Родины стихотворения «Клятва» (1941), «Мужество» (1942), «Птицы смерти в зените стоят…» (1941). Всенародное признание получило стихотворение К.Симонова «Жди меня…» (1941). (23) Его печатали в фронтовых газетах, отправляли друг другу в письмах с фронта и на фронт. Так после долгого перерыва ожил в те годы и получил широкое признание полузабытый жанр стихотворного послания, столь распространённый в поэзии пушкинского времени.

«Великая Отечественная Война была не только главной темой его (Симонова) творчества, она вообще стала содержанием его жизни, предметом постоянных, неотступных дум,… очень близок он в своих художественных произведениях к реальности…». (24)

Эпическая поэзия также не остановилась на достигнутом. К.Симонов, А.Твардовский, и другие поэты возродили жанр баллады, интересные поэмы и повести в стихах были созданы Н.Тихоновым, («Киров с нами», 1941), В.Инбер («Пулковский меридиан», 1941-1943), М.Алигер («Зоя», 1942), О.Берггольц («Ленинградская поэма», 1942). Высшим достижением в этом жанре стала воистину народная поэма А.Твардовского «Василий Тёркин» (1941-1945). (23)

Русская литература периода ВОВ стала литературой одной темы - темы войны, темы Родины. Писатели чувствовали себя "окопными поэтами" (А. Сурков), а вся литература в целом, по меткому выражению А. Толстова, была "голосом героической души народа". Лозунг "Все силы - на разгром врага!" непосредственно относился и к писателям. Писатели военных лет владели всеми родами литературного оружия: лирикой и сатирой, эпосом и драмой. Тем не менее первое слово сказали лирики и публицисты.

Стихи публиковались центральной и фронтовой печатью, транслировались по радио наряду с информацией о важнейших военных и политических событиях, звучали с многочисленных импровизированных сцен на фронте и в тылу. Многие стихи переписывались в фронтовые блокноты, заучивались наизусть. Стихи "Жди меня" Константина Симонова, "Землянка" Александра Суркова, "Огонек" Исаковского породили многочисленные стихотворные ответы. Поэтический диалог писателей и читателей свидетельствовали о том, что в годы войны между поэтами и народом установился невиданный в истории нашей поэзии сердечный контакт. Душевная близость с народом является самой примечательной и исключительной особенностью лирики 1941-1945 годов.

Родина, война, смерть и бессмертие, ненависть к врагу, боевое братство и товарищество, любовь и верность, мечта о победе, раздумье о судьбе народа - вот основные мотивы военной поэзии. В стихах Тихонова, Суркова, Исаковского, Твардовского слышится тревога за отечество и беспощадная ненависть к врагу, горечь утрат и сознание жестокой необходимости войны.

В дни войны обострилось чувство отчизны. Оторванные от любимых занятий и родных мест миллионы советских людей как бы по-новому взглянули на привычные родные края, на дом, где родились, на самих себя, на свой народ. Это нашло отражение и в поэзии: появись проникновенные стихи о Москве Суркова и Гусева, о Ленинграде Тихонова, Ольги Берггольц, о Смоленщине Исаковского.

Видоизменился в лирике военных лет и характер так называемого лирического героя: прежде всего он стал более земным, близким, чем в лирике предшествующего периода. Поэзия как бы вошла в войну, а война со всеми её батальными и бытовыми подробностями в поэзию. "Приземление" лирики не помешало поэтам передавать грандиозность событий и красоту подвига нашего народа. Герои часто терпят тяжелые, подчас нечеловеческие лишения и страдания:

Впору поднять десяти поколеньям

Тяжесть, которую подняли мы.

(писал в своих стихах А. Сурков)

Любовь к отечеству и ненависть к врагу - это тот неиссякаемый и единственный источник, из которого черпала в годы ВОВ свое вдохновение наша лирика.

В памятное тревожное утро 22 июня 1941 года, когда предутреннюю тишину советского пограничья нарушили первые залпы орудий, рев танков со свастикой на броне, вой падающих бомб, во весь рост, лицом к лицу с вероломно напавшим врагом встал народ нашей Родины на великий исторический подвиг - защиту Отечества.

В строю сражающегося и кующего оружие народа нашла свое место и наша тогда еще советская многонациональная литература: ее прозаики, поэты, драматурги, критики - представители всех родов литературного оружия.

И - мы это с гордостью можем утверждать - в самые трудные для народа дни войны громко и слитно звучали голоса советских поэтов.

Листая страницы книг, написанных в час военных потрясений, мы листаем страницы памяти своего сердца. Из глубины времени вновь проходят перед нами дни и годы, наполненные чудовищным грохотом невиданно жестокой, разрушительной и истребительной войны, насквозь пропитанные человеческой кровью и слезами. И пусть многие поэты пали смертью храбрых на пути к солнечному Дню Победы. Они и сегодня с нами, потому что слово, рожденное в огне, написанное кровью сердца, - бессмертно.

И не удивительно, что большинство бытовавших в окопах песен, порожденных войной, таких, как "Синий платочек", "Темная ночь", "Бьется в тесной печурке огонь...", "В прифронтовом лесу", "Огонек" - были сугубо лирическими. Слушая эти песни воюющий человек отогревал свое сердце, продрогшее на холодном ветру окопной жизни.

Война вошла в жизнь каждого человека, и в каждую жизнь она внесла тревоги и волнения, заботы и горести.

В таких условиях от литературы время потребовало строгости и точности в передаче дум и чаяний народа, в раскрытии характера человека.

«С 1943 года возобновилось планомерное идеологическое давление на писателей, истинный смысл которого тщательно скрывался под маской борьбы с пессимизмом в искусстве. К сожалению, деятельное участие в этом принимали и они сами. Весной того года в Москве состоялось совещание литераторов. Его целью явилось подведение первых итогов двухлетней работы писателей в условиях войны и обсуждение главнейших задач литературы, путей её развития. Здесь впервые было подвергнуто резкой критике многое из созданного в военное время. Н.Асеев, имея в виду те главы из поэмы А.Твардовского «Василий Тёркин», которые к тому времени были опубликованы, упрекал автора в том, что это произведение не передаёт особенностей Великой Отечественной войны.

В.Инбер в августе 1943 г. напечатала статью «Разговор о поэзии», в которой критиковала О.Берггольц за то, что она и в 1943 продолжала писать о своих переживаниях зимы1941-1942 гг. Писателям ставили в вину, что они не успевают за постоянно-меняющейся военно-политической обстановкой. Художники требовали от художников же отказа от свободы выбора тем, образов, героев, ориентировали на сиюминутность. В переживаниях О.Берггольц В.Инбер увидела «душевное самоистязание», «жажду мученичества», «пафос страдания». Писателей предупреждали, что из - под их пера могут выйти строки, не закаляющие сердца, а, наоборот, расслабляющие их». (23) «Но шёл 1949 год, когда блокадные стихи Берггольц, особенно поэму «Февральский дневник» иные ратоборцы за оптимистический соцреализм метили жупелом пессимизма и дегероизации, клеймили за якобы искусственную драматизацию и нарочитое сгущение мрачных красок. Не во власти таких «теоретиков» было скрыть трагедию блокадного Ленинград. Но сделать её задним числом посытнее и потеплее, поубавить смертей, ох, как хотелось!..»(9).

В конце января 1945 года драматурги собрались на творческую конференцию Тема и образ в советской драматургии». Выступающих было много, но особо следует выделить речь Вс.Вишневского, всегда учитывающего «линию партии». Он говорил о том, что теперь нужно заставить редакторов и цензоров уважать литературу и искусство, не толкать художника под руку, не опекать его» (23) Поэзия военного времени явилась своеобразной художественной летописью судеб человеческих, судеб народных. Это не столько летопись событий, сколько летопись чувств - от первой гневной реакции на вероломное нападение гитлеровской Германии. «Стих получил особое преимущество, - свидетельствовал Н.Тихонов, - писался быстро, не занимал в газете много места, сразу поступал на вооружение».

В войне против немецко-фашистских претендентов на господство над миром советская поэзия стояла в авангарде всех литературных жанров, заплатив за свое право разговаривать от имени воюющего народа жизнью многих поэтов.

Все виды поэтического оружия: и пламенная призывная публицистика, и задушевная лирика солдатского сердца, и едкая сатира, и большие формы лирической и лирико-эпической поэмы нашли свое выражение в коллективном опыте военных лет.(34А)

Потрясения войны родили целое поколение молодых поэтов, которое потом назвали фронтовым, имена их теперь широко известны: Сергей Наровчатов, Михаил Луконин, Михаил Львов, Александр Межиров, Юлия Друнина, Сергей Орлов, Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Евгений Винокуров, Константин Вашенкин, Григорий Поженян, Булат Окуджава, Николай Панченко, Анна Ахматова, Муса Джалиль, Петрусь Бровка и многие другие. Стихи, созданные в годы войны, отмечены знаком суровой правды жизни, правды человеческих чувств и переживаний. В них порой, даже резких, даже зовущих к мщению насильникам и обидчикам, властно звучит гуманистическое начало. Все виды поэтического оружия: и пламенная призывная публицистика, и задушевная лирика солдатского сердца, и едкая сатира, и большие формы лирической и лирико-эпической поэмы - нашли свое выражение в коллективном опыте военных лет. Лирическая поэзия, самый чуткий сейсмограф душевного состояния общества, сразу же обнаружила эту жгучую потребность в правде, без которой невозможно, немыслимо чувство ответственности. Вдумаемся в смысл не стертых даже от многократного цитирования строк "Василия Теркина" Твардовского, они направлены против утешающей успокаивающей лжи, обезоруживающей людей, внушая им ложные надежды. Тогда эта внутренняя полемика воспринималась особенно остро, была вызывающе злободневной:

А всего иного пуще

Не прожить наверняка - Без чего?

Без правды сущей,

Правды, прямо в душу бьющей,

Да была б она погуще,

Как бы ни была горька.

Поэзия (разумеется, лучшие вещи) немало сделала для того, чтобы в грозных, катастрофических обстоятельствах пробудить у людей чувство ответственности, понимание того, что от них, от каждого, именно от него - ни от кого другого, ни на кого нельзя переложить ответственность - зависит судьба народа и страны.

Плодотворно трудились и писатели старшего поколения. С.Маршак работал над стихотворными текстами к «Окнам ТАСС» и плакатам. Д.Бедный часто печатал басни, сатирические фельетоны, листовки, плакаты. Писатели вели большую агитационную работу, выступали в воинских частях, госпиталях, на предприятиях, по радио, выезжали в прифронтовые районы.

Писатели и журналисты, находившиеся в действующей армии, свои статьи, очерки и рассказы писали зачастую прямо на передовой и сразу же передавали написанное в прифронтовую печать или на телеграфный аппарат для центральных газет.(25)

Не случайно конечно, что именно «старики» (Твардовскому в 1941 году было тридцать лет) создали крупные лироэпические произведения, в которых война осмыслена как звено исторического процесса. Опыт позволил им проникнуть в самую суть происходящего, точнее установить ценностные ориентиры и понять мотивы поведения человека на войне. Молодые больше находились во власти отдельных сильных сиюминутных впечатлений, их творчество носило другой характер. Поэт С.Наровчатов засвидетельствовал: «На войне я сформировался и как человек , и как поэт… Всё я получил сполна - и горечь поражений, и счастье побед…» (23).

Стихи, созданные в те годы о войне, отмечены знаком суровой правды жизни, правды человеческих чувств и переживаний. Оттого в произведениях того времени, даже резких, даже зовущих к мщению насильникам и обидчикам, властно звучит гуманистическое начало.

Верой в победу полны слова Б.Горбатова, написанные им осенью 1941 г.: «Через многие ночи, дни, месяцы гляжу я вперёд и там, за горами горя, вижу нашу победу. Мы добудем её! Через потоки крови, через муки и страдания, через грязь и ужас войны мы придём к ней. К полной и окончательной победе над врагом! Мы её выстрадали, мы её завоюем» (25, 8).

Хотя во времена стародавние и бытовала истина о том, что когда разговаривают пушки, музы молчат, живой опыт человечества начисто опроверг ее.

2.2 Анализ стихов, написанных в период войны. Особенности жанра и поэтики.

Мы предчувствовали полыханье

Этого трагического дня.

Он пришёл. Вот жизнь моя, дыханье.

Родина! Возьми их у меня…

(«Мы предчувствовали полыханье…»)

Стихотворение написано в июне 1941 года. Как и у многих поэтов тех дней, оно звучит подобно клятве, да по существу и было именно клятвой. Берггольц выразила чувства, общие для советской поэзии тех лет. Но в первые дни войны ещё трудно, невозможно предугадать весь трагический размах всенародной беды. Ленинград, однако, очень скоро почувствовал приближение врага. Ленинградские писатели организовали писательский взвод, влившийся в народное ополчение, а затем в ряды действующей армии. Берггольц стала работать в Радиокомитете.(18)

1941 год - трагический, ужасающий год для нашей страны. Никому, никогда не забыть этот зловещий страшный шаг Гитлера. Мирное небо окрасила алая молния войны. Это произведение я назвала бы посвящением - посвящением Родине, искреннее признание автора в любви к Ней, любви неиссякаемой и крепкой

Я люблю тебя любовью новой,

Горькой, всепрощающей, живой.

Автор говорит не только от себя. Чувствуя преданность русского народа своей Родине, Берггольц смело заявляет:

Встала бы на зов Твой из могилы,

Все б мы встали, а не я одна.

Стихотворение относится к жанру послания. Я бы даже сказала перед нами послание громогласное, словно Клятва в верности своей Родине.

Идея произведения заключается в эмоциональном всплеске, порыве, пробуждению силы, стойкости, жёсткости, веры, готовности сражаться, стоять насмерть и победить. Стихотворение написано горячо, звонко. Лирический герой - голос не только Берггольц, это многотысячный глас Народа - великого и непобедимого!

Бесспорно привлекают яркие эпитеты: «полыханье трагического дня», гипербола «слепящая вспышка» подчёркивает трепет души героини. К метонимии отнесла бы следующие строфы о Родине: «это не со мной - с Тобою было, это Ты мужалась и ждала». В стихотворении Родина - живое, дышащее, страдающее существо. И удивительное олицетворение как сложное художественно-изобразительное средство доказывает это:

Встала бы на зов Твой из могилы,

Все б мы встали, а не я одна.

И особое внимание хочу обратить на следующий неповторимый образ, созданный автором в данном произведении:

Родина моя в венце терновом

С тёмной радугой над головой.

Какой глубокий смысл заложен в эпитет «тёмная радуга». Его можно также отнести к стилистическим фигурам, таким как антитеза. В стихотворении присутствуют риторическое восклицание и обращение, мастерски используемые в заключении:

Он настал, наш час,

И что он значит -

только нам с Тобою знать дано.

Стихотворение потрясает своей мощью, словно гранит тяжела каждая строка. Каждое слово прижимает грузом веры в победу, в то, что Нас не сломить, не уничтожить. Народ и Родина - одно!

Дата написания: июнь 1941 года.

Тема: начало войны;

Идея: единение с Родиной, вечная преданность;

Жанр: послание;

Особенности организации:

• Количество строф: 5 строф;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: в первой строфе автор говорит от имени всего русского народа, используя местоимение - мы - , далее в стихотворении встречаем огромное количество личных местоимений, в том числе семь местоимений «я». Автор в обращении к Родине использует местоимение «Ты», указывая на близость с Ней, но при этом, слово «Ты» Берггольц пишет с заглавной буквы. Используются для более яркого чувственного эффекта краткие прилагательные «мертва, осуждена». В третьей строфе сказуемые имеют форму сослагательного наклонения. В первой части используются глаголы прошедшего времени, а в заключительной части глаголы настоящего времени.

• фонетическая организация: рифма точная в первой строфе, открытая, женская, перекрёстная. Во втором расширенном четверостишии - пятистишии с перекрёстной рифмовкой - точная и приблизительная, открытая, мужская и женская рифмы. Далее дублируется первая строфа. В последних строфах рифма и приблизительная и точная, лишь в последней строфе встречаем неточную рифму.

• синтаксическая структура: Предложения: простые, распространённые и нераспространённые, одно назывное, три восклицательных, сложносочинённые с однородными членами и обращением, бессоюзное сложное. Эпитеты : «слепящая вспышка» и « тёмная радуга», повторы «люблю», «я», «Ты».

«Первый день». Перехватывает дыхание, когда осознаёшь, что это стихотворение написано 22 июня 1941 года. Нам - поколению двадцать первого столетия уже никогда не почувствовать и не испытать того, что довелось ощутить и пережить нашим дедам. Берггольц - великий поэт, уникальный человек и её стихи являются бесспорным подтверждением этой уникальности. Судьба испытывала автора не раз. Стихотворение «Первый день» так ясно, метко, без лишних слов раскрывает события этого ужасного дня - 22 июня. Читая его, словно оказываешься в числе провожающих колонны, уходящие на войну.

Они идут колонна за колонной,

Ещё в гражданском, тащат узелки.

Сжимается сердце и ты - участник этой ожившей картины.

Интересен эпитет «невидимые красные знамёна» Что хочет сказать этими словами автор? И повтор «красные» в следующей строке. Быть может это символ стойкости и неиссякаемой веры в победу? Берггольц - поэт-реалист. Она пишет о своей эпохе, о себе, о событиях настоящего, поэтому дважды упоминает имя Великого Вождя - Ленина. В целом стихотворение «первый день» - сравнение двух важнейших исторических событий. И сколько сходства в них и как мал временной отрыв между ними:

Так шли в Семнадцатом -

К тому ж вокзалу,

В предчувствии страданий и побед.

Так вновь идут.

И блещет с пьедестала

неукротимый Ленинский завет.

Произведение пропитано патриотизмом русского человека и нет стихотворения без эпитетов «грозный подвиг», «неукротимый Ленинский завет».

Ритм стиха жёсткий, я бы сказала немного «рваный», как шаги красных полков, уходящих «в предчувствии страданий и побед».

Дата написания: июнь 1941 г.

Тема: сравнение двух важных исторических событий;

Идея: величие событий, их значимость;

Жанр: песня;

Особенности организации:

• Количество строф: 3 четверостишия;

• Размер стиха, ритмика: ямб, наличие смысловых переносов;

Строфа:

• морфологическая структура: девять глаголов, указывающих на динамику стиха, причём восемь из них - глаголы настоящего времени, отображающих реальность происходящего и лишь в последней строфе один глагол «шли» - прошедшего времени, участвует в эпизоде сравнения с революцией семнадцатого года.

• фонетическая организация: аллитерация - звонкий [р] в сочетании с [з] и [д ]создают впечатление грозности и значимости событий, важности «Ленинского завета». Присутствуют стиховые переносы.

• синтаксическая структура: наличие названия, эпиграф; фигуры- повторы: «идут», «красные», фигура умолчания, выраженная многоточием; простое односоставное и сложное двусоставное с уточняющим значением предложения, в последней строфе использованы неопределённо - личные предложения, восклицательное предложение во втором четверостишии усиливает эмоциональную окраску.

На мой взгляд, схожим по содержанию можно назвать и «Стихи о ленинградских большевиках».

Автор рассказывает в стихотворении о героях - большевиках. Отмечу сильное ассоциативное сравнение во второй строке стиха:

В этом имени осенний Смольный,

Балтика, «Аврора», Петроград.

Это имя той железной воли,

О которой гимном говорят.

И вновь Ленин - личность значимая, весомая. Ольга Фёдоровна уверенно, без утайки демонстрирует гордость за причастность к Эпохе Ленина, к периоду Его Великих деяний. Она не раз ещё впишет имя Ленина в свои стихи («Первый день», «Песня о ленинградской матери»).

Идея произведения - истинная преданность державе, верность не на словах, а на деле, и даже смерть не способна сломить дух большевика. И следующие эпитеты подчёркивают глубину темы стиха: «облик гневный ленинградского большевика», «железная воля».

Очень часто автор использует сложные художественно - изобразительные средства. Например, олицетворение. Это произведение не является исключением: земля, Родина для Берггольц это живая душа:

Вот опять земля к сынам воззвала,

Крикнула: - Вперёд, Большевики!

Или же:

Там они, где ближе гибель рыщет.

Здесь же обращение как стилистический приём:

Вперёд, большевики!

А также:

Нет, земля, в неволю, в когти смерти

Ты не будешь отдана

Заставляет обратить на себя внимание и здесь эпитет «когти смерти». Присутствует в стихе и гипербола, усиливая значение бесконечности «далёкие дали».

Повторюсь, что это стихотворение близко по проблематике к творению «Первый день». И этот факт в очередной раз доказывает как любила Ольга Берггольц Ленинград, Россию, соотечественников, как была близка к реальности своего времени.

Дата написания: сентябрь 1941

Тема: герои Родины - большевики;

Идея: бесстрашие, преданность большевиков;

Жанр: песня;

Особенности организации:

• Количество строф: восемь;

• Размер стиха, ритмика: четверостишия, размер - хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: сложноподчинённые предложения, в том числе с глаголом сослагательного наклонения; бессоюзные сложные предложения, а также назывные.

• фонетическая организация: рифма самая разнообразная: точная и неточная, бедная, открытая и закрытая, мужская и женская, перекрёстная.

• синтаксическая структура: повторы, анафора, обращение;

Стихи Ольги Берггольц пропитаны искренней женской любовью, верностью, неиссякаемой силой - поддерживающей всегда и везде, а Война лишь укрепила эти чувства. Образ Женщины - любящей, сильной, страдающей, - наделён в стихах Ольги удивительными земными качествами - преданностью, стойкостью, неугасимой верой в Нашу Победу!!! Так в стихотворении «Начало поэмы» автор, говоря языком героини, показывает всю мощь и силу духа русской женщины: в начале стиха героиня - нежное, слабое, ранимое существо - любящая и любимая, после стольких испытаний, бед и разлук, чувствует себя счастливой рядом с родным человеком. Мы не знаем, о чём была задумана поэма, до этих строк. В ней автор говорит о ночи любви, счастья, мира на земле: « мы говорили долго, жадно» (Тихонов. 7)

Всю ночь не разнимали руки,

Всю ночь не спали мы с тобой:

Я после долгой, злой разлуки

Опять пришла к тебе - домой…

Мы не стыдились слёз отрадных, -

Мы так крепились в дни ненастья…

Теперь душа светла, мудра,

И зрелое людское счастье

Как солнце встретит нас с утра.»

Следующие строки стихотворения как выстрел, как молния создают чуть ли не физическое ощущение внезапной темноты, ужаса, понимания того, что пришла Беда!!! - нежданно и грозно!!!

«И вдруг стучит сегодня в двери,

Вошла и говорит:

-Война!-

Война уже с рассвета длиться.

Войне уже девятый час.

Уж враг уже за новою границей.»

С этого часа изменилась вся наша жизнь. С этого часа всё выросло до невиданных размеров: и поэтическая тема верности и мужества могла уже писаться с большой буквы; слово Родина и Свобода исполински ожили в каждом сердце. Вот и с нашей - такой знакомой, обычной, понятной - Ольгой Берггольц случилось необыкновенное. Оказалось, что её творчество и она сама как бы созданы для таких трагических времён.(Николай Тихонов, 7)Структура стиха как белое и чёрное, автор показывает контраст - резкий и неизбежный: мир рушится на глазах, горе, слёзы и Женщина - всегда ждущая и несгибаемая!

Ты говоришь:

- Ну как? Не страшно?

-Нет… Ты идёшь в военкомат? -

Ещё ты муж, но больше - брат…

Ступай, родной…

И ты - солдат,

Ты соотечественник мне,

И в этом - всё

Мы на войне.

Дата написания: 1941

Тема: любовь, разлука, война;

Идея: самопожертвование

Жанр: посвящение

Особенности организации:

• Количество строф: одно четверостишие и три октавы. Нетождественные строфы.

• Размер стиха, ритмика: наличие прямой речи, диалог в заключении;

Строфа:

• морфологическая структура: обращение в форме местоимения «Ты», без точного имени героя, повторы местоимения «мы», наличие имён существительных, глаголов и прилагательных, их многочисленные повторы. Употребление наречий, числительных, т.е. в данном стихотворении автор использует слова различных частей речи.

• фонетическая организация: наличие чужой речи, восклицание, короткий, но ёмкий по содержанию диалог в заключении.

• синтаксическая структура: сложносочинённые предложения в начале стиха, предложения с фигурой умолчания, вопросительные, назывное, односоставные. Многочисленные повторы: «война», «веришь», «одна», «Войне идёт девятый час».

Тему женской силы и стойкости характера автор продолжает и в стихотворении «В госпитале», написанном в августе 1941 года.

Юная дружинница для бредящего бойца видится и матерью, и женой, и сестрой:

«Я здесь, жена твоя, сестра и мать.

Мы все с тобой, защитником Отчизны.

Мы все пришли, чтобы тебя поднять

Вернуть себе, Отечеству и жизни.»

Сердце женское как символ спасения, отваги, опоры и помощи! Так любили, так верили, так ждали Победы!!!

Из сжатых выстраданных строк возникает образ женщины - всё равно кто она: мать, жена, сестра. В её закинутое лицо бьёт ветер, «злой, неукротимый ветер» трагических дней. Стихи эти написаны в первые дни войны, в августе сорок первого года. Они предваряют многие другие стихи Берггольц, среди которых были и более значительные, и более трепетные, и более одушевлённые. Но именно в этом обращении была взята верная музыкальная нота, чистая в своей гражданственности, пропетая сильным голосом, - недаром его полюбила «печальная страна, полная таких же как Ольга Берггольц, женщин. (П. Антокольский, 7).

Краткий диалог солдата в бреду с девушкой эмоционален, переполнен чувствами, ясно прочитывается между строк ощущение горького забытья раненого и удушающих, непозволительных слёз юной дружинницы. Стихотворение богато редкими эпитетами и метафорами, делающими образ Женщины неповторимым и гармоничным: «исполненная правдой и любовью»,

« Ты веришь, воин.

Отступая, бред сменяется отрадою покоя.

Ты будешь жить.

Чужих и дальних нет,

Покуда сердце женское с тобою.»

Центральная тема лирики Берггольц военных лет - тема «жестокого расцвета» человеческой души в экстремальных, трагических условиях ленинградской блокады, тема трудного счастья, рождённого в преодолении лишений, страданий и самой смерти, в устремлении к романтическому идеалу духовных вершин, в чувстве своей необходимости людям. (22)

Дата написания: август 1941;

Тема: чувства женские на войне;

Идея: бесконечная преданность, понимание, сила.

Жанр: близко к балладе

Особенности организации:

• Количество строф: октава, двенадцатистишие, традиционное четверостишие.

• Размер стиха, ритмика: ямб, а также частично хорей.

Строфа:

• морфологическая структура: обращения, односоставные предложения, предложения с однородными членами, наличие причастных и деепричастных оборотов.

• фонетическая организация: нестандартная рифма по причине диалогов, прямой речи. Автор больше внимания уделяет эмотийной стороне стиха, жертвуя рифмой.

• синтаксическая структура: обилие местоимений расширяют образ персонажей, нет конкретного героя, антонимы «кричит» и «шепчет», отражают переживания персонажей, их личные качества. Повторы. Звукопись: аллитерация - звонкий (р) во второй строке первого четверостишия.

Удивительно по своему содержанию стихотворение «Песня о ленинградской матери», написанное 20 августа 1941 года. В коротком замечании - пометке к стиху Берггольц пишет «Ленинград объявлен в опасности».

Жанр стиха указан самим автором в названии. Тема - жертвоприношение не как обязанность и долг, а как дар.

«Песня о ленинградской матери» вновь убеждает нас в широте самопожертвования и силе женского сердца, проводить на войну своих детей - самое дорогое в жизни. Героиня произведения Мать - всё понимающая женщина, сердце которой разрывается от боли, принимает этот тяжкий нечеловеческий груз - разлуку с самыми близкими людьми - сыновьями. И сколько уверенности в голосе:

«Слышу, Маршал.

Ты обращаешься ко мне

Уже на фронте сын мой старший,

И средний тоже на войне.»

Это трагедия тысяч матерей: они понимают, что быть - может не увидят своих детей, но страна нуждается в защитниках и женщина, скрывая страх и слёзы, расстаётся со своим детьми:

«Иди, мой младший, мой любимый,

Зови с собой своих друзей.

Да не падёт на дом родимый

Бесчестье плена и плетей!»

И вновь незыблемая Вера в то, что Враг будет свержен:

«И хищникам пророча горе,

Гранаты трогая кольцо,-

У городских ворот в дозоре

Седая мать троих бойцов.»

Дата написания: август 1941;

Тема: женщина в годы войны;

Идея: чувства матери

Жанр: песня

Особенности организации:

• Количество строф: астрофизм;

• Размер стиха, ритмика: ямб

Строфа:

• морфологическая структура: много прилагательных, основные части речи - имя существительное и глагол, что говорит о строгости передачи содержания стихотворения.

• фонетическая организация: прямая речь, обращения, восклицательные предложения

• синтаксическая структура: синонимы, паузы, эпитеты, олицетворения, гипербола.

К образу Женщины Берггольц будет возвращаться неоднократно. И это неудивительно, автор знала о чём писала, не раз испытав тяжесть женской доли на себе. Стихотворение «Песня о жене патриота написано в 1943 году. Уникальная по сюжету история. Боль и сила, немые слёзы и душевный запрет на слабость:

Не плачет, не плачет вдова патриота,

Покамест бушует война.

Дата написания: 1943;

Тема: поведение человека на войне;

Идея: женская сила;

Жанр: песня;

Особенности организации:

• Количество строф: одиннадцать;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: неразрывная связь по содержанию между четверостишиями. Значимыми частями речи (сержант, товарищ, друг, муж, отец, а также патриот) автор указывает на то, что за этими персонажами стоят сотни смелых бойцов и сотни верных, сильных жён.

• фонетическая организация: многочисленные повторы звука «ж» производит впечатление жёсткости героини, её сильного духа;

• синтаксическая структура: эпитеты войны перекликаются с картинами мира, обязательной победы. «Дымные ветры, горькое пламя войны, сражений раскаты» и «вешние листья, сердечные письма, конверте, зелёном, как листья весной».

Стихотворение «Армия» написано в январе 1942 года. От каждой строки веет холодом зимнего промозглого дня. Созданные эпитеты ещё острее заставляют почувствовать это:

Хлебный свой паёк, трехсотграммовый,

Весь обледенелый.

Читая данное произведение, подступает ком к горлу. Простыми словами рассказан небольшой эпизод одного из многих блокадных дней, но сколько Боли здесь, молчаливой надежды героев, их благодарности.

Как удивительно создан образ женщины - матери, страдающей, еле живой, но понимающей, что надо держаться, надо жить. Наша армия в лице повстречавшегося солдата не позволит врагу одержать победу.

Безмолвная сцена, наполненная горькой тишиной:

И мать рукою, серою, как дым,

Дотронулась до рукава шинели.

Дотронулась, не посветлев в лице…

Не ведал мир движенья благодарней!

Как чутко автор подчёркивает жуткую обстановку блокадного города, создавая определённый цветовой фон в произведении, сравнение: «серою рукой, как дым», «огромный город умирал за ним в седых лучах январского заката. И в заключении яркие эпитеты, насыщенные безграничным оптимизмом:

Нет Армии на всей земле любимей,

Нет преданней её народу своему,

Великодушней и непобедимей.

Дата написания: январь 1942;

Тема: советская армия;

Идея: стойкость, патриотизм армии советского народа;

Жанр: близкое изложение к жанру баллады;

Особенности организации:

• Количество строф: астрофизм;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: много причастий и деепричастий; местоимение «Он» (солдат) указывает на широкий образ, речь идёт о Великой Армии;

• фонетическая организация: рифма бедная, неточная;

• синтаксическая структура: в данном стихотворении автор рисует читателю психологически сложную картину, простыми предложениями мастерски передаёт эмоции и чувства каждого из персонажей.

Находясь в самом эпицентре трагедии, где поединок жизни и смерти заполнил всё пространство внешнего и внутреннего мира, где вечные нравственные категории совести и долга, мужества и верности стали во всей обнажённости и смыслом и двигательной энергией Подвига, она не имела времени рассуждать о назначении поэта - ей надо было через трагедию своей души, через горе утраты своих родных и близких понять трагедию своего города, своего народа и найти в себе нравственные и физические силы для сиюминутного действия.

Она могла погибнуть каждую минуту, на каждом шагу от голода или от обстрела, как погибли сотни и тысячи её согpаждан, в святой страсти своего непокорного духа, потому что сила её убежденности в правоте и правде победы была выше голода, и страха, и самой смерти.

И этот опыт трагедии заставлял находить безошибочно точные слова - слова, равные пайке блокадного хлеба. Они не утоляли голода, но они были подтверждением уверенности:

…Я говорю с тобой под свист снарядов,

Угрюмым заревом озарена.

Я говорю с тобой из Ленинграда,

Страна моя, печальная страна…

По своему жанру я отнесла бы это произведение к посланию.

Берггольц, сама того не понимая, стала живой легендой, символом стойкости, и её голос был для ленингpадцeв кислородом мужества и уверенности, мостом, перекинутым через мёртвую зону окружения, он помогал соединять пространства и души в один общий порыв, в одно общее усилие.

Автор как всегда использует необыкновенные по своей уместности художественно-изобразительные средства:

Эпитеты - неукротимый ветер, печальная страна, смертная угроза, обугленное сердце.

Метонимия: «зацветут знамёна» привлекает своей яркостью, пёстрым семантическим значением.

Тема стихотворения - Клятва Родине, её поддержка. Следует отметить, наличие в произведении переплетения с темой Женского образа, портрета русской матери, жены, сестры:

Мы победим, клянусь тебе, Россия,

От имени российских матерей.

В её военных стихах и поэмах, теперь широко известных и запомнившихся многим тысячам советских людей всех возрастов, в стихах полновесных, объёмных, богатых и душевной силой и неизгладимыми приметами тех лет, одно свойство кажется мне решающим. Оно отличает стихи Ольги Берггольц от многих других произведений, не менее талантливых и продиктованных столь же высокими чувствами.

Свойство это - прямота. Прямота, равная правоте. Воля говорящей была сосредоточена на том, чтобы сказать главное, только главное, не упустить его, не заслонить, не сгладить, не украсить, не смазать.( Павел Антокольский,7)

Дата написания: август 1941

Тема: сила духа народа, блокада;

Идея: вера в победу;

Жанр: посвящение;

Особенности организации:

• Количество строф: семь четверостиший;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: сложносочинённые, сложноподчинённые, сложное бессоюзное.

• фонетическая организация: преобладает женская, закрытая рифма, перекрёстная.

• синтаксическая структура: фигуры умолчания, эпитеты, метафоры, повторы.

Стихи «Я говорю с тобой под свист снарядов», «Осень сорок первого» наполнены оптимизмом - горьким, печальным, жертвенным. Люди верили, жили, сражаясь; сражались, живя. Борьба, единение, Дух Победы!!! Вся страна как одна семья! И Ольга говорила с Ней от имени всех живых:

Я говорю, держа на сердце руку.

Так на присяге, может - быть, стоят.

Я говорю с тобой перед разлукой,

Страна моя, прекрасная моя.

В следующем четверостишии представлена великолепная гамма изобразительных средств, вчитайтесь в эти строки:

Прозрачное, правдивейшее слово

Ложиться на безмолвные листы.

Как в юности, молюсь тебе сурово

И знаю: свет и радость это ты…

Метафора и в то же время синонимы - прозрачное, правдивейшее слово;

Эпитет «безмолвные листы» я назвала бы олицетворением.

«Молюсь тебе сурово» - близко к оксюморону;

Утверждение «И знаю: свет и радость это ты» с синонимами «свет и радость».

Всё это удивительное многообразие поэтических средств говорит о высоком мастерстве и таланте автора.

«Осень сорок первого» продолжение единой темы стихов войны: присяга, клятва в преданности своей Родине, непоколебимая Вера в победу.

Наблюдаем повествование от первого лица, а может ли быть иначе?

Берггольц дышала вместе с Ленинградом, Отечеством. Терпела боль и утраты, но всегда верила в Победу, силу и терпение.

Эту силу духа Ольга подчёркивает анафорой в третьем четверостишии:

Я до сих пор была твоим сознаньем.

Я от тебя не скрыла ничего.

Я разделила все твои страданья…

Интересен и необычен символ мира и добра в произведении: «берестяной черпачок». Веет теплом рук, человеческой души, теплом, залечивающим раны. Родина предстаёт в образе «ржаного дремлющего поля. Читая строки, явственно ощущаешь эту негу, покой лунной ночи, опустившейся на землю. И смерть отступает, проходит страх:

О, что мой страх, что смерти неизбежность,

Перед твоей вечерней тишиной?

К символам мира можно также отнести эпитет «лазоревые цветы на траве мерцают светляками», бесподобное сравнение.

Дата написания: сентябрь 1941;

Тема: трагедия блокады;

Идея: единение с Родиной;

Жанр: клятва;

Особенности организации:

• Количество строф: девять строф;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: повтор местоимения «Я» и обращение к Родине «Страна моя» усиливают чувства автора. Имя существительное играет огромную роль в передаче внутреннего мира Берггольц, в её миросозерцании;

• фонетическая организация: звонкий, строгий звук «р», присутствующий в каждой из строф, создаёт впечатление грозности, глубины передаваемых событий и эмоций;

• синтаксическая структура: огромное количество удивительных эпитетов, сравнений, символов и образов.

Работа на Ленинградском радио имела для вступившего в бой города огромное значение. Уже с августа в эфире стал звучать голос Берггольц - она читала корреспонденции, очерки, стихи. Впоследствии эти выступления составили книгу «Говорит Ленинград». Чем тяжелее становилось положение города, затянутого петлёй блокады, тем необходимее делался для горожан голос именно Ольги Берггольц, всегда звучавший с какой - то особой доверительной и вместе с тем заразительно - агитационной силой. По радио выступали тогда почти все ленинградские писатели. Горожане хорошо знали темпераментного Вишневского, оратора большой пропагандистской мощи; нередко слушали и спокойный, волевой, сдержанный голос Тихонова. Но с каждой неделей, особенно когда страдания города, лишённого хлеба, воды и света, перешли все мыслимые пределы, именно голос Берггольц, ежедневно звучавший в омертвелых квартирах, оказался особенно дорог. Она говорила для всех - для армии, для горожан, когда была возможность - «на страну», но, прежде всего, обращалась к рядовому горожанину, к гражданскому населению Ленинграда.

В Ленинграде с конца августа 1941 года., когда кольцо блокады сомкнулось, роль радио как средства общения с осаждёнными значительно усилилась. Оно давало возможность ленинградцам говорить со всей страной и узнавать о событиях на других фронтах войны и в тылу.(25) «И народ наш, - писала Ольга Берггольц, работавшая на радио все годы блокады, - знал: вот и сегодня Ленинград не сдался, вот и сегодня он ещё держится… Ленинград держался, Ленинград живыми голосами клялся, что не сдастся ни сегодня, ни завтра - никогда, и на другой день советские люди снова слышали его голос! Стоит. Дерётся. Полон сил, уверенности, гнева и деловитости.(4)

Ленинград всегда был городом большого искусства, колыбелью талантов. Был и остаётся. Не будем говорить о далёком прошлом, достаточно примеров из наших дней. Это город большой музыки, большого балета, театральных триумфов, высокой гражданской и лирической поэзии.

Сама О. Берггольц стала одним из символов этого города-героя. Ленинград и О. Берггольц - это уже неразделимо. В 1942 году она писала:

Нам от тебя теперь не оторваться.

Одною небывалою борьбой,

одной неповторимою судьбой

мы все отмечены. Мы - ленинградцы.

Враг хотел захватить город штурмом. Штурм был отбит.

Враг думал, что город сломит блокада, убьют морозы, голод, разрушенные водопроводные коммуникации. Ленинград устоял и здесь.

Враг рассчитывал как на союзника на весеннее солнце, когда потребует очистки всё, что накопилось в городе за зиму; и ослабевшие от блокады люди не смогут справиться с уборкой: если их не убили голод и стужа, их убьют инфекции и грязь. Расчёт провалился: ленинградцы убрали свой город раньше назначенного срока.(16)

Тогда О. Берггольц создавала свои лучшие стихи и поэмы и записывала речи для выступления по радио, а в часы обстрелов и бомбёжек вместе со всеми дежурила на крышах. Голос её зазвучал, как тот колокол, о котором она сама так сердечно написала в книге «Дневные звёзды». В результате этого слияния и появлялись её предельно отточенные афористические строки, которые сразу и навсегда входили в читательский обиход. Это «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнём и кровью пополам», «что может враг? Разрушить и убить. И только-то? А я могу любить…».

Лирическое самовыражение поэта стало самовыражением времени. (6)

Стихи Берггольц в годы блокады были для многих людей духовной пищей, без которой, как и без хлеба, было трудно выжить. Поэтесса выступала по ленинградскому радио, её голос звучал в холодных, как могила, квартирах, где находились голодные и больные люди, и только голос Берггольц связывал их с миром, придавал духовные силы. Известный литературовед А.И Павловский, сам переживший мальчишкой блокаду, так определяет особенности её Голоса: «Тождество между жизнью и речью, между поведением и интонацией - вот, что было самым главным, что сразу же схватывало и благодарно запоминало сердце слушателя». И ещё: «Мне кажется, что в тот неповторимый исторический миг, каким оказалась в истории ленинградская блокада, дух и слово сделались синонимами, потому что поистине ничего уже не оставалось, кроме слова- утешения, слова-надежды и слова-призыва».

Она была ленинградской, питерской по самой своей душевной природе. Она родилась здесь, в 1910 году, в семье врача за Невской заставой. И жизнь подарила ей всё, что только можно пожелать: обаяние и страсть, талант и душу, золотую косу до пят и глаза как проруби. Ей можно было бы стать княжной, а она стала комсомолкой. Таков уж был у неё характер, отвечающий характеру времени.

И подвиг её поэтической души, совершённый ею в дни и часы трагических испытаний, был не только её подвигом - он вырастал в нечто большее, он становился символом, двигательной энергией, поднимающей человеческие души на общий подвиг Жизни.

Идею стихов войны ещё более глубоко раскрывает стихотворение «К сердцу Родины руку тянет…». И уже в самом начале произведения красноречивая гипербола:

К сердцу Родины руку тянет

Трижды проклятый миром враг.

На огромнейшем поле брани

Кровь отметила каждый шаг.

Стихотворение насыщено оригинальными эпитетами, метафорами, сравнениями, повторами: «пятикрылые звёзды», «дремучий кровавый воздух», «зубцы, как мечи», «наше прошлое, наше дерзанье».

Грозное обращение в конце стиха усиливает чувства автора. Её стихи, призывы, обращения к людям, своим согражданам, сказанные по радио и напечатанные в газетах, в боевых листках, листовках, звучали как голос родного города, как голос непобедимого Ленинграда. В дни битвы под Москвой она обращалась к бойцу Николай Тихонов Ольга Берггольц.

Всем, что есть у тебя живого,

чем страшна и прекрасна жизнь-

кровью, пламенем, сталью, словом,-

Задержи, врага. Задержи!

Стоит обратить особое внимание на антонимы «страшна и прекрасна», а также на перечисления в предпоследней строке: и в этом ряду «словом». Действительно, Берггольц знала не понаслышке, каким страшным или же прекрасным может быть Слово.

Дата написания: 16 октября 1941;

Тема: бой за Москву;

Идея: вера в победу, поддержка ленинградцев;

Жанр: послание;

Особенности организации:

• Количество строф: восемь четверостиший;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: фигуры преувеличения, степени сравнения, самые значимые части речи - глагол и имя существительное;

• фонетическая организация: рифма неточная, и мужская и женская, бедная, перекрёстная;

• синтаксическая структура: самые яркие предложения с однородными членами, описывающие состояние тех или иных явлений, гиперболы и эпитеты, восклицательные предложения, анафора и повторы, а также сравнения.

Стихотворение «Из блокнота 41 года». Необычен стиль написания данного произведения - смежная рифма в первых двух четверостишьях, редко используемая автором. Блокада. Голод. Безысходность. Смерть. Но стихи великолепны, очаровывают своей искренностью. Город нуждался в таких стихах, потребность в них испытывала и Ольга Фёдоровна.

Поэтому, наверно, всё, что она делала во время блокады, всё, что она писала, всё, что она говорила в микрофон, осталось не только как документ, нет, это вcё живо в самом воздухе мужества и беспокойства, которым дышит понимающий существо жизни Человек.

Автор умело, своевременно использует оригинальные изобразительные средства:

Эпитет «небесная высота» звучит как гипербола, инверсия «не города житель» окрашивает в более яркий тон эмоциональное восприятие, вновь гипербола «сирены вопль», синонимы «поют и свищут», «не чудится, не снится», антонимы «не живой, не мёртвый», метафора «нагие лампочки», «песнь чиста и высока».

В заключении так часто встречающееся в стихах Берггольц, личное обращение, признание, в основе которого анафора:

Я никогда с такою силой,

Как в эту осень не жила.

Я никогда такой красивой,

такой влюблённой не была…

В пятой части риторический вопрос, ответ на который даст Ольге Берггольц в дальнейшем сама Жизнь:

Не потому ль, что в город входит смерть,

А новая любовь недалека?

Дата написания: сентябрь 1941

Тема: блокада;

Идея: внутренние переживания автора;

Жанр: исповедь;

Особенности организации:

• Количество строф: пять, два четверостишия, три октавы.

• Размер стиха, ритмика: дактиль;

Строфа:

• морфологическая структура: от строфы к строфе возрастает количество существительных.

• фонетическая организация: ритм стиха напоминает речитатив, в первой строфе парная рифма, неточная, и мужская и женская;

• синтаксическая структура: паузы в конце каждой строфы, указывают на глубокие раздумья автора. Деление на отдельные стихотворения самим автором.

Учителями её характера были русская Поэзия и Революция, её величайшая, преобразующая мир справедливость. Её наставниками были Алексей Максимович Горький и Анна Андреевна Ахматова. Её друзьями были Корнилов и Светлов, Твардовский и Прокофьев.

В её голосе живёт голос времени, его динамика и его страсть.

Блокаду Ленинграда она осмысляла как победоносную трагедию, как выразительную и неповторимую страницу в долгой книге истории Отечества. Именно чувство истории, прежде всего, и придало её лирике, такой, казалось бы, негромкой и непритязательной, очерченной, на первый взгляд, смертным кругом блокадного быта, его тягостными и немудрящими деталями (коптилка, печурка, саночки, кусочек хлеба), неожиданную широту и ту символичность, какая обычно бывает сродни эпическому искусству. (9)

О, ночное воющее небо,

Дрожь земли, обвал невдалеке,

Бедный ленинградский ломтик хлеба -

Он почти не весит на руке…

(«Разговор с соседкой» 5 декабря 1941)

Продолжает мысль о силе русских женщин автор в стихотворении «Второй разговор с соседкой»:

Что ж ты плачешь,

Что ты, тётя Даша?

Нам ещё нельзя с тобой пока.

Это нам с тобой, хлебнувшим горя,

Чьи - то души греть и утешать.

Стихи Берггольц тех трагических дней были строги и скупы по словам, в них не было ни особой инструментовки, ни, тем более, богатства красок, они были аскетичны и просты. Всего две краски, белая, как снег, и чёрная, как дым городских пожарищ, господствовали в её тогдашней лирике, а голос, пробивавшийся в дома сквозь треск радиоэфира, был почти тих, но в нём наряду с состраданием и болью всегда звучала надежда. Недаром Берггольц вспоминала стихи Маяковского: «но шёпот громче голода». Нехитрыми средствами, не задумываясь о литературной технике, она добивалась главного: своим голосом, стихом - беседой, доверительным и искренним монологом - обращением сплачивала людей в некое «блокадное братство», в монолитное единство и добивалась, следовательно, того, к чему обычно стремилась ораторская, публицистическая, призывная поэзия. Выступая по радио, Берггольц всегда имела перед своими глазами рядового горожанина, чаще всего, женщину, в наспех повязанном платке, с лопатою в руке, дежурную МПВО, стоящую на крыше во время воздушной тревоги. Этому образу, стоявшему перед глазами и помогавшему ей беседовать по душам, она вскоре дала и имя: Дарья Власьевна, «соседка по квартире».

Дарья Власьевна, соседка по квартире,

Сядем, побеседуем вдвоём…

(«Разговор с соседкой»)

Обострённая способность к сопереживанию - один из самых пленительных секретов её творчества; яркое доказательство тому - изумительные стихотворные беседы с сестрой, соседкой по дому. Не знаю, существовала ли на самом деле соседка по имени Дарья Власьевна, но женщины Ленинграда были для Ольги не безликой массой, а именно соседками, чьи заботы и горести она знала, как свои.( Александр Крон,7)

Дата написания: 5 декабря 1942 и апрель 1944;

Тема: тяжёлые размышления о блокадном кольце;

Идея: нет слабости, верить и надеяться;

Жанр: разговор;

Особенности организации:

• Количество строф: 12 и 15 четверостиший;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: использованы глаголы всех времён для передачи пространства происходящих событий и переживаний (блокады и непременной скорой победы);

• фонетическая организация: наличие точной рифмы, открытой и закрытой, преобладает мужская рифма;

• синтаксическая структура: выразительная связь содержания между четверостишиями. Обилие односоставных вопросительных предложений. Единственные стихи, где указан конкретный персонаж, быть - может, реально существовавший - Дарья Власьевна, соседка.

Есть много свидетельств того, как людям помогало слово Берггольц, становившееся хлебом, как оно, входя в замёрзшие, мёртвые дома, спасало людей от смерти, поднимало их в жизни. «Я думаю, что никогда больше, - писала Берггольц о том времени, - не будут люди слушать стихи так, как слушали стихи ленинградских поэтов в ту зиму голодные, опухшие, еле живые ленинградцы. Мы знаем это потому, что они находили в себе силы даже писать об этом в Радиокомитет, даже приходить за теми или иными запомнившимися им стихами; это были самые разные люди - студенты, домохозяйки, военные. Бессмертным свидетельством величия духа ленинградцев останется эта деталь первой блокадной зимы - способность в таком кошмаре, среди таких физических и нравственных терзаний отзываться на поэзию, на искусство». По сути дела, Берггольц, выходя к микрофону, и сама еле превозмогала голодную слабость, ежедневно, необыкновенной силой своего голоса и «слова» прорывала «внутреннюю блокаду». В этом и состоял, прежде всего, её гражданский, поэтический и воинский подвиг.

Сентябрь 1941 года. Ольга Фёдоровна пишет стихотворение «Сестре», но, по моему мнению, это обращение, мольба не только к Марии Фёдоровне, это монолог для всех, кто сражается, кто находится за пределами блокадного кольца. Вновь признание в любви к городу, обещание обязательного мирного неба, прогулок по родным улицам:

Машенька, мы встретимся с тобой.

Мы пройдёмся по заставе милой,

По зелёной, синей, голубой.

И увидим мирные огни.

Первая часть стиха насыщена воспоминаниями детства, безответные вопросы, обращённые к сестре. Милый, добрый, нежный тон стиху придают следующие эпитеты: «низенький зеленый палисад, «Вечер, клёны, мандолины струны с соловьём заставским вперебой». Следует отметить частое употребление местоимения «наше»: «наше детство, школа, ёлка», «наша юность, наша слава», «наша жизнь и сердце». Заканчивает стихотворение автор Присягой:

Присягаю ленинградским ранам

Не сломлюсь, не дрогну, не устану.

………………………….

- Стоек и бесстрашен Ленинград.

Он не дрогнет, он не покорится, -

Так сказала старшая сестра.

Дата написания: 12 сентября 1941

Тема: воспоминания;

Идея: присяга в верности Родине;

Жанр: послание;

Особенности организации:

• Количество строф: отсутствует деление на привычные для Берггольц четверостишия

• Размер стиха, ритмика: астрофизм; нет симметричного деления на строфы;

Строфа:

• морфологическая структура: в начале в роли однородных членов предложения выступают имена существительные, участвующие в описании воспоминаний, далее глаголы при выражении настоящих эмоций автора, в заключении однородные прилагательные. Наличие местоимений.

• фонетическая организация: в большинстве своём рифма неточная.

• синтаксическая структура: самые разнообразные изобразительные средства.

Только одно радио в те дни утоляло неумирающую потребность людей в искусстве. Сама Ольга Фёдоровна выступала перед микрофоном с сентября 1941 года. Те, кто наблюдали её ежедневно, отмечают, что передачи, в которых она участвовала, мало напоминали обычные для того времени «писательские выступления» перед микрофоном. Прежде всего, они были систематическими, изо дня в день, из недели в неделю, а значит, требовали постоянного напряжения сил. Во-вторых, они отличались огромным внутренним накалом. Это была и публицистика, и поэзия, и одновременно размышление вслух. ( 19)

Она всегда стремилась сохранить, закрепить, спасти от забвения сегодняшний блокадный день, чтобы люди будущего не только помнили свою великолепную историю, но и могли согреться у её былого огня:

И, может, снова душу мир согреет

У нашего блокадного костра…

(«Ленинградская осень»)

Можно поэтому сказать, что блокадная лирика Ольги Берггольц, будучи строжайше верной «фактам блокадного бытия», была в своём роде лирикой мемориальной.

В 1942 году Ольга Берггольц пишет стихотворение «Третья зона, дачный полустанок» - лёгкое по своему содержанию стихотворение, наполненное образами мира, покоя и гармонии: «тихая сосна», «Дым, туман, струна звенит в тумане, невидимкою звенит струна». Образ «звенящей струны» ещё не раз встретится в стихах Берггольц. Видимо, так автор чувствует покой в душе, Мир, добро, благополучие. Она слышит этот удивительный, непередаваемый звон и, читая стихотворение, мы вместе с ней ощущаем эту благодать, обязательное счастье, что уже не за горами:

И звенит, звенит струна в тумане,

О великой радости моля…

Тему жизни помогают раскрыть эпитеты: например, «узкий месяц встал на горизонте». И стоит отметить как автор смело говорит о смерти, не пугаясь сокращает расстояние между жизнью и смертью, веря в силу первой:

Это фронт сегодня. Сотня метров

До того, кто смерть готовит мне.

Знаю, смерти нет: не подкрадётся,

Не задушит медленно она.

Всё произведение я бы отнесла к жанру, в котором пишутся письма, дневники. Это более личное. Складывается впечатление, что Ольга Фёдоровна вела разговор со своим внутренним миром, а читатель приоткрыл тайну души автора.

Ольга Берггольц - трагедийный поэт. Она прекрасно и с гордостью понимала эту особенность своего дарования, более того - видела в трагедии своё высокое гражданское призвание. Её жизнь была такова, что трагедийное начало постоянно выходило вперёд, и музыка трагедии быстро, ещё в молодости, вытесняла из её стиха весёлые, солнечные ноты. Помню, Ольга Фёдоровна негодовала на «ужасающую безграмотность» лиц, писавших о ней, что она - пессимистка, плакальщица и. т. д. Пессимизм, говорила она в одной из своих статей, безысходен, замкнут в себе, эгоистичен. Трагедийность - ощущение неблагополучия, общей беды или трагедии. (6)

Дата написания: 1942

Тема: любовь к жизни;

Идея: юность, жизнелюбие, «смерти нет»;

Жанр: воспоминания;

Особенности организации:

• Количество строф: восемь четверостиший;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: использованы самые основные части речи: имя существительное, преобладающее в описании молодости, глаголы более фигурируют во второй части стиха при упоминании смерти, а имя прилагательное придаёт особый оттенок символам света, мира, добра; предложения простые, односоставные, распространённые. Восклицательные предложения, а также помимо повествовательных, немало вопросительных предложений, указывающих на бесконечный диалог автора с окружающим миром;

• фонетическая организация: рифма неточная, мужская, открытая. Символ ушедшего детства, мира, добра - «звенящая струна» передан звуком «з».

• синтаксическая структура: повторы глаголов «звенит», «люблю», «знаю» создают картину полной гармонии. Элементы пейзажной лирики, образы «молодого месяца», «ромашкового поля», «звенящей струны», фигуры умолчания - всё это придаёт стихотворению оптимистический характер;

Стихотворение «29 января 1942 года». Эпиграф гласит «Памяти друга и мужа Николая Степановича Молчанова». Уже само название с определенной датой указывает на событие высокой степени важности для Ольги Фёдоровны. Стихотворение нельзя просто отнести к любовной лирике. Это намного больше!!!! Это исповедь перед самой собой, это разговор с мужем! Вопросы без ответа, море горя, пустоты и нежелания жить:

Отчаяния мало. Скорби мало.

О, поскорей отбыть проклятый срок!

А ты своей любовью небывалой

Меня на жизнь и мужество обрёк.

Зачем? Зачем?...

Первая строка мгновенно погружает в океан Беды, горя, невосполнимой утраты. Риторические вопросы и обращения как молот бьют своей безысходностью. Автор пытается найти выход, но тупик преследует повсюду.

Стихотворение по жанру - послание близкому, любимому, ушедшему безвозвратно. Берггольц обнажила свою душу в этом творении, каждое слово пропитано болью и слезами.

Дата написания: январь 1942;

Тема: смерть близкого человека;

Идея: одиночество;

Жанр: элегия;

Особенности организации:

• Количество строф: комбинация четверостиший, одного пятистишия и девятистишия (нона), нетождественные строфы;

• Размер стиха, ритмика: отсутствует привычный размер стиха;

Строфа:

• морфологическая структура: монолог автора, сильнейший эмоционально, передан словами - вопросами «зачем?», «будут?», «найду?», глаголами повелительного наклонения «пускай», «пусть будет так». Множественные обращения: «ты», «тебя».

• фонетическая организация: звукопись во второй части стихотворения, словно противопоставление - повтор звуков «у» и «д» при описании чувств дикого одиночества автора и следом повторяющийся звук «ж» - как Желание мужа, чтобы «я живых любила… я жила… Жила всей человеческой и женской силой»

• синтаксическая структура: простыми предложениями автор мастерски передаёт всю свою боль. Вопросы без ответов, эпиграф к стихотворению и явная композиционная концовка - наличие этих элементов убеждают, что стихотворение написано «навзрыд».

Своеобразное продолжение этого стихотворения - произведение «Отрывок». Неиссякаемая боль, пустота в сердце и жизни. Утрата семьи - детей и мужа. А дальше? Как жить? И Война! Образ дождя - символ дикого одиночества:

«Октябрьский дождь стучит в квадрат оконный»

Метафоры, передающие приступы дикой тоски автора: «жёлтый слепенький фонарик», «сердце сжимается тоской».

Да, у печали этой нет названья.

Не выплачешь, не выскажешь её.

Все используемые средства говорят об основной теме стиха «пустота и одиночество».

-«фанерных ставенек стенанье»,

Сравнение:

А на стекле - полоски из бумаги,

Дождями покороблены желты, желты:

Неведенья беспомощные знаки,

Зимы Варфоломеевской кресты.

И в заключении вновь дождь- символ одиночества:

Я слышу дождь, он бьётся в стёкла.

Мир замер. Жизнь остановилась. В стихах Берггольц периода войны мы слышим не только слова утешения и сострадания, не только едва сдерживаемые слёзы, но и жестокую, горькую, а потому и агитационную в своей прямоте правду. Она не боялась её говорить, считая, что именно правда является душою и внутренней силой поэтического искусства. Как уже говорилось, характерной особенностью поэтического мышления Берггольц было острое и всегда глубоко личностное переживание жизни как исторического потока.

Дата написания: октябрь 1942;

Тема: потери;

Идея: любовь, воспоминания;

Жанр: элегия;

Особенности организации:

• Количество строф: строфоиды;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: использование слов, однокоренных слову «жизнь», в том числе с обратным значением: «нежилые». Местоимение «Я».

• фонетическая организация: многочисленные паузы, стиховые переносы, наличие коротких диалогов.

• синтаксическая структура: простые, сложные предложения, помимо печальных эпитетов, присутствует анафора. Следует обратить внимание и на символ потерь, беды, одиночества - дождь.

Стихотворение «Ленинградская осень» написано в октябре 1942 года.

Жанр произведения - размышления о будущем. Начало стихотворения - настоящая пейзажная лирика. Берггольц очень часто в своих работах вводит картины природы, напоминая о единении с окружающим миром. Но здесь строки носят характер угнетающей пустоты. Автор говорит о своём настроении:

Ненастный вечер, тихий и холодный.

Мельчайший дождик сыплется впотьмах.

И далее строчки, как кадры из фильма, красноречивые и не требующие лишних комментариев:

Тяжёлый свет артиллерийских вспышек

То озаряет контуры колонн,

То статуи, стоящие на крышах,

То барельеф из каменных знамён

И стены - сплошь в пробоинах снарядов.

Хочу обратить внимание на неожиданное, в чём-то жуткое, смелое сравнение:

Вот женщина стоит с доской в объятьях;

Угрюмо сомкнуты её уста,

Доска в гвоздях, как часть распятья,

Большой обломок русского креста.

Стихотворение как взгляд в будущее, размышления о потомках, которые будут изумляться, слушая «седого хранителя» музея:

- Вот это - след Великого Огня,

Которым согревались ленинградцы

Дотла сгорела целая эпоха.

А в заключении свет и вера в добро, блокадный костёр - символ неугасающей надежды. Берггольц не изменяет своей оптимистической лирике:

…И каждый, посетивший этот прах,

Смелее станет, чище и добрее,

И, может, снова душу мир согреет

У нашего блокадного костра.

Дата написания: октябрь 1942

Тема: разрушительная война, думы о будущем;

Идея: «душу мир согреет у нашего блокадного костра»

Жанр: размышления;

Особенности организации:

• Количество строф: астрофизм;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: глаголы, как и в большинстве других стихов Берггольц играют весьма весомую роль при передаче чувств, настроения автора;

• фонетическая организация: рифма встречается как точная, так и неточная, преобладает закрытая рифма;

• синтаксическая структура: множественные символы. Например, символ безвозвратных утрат - пепел, но противопоставлен ему символ светлого будущего, возрождения, мира - костёр.

В стихотворениях «Севастополю» и «Сталинграду» Ольга Фёдоровна отдаёт дань стойкости, выносливости этим великим городам. Жанр - обращение. Автор проводит своеобразную параллель с блокадным Ленинградом. Но и в том и в другом стихотворениях звучит наряду со скорбным пониманием и непоколебимая вера в победу:

Промчится година железа и горя,

Мы кончим победою наши бои,-

У тёплого моря, у синего моря

Он встанет опять из развалин своих.

(«Севастополю»)

Берггольц делает акцент на близость к этим городам, говорит о верности им, о духовной поддержке, понимании:

- Севастополь, ты с нами!

Ты с нами,

Ты бьёшься,

Ты победишь.

(«Севастополю»)

Двести пятьдесят дней героически оборонялась главная база Черноморского флота. Во второй раз севастопольцы явили миру пример исключительной стойкости, мужества и самопожертвования. И, как полтора века назад, на защиту родного города поднялись и стар и млад. Уже к 10 июля 1941 года в народное ополчение вступило около пятнадцати тысяч человек.

На подступах к городу выросли сто четыре километра оборонительных рубежей, семьдесят пять артиллерийских дотов, минные поля. Немецко-фашистские войска потеряли под Севастополем до трёхсот тысяч убитыми и ранеными, огромное количество военной техники.(26)

Восклицание, обращение, анафористичность, глаголы - всё это подчёркивает убедительный тон автора.

Мужайся, Сталинград! -

Сквозь наше сердце шло твоё страданье.

Сквозь нашу кровь струился горячо

Поток твоих немыслимых пожаров.

Улавливается определённое сходство стихотворений. Желание помочь и Вера в лучшее:

Нам так хотелось стать к плечу плечом

И на себя принять хоть часть ударов!

Завораживают используемые средства, уникальные, острые эпитеты и метафоры, образы и сравнения, олицетворения: «пламенеющих тропах», «дыханье твоё бережёт Ленинград», «година железа и горя».

Не менее ярки изобразительные средства и в произведении «Сталинграду»:

«ты замахнулся на оплот мечты», «и ахнул мир, узнав, что значит верность, что значит ярость верящих людей», «прекрасна и сурова наша радость», «час гнева твоего».

Сто восемьдесят дней и ночей с беспримерным мужеством отстаивали защитники города каждую пядь. Сто тысяч снарядов и бомб обрушили фашисты на Сталинград, уже нечему было гореть, ничто живое, казалось, не оставалось в развалинах, но врага не подпустили к Волге. 16 ноября 1942 года сталинградцы сами перешли в наступление. Трёхсоттридцатитысячная армия была взята в кольцо окружения и разгромлена. Свыше девяносто одной тысячи солдат и офицеров во главе с фельдмаршалом сдались в плен.

2 февраля 1943 года Сталинградская битва закончилась. Победа под Сталинградом коренным образом переломила ход Великой Отечественной и всей второй мировой войны. (26)

Название: «Сталинграду»

Дата написания: 24 ноября 1942

Тема: судьба Сталинграда;

Идея: вера в победу; братство городов;

Жанр: послание;

Особенности организации:

• Количество строф: строфоиды;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: удивительное умение автора с помощью существительных, глаголов и прилагательных передать столь обширную гамму чувств и событий.

• фонетическая организация: уместные повторы с восклицанием,

• синтаксическая структура: обилие предложений с однородными членами, перечислительная интонация, синонимы, повторы, эпитеты.

Название: «Севастополю»

Дата написания: 3 июля 1942;

Тема: битва за Севастополь;

Идея: «Ты с нами, ты бьёшься, ты победишь»;

Жанр: посвящение;

Особенности организации:

• Количество строф: нетождественные строфы;

• Размер стиха, ритмика: хорей;

Строфа:

• морфологическая структура: частое использование слова «город», а также названий городов Ленинград и Севастополь. Преданность и вера в победу выражена местоимением - обращением «Ты», обилие глаголов, выражающих мощные действия - «бьёт, промчится, кончим, встанет, бьёшься, победишь»;

• фонетическая организация: паузы, восклицательные предложения, повторы;

Покой, гармония, тишина звучат в строках произведения «Ты слышишь ли? Живой и влажный ветер…» Жанр произведения - послание, философская лирика: размышления, исповедь автора. В начале безымянное обращение перекликается с олицетворением, картиной природы:

«Ты слышишь ли? Живой и влажный ветер

В садах играет ветки шевеля!

Ты помнишь ли, что есть ещё на свете

Земной простор, дороги и поля?

В умирающем городе, где царит смерть, голод и холод, автор находит в себе силы думать о светлом, пробуждая чувство умиротворения:

Всё видится простор освобождённый

В бескрайней, дикой, русской красоте.

Мне в городе, где нет зверей домашних,

Ни голубей, - хотя б в одном окне, -

Мерещатся грачи на рыжих пашнях

И дед Мазай с зайчатами в челне.

Берггольц противопоставляет сравнение - гиперболу «а окна у живых - чернее черни» с образом мира и света «всё те же зори, журавли, разливы, и даже города освещены».

Дата написания: март 1943

Тема: мир;

Идея: светлое будущее;

Жанр: размышления;

Особенности организации:

• Количество строф: астрофизм;

• Размер стиха, ритмика: дактиль;

Строфа:

• морфологическая структура: слова со значением света и тьмы: «вспыхнет, затемнено, вечерних огней, чернее черни, зори, города освещены, тьма»

• фонетическая организация: аллитерация - звук «г» передаёт гармонию будущего.

• синтаксическая структура: всё стихотворение построено из сложных распространённых предложений.

«Моя медаль» - название стихотворения есть символ стойкости Берггольц. Для автора Медаль как спасение, как толчок жить, творить, трудиться. Медаль словно стимул идти вперёд:

И если вдруг согнёт меня печаль, -

Я до тебя тогда коснусь руками,

Медаль моя, солдатская медаль.

Я вспомню всё и выпрямлюсь, как надо,

Чтоб стать ещё упрямей и сильней…

Центральная часть стихотворения - уверенный призыв не сдаваться, продолжать бороться, не зря заканчивает произведение автор строками:

Война ещё идёт, ещё - осада.

А сравнение «И, как оружье новое в войне, сегодня Родина вручила мне медаль «За оборону Ленинграда» подчёркивает яркие, эмоциональные тона всего произведения - сильный дух, непобедимость, вера.

Дата написания: 3 июня 1943

Тема: награда;

Идея: медаль - стимул жить;

Жанр: исповедь;

Особенности организации:

• Количество строф: двенадцатистишие, обрамлённое четверостишиями;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: в первом четверостишии глаголы настоящего времени, далее комбинация глаголов прошедшего времени и будущего, присутствует также повелительное наклонение, смысловая нагрузка возложена на глаголы;

• фонетическая организация: мужская, открытая, точная рифма;

• синтаксическая структура: повторы, местоимения, паузы.

Стихотворение «Победа» написано 22 сентября 1943 года. И это творение не том, что Победа Великая складывалась из малых, каждодневных, трудных, незабываемых! В произведении Ольга Берггольц рисует портрет Солдата - друга, но Он не единственный, за этим образом стоят сотни бойцов:

Тихий и усталый

Ещё не смыв с лица горячий пот,

Не счистив грязь с пробитой плащ - палатки

………………………

А мы, - сказал он, заняли высотку…

В его глазах такой хороший свет

Зажёгся вдруг, что стало ясно мне:

Нет ни больших, ни маленьких побед,

А есть одна победа на войне.

Идейный смысл произведения ярко передают эпитеты, сравнения, антитеза:

«единое народное усилье», «вседневный, тяжкий, страшный, невоспетый»,

«лилась родная наша кровь», «крикнула» - «сказал», «затемненная, исходит светом».

Вечером 27 января 1944 года весь Ленинград содрогнулся от артиллерийского грохота. Стреляли на этот раз не немцы - любая сторона любой ленинградской улицы отныне была не опасна при обстреле.

Давался салют из трёхсот двадцати четырёх орудий в честь освобождения Ленинграда. В честь конца блокады. В честь ленинградцев, выстоявших девятьсот дней. В честь живых и в честь погибших. В честь героических войск, наконец - то ушедших на запад.

В честь Дня Победы, пришедшего к ленинградцам на Неву задолго до Шпрее, до 9 мая 1945 года.(16)

Так пусть же мир сегодня слышит

Салюта русского раскат.

Да, это мстит, ликует, дышит

Победоносный Ленинград! (26)

Ленинградцы следили за блестящим фейерверком и плакали молча.

Небо в алмаз - выстраданное, завоёванное.

В блокаде слёзы были редки. Почти не было слёз. Здесь плакали все - и женщины и мужчины.

Вкус победы солоновато-горький, как слёзы и как кровь. (16)

Дата написания: 22 сентября 1942

Тема: маленьких побед не бывает;

Идея: Великая Победа не за горами;

Жанр: песня;

Особенности организации:

• Количество строф: астрофизм;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: ряд причастий в концовке, сложносочинённые предложения;

• фонетическая организация: паузы, сбивчивость рифмы и размера, восклицания говорят о высокой степени эмоциональной нагрузки;

• синтаксическая структура: однородные члены предложения, обращения, антонимы, повторы.

Победа!!! Стихотворение «Накануне» датировано 3 мая 1945 года. Всё произведение - торжественный монолог автора, обращение. Начало говорит само за себя «Запомни эти дни». И удивительный ход в построении сюжетной линии - автор намеренно не обозначает «героиню» стиха, лишь местоимение «Она», но эмоции, динамика, описание дают безошибочно понять читателю, что речь идёт о долгожданной Победе!!! Восторг! Счастье! Множество символов радости:

«трубы грянут, и салют и хлынет свет». Эпитет «Весна Земли» пестрит торжественностью, пониманием глобального, незабываемого события Человечества.

Стоит Победа на твоём пороге.

Сейчас она войдёт к тебе.

Встречай!

Дата написания: 3 мая 1945;

Тема: долгожданная победа;

Идея: «Весна Земли»;

Жанр: песня - обращение;

Особенности организации:

• Количество строф: 12;

• Размер стиха, ритмика: ямб;

Строфа:

• морфологическая структура: простые односоставные предложения. Местоимение «Она» - уникальный авторский приём. Глаголы повелительного наклонения.

• фонетическая организация: смысловые переносы, рифма неточная, перекрёстная;

• синтаксическая структура: яркие эпитеты, изумительный образ - «Весна Земли». Светлый, жизнерадостный тон задают строки о салюте в честь Победы. Трудно далась Победа, стоившая колоссальных жертв, невероятных усилий, но она пришла.

С первого до последнего для войны провела Берггольц в Ленинграде. Здесь в тяжелейшую пору блокады расцвело, достигнув наивысших вершин, ее творчество, справедливо названное "Поэзией подвига". С первого до последнего для войны провела Берггольц в Ленинграде. Здесь в тяжелейшую пору блокады расцвело, достигнув наивысших вершин, ее творчество, справедливо названное "Поэзией подвига". Немногим удалось с такой невероятной силой воспеть мужество защитников Ленинграда, рассказать об их страданиях, "которым не найти ни меры, ни названья, ни сравненья"(34 а)

2.3 Поэмы войны

В годы блокады и войны Берггольц написала не только много лирических стихов, но и несколько поэм: «Февральский дневник», «Ленинградская поэма», «Памяти защитников», «Твой путь». Их она тоже читала по радио - целиком или отдельными строфами, а иногда вставляла частями в свои прозаические выступления - обращения к ленинградцам. Поэмы Берггольц мало чем отличаются от её лирики, и слушатели обычно воспринимали их как лирические стихотворения, только более протяжённые по времени. В них, как и в лирике, почти нет сюжета, а есть лирический поток чувства, эмоциональное переживание, отталкивающееся от тех или иных эпизодов блокадной жизни. Но поскольку блокадный быт Ольга Берггольц, с её обострённым историческим мышлением и тягой к символической обобщенности, осмысляла как бытие, то эмоционально - психологическое состояние, минута блокадной жизни, её эпизод или случай обычно приобретали под пером поэта черты своеобразной эпичности. В особенности это относится к «Февральскому дневнику» и «Ленинградской поэме» - вещам импульсивным, целиком подчинённым сиюминутному переживанию и потому размытым, своевольным и лирически свободным в своих открытых композициях.(18) «Я написала всё-таки большую стихотворную вещь, нечто вроде лирической поэмы - «Февральский дневник». Не все строфы достигли нужной сердцу прозрачности и веса, - но могу сказать прямо - большинство строф прекрасны, больны и живы как сама жизнь… И в целом вещь существует, хотя в дальнейшей работе постараюсь удалить из неё всю абстракцию, декламационность, декларативность. Сделаю её ещё более личной. И если оставлю декларации - то почти исключительно личные. Пожалуй, это лучшее, что я написала за время войны, и очень моё…» - записывала в дневнике Берггольц 22 февраля 1942 года.

Продолжалась блокада Ленинграда, снабжение его населения было крайне затруднено, в городе свирепствовал голод. Миллионы советских людей на оккупированной территории СССР находились в положении рабов, голодали, подвергались истязаниям в тюрьмах и концлагерях, погибали на виселицах.(25)

«Февральский дневник» был написан в самую трудную пору осады - в феврале 1942 года, написан, что называется, на одном дыхании. Эта поэма - проникновенный лирический монолог.

«Перечитывая поэму, я снова вижу ту страшную зиму. Крошево льда на Неве у Невской дубровки и опалённый огнём, чёрный от бесчисленных разрывов снарядов, мин и бомб левый берег. И вдруг в твои руки попадает газета с «Февральским дневником». Трудно передать ощущение от прочитанного. С чем можно сравнить это чувство? Может быть, с утолением жажды? Впрочем, нет… Поэма помогла нам утолить более глубокую потребность - узнать подробности жизни города и горожан». (27)

«Февральский дневник» - одно из самых правдивых и проникновенных произведений о Ленинграде и о ленинградских временах блокады. Сила этой поэмы в том, что она говорит не о выдающихся людях Ленинграда, а о самом обыкновенном, рядовом ленинградце».

Поэма состоит из пяти частей. Каждая из них имеет право на существование как отдельное стихотворение, но при этом все части представляют собой звенья одной логической цепи. Блокада. Одни строки сухо и гордо передают горечь событий, другие - словно пропитанные слезами жён, матерей, сестёр кричат о невозместимых потерях. Ад! Где-то тихий, зловещий, где-то грозно рычащий и, рвущий душу на клочья. Но Силы есть, сама земля под Ленинградом питает людей этой Силой! И враг, всё более стягивая кольцо блокады, недоумевает: откуда? Откуда в измождённых телах, изувеченных сердцах, глазах с кровавыми белками столько Силы, силы держаться, бороться, помогать, ждать и Жить!!!

Из недр души я стих свой выдирала,

Не пощадив живую ткань её…

(«Твой путь»)

В испытаниях блокады и войны Берггольц на своём опыте почувствовала мощь искусства, поэтического слова и немыслимую по своей отваге ответственность художника. Сейчас, когда прошло много лет, и стал отчётливо виден вклад её в духовную жизнь сражавшегося народа, мы можем сказать, что именно в те годы она стала подлинно народным поэтом. С чеканной энергией и убеждённостью звучат её слова в последней поэме блокадного времени («Твой путь»):

И гордости своей не утаю,

Что рядовым вошла в судьбу твою,

Мой город, в званье твоего поэта…

В поэме «Твой путь» Берггольц писала: «В те дни исчез, отхлынул быт. И смело в права свои вступило бытие. Всё обыденное стало значительным и грандиозным. Хлеб и вода, человеческое тепло, внимание и поддержка - всё это приобрело высочайшую ценность». Жизнестойкость Берггольц рождена её способностью любить людей, любить самоотверженно, любить вопреки инстинкту самосохранения и жестоким условиям блокады. Помогает ей сохранить живую душу и глубокое, чуткое восприятие целительной красоты природы.

В поэме «Твой путь» она подытоживает «весь поток борьбы», заново, пусть лишь в нескольких пунктирных, но зато опорных точках, просматривает свою жизнь, оказавшуюся так тесно слитой с народной, что это чувство единения пронизывает и насыщает все строки и строфы поэмы небывало острым, ликующим чувством счастья и страстной, молитвенной благодарности судьбе.

«Твой путь» - вещь глубоко личная. Каждая строчка рассчитана на максимальное доверие читателя. Скорбь движет памятью и пером. Но цель движения - воспеть силу человека. Речь Берггольц здесь захватывает особой пронзительной откровенностью чувствования.

В «Ленинградской поэме» рассказывается о подвигах - подвигах обычных людей. В первой части боль: сколько смертей узнал Ленинград в те 900 дней, что пришлось пережить матерям, не имеющим возможности похоронить своих детей. Люди умирали тихо, а ещё живые не обращали на эти смерти никакого внимания. Голод, лютые зимние морозы, постоянная угроза обстрела.

Во второй части автор повествует о подвиге шофёра.

Казалось - солнце не взойдёт.

Навеки ночь в застывших звёздах,

Навеки лунный снег, и лёд,

И голубой свистящий воздух.

Казалось, что конец земли.

Словно в этих строках изображён ад. Это и был настоящий Ад.

Таких героев много, благодаря именно им - стойким и упрямым, мы одержали Победу.

Символ Мира - хлеб. И в то же время символ страданий и подвигов:

Шестнадцать тысяч матерей

Пайки получат на заре -

Сто двадцать пять блокадных грамм

С огнём и кровью пополам.

Следует обратить внимание на бессловесные 2 и 5 части, а точки как стук метронома, оповещающего в тишине о новых испытаниях…

И вновь в четвёртой части строки о хлебе - символе дружбы. В этом отрывке автор обращается к своей младшей сестре - Маше, упоминает о смерти мужа - незаживающей ране. В заключении части, как и во многих других стихах блокады благодарность автора, искреннее «Спасибо».

Далее Берггольц раскрывает тему Любви к Родине. 6 часть - обращение к Отчизне, слова преданности. Здесь автором представлен символ русского духа - «особый орден - Ленинградский». Символ блокады.

Как и в стихах, автор удивляет читателя смелыми строфами, нарушая каноны стихосложения, она грозно, бойко, словно молот бьёт своими эмоциональными словами:

И я, как вы, - упряма, зла, -

За них сражалась, как умела.

Душа, крепясь, превозмогла

Предательскую немощь тела.

И я утрату понесла.

К ней не притронусь даже словом -

Такая боль… И я смогла,

Как вы, подняться к жизни снова.

Затем, чтоб вновь и вновь

Сражаться

За жизнь.

А в заключении поэмы образы покоя и благополучия:

Люди

Неба

Больше не бояться,

Неба, озарённого луной.

И символы Мира, Добра:

Ты услышишь ласточек поющих:

Ласточки вернулись в города.

Блокадное кольцо прорвано.

Поэма «Памяти защитников» состоит из шести частей. Само название, а также эпиграф без лишних слов говорят нам о содержании поэмы. Изумляет история создания поэмы:

Эта поэма написана по просьбе ленинградской девушки Нины Нониной о брате её, двадцатилетнем гвардейце Владимире Нонине, павшем смертью храбрых в январе 1944 года под Ленинградом, в боях по ликвидации блокады.

И первая часть посвящена нахлынувшим воспоминаниям автора, её искреннее признание:

Она, чужая девочка, не знала,

Какое сердцу предложила бремя, -

Ведь, до сих пор ещё за это время

Я реквием тебе - тебе! - не написала…

Вторая часть - обращение к сестре героя, словно маленький пролог.

А дальше автор мастерски рисует на основе противопоставлений портрет героя.

Жизнь:

Один поднимался, но был он - как совесть.

И всех за такими с земли поднимало.

И жизнь наполнена движение, желанием победить:

Он полз и бежал, распрямлялся и гнулся,

Он звал, и хрипел, и карабкался в гору,

Он первым взлетел на неё, обернулся

И ахнул, увидев открывшийся город!

Смерть:

И, может быть, самый счастливый на свете,

Всей жизнью в тот миг торжествуя победу, -

Он смерти мгновенной своей не заметил,

Ни страха, ни боли её не изведав.

Автор уводит читателя от этой сцены. И вновь жизнь:

И звёзды мерцали, как в детстве, отрадно.

Четвёртая часть - сложная, слёзная. В эти строки Берггольц вложила всю свою боль, горечь, понимание случившегося и непоправимого.

Вся пятая часть красивейший образ покоя. Заключительная часть: вновь обращение, но помимо слов для сестры героя Берггольц обращается и ко всем читателям, а также к своему любимому мужу.

Поэмы Берггольц Войны, также как и стихи, - искренний диалог «от сердца к сердцу».

2.4 Особенности поэтики лирики Берггольц.

Ещё тебе такие песни сложат,

Так воспоют твой облик и дела,

Что ты, наверно, скажешь: - Не похоже.

Я проще, я угрюмее была.

О.Ф.Берггольц.

«Железный стих её предельно чёток и афористичен. Такому стиху нельзя не верить, как нельзя, даже преступно не доверять человеку, требовательно, по-хозяйски обращающемуся к своей Родине, которую он заслоняет грудью от всяческих бед и зол». (6)

Основная тема лирических произведений Ольги Берггольц - Война, страдания, непереносимые лишения, но тема словно вывернута наизнанку, автор оголяет все нечеловеческие муки и переживания русского народа. Автор раскрывает в своих произведениях тему героического мужества советского народа.

Идея лирики военного периода Берггольц - Великое Самопожертвование людей любого возраста, профессии, положения: мужчин, женщин, детей, стариков. Патриотизм!!! Сила духа, непоколебимая воля к Победе.

Основной особенностью поэтики Берггольц, её сильной стороной я назвала бы удивительно мощную эмоциональную окраску произведений ВОВ. Искренность, преданность читателю, настоящие чувства, невыдуманные, а пережитые самим автором, отсутствие фальши и пафоса в её стихах - составляют базу творчества Ольги Фёдоровны периода войны.

Ещё одной из основных особенностей творчества Берггольц является то, что героем большинства стихов выступает сам автор. Берггольц пишет от своего имени: «Осень сорок первого», «Сестре», «Из блокнота сорок первого года», «Я говорю с тобой под свист снарядов», «Мы предчувствовали полыханье». Во многих стихах наблюдаем открытый монолог с читателем, иногда встречается диалог с самой собой:

От сердца к сердцу.

Только этот путь

Я выбрала тебе. Он прям и страшен.

Стремителен. С него не повернуть.

Он видим всем и славой не украшен…

Значительная часть стихотворений посвящена героизму Женщины. В них Женщина наделена самыми разнообразными качествами: терпением, глубоким пониманием, выносливостью, силой характера, безудержной волей. Женщина в стихах Берггольц - Человек бесконечно чувственный, преданный, надёжный. Женщина - есть Любовь. Она верит, любит, сражается и ждёт!!! («29 января 1942», «Разговор с соседкой», «Второй разговор с соседкой», «Начало поэмы», «Песня о ленинградской матери», «Песня о жене патриота» «В госпитале»).

Особо хочу выделить четыре последних стихотворения из вышеперечисленных. Эти произведения, на мой взгляд, обладают определённой сюжетной линией, в них рассказывается конкретная история, присутствует эпизод, который несёт в себе фабулу. Таких стихов совсем немного. Выделяю блок стихов, сюжетная линия в которых - мысли Берггольц, её восприятие событий, её внутренний мир, открываемый читателю.

Ещё одной особенностью поэтики Берггольц является язык автора - простой, доступный. Яркий, эмоциональный, язык Народа. Об этом свидетельствует наличие большого количества местоимений, существительных в роли подлежащих, входящих в состав односоставных нераспространённых предложений - обращений, определённо-личных предложений, назывных.

Наблюдается грамотное использование глаголов звукового ряда, глаголов совершенного и несовершенного вида, антонимов в зависимости от описываемой ситуации и передаваемых эмоций. Немало существительных антонимов: «жизнь - смерть, мир - война, тишина - гром». Остроту восприятия содержания поэтического текста придают многочисленные повторы, наличие красочных эпитетов и метафор, сложных восклицательных предложений, а также эпизодов, насыщенных диалогами с вопросительной интонацией. Хочу также обратить внимание на интересный, часто встречающийся в стихах авторский приём - использование фигуры умолчания, графически выраженной многоточием. Сюда можно отнести и отсутствие названия у половины стихов периода войны. На мой взгляд, это не случайность, а намеренный ход автора, дающий читателю возможность более глубоко проникнуть в суть произведения, более детально воспринять его.

В результате анализа фонетического уровня создания стихов, я пришла к выводу, что самые используемые размеры стиха - ямб и хорей. Ритм стихов разнообразен, немало произведений с «рваными строками». Я думаю, таким образом автор стремился передать всю остроту эмоций того или другого стихотворения. Доказательством этому служит также комбинация в стихах аллитерации и ассонанса, при этом, удивителен факт: Берггольц незаметно вводит в текст сочетание мягких звуков [л], передающих нежные оттенки, а следом использует слова со звонкими [ р ] и [ з ], что, можно сказать, физически влияет на тон стихов и их понимание. Сюда же отнесла сочетание звуков «у» и «ж». Основные размеры стиха ямб и хорей, реже дактиль. Самый распространённый жанр - послание, песня, исповедь перед читателем. Это вновь доказывает, что Берггольц - ПОЭТ ДУШИ!

Любовь у Берггольц проходит через все. «И краешек счастья, как знамя целую» - так о высочайшем человеческом чувстве до нее никто не говорил. И Цветаева по-другому. И Ахматова. Отношение Берггольц к герою (будь то Б. Корнилов, Н. Молчанов или Г. Макогоненко) могло меняться, но поэтический напор был искренен и велик, как в приятии - «Тебе бы меня, но иную, не знавшую этих пустынь», так и в отторжении - «Не смущай же меня, не забытый, /не достойный моей строки, /неоплаканный,/ не убитый,/ не подавший в беде руки». Редкий случай отчетливой ахматовской интонации искупается поразительной открытостью раненого и гордого женского сердца.

Поэты следующих поколений решительно рвут с прошлым, проявляя порой непостижимое неведение и непонимание подлинных ценностей. Не у всех хватает силы признать свои ошибки. Недавно это сделал Е. Евтушенко, давший стихам Берггольц (большой подборке в авторской антологии «Строфы века») такое предуведомление: «Уважая гражданское имя Берггольц, я тем не менее относился к ее мастерству снисходительно... Однако, перечитав... все ее наследие, я был неожиданно... для себя поражен тем, как много стихов я в результате выбрал». Что ж, спасибо и за признание, и за выбор. В прошлом категоричный в своих суждениях поэт стал осмотрительней. Однако же «сбрасывание с поэтического корабля» продолжается. С большим ущербом для репутации русской поэзии ХХ века, в которой трагическая и все-таки состоявшаяся (вопреки всему) судьба Берггольц заслуживает быть отмеченной и вне связи с памятными датами.(34б)

Заключение

На протяжении трёх послевоенных десятилетий Берггольц оставалась верной теме войны, верной своим словам: «…я вмёрзла в твой неповторимый лёд». В ряде статей она резко выступала против обнаружившейся одно время тенденции отойти от темы войны, чтобы всецело сосредоточиться на современности. Ольга Берггольц полагала, что понимать и изображать современность, как бы «забыв» о народном подвиге, просто невозможно. Она была и оставалась поэтом памяти. «Не дам забыть…» - как сказано в одном из её стихотворений. «Никто не забыт, и ничто не забыто», - вновь сказала она, и эта формула памяти быстро сделалась своеобразным всенародным паролем. Но её память - как и вся её жизнь - была, по её убеждению, неделимой. Она предпочитала «жить всей жизнью сразу», а не делиться «на части», и потому в свою историческую память вмещала, как в некий «лучевой пучок», все три времени - прошедшее, настоящее, будущее. Ольга Берггольц была награждена орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями. Умерла Ольга Федоровна Берггольц 13 ноября 1975 в Ленинграде. Похоронена на Литераторских мостках. Несмотря на прижизненную просьбу писательницы похоронить ее на Пискаревском мемориальном кладбище, где высечены в камне ее слова "Никто не забыт и ничто не забыто", "глава" Ленинграда г. Романов отказал писательнице.

«Ольга Берггольц - особое явление, особая боль, любовь, гордость и ленинградцев, и петербуржцев. Она была красивым человеком. А голос ее - поразительный голос» - Даниил Гранин.

Список литературы

1. Архангельский А. Час мужества // Литературное обозрение.1988. №1.

10. Кардин В. «И, кажется, время на век разлучаться…»: Штрихи к литературному портрету Ольги Берггольц // Первое сентября - 1998 - 4 июля.

11. Крымская правда, №.86, 16 мая 2000 г. (интернет - источник)

12. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. - М., 1970. - 383 с.

13. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. - Л., 1972. - 271 с.

14. Некрасова Н.Н Литературный вечер для старшеклассников. «Читаем, учимся, играем» // Журнал-сборник сценариев для библиотек. №1(2000).

15. Оконевская О. «И возвращусь опять». Сб. - М., 2005.

16. Очерки о Великой Отечественной войне. - М., 1975.

17. Берггольц О. [о поэме «Февральский дневник»] // Костер. - 1970. - № 3.

18. Павловский А.М, «Так верила, так пела…» // «Звезда». 1988. №5.

19. Павловский А.М «Память и судьба». Статьи и очерки. - Л., 1982.

2. Архив Ольги Берггольц.

20. Павловский А.М. Вступительная статья // Берггольц О.Ф. Избранные произведения. - Л., 1983.

21. Поздняев К. Расстрел по лимиту. Мифы и правда о трагической гибели Бориса Корнилова // "Литературное Обозрение". 1993. (Ежедневный еженедельник "Кругозор")

22. Пьяных М. Эпос и лирика воюющей России // «Звезда». №5. 1995.

23. Русская литература 20 века. В 2-х т. /Под ред. Л.П. Кременцова. Т 2. М., 2003.

24. «Слова, пришедшие из боя» Статьи. Диалоги. Письма. Вып. 2/ Сост. А.Коган. М., 1985.

25. Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 /Отв. ред. Самсонов А.М. - М.: «Наука», 1977.

26. Солдаты моей Родины. Литературно-художественный сборник. - Л., 1988.

27. Фоняков И. Испытание на разрыв // «Звезда». №5 . 2000.

28. Хренков Д.Т «От сердца к сердцу». - М., 1979.

29. Хренков Д. Здравствуйте. Ольга! : страницы жизни и творчества О. Ф. Берггольц / Д. Хренков // Нева. - 1977. - № 5. - С. 59 - 104.

3. Балашова Н. «Я говорю с тобой из Ленинграда…»: Номинанты Премии Москвы (актриса Театрального центра «Вишнёвый сад» Ольга Широкова читает стихи Ольги Берггольц. // Московская правда. -1999.- 16 апр.

30. Шестинский О. Памяти Ольги Берггольц. [Поэтесса. Некролог] / О. Шестинский // Огонек. - 1975. - № 49. - С. 30.

31. Шульц С. "Главная улица Санкт-Петербурга" //"Наука и жизнь". 2001. (Ежедневный еженедельник "Кругозор")

32. Энциклопедический ресурс rubricon.com (Энциклопедический справочник "Санкт-Петербург", Российский энциклопедический словарь, Большая советская энциклопедия).

33. Энциклопедический словарь юного литературоведа/ под ред. Бердникова Г.П. - М.: Педагогика, 1988.

4. Берггольц О.Ф. Собрание сочинений: В 3-х т. - Л.,1973.

5. Берггольц О.Ф. Ленинградская поэма. Поэмы. Стихотворения / Вступ. статья А. Дудина. - Л.,1976.

6. Берггольц О.Ф. Избранные произведения в 2-х томах. Том 1. /Пред. А. Яшин. Л., 1967.

7. "Вспоминая Ольгу Берггольц". Сборник. - Л., 1979.

8. Горбатов. Б. Письма товарищу. - М., 1942.

9. Берггольц О. «Из дневников» // Знамя. 1991 - март.

34. Интернет-источники:

а otvoyna.ru/poezia.htm

б peoples.ru/art/literature/poetry/newtime/berggolts/

в foxdesign.ru/aphorism/biography/berggolc.html