Из опыта работы Изучение повести Б. К. Зайцева Преподобный Сергий Радонежский в школе

Изучение повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» в школе (из опыта работы)

Содержание

Введение с.2-7

1. Образ Сергия Радонежского в повести Б. Зайцева

«Преподобный Сергий Радонежский» с.7-32

1.1. Писатель Б.К.Зайцев и Россия с.7- 9

1.2. Путь любви к людям и Богу с.9-26

2. Изучение повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» в школе (из опыта работы) с.27-32

Заключение с.33

Библиографический список с.34-36

Приложение 1 Глоссарий с.37-38

Приложение 2 с.39-46

Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем.

Евангелие

Введение

Острое осознание исторической и религиозной ответственности, огромной важности совершаемого труда было характерной чертой большинства выдающихся деятелей XIV столетия. В ту эпоху зарождались и продолжали зарождаться самые различные религиозные и политические традиции, по-разному соотносящиеся с московским «домостроительством». Но следование каждой из них неизбежно приобретало характер религиозного служения. Видимо, таков был сам этот век: жестокий, полный драматических столкновений и в то же время одушествлённый надеждой на возрождение страны. Он требовал от людей прежде всего подвига самоотречения, жертвенности. Именно эти черты определили своеобразие XIV столетия в череде веков российской истории. Именно они стали той «негасимой свечой», которую он завещал последующим векам.

Одним из самых первых и самых почитаемых святых на Руси был и остается Сергий Радонежский. Ещё Е. Голубинский в конце XIX в. в своём произведении «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра» писал: «Во главе многочисленного сонма русских подвижников стоят три великие, поистине всероссийские, подвижника: преп. Антоний и Феодосий Печерские и преп. Сергий Радонежский. На всём обширном пространстве Русской земли нет простого человека, который не знал бы об Антонии и Феодосии Печерских и который не знал бы о Сергии Радонежском; на всём обширном пространстве Русской земли не найдётся простой женщины, которая не учила бы детей своих молиться: «преподобные Антоний и Феодосий Печерские, преподобный Сергие Радонежский молите Бога о нас грешных». Святые Антоний и Феодосий воссияли при начале нашего христианства в Киевских пределах нашего отечества. Святой Сергий, через три столетия после Антония и Феодосия, воссиял в Московских пределах нашего отечества».⁶

В. Ключевский сравнивает Сергия Радонежского с митр. Алексием и св. Стефаном Пермским, а также говорит про его исключительную роль: «Есть имена, которые носили исторические люди, жившие в известное время, делавшие исторически известное жизненное дело, но имена, которые уже утратили хронологическое значение, выступили из границ времени, когда жили их носители. Это потому, что дело, сделанное таким человеком, по своему значению так глубоко захватило жизнь дальнейших поколений, что лицо, сделавшее это дело, из исторического деятеля превратилось в народную идею. Таково имя Преподобного Сергия: это не только назидательная, отрадная страница нашей истории, но и светлая черта нашего нравственного народного содержания».¹⁵

Цель моей работы заключается в том, чтобы раскрыть образ Сергия Радонежского, созданный Борисом Зайцевым в повести «Преподобный Сергий Радонежский», и доказать значимость личности Сергия Радонежского в церковной деятельности XIV века.

Для достижения поставленной цели будут решены следующие задачи:

1. по повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» изучить биографию Преподобного Сергия с точки зрения становления героя, анализа характера, поступков, деятельности святого;

2. проанализировать, как на примере жизни великого святого земли Русской писатель Б.К.Зайцев показал путь Любви к людям и Богу, пошаговое восхождение Сергия к святости; понять величие духовного подвига Сергия Радонежского для духовной жизни государства;

3. показать, как можно использовать данный материал в работе по воспитанию в детях милосердия, доброты, любви к ближнему, уважения к историческому прошлому России.

Объектом данного исследования является жизнеописание преподобного Сергия Радонежского в повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский».

Методы: анализ, сравнение, систематизация и обобщение материала.

«Желаю лучше учиться, нежели учить", - говорил Сергий Радонежский ученикам. Но он учил, учил своим поведением, всем образом жизни, "учил собой", - писал Борис Зайцев. Неслучайно эпиграфом к своей работе я взяла слова из Евангелия: "Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем". Светлый образ Преподобного Сергия всегда волновал сердца людей. На протяжении многих веков после его смерти и до наших дней писатели и художники обращались к этому образу.

Почему образ Преподобного Сергия так взволновал писателя Б.Зайцева в 30-е годы 20 века? - проблемный вопрос, ответ на который я постараюсь дать в своей работе.

Актуальность работы заключается в том, что Сергий Радонежский в своё лихое время проповедовал духовность, которой так не хватает в наше время . В 2014 году исполнилось 700 лет со дня рождения Преподобного Сергия Радонежского, и мы - потомки - должны помнить о том, что подвиги не всегда могут быть громкими победами, что подвиг Преподобного Сергия велик своим примером и жизненной позицией.

Курсовая работа состоит из введения, основной части, состоящей из 2 глав, и заключения.

1 глава имеет теоретический, реферативный характер. В этой главе я постаралась показать, как писатель Б.К.Зайцев шел к созданию образа Преподобного Сергия Радонежского, следуя канонам древнего жанра жития, и в то же время, нарушая эти законы, подчиняя повествование художественной задаче: создавая образ Преподобного Сергия Радонежского, исследовать корни русской духовности как основы национального характера.

Первым источником, по которому написана данная работа, является повесть Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский». Книга написана в публицистическом стиле, понятным читателю языком. Писатель свободно сочетает в повести мифы Священной Истории, легенды с исторической правдой.

Следующей книгой стало «Житие Сергея Радонежского», написанное Епифанием Премудрым. «Полюби святого Сергия: он был русский в душе; полюби его искренно, и он тебя полюбит!..», - с этих слов начинается «Житие» выдающегося церковного и политического деятеля Древней Руси Сергия Радонежского, человека высочайшей силы духа, не мыслившего своей жизни без каждодневного тяжкого труда, подвижника добрых дел, всегда спешащего на помощь ближнему. Епифаний Премудрый - крупнейший русский писатель конца XIV - начала XV века, монах, который много лет провел в Троице- Сергиевом монастыре и был свидетелем последних лет жизни основателя и настоятеля обители Сергия Радонежского. «Житие» дошло до наших дней не в первозданном виде, а переработанным в середине XV века Пахомием Логофетом (Сербом).

При написании работы использовалось произведение Е. Голубинского «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра». Книга «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра», написанная в 1892 г. выдающимся историком Русской Церкви академиком

Е. Е. Голубинским (1834-1912), - наиболее полное, обстоятельное и авторитетное научно-историческое сочинение, посвященное знаменитой русской обители и ее основателю.

Следующей книгой, использованной в работе, является книга К.А. Аверьянова « Сергий Радонежский. Личность и эпоха». Книга рассказывает о жизни одного из наиболее известных деятелей русской истории XIV века преподобного Сергия Радонежского, основателя Троице-Сергиевой лавры. Восстановление его биографии составляет серьезную научную проблему, поскольку хронология многих ее эпизодов до сих пор остается предметом споров между исследователями. На основе тщательного изучения жития преподобного Сергия и сопоставления содержащихся в нем данных с другими источниками впервые воссоздается полное научное жизнеописание наиболее почитаемого на Руси святого.

Также я использовала при написании работы сборник «Жизнь и житие Сергия Радонежского» с послесловием и комментариями В.В. Колесова. В сборнике представлены наиболее авторитетные и исторически интересные суждения о жизни Сергия Радонежского. Публикуется оригинальный текст Жития Сергия Радонежского, написанного сподвижником Епифанием Премудрым и дополненного Пахомием Логофетом. Также представлены переложения Жития, созданные в разное время Е. Голубинским, В.Ключевским, Б. Зайцевым, Г. Федотовым. Завершают книгу размышления русских философов П. Флоренского, С. Булгакова, В. Соловьева о России, о ее нравственных идеалах.

Частично при написании работы была использована литература, указанная в библиографическом списке.

Во 2 главе я делюсь опытом своей работы по проведению уроков и внеклассных мероприятий по повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский».

Практическая значимость моей работы заключается в том, что она может быть полезна учителям при проведении уроков литературы и внеклассных мероприятий, на которых мы учим детей размышлять о ценностных ориентирах человека, о нравственном выборе, о смысле жизни, о том, ради чего стоит жить.

Первая глава

Образ Сергия Радонежского в повести Б. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский».

1. Писатель Б.К.Зайцев и Россия.

Корни литературной деятельности Бориса Константиновича Зайцева (1881-1972) - в «серебряном веке» русской культуры. В канун Великой войны 1914-1918 годов он уже был хорошо известен отечественной публике: книги Зайцева неоднократно переиздавались, в театрах шли его пьесы, газеты печатали его критические статьи. Словом, это была достаточно заметная фигура в куль­турной жизни России начала века. В 1922 писатель навсегда покидает родину, уезжает в Германию, а с 1924 продолжает тру­диться на литературном поприще во Франции. «…Русские люди, оставившие родину в тяжелые для нее годы, времени не потратили даром, не превратились в каких-то Иванов Непомнящих, в обывателей, озабоченных исключительно своими маленькими невзгодами и волнениями»,-писал поэт и один из ведущих критиков эмиграции Г.Адамович. Духовный заказ, данный историей, они видели прежде всего в том, чтобы сохранить память о прошлом, «не возвеличивая его без разбора, но и не клевеща на него, твердо хранить из его достояния то, что сохранения достойно». Особая роль в системе ценностей, сохранение которых эмиграция считала своим историческим предназначением, принадлежала православию. До революции интеллигенция писала о кризисе исторической церкви, запятнавшей себя откровенной службой власти. Но развернувшаяся в революционной России борьба с религией, попытка ее полного искоренения из сознания и души народа были для эмиграции важнейшим пунктом, не позволяющим идти ни на какое примирение с новой властью. Православие явилось для большинства русских людей в эмиграции нравственной опорой, и в этом плане опыт ее духовной жизни в корне противостоял жизни светской, характерной не только для атеистической послереволюционной России, но и для тех стран Запада, где оказались русские эмигранты и где они остро ощущали отсутствие духовного начала. Религиозные поиски, христианская проблематика были свойственны почти всем ведущим писателям зарубежья (за исключением, может быть, М. Алданова и В. Набокова), а для целого ряда художников революция стала тем событием, которое вызвало коренной перелом в их мировоззрении, привело к Церкви, как, например, это было с Б.Зайцевым.

Непростая жизнь беженца, как, впрочем, и жизнь всякого человека, была наполнена своими печалями и радостями. Только, пожалуй, на чужбине они воспринимались острее, больнее, с какой-то, может быть, яркой силой.

Хочется напомнить об одном ярко-радостном событии из жизни России в изгнании. Далекий 1928 год. Съезд писателей и журналистов Русского зару­бежья в Белграде. Как бы последний всплеск замирающей - чтобы так и стоять Великим монументом славы и укора «клеветникам России», - но веч­ной Русской культуры. В сердце светлой памяти короля Александра I Карагеоргиевича Россия занимала особое место - второе Отечество - и этим сказано все! Сербия приняла наших изгнанников в свое материнское лоно. Но не только тех русских, которые нашли здесь свое пристанище, опекал король Александр. Он явился настоящим меценатом для деятелей русской культуры, рассеянных по Европе: Бунин и Шмелев, Гиппиус, Ремизов, Куприн, Зайцев, жившие в Париже, и многие другие ощущали его постоянную поддержку. На Белградский форум съехались писатели из многих стран Русского рассеяния. 29 сентября король Александр пожаловал четырнадцати писателям высокий орден св. Саввы, сре­ди них был и Борис Константинович Зайцев. Думается, что именно для него, человека православного, эта награда имела особое значение; и для нас факт этот наполняется специальным смыслом - вот так, просто, по-земному великий святитель Сербский прикоснулся к груди, сердцу, душе писателя…

Ф.Степун видел своеобразие Бориса Зайцева, запечатлевшего мир «святой Руси», в устремленности из бытового плана в сферу духовного.Россию Зайцев воспринимает исторически, в ее тысячелетнем движении, духовном созидании, неразрывной связи поколений, с особой ясностью раскрывавшейся ему «с другого берега», в эмиграции. «Странным образом революция, которую я всегда остро ненавидел, на писании моем отозвалась неплохо,- признавался Зайцев.- Страдания и потрясения, ею вызванные, не во мне одном вызвали религиозный подъем. Удивительного в этом нет. Хаосу, крови и безобразию противостоит гармония и свет Евангелия, Церкви», ¹⁴- так определил художник суть духовного перелома, который повлиял на все его послереволюционное творчество. Разные исторические лики России запечатлел в своих произведениях Б.Зайцев. Вначале это Россия современная, трагическая, революционная (повести 20-х годов, роман «Золотой узор»- 1926), затем- «более ясная и спокойная, давняя» (в мемуарах «Москва»- 1920-1930 годы, «Далекое»- 1965). «Легендарная Россия детства и юности» Зайцева воссоздана в тетралогии «Путешествие Глеба» (1936-1953), отчасти в художественной биографии А.П.Чехова (1954), одного из литературных учителей Зайцева. К 19 веку обратился художник в «Жуковском» (1951) и «Жизни Тургенева» (1932).

1.2. Путь любви к людям и Богу.

Но одной из первых книг, написанных в эмиграции и определивших дух дальнейшего «странного путешествия» писателя сквозь сложное и путаное «историческое плетение», стали книги о «святой Руси»: «Преподобный Сергий Радонежский» (1924) и написанные после поездок по святым местам «Афон» (1927), «Валаам» (1936). Именно здесь впервые отчетливо выразилось то ≪чувство наличия в жизни и прежде всего в истории некоей сверхисторической реальности≫²⁵ (Ф.Степун), которое станет определяющим для Зайцева. Сам художник говорил о том, что ≪миф лучше чувствует душу события, чем чиновник исторической науки≫¹⁴ (II, 54), поэтому свободно сочетает мифы Священной Истории, легенды с исторической правдой в книге ≪Преподобный Сергий Радонежский≫. Писатель следует здесь канонам древнего жанра жития, прославляющего праведную жизнь людей, канонизированных церковью, и в то же время нарушает эти законы, подчиняя повествование художественной задаче: исследовать корни русской духовности как ≪основы национального характера».

Показателен сам выбор героя: Сергий для писателя - единственный в своем роде святой, ≪глубочайше русский, глубочайше православный≫¹³, народный святой, в нем писатель видит сочетание ≪рассеянных черт русских≫, он - воплощение духа Руси, ее стойкости, подвига во имя сохранения и собирания России на всем протяжении ее тысячелетней истории, особенно в ≪темные времена≫. Здесь очевидна глубокая внутренняя полемичность произведения, в котором выражено стремление автора противопоставить путь крови и насилия (революция созвучна для Зайцева мучительному процессу собирания русских земель, борьбе Москвы и Твери, противостоянию татарскому игу во времена Сергия) скромному и великому подвигу веры, ≪милости, а не ненависти≫, кротости, человеколюбия. Эта авторская позиция определяет в произведении все - от характера используемых изобразительно-выразительных средств (к примеру, повторяются эпитеты ≪тихий≫, «скромный≫, ≪святой≫), особенностей портрета, где нет индивидуальных примет внешности, а есть портрет души «народного святого» («Негромкий голос, тихие движения, лицо покой­ное, святого плотника великорусского». Такой он даже на иконе - через всю ее условность - об­раз невидного и обаятельного в задушевности своей пейзажа русского, русской души. «В нем на­ши ржи и васильки, березы и зеркальность вод, ласточки и кресты, и не сравнимое ни с чем бла­гоухание России»¹⁴ (II, 36), до форм повество­вания и особенностей композиции. Строя произведение как подобает житию, автор подчеркивает те эпизоды, которые говорят не просто о святости героя, но о святости особой, русской в зайцевском понима­нии. Постоянно обращается внимание на трудолюбие, кротость, аскетизм, простоту, влияние духовное, противостоящее суете житейских отношений. И в то же время автор стремится словно бы «оправдать» Сергия в тех случаях, когда проявляются иные, не соответствующие «авторской версии» черты Преподобного, например, твердость, даже жестокость в отношении к князю Борису Суздальскому, не подчи­нявшемуся Москве. Особо оговаривает ав­тор важнейший исторический эпизод - благословение Сергием князя Димитрия на битву с татарами, на войну, на кровь. «Если на трагической земле идет трагиче­ское дело, он благословит ту сторону, ко­торую считает правой. Он не за войну, но раз она случилась, за народ и за Россию, православных... (выделено Зайцевым)». «За имя Христово, за веру право­славную подобает душу положить и кровь пролить» - таковы слова Сергия перед Куликовской битвой ¹⁴ (II, 52-53).

В построении произведения есть своя закономерность: действие расходится, как круги по воде, включая героя во все более сложные отношения. Примечательны на­звания глав: «Весна», «Отшельник», «Игу­мен», «Св. Сергий - чудотворец и настав­ник», «Преподобный Сергий и Церковь», «Сергий и государство». От скромного юноши Вар­фоломея до прославленнейшего старца, наставника и учителя, человека эпохи - таков путь героя. В названиях глав уже прочитывается направление духовной эволюции Сергия, приведшей к итогу земной жизни - «выше человека». Его важнейшую роль ав­тор видит в том, что «на распутиях исто­рических, на рубежах двух эпох» он «воспитывал людей, свободных духом», укреплял их силу, давая «ощущение исти­ны, истина же всегда мужественна, всегда настраивает положительно, на дело, жизнь, служение и борьбу» ¹⁴ (II, 64). Произнеся здесь «запретное» слово «борьба», Зайцев в финале произведения вновь вер­нется к своей концепции: тяжелым време­нам «крови, насилия, свирепости» он про­тивопоставит «правду, прямоту, мужественность, труд, благоговение и веру» ¹⁴ (II, 65). Так раскроется особенность религиозности Зайцева, которая, но словам Г.Струве, «благостнее, примиреннее, умудреннее», чем у Ремизова, «окрашена в те ж лирические тона», что и все творчество Зайцева; «иная она... чем у Шмелева, без шмелевской бытовой насыщенности, более легкая и светлая»²⁶.

Удивительная гармо­ния внутреннего мира художника и его творчества, художественные достоинства его произведений, продолжение им лучших традиций русской литературы дали основание современникам говорить о Зай­цеве как о классике отечественной литера­туры и последнем (учитывая дату смерти - 1971 год) представителе литературы Се­ребряного века.

Повесть «Преподобный Сергий Радонежский» (1924) - одно из первых произведений Зайцева, увидевших свет на чужбине, и это не случайно.

Оказавшись вдали от родины, писатель, быть может, еще сильнее, еще больнее почувствовал коренную, неистребимую связь с Россией, с Православием, со своим народом. Естественным было стремление сказать об этом, выгово­риться, исповедаться в любви к Отечеству. Именно такой исповедью и стала его историко-философская книга о Сергии Радонежском.

Предваряя рассказ о Сергии, писатель дает вначале крупным планом облик святого: «…для русского в нем есть как раз и нас волнующее: глубокое созвучие народу, великая типичность - сочетание в одном рассеянных черт русских. Отсюда та особая любовь и поклонение ему в России, безмолвная канонизация в народного святого, что навряд ли выпала другому»¹³. Именно через Сергия, являющего собой национальный идеал, Зайцев знакомит француз­ского читателя с русским народом. «Автору казалось, что сейчас особенно уместен опыт… восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь Великого Святителя и провести читателя чрез ту особенную, горнюю страну, где он живет, откуда светит нам немеркнущей звездой»,¹³- отмечал в предисловии писатель.

В повести нет места авторскому вымыслу (заметим, что в целом стилю Зайцева свойственен «сугубый реализм»: выдумывать он не любил, но всегда описывал пережитое, перечувствованное, увиденное), все подчинено строгому факту, непреклонному законодателю рассказа о жизни Сергия. Источником, материальной основой произведения послужило первое житие Сергия, написанное Епифанием, позже обработанное сербом Пахомием. Ничего нового, неизвестного из жизни святого Зайцев не сообщает. Однако прочитывается книга почти на одном дыхании: суховатое, повест­вование захватывает, произведение в целом обладает некоей притягатель­ной силой. В чем же секрет?

Во-первых, конечно, привлекает фигура самого Сергия, духовный облик удивительного человека Святой Руси; какая-то неизъяснимая, но вечная тяга к нему есть в русском сердце, все, что связано с Сергием, неизменно влечет душу, наполняет ее высоким покоем, светом, несказанной радостью… Размышляя о значении преподобного Сергия для русского народа, В. О. Ключевский, в частности, писал: «Есть имена… которые уже утратили хронологическое значе­ние, выступили из границ времени, когда жили их носители. Это потому, что дело, сделанное таким человеком, по своему значению так далеко выходило за пределы своего века, своим благотворным действием так глубоко захватило жизнь дальнейших поколений, что с лица, его сделавшего, в сознании этих поколений постепенно спадало все временное и местное, и оно из историчес­кого деятеля превратилось в народную идею, а самое дело его из исторического факта стало практической заповедью, заветом, тем, что мы привыкли называть идеалом».¹¹ Имя Сергия, по выражению историка, - это «светлая черта нашего нравственного народного содержания»¹¹.

Во-вторых, интерес представляет философский пласт повести, размышле­ния писателя о том или ином событии, его оценка. Именно здесь, на данном уровне, мы прочитываем индивидуальное авторское понимание Сергия, его личностное переживание духовного, гражданского подвига преподобного. Именно здесь нам открываются основы мировоззрения писателя, его философия истории. Авторские отступления словно плотью облекают строгий событийный «костяк» жития святого. Философские размышления как бы прерывают описа­ние жизни Сергия, замедляют сюжетный ход повести - по сути Зайцев дви­жется в данном случае в русле пушкинской традиции. В повести можно выделить две основные темы отступлений: оценка (через поступок или собы­тие) личности Сергия и попытка осмысления путей русской истории. В рассуж­дениях на первую тему (особенно в начальных главах книги) прочитывается стремление автора за тем или иным человеческим поступком разглядеть буду­щего святого, угадать перспективу движения личности, предувидеть ее. Так, например, рассказывая о трудностях в учении отрока Варфоломея, писатель говорит: «В истории с его учением, неудачами и неожиданным, таинственным успехом видны в мальчике некоторые черты Сергия: знак скромности, смирения есть в том, что будущий святой не мог естественно обучиться грамоте <…> …непосредственная связь, живая, с Богом, обозначилась уж очень рано у мало­способного Варфоломея <…> …уже к порогу юности отшельник, постник, инок ярко проступили»¹³.

Оценивая отношения Варфоломея с родителями, автор заключает, что был он «послушным сыном», но «…внутренно, за эти годы отрочества, ранней юности, в нем накоплялось, разумеется, стремление уйти из мира низшего и среднего в мир высший, мир незамутненных созерцаний и общенья непосред­ственно с Богом».¹³ И далее - о решении Варфоломея оставить мир: «Возможно, что задумчивый Варфоломей, стремясь уйти, и чувствовал, что начинает дело крупное. Но представлял ли ясно, что задуманный им подвиг не одной его души касается? <…> Пожалуй, вряд ли. Слишком был он скромен, слишком погружен в общенье с Богом»¹³.

Автор размышляет, но не навязывает свою позицию читателю (что подтверждает наличие вводных слов в суждениях), и словно приглашает нас к раздумьям, побуждая тем самым активнее следить за повествованием, глубже прочувствовать и осмыслить жизненный путь Сергия, понять движения его души. И делает он это вполне естественно, органично - отклик читателя в дан­ном случае логически предопределен.

Каждая из глав книги открывает новый этап жития преподобного, это как бы ступени лествицы, по которой восходит Варфоломей-Сергий к Богу.

Так, глава «Отшельник» повествует о постриге Варфоломея, наречении его Сергием, о периоде его уединения. Рассказ ведется в очень лаконичном стиле, события буквально перечисляются… Но вот в строгое жизнеописание святого вторгается голос автора - отступление об аскетическом подвиге. И вновь читатель приглашается к размышлениям: «Можно думать, что это - трудней­шее для него (Сергия) время. <…> Если человек так остро напрягается вверх, так подчиняет пестроту свою линии Бога, он подвержен и отливам, и упадку, утомлению».¹³ Автор особо подчеркивает расположенность св. Сергия к аскетизму: "Аскетический подвиг - выглаживание, выпрямление души к единой вертикали. В таком облике она легчайше и любовнейше соединяется с Первоначалом, ток божественного беспрепятственней бежит по ней."¹³

Наивно полагать, мне кажется, что св. Сергию в особенно трудные, первые месяцы одиночества помог тысячелетний опыт монашества. Опыт одиночества передать невозможно. К этому человек приходит сам, перешагнув через себя, и учась у самого себя, и поддерживая сам себя.

Как всякий отшельник св. Сергий прошел сквозь тоску, отчаяние, упадок чувств, утомление, обольщение более легкой жизнью, святой Сергий вышел победителем из этой борьбы, подчинив дух свой линии Бога. А после рассказа об искушениях отшельника опять чисто авторское - простой человеческий вопрос: «Выдержит ли, в грозном лесу, в убогой келии?» Но, словно спохватившись, писатель отвечает: «Он упорен, терпелив, и он "боголюбив". Прохладный и прозрачный дух. И с ним Божественная помощь, как отзыв на тяготенье. Он одолевает»¹³.

Описывая возникновение Троицкого монастыря, Зайцев довольно сухо излагает факты жития. Но сдержанность пересказа уже как будто одухотворена предшествующими размышлениями об аскетическом подвиге Сергия, воспол­няется она и заключающим главу выводом: «Так из уединенного пустынника, молитвенника, созерцателя вырастал в Сергии и деятель <…> …это уже на­стоятель малой общины, апостольской по числу келий, апостольской по духу первохристианской простоты и бедности и по роли исторической, какую над­лежало ей сыграть в распространении монашества»¹³.

Рассказывая о деятельности игумена Сергия (глава «Игумен»), писатель выделяет такую его черту, как трудолюбие, которого святой требовал и от насельников монастыря. А затем следует любопытное, на наш взгляд, сравнение Сергия с Франциском Ассизским: «По известному завету апостола Павла, он требовал от иноков труда и запрещал им выходить за подаянием. В этом резкое отличие от св. Франциска. Блаженный из Ассизи не чувствовал под собой земли. Всю недлинную свою жизнь он летел, в светлом экстазе, над землей, но летел "в люди", с проповедью апостольской и Христовой, ближе всех подходя к образу самого Христа. Поэтому и не мог, в сущности, ничего на земле уч­редить… И труд, то трудолюбие, которое есть корень прикрепления, для него не существенны. Напротив, Сергий не был проповедником, ни он и ни ученики его не странствовали по великорусской Умбрии с пламенной речью и с кружкою для подаяний. Пятьдесят лет он спокойно провел в глубине лесов, уча самим собою, "тихим деланием", но не прямым миссионерством. И в этом "делании" - наряду с дисциплиною душевной - огромную роль играл тот черный труд, без которого погиб бы и он сам, и монастырь его. Св. Сергий, православный глубочайшим образом, насаждал в некотором смысле западную культуру (труд, порядок, дисциплину) в радонежских лесах, а св. Франциск, родившись в стране преизбыточной культуры, как бы на нее восстал». Как художественный прием, как стремление оттенить образ Сергия, это противопоставление, пожа­луй, оправдано. Однако трудно согласиться с рассуждениями писателя, в част­ности, о том, что труд, порядок и дисциплина суть атрибуты преимущественно западной культуры. Ведь вся повесть рассказывает о Сергии именно как о феномене русской духовной культуры, причем отнюдь не исключительном, не единственном, чему подтверждением у самого Зайцева является сопоставление преподобного, например, с Феодосием Печерским.

И разве не о внутренней дисциплине - дисциплине духа и рассудка - говорит в своем знаменитом «Поучении» Владимир Мономах детям: «Если, ездя на коне, вы не занимаетесь делом, то, при незнании других молитв, посто­янно повторяйте: Господи, помилуй. Это лучше, чем думать о пустяках». Не о ней ли свидетельствуют смирение, простота жизни, самоотвержение, явлен­ные русскими святыми; не о трудолюбии ли русского народа, наконец, говорит, к примеру, Некрасов в своей поэме «Кому на Руси жить хорошо»… Другое дело, что смысл этих самых «труда, порядка и дисциплины» разли­чен в культурах Запада и Востока, и проистекает это, главным образом, из разницы психологии, миросозерцания носителей данных культур.

В свое время немецкий ученый В. Шубарт предложил интересную типологию европейских народов: романские и германские народы он отнес к прометеевскому, герои­ческому типу. Такой человек «видит в мире хаос, который он должен оформить своей организующей силой; он полон жажды власти; он удаляется все дальше и дальше от Бога и все глубже уходит в мир вещей». Славянские народы - и особенно русский - принадлежат, по его мнению, к иоанновскому, мессиан­скому типу (т.е. следующему идеалам, данным в Евангелии от Иоанна). Человек такого типа «чувствует себя призванным создать на земле высший Божест­венный порядок… Он хочет восстановить вокруг себя ту гармонию, которую он чувствует в себе… Мессианского человека одухотворяет не жажда власти, но настроения примирения и любви. Он не разделяет, чтобы властво­вать, но ищет разобщенное, чтобы его воссоединить». Кстати сказать, весь ход размышлений писателя о преподобном Сергии только подтверждает вышепри­веденное суждение Шубарта. Что же касается «деятельного» католического миссионерства, оно как раз и лежит в русле «прометеевской» традиции, так что еще вопрос, «восстал» ли Франциск на свою культуру.

Заключая эту главу рассказом о промыслительном случае с хлебами, писатель переходит к следующей («Св. Сергий, чудотворец и наставник»), подводя читателя к разговору о чудесах святого. Но предваряют этот разговор авторские раздумья о том, что есть чудо. «Это, конечно, величайшая буря любви, врывающаяся оттуда, на призыв любовный, что идет отсюда». Надо полагать, данное утверждение является одним из существенных элементов зайцевской философии бытия, т. е. главным вектором жизни человеческой является духовное возрастание: Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам. Ведь далее он пишет, что Сергий «в ран­ней полосе подвижничества не имел видений, не творил чудес. Лишь дол­гий, трудный путь самовоспитания, аскезы, самопросветления приводит его к чу­де­сам и к тем светлым видениям, которыми озарена зрелость. <…> В этом отно­шении… жизнь Сергия дает образ постепенного, ясного, внутренно здоро­вого движения»¹³. И уже в конце главы обобщает: «…в живой душе крепко сидит стремленье к очищению и "направлению". «На наших глазах совершались бесконечные паломничества в Оптину - от Гоголя, Толстого, Соловьева, со сложнейшими запросами души, до баб - выдавать ли замуж дочку, да как лучше прожить с мужем. А в революцию и к простым священ­никам приходили каяться красноармейцы - и в кощунствах, и в убийствах»¹³.

Выстраивая рассказ о жизни Сергия по житию Епифания, писатель, естест­венно, что-то из жития опускает, о чем-то упоминает кратко, те же эпизоды, в которых, на его взгляд, наиболее глубоко раскрывается характер преподоб­ного, главные его черты, он буквально дословно пересказывает. И в самом от­боре материала (а не только в его интерпретации автором), безусловно, про­читы­вается индивидуальное, зайцевское понимание Сергия - здесь заклю­чен и момент субъективный, оценочный. Воспринимая имя Сергия как нацио­нальную идею, как «вечно деятельный нравственный двигатель» (Ключевский), Зайцев выделяет именно те приметы личности святого, которые, состраиваясь, соеди­няясь, дают почти осязаемое представление о русском народном идеале.

Так, в главе «Общежития и тернии» рассказывается о трех событиях из жизни преподобного: посещение монастыря крестьянином, стремившимся по­знакомиться с Сергием и никак не желавшим признать в «нищем убогом старичке» знаменитого игумена; видение Сергию, связанное с жизнью обители и укрепившее его в правильности выбора основ устроения монастыря (в главе речь идет о введении общежития в будущей Лавре), и, наконец, уход Сергия из монастыря. В первом случае подчеркиваются (и это не раз в повести) необычайная скромность, смирение преподобного как главнейшие черты его нравственного облика. Ведь и в конце повести, подводя итоги, писатель вновь напомнит: «Сергий пришел на свою Маковицу скромным и безвестным юношей Варфоло­меем, а ушел прославленным старцем»¹³. Во втором - живая связь с Богом (именно смирением достигнутая). Третий случай совсем особый. Сер­гий встречается с резким проявлением гордыни собственного брата и оставляет монастырь, никому не сказав ни слова. Вот как расценивает писатель этот поступок святого: «С точки зрения обыденной он совершил шаг загадочный. Игумен, настоятель и "водитель душ" - как будто отступил. <…> Никому он не сдавался, ни перед кем не отступал. Как можем мы знать его чувства, мнения? Мы можем лишь почтительно предполагать: так сказал внутренний голос. Ничего внешнего, формального. Ясная, святая вера, что "так будет лучше". <…> Если зажглись страсти, кто-то мне завидует… то пусть уж я уйду, не соблазняю и не разжигаю. <…> Если Бог так мне повелевает, значит, Он уж знает - нечего раздумывать»¹³. Конечно, Зайцев, по его собственному признанию, лишь предполагает ход мыслей преподобного, пытается как бы материализовать, выявить причины его ухода. Вывод, который делает писатель, не лишен основания, но проистекает из всего контекста жития святого и одновременно созвучен христианскому мировоззрению автора. Уйти от соб­лазна: И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну ; не быть самому соблазном - не есть ли это один из импера­тивов православного народного идеала - одна из составляющих философии бытия Б. К. Зайцева.

Завершает главу рассказ о возвращении игумена Радонежского в монас­тырь спустя четыре года. А вот и авторский итог события: «Сергий победил - просто и тихо, без насилия, как и все делал в жизни. <…> Действовал он тут… как святой. И достиг высшего. … еще вознес и само православие, предпочтя внешней дисциплине - свободу и любовь»¹³. Итак, писатель выделяет еще две постоянные величины русского духовно-нравственного кодекса - свобода и любовь, явленные в облике преподобного.

Центральный эпизод главы «Преподобный Сергий и Церковь» - отказ Сергия от митрополичьей кафедры, весь прочий повествовательный материал распределен вокруг него. В данном случае, помимо фактов жития святого, автор привлекает множество событий русской истории XIV века, что позволяет ему в небольшой по объему главе создать лаконичную панораму церковно-государ­ственной жизни Руси Сергиевской эпохи. Подобная художественно-изобрази­тельная тенденция углубляется в следующей главе - «Сергий и госу­дарство», где логически продолжается разговор на тему актуальную и сегодня - Церковь и политика. В этой главе достаточно полно раскрывается фило­софия истории Бориса Зайцева.

Неторопливо создавая образ Сергия, как бы высвечивая фигуру святого с разных сторон, писатель теперь пробует рассмотреть его на фоне социально-политической жизни Руси XIV века. Заметим, что в этой главе удельный вес материалов жития значительно снижен, в основном она состоит из рассуждений автора о строительстве Русского государства, собирании земель вокруг Москвы, об участии Сергия в этих событиях. «Преподобный не был никогда полити­ком… За простоту и чистоту ему дана судьба, далекая от политических хитросплетений. Если взглянуть на его жизнь со стороны касанья государству, чаще всего встретишь Сергия - учителя и ободрителя, миротворца. Икону, что выносят в трудные минуты, - и идут к ней сами».¹³

Показывая роль Сергия в строительстве государства, Зайцев, в частности, рассказывает о миротворческом хождении преподобного к Рязанскому князю Олегу, давнему врагу Москвы. Присмотримся, как сделан этот эпизод в повести. Вначале краткое сообщение: «Глубокой осенью 1385 пешком идет свя­той в Рязань…», затем описание злонравного Олега, в сдержанном, но емком стиле, характерном для повести в целом, и восклицание-итог: «Как бы то ни было, победил Сергий - старичок из Радонежа, семидесятилетними ногами по грязям и бездорожью русской осени отмеривший верст двести!¹¹ Словом любви Христовой, верой православной побеждает Сергий Олега. Чувствуя огромную духовную ответственность за всё, что происходило на Руси, великий старец всеми доступными ему средствами стремился утверждать правду Евангелия перед лицом ожесточившегося мира. Следуя заветам древних христианских подвижников, он никогда не садился на коня и пешком - порой с риском для жизни - ходил с призывами к миру в Нижний Новгород, Ростов, Рязань.

Подтверждая эту мысль, писатель прибегает к приему контраста в описании князя («…крепкий, вероломный, закаленный в трудных временах князь типа тверитян») и преподобного («старичок из Радонежа»), как бы подчеркивая «нищету духа» последнего, перед которой оказалась бессильной гордыня.

Итак, помогая князьям московским в созидании Руси Державной, не по­литическими средствами действовал Сергий, но внимая «гласу Божьему», кото­рый, по выражению Зайцева, «шел к нему так невозбранно». Другими словами, писатель утверждает мысль о том, что по-настоящему «двигать» историю, задавать ей верное направление, созидать, можно лишь поднимая «правдивый голос за дела правдивые» - и это как раз есть стержневой тезис его философии истории. Значительное место в главе уделено рассуждениям о политике и борьбе князя Димитрия за объединение русских земель вокруг Москвы.

И вот, наконец, одно из важнейших земных деяний Сергия -благословение князю на Кули­ковскую битву. Кажется, это и есть пик проблемы «Церковь и политика», правда, история ее уже давно разрешила - преподобный поднял «правдивый голос за правдивое дело». Но обратимся к тексту: «…Сергий <…> …стоял перед трудным делом: благословения на кровь. Благословил бы на войну, даже нацио­нальную - Христос? <…> Если на трагической земле идет трагическое дело, он благословит ту сторону, которую считает правой. Он не за войну, но раз она случилась, за народ и за Россию, православных. Как наставник и утешитель, "Параклит" России, он не может оставаться безучастным»¹³. Итак, эта «хитрая» проблема разворачивается в своем действительном, единственно пра­вильном аспекте - Церковь всегда пребывает с народом. Церковь, как Тело Христово, сама есть народ. Именно о таком ходе размыш­лений писателя свиде­тельствует его ответ.

Описывая утро перед Куликовской битвой, Зайцев создает лаконичную, но достаточно объемную картину. Вначале только дата (восклицательное предло­жение): «8 сентября 1380 года!» Затем скупые пейзажные штрихи: «Хмурый рассвет, Дон и Непрядва, Куликово поле…» (в русском сознании это не просто топонимы, но исполненные особого смысла философские категории националь­ной истории - отсюда сдержанная торжественность повествования), и вдруг - крупный, экспрессивный мазок: «… и дух Слова о полку Игореве», передающий самую атмосферу происходящего, - прием, рассчитанный на «культурную» реакцию читателя, определяющий его восприятие, дающий воз­можность вчувствоваться, вжиться, «войти» в событие. За этим кратким выска­зыванием («дух Слова…») прочитываются высота и трагизм происходя­щего, преемственность священной традиции воинского долга и как бы неизвест­ность исхода битвы, хотя он и предсказан Сергием (элемент сомнения, кстати, совер­шенно исключенный для жанра жития, ибо эмоциональное восприятие в нем отмерено «золотой мерой» веры). А далее - восклицание автора, его оценка происходящего: «Как все глубоко, напряженно и серьезно!» Затем, словно сводка событий, следует описание подготовки к битве в стане Димитрия: «Перед сражением молятся. Читают ратям грамоту преподобного». И вновь сдержанные пейзажные штрихи: «Осенние туманы, медленный рассвет, хладно серебряный. Роса, утренний холод». Но вот и подведение черты в ожидании битвы - философское утверждение неотвратимости судьбы: «Идут на смерть. Грусть и судьба - и неизбежность. Ясно, что возврата нет»¹³. Самую схватку Зайцев также описывает предельно скупо, буквально в нес­кольких словах напоминая о наиболее ярких ее эпизодах. И, тем не менее, создает зримый, объемный образ происходящего: «Началась общая битва, на гигантском, по тем временам, фронте в десять верст. Сергий правильно сказал: "Многим плетутся венки мученические". Их было сплетено немало»¹³. И именно в словах преподобного - главная образная и смысловая нагрузка. Здесь «центр тяжести» всей картины - воины, павшие на Куликовом поле, сподобились венцов мучеников, пострадавших за веру Христову и поло­живших живот свой за други своя. «Столкновение миров» - так определяет Куликовскую битву Борис Зайцев. Борьба во имя Христа и борьба против Христа. Пожалуй, это и есть главный итог размышлений писателя о судьбо­носной для Руси битве и одновременно - доминанта его философии истории. С таинственной минуты воплощения Спасителя,

«явления Христа народу», с этой мину­ты человечество уже не могло пребывать в (до того, пожалуй, прости­тельном) неведении. Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня, - изрек Господь. Вне Высшей Истины нет жизни, нет правды, нет любви, творчества, вдохновения, созидания, нет героизма и самопожертвования, нет подвига, нет света, нет пути. За Ее пределами тьма кромешная, там будет плач и скрежет зубов. Праведники идут узким путем Божиим, который, как живительный луч, Све­том Тихим просвещает бурлящие потоки человеческой истории. Правед­ники суть небо­жители. Но нечестивые исчезают, как прах, возметаемый ветром (с лица земли). История же христианской Руси, ее жертвенные, пронзи­тельные взлеты (вплоть до сего дня) - это и при­ношение Богу, и дар Божий.

Что же дала молодому Московскому государству эта победа? Почему так важно было тогда на Дону сказать свое слово миру? Отвечая на эти вопросы, писатель так осмысливает великое событие русской истории: «Самая победа - грандиозна, и значение ее - прежде всего моральное: доказано, что мы, мир европейский, христианский, не рабы, а сила и самостоятельность. Народу, побе­дившему на Куликовом поле, уже нельзя было остаться данником татар­щины»^13. В этой битве словно произошёл взрыв русского самосознания, оно будет мужать и крепнуть в дальнейшей борьбе, питать грядущие поколения, оно будет торжествовать на Угре…Таков итог благословения преподобного, итог «правдивого слова» (этого императива истории, по Зайцеву).

Напоминает писатель и о том, что со времен Куликовской битвы по всей России в Дмитровскую субботу служатся панихиды по погибшим. Так возда­ется долг народной памяти защитникам Отечества (замечательно, что в этот день вспоминаются все воины, павшие в разные времена за Родину, прискорб­но, что список этот увеличивается в наши дни; но есть ли еще где-нибудь, кроме «нецивилизованной» России, такой обычай благородной скорби?! и, безус­ловно, это высокий акт национальной русской нравственности.

Размышляя об идеале русского народа, изображенном в повести «Препо­добный Сергий Радонежский», обратимся еще раз к словам Клю­чев­ского, как бы дополняющим суждения Зайцева: «Нравст­венное богат­ство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памя­тями деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество. С эти­ми памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа; они - его питательная почва; в них его корни; оторвите его от них - оно завянет, как скошенная тра­ва. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответствен­ности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга»¹³.

Создавая образ Сергия, автор широко использует прием контраста, кото­рый значительно усиливается, как бы обнажается, буквально становится «чер­но-белым» к концу повести. Особенно отчетливо это видно в главе «Вечерний свет», в которой показан тот рубеж земного пути преподобного, где, по выра­жению Лескова, заканчивается жизнь и начинается житие. «Люди борьбы, политики, войны, как Димитрий, Калита, Олег, нередко к концу жизни ощу­щают тягость и усталость». Сергий же на исходе дней своих - «живая схима». «Позади крест деятельный, он уже на высоте креста созерцатель­ного… <…> Святой почти уж за пределами. Настолько просветлен, пронизан духом, еще живой преображен, что уже выше человека»¹³. И это «выше человека», насколько возможно передать словами, Зайцев вос­создает (вслед за автором жития), рассказывая о чудесных видениях Сергия.

Грустные, элегические ноты описания кончины преподобного, заверша­ющего главу, сменяются мощным, торжественным аккордом - Сергий и Рос­сия, Сергий для России… (глава «Дело и облик»): «Через пятьсот лет, всма­триваясь в его образ, чувствуешь: да, велика Россия. Да, святая сила ей дана. Да, рядом с силой, истиной мы можем жить. В тяжелые времена крови, насилия, свирепости, предательств, подлости - неземной облик Сергия утоляет и под­держивает. <…> Безмолвно Сергий учит самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере»¹³.

Безусловно, эти заключительные слова повести писатель обращал, в пер­вую очередь, к своим современникам - русским людям, оказавшимся волею судьбы на чужбине, стремясь поддержать бодрость духа соотечест­венников, помочь им достойно пройти через тернии изгнаннического бытия, помочь остаться русскими. Но равным образом слова эти обращены и к нам, читателям начала ХХI века…

Глава вторая.

Изучение повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» в школе (из опыта работы).

В программе для общеобразовательных учреждений (5-11 классы) под редакцией Т.Ф.Курдюмовой в разделе «История на страницах произведений древнерусской литературы» ( 8 класс) рекомендуется изучение темы «Жития святых» на примере произведений «Сказание о житии Александра Невского» и повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский». По повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» я провожу два урока («Слово о святом Сергии» и «Образ преподобного Сергия в повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» и в романе Д.Балашова «Похвала Сергию »), заочную экскурсию в картинную галерею, где дети знакомятся с картинами известных художников, посвященными Сергию Радоежскому.

Целью первого урока является развитие у учащихся навыков анализа информационного текста, монологической речи, логического мышления, коммуникативных навыков средствами технологии РКМЧП (развитие критического мышления через чтение и письмо) и ИКТ.

Задачи, которые решаются на уроке:

создание условий для расширения кругозора учащихся, углубления знаний об истории Древней Руси и личности Сергия Радонежского;

развитие умения работать с информационным текстом, анализировать материал, систематизировать и обобщать его, графически оформлять материал в виде кластера, таблицы " Журнал исследования"; развитие навыков совместной работы в группе, умения высказывать и отстаивать собственное мнение.

Средства обучения: информационный текст из Интернета, иллюстрации, справочная литература.

Техническое оснащение: компьютеры, доступ к Интернету, проекционная система.

Класс разбивается на микрогруппы (по желанию учащихся или с использованием жеребьевки), выбирается хранитель времени, который фиксирует время на этапах работы в группах.

Стадия "Вызов".

Цели: а) вызов активного интереса к теме; б) активизация каждого ученика; в) актуализация знаний; г) создание условий, при которых учащиеся сами определяют свои личные цели изучения определенной темы.

Используется прием "Ассоциации". Учитель предлагает исследовать жизнь одного из великих подвижников Земли Русской. «Преобразователь монашества в центральной и северной Руси, наиболее почитаемый из святых русского Cредневековья». Труд духовный совмещал он с трудом физическим. Посмотрите на эти картины. Они представляют жизнь святого (показываются части триптиха «Труды Сергия Радонежского» художника М.В.Нестерова).

Кто наш герой? (Учащиеся называют варианты).

Значение стадии вызова. Осуществление нескольких познавательных видов деятельности. 1) Вызов того, что учащийся знает о данной теме. Это заставляет его анализировать собственные знания и начинать думать о той теме, которую им предстоит разбирать. Через эту стадию учащийся определяет уровень собственных знаний (формирует собственный запрос на получение информации). Это важно, так как знание становится прочным только тогда, когда оно увязывается с уже известным. 2) Активизация обучаемого. Учение - активная деятельность. Участие становится активным, когда учащийся целенаправленно думает, выражая свои мысли собственными словами. 3) Вызывается интерес и определяется личная цель рассмотрения данной темы. Целенаправленная учеба более эффективна, чем нецеленаправленная. Цели, выбранные самостоятельно более сильны, чем цели, поставленные преподавателем.

Далее идет чтение и осмысление текста.

Цели: а) организация активного восприятия текста; б) направление усилий на отслеживание степени понимания текста; в) создание условий для самостоятельного соотнесения учащимися своих прежних знаний с новой информацией, содержащейся в тексте. Приемы на этой стадии: чтение с остановками с соответствующей системой вопросов. Значение смысловой стадии: 1) Главная задача - поддержать активность, интерес и инерцию движения, созданную во время стадии вызова;

2) Поддержание усилий учащихся по отслеживанию собственного понимания (пример с хорошим и плохим читателем). В этот момент учащиеся сознательно увязывают новое с уже известным; 3) Критический и сравнительный анализ и синтез осуществляются на этой стадии.

На второй стадии учащиеся записывают все, что знают о жизни Преподобного Сергия в первый столбик таблицы, которая называется "Журнал исследования".

ЖУРНАЛ ИССЛЕДОВАНИЯ

Отводится 2-3 минуты на выполнение, хранитель времени засекает время.

(По окончании работы учащиеся по очереди озвучивают свои варианты, а без каких - либо комментариев я фиксирую их на доске.)

На следующем этапе урока дети должны сформулировать определение понятия "Жизнь и подвиги святого Сергия ", используя только записи на доске. Получившееся определение надо записать в первый столбик.

Жизнь и подвиги святого Сергия - это время…

Как вы думаете, верно ли вы охарактеризовали жизнь великого подвижника на данном этапе? Все ли вам известно об этом?

Далее идет этап переработки информации. Для того чтобы ответить на эти вопросы, нужно сравнить свои знания (они - в виде записей на доске) и информацию, которая предложена в электронной энциклопедии fanread.ru/book/9388534/?page=8 (текст повести Б.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» (Для удобства нашей работы можно размножить текст). Вам нужно сейчас прочитать главы «Весна», «Выступление», «Отшельник», «Игумен», проанализировать, содержащуюся информацию и во второй столбик записать всю новую для вас информацию.

На эту работу отводится 15 мин.

Этап обмена информацией. По окончании анализа текста дети обмениваются новой информацией с одноклассниками. (На этом этапе для ускорения процесса обмена информацией и для того, чтобы каждый ученик смог проговорить новую для себя информацию необходимо разбиться на группы).

На этом этапе работает каждый: каждый рассказывает для одноклассников, что он узнал, и затем в группах на основе новых сведений составляется графический конспект, или кластер, или таблица в презентации «Жизнь и подвиги Святого Сергия» (одна из групп). Нужно не только компактно записать или как - либо графически оформить конспект, но и представить работу одноклассникам. Время - 10 мин. После работы по составлению кластера и его представления необходимо проанализировать "прирост" знаний детей.

На следующем этапе идет анализ уровня сохранения информации. Сравниваем уровень знаний в начале урока (возвращаемся к записям на доске) и сейчас. Что вы можете сказать по этому поводу?

Можно начать так: В начале урока я знал, что …, а сейчас знаю, что …

Чтобы проверить, действительно ли дети сохранили информацию, я предлагаю для выполнения несколько заданий различного типа.

Нужно выбрать столько, , сколько они смогут выполнить. Создайте собственный электронный (или рукописный) текст.

Закончите предложения, вставив пропущенные слова:

Жизнь Святого Сергия можно охарактеризовать как…

В своей жизни Святой Сергий…

Выскажите свое мнение по поводу высказываний:

Сергий Радонежский смог достичь святости только при абсолютном доверии к Слову Божию и вере в Силу Божию..

Сергий Радонежский смог достичь святости, потому что был воспитан к любви к людям и Богу.

Создайте собственный электронный текст: свою словарную статью для энциклопедии «Жизнь Преподобного Сергия».

Второй урок «Образ преподобного Сергия в повести Б.К.Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» и в романе Д.Балашова «Похвала Сергию » проводится с целью обучения сопоставительному анализу образа одного героя в трактовке авторов разных эпох.(Обобщенный материал урока см. в Приложении 2).

Таким образом, большое значение для духовно-нравственного развития школьников имеют уроки древнерусской литературы, темой которой является смысл человеческой жизни. Литература Древней Руси - это единое целое при всем многообразии жанров, тем, образов. Эта литература является

Заключение

Итак, я считаю, что цель моей работы достигнута. Я познакомилась с литературой по изучаемой проблеме «Образ Сергия Радонежского в повести

Б.К.Зайцева « Преподобный Сергий Радонежский», раскрыла образ святого Сергия и представила опыт своей работы по данной теме. В результате я пришла к выводу, что Святой Сергий Радонежский - удивительная, яркая личность. Его жизненный путь представляет собой образец святости и веры. Он жил не напоказ, а так, как подсказывало ему сердце, вера в Бога. «Его спокойная, чистая и святая жизнь наполнила собой почти столетие. Входя в него скромным мальчиком Варфоломеем, он ушел одной из величайших слав России. Подвиг его всечеловечен», - писал о нем Борис Зайцев.¹

В.О.Ключевский в своей речи «Значение преподобного Сергия Радонежского для русского народа и государства» назвал Сергия Радонежского носителем чудодейственной искры, способной вызвать действие нравственной силы, скрытой в людях, утверждал, что нравственный подвиг Сергия очень высок и достоин подражания.

Библиографический список

1. Аверьянов, К. А. Сергий Радонежский. Личность и эпоха /К.А.Аверьянов. - М.: Энциклопедия русских деревень, 2006.- 444с.

2. Балашов, Д. М. Ветер времени - Библиотека Максима Мошкова

3. Балашов, Д. М. Святая Русь. Книга вторая. Сергий Радонежский - Библиотека Максима Мошкова

4. Борисов ,Н. С. И свеча бы не угасла… Исторический портрет Сергия Радонежского/Н.С.Борисов. - М.: Молодая гвардия, 1990. - 304 с.

5. Борисов, Н. С. Сергий Радонежский. Жизнь замечательных людей - М.: Молодая гвардия, 2009. - 336 с.

6. Голубинский, Е. Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра / Е.Е.Голубинский. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра: 2012.-466с.

7. Голубинский, Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви /Е.Е.Голубинский // Богословский вестник. -1894, Т. 3, № 7.- С. 85

8. Горев, М. Троицкая лавра и Сергий Радонежский. /М.Горев.- М.: 1920.

9. Духанина, А. В. История создания похвального слова Сергию Радонежскому в свете лингвистических данных //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2009. № 1 (35). С. 67-74

10. Жизнь и труды преподобного Сергия Радонежского // Странник. - 1892. - № 9.

11. Жизнь и житие Сергия Радонежского : [сборник]/ с ост. послесл. и коммент. В.В. Колесова. -Москва: Советская Россия, 1991. -366 с.

12. [Епифаний Премудрый] Житие преподобного Сергия игумена Радонежского чудотворца: в иллюстрациях художников из Палеха Татьяны и Василия Макашовых : [по «Житию Сергия Радонежского», написанного Епифанием Премудрым / отв. за изд .В. И. Суродин].-[Москва : Интербук-бизнес, 2000].-126 с.

13. Зайцев, Б.К. «Житие Преподобного Сергия Радонежского» [Электронный ресурс] /Б.К.Зайцев. fanread.ru/book/9388534/?page=8.-С.3, 8, 9, 11, 13, 15, 20, 22, 25, 27, 28-30, 36.

14. Зайцев, Б.К. О себе / Б.К.Зайцев. Собр. соч.: В 3 т. - М.: 1993.

15. Ключевский, В. О. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства [Электронный ресурс] /В.О. Ключевский. dugward.ru/library/kluchevskiy/kluchevskiy_znachenie_prepodobnogo_sergiya.htm

16. Костомаров Н. И. Бог и его подвижники./Н.И.Костомаров. - М.: 1930.

17. Костомаров, Н. И. Преподобный Сергий. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей [Электронный ресурс] /Н.И.Костомаров. fanread.ru/book/2695240/?page=27

18. Масленникова, Н. К 700-летию преподобного Сергия игумена Радонежского, всея России чудотворца /Н.Масленникова// Камертон.-2013. № 49.

19. Мельник, А. Г. Почитание св. Сергия Радонежского в Ростовской земле XVI - XVII вв. - Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: материалы V международной конференции. - Сергиев Посад: Ремарко, 2009. - С. 7-14.

20. Мельник, А. Г. К истории почитания Сергия Радонежского в XVI в. - Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России: материалы VI международной конференции. - Сергиев Посад: Ремарко, 2012. - С. 23-31.

21. Мельник, А. Г. "Велико утешение душам нашим приемлем и от сего зело пользуемся..." К вопросу о начале почитания св. Сергия/А.Г.Мельник // Родина. - 2014. - № 5. - С. 72-74.

22. Ранчин, А. М. Тройные повторы в житии преподобного Сергия Радонежского [Электронный ресурс] /А.М.Ранчин. portal-slovo.ru

23. Сергий (Преподобный Радонежский) // Русский биографический словарь : в 25-ти томах. - СПб.-М.: 1896-1918.

24. Случевский, К. К. Государственное значение Святого Сергия и Троице-Сергиевой Лавры /К.К. Случевский.- М.: Унив. тип., 1892.-100 с.

25. Степун, Ф. Борису Константиновичу Зайцеву- к его 80-летию. Встречи. / Ф.Степун. - Нью-Йорк: 1968. - С. 128.

26. Чарская, Л. Святой отрок. Повесть о детстве великого подвижника земли Русской преподобного Сергия Радонежского"/Л.Чарская.- Свято-Троицкая Сергиева Лавра: 2005.- 128 с.

27. Эйнгорн, В. О. О значении преподобного Сергия Радонежского и основанной им обители в русской истории /В.О. Эйнгорн. - М.:1899.

Приложение1

Глоссарий

Образ¹-в литературе, искусстве: обобщенное, художественное отражение действительности, облеченного в форму конкретного индивидуального явления

Образ²- то же, что икона

Житие - жанр древнерусской литературы - повествует о жизни человека, который достиг христианского идеала - святости.

Задача жития - дать образцы праведной христианской жизни.

Героями жития могли быть самые разны люди: князья, горожане, крестьяне и др.

Жизненный путь святого: рождение от благочестивых родителей, в детстве трудности в учении, в отрочестве - дар благодати, период испытаний, известность, прижизненные чудеса исцеления людей, ежечасный молитвенный подвиг, дар предвидения в награду.

Святой - 1.В религии: обладающий божественной благодатью.

2.В христианстве: человек, посвятивший свою жизнь церкви и религии, а после смерти признанный образцом праведной жизни и носителем чудодейственной силы.

Идеал - совершенное воплощение чего-либо.

Игумен-настоятель монастыря православной церкви.

Инок - -древнерусское название монаха.

Иночество-в православии: монашество.

Киновия-монашеское общежитие, братский монастырь.

Митрополит-второй по значению чинв православной церковной

иерархии (после патриарха).

Обитель-община, монастырь.

Преподобный-разряд святых, подвиг которых заключался в монашеском подвижничестве.

Пустынь-небольшой монастырь в труднодоступной пустынной

местности.

Схима -торжественная клятва православных монахов соблюдать

особо строгие аскетические правила поведения. Схимой называется

также монашеское облачение, совокупность одежд монаха

1

36