Научно-исследовательская работа по литературе Жанр послания в лирике А. С. Пушкина

Муниципальное общеобразовательное учреждение

Маякская средняя общеобразовательная школа

Научно - исследовательская работа по литературе

Жанр послания в лирике А.С. Пушкина

Автор работы: Мальцева Дарья,

ученица 7 класса

Руководитель работы: Колодяжная Ю.В.,

учитель русского языка и литературы

Маячное, 2011

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………

3

ГЛАВА I. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЖАНРА ПОСЛАНИЯ. ЕГО ЭВОЛЮЦИЯ.

6

ГЛАВА II. ЖАНР ПОСЛАНИЯ В ЛИРИКЕ ПУШКИНА………………

10

ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………….

19

БИБЛИОГРАФИЯ………………………………………………………….

21

ПРИЛОЖЕНИЯ…………………………………………………………….

22

ВВЕДЕНИЕ

А. Пушкин - наше всё:

Пушкин - представитель нашего

душевного, особенного…

А. Григорьев

А.С. Пушкин - первый русский писатель, бесспорно, мирового значения. И более того, Александр Сергеевич - первый писатель, участвующий не только в русском, но и мировом литературном процессе. Мировое значение Пушкина связано с осознанием мирового значения созданной им литературной традиции. Пушкин проложил дорогу литературе Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского и Чехова, литературе, которая по праву сделалась не только фактором русской культуры, но и важнейшим моментом духовного развития человечества.

Творческое развитие Пушкина было стремительным. Не менее существенно, что оно было осознанным: поэт ясно ощущал рубежи своего творчества.

Творчество Пушкина многожанрово. И хотя в сознании читателей он был прежде всего поэт, но и проза, драматургия сопровождали его художественное воображение от первых опытов до последних страниц. А к этому следует добавить литературную критику, публицистику, эпистолярий, историческую прозу, вспомнить, сколь разнообразной была его поэзия, вмещающая и все жанры лирики, и поэмы, и роман в стихах, и сказки.

На разных этапах разные жанры занимали доминирующее положение, выражая ведущее направление художественной мысли Пушкина в те или иные годы. Важно отметить, что жанры развивались в тесном взаимодействии. Так, иногда лирика становилась лабораторией поэмы, дружеские письма - школой прозы. В определённые моменты лирика подготавливала прозу, в другие - проза становилась лабораторией лирики, драма вырабатывала взгляд на историю. В известном смысле, всё творчество Пушкина - единое многожанровое произведение, сюжетом которого является его творческая и человеческая судьба.

При таком соотношении жанров, их постоянной перекличке и взаимном вторжении, образовавшем как бы единый многоголосый оркестр, в принципе отменялся иерархический, ценностный подход к жанрам. Ценность того или иного жанра определялась его художественной выразительностью в рамках данного замысла, а не местом в абстрактной иерархии. Перенесение норм одного жанра в пределы другого оказывалось важным революционирующим средством пушкинского стиля и источником его динамики. Отсюда поражавшее современников чувство (ощущение) новизны и необычности пушкинского стиля.

О творчестве Пушкина были написаны лучшие страницы русской литературной критики. Тургенев, Достоевский называли себя его учениками.

Знаменитые критики и великие писатели, говорившие о Пушкине, высказали множество глубоких и плодородных мыслей по поводу его поэзии.

Александр Блок говорил: «Наша память хранит с малолетства весёлое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собой многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними - это лёгкое имя: Пушкин».

«Это был не только великий русский поэт своего времени, но и великий поэт всех народов и всех веков… слава всемирная,» - восторженно писал о Пушкине Белинский.

До 7 класса мы знали только жанры прозы: рассказ, повесть, роман. Лирика не подразделялась на жанры. На уроках литературы мы познакомились с одами, элегиями, сонетами, эпиграммами и посланиями. Когда стали изучать лирику Пушкина, то выяснилось, что в разные периоды Александр Сергеевич использовал такой жанр лирики как послание. Именно Пушкин сумел использовать это жанр в выражении личного и общественного.

Это обусловило выбор темы данной научной работы: «Жанр послания в лирике А.С. Пушкина».

Хотя творческое наследие Пушкина привлекает внимание многих исследователей, интересующая нас проблема использование жанра послания в лирике Пушкина, всё же недостаточно изучена.

Поэтому цель нашего исследования - проследить использование и изменение жанра послания в лирике А.С. Пушкина.

Для реализации поставленной цели мы попытаемся решить следующие задачи:

• изучить научную литературу по теме;

• дать определение жанра послания;

• проследить использование жанра послания в творчестве Пушкина;

• выявить изменения, которые претерпевал данный жанр;

• выявить адресатов лирики.

Объект исследования - послание как литературный жанр.

Предмет исследования - стихотворные послания в творчестве Пушкина.

Материал исследования - художественные тексты, написанные в форме послания.

Методика исследования - приемы описательного метода (наблюдение, извлечение стихотворных текстов, написанных в жанре послания, фиксация их на карточки, анализ собранного материала, описание) и количественного метода (приём подсчётов).

ГЛАВА1. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЖАНРА ПОСЛАНИЯ. ЕГО ЭВОЛЮЦИЯ

Прежде чем говорить о жанре послания в лирике А.С.Пушкина, необходимо дать определение этого понятия, проследить с литературоведческой точки зрения историю развития этого жанра.

Жанр послания относится к эпистолярной литературе. Эпистолярная литература - (греч.ерistole - послание, письмо) - переписка, изначально задуманная, позднее осмысленная как художественная или публицистическая проза, предполагающая широкий круг читателей. Такая переписка легко теряет двусторонний характер, превращаясь в серию писем к условному или номинальному адресату. Однако именно ориентация на адресата, пусть воображаемого, составляет важный опознавательный признак эпистолярной литературы, отличающий её от записок и дневника.

В античности письма сочинялись как литературные произведения, их стиль и построение определялись риторикой, и строгую границу между частной перепиской и эпистолярной стилизацией провести трудно, о чём свидетельствуют прославленные образцы эпистолярной литературы: письма Эпикура, Цицерона, Сенеки, Плиния Младшего.

Для эпистолярной литературы Возрождения характерны письма П.Аретино, где специфика переписки формирует сатирические приёмы разоблачения пороков. В ХVII - ХVIII вв. форма эпистолярной литературы используется как способ придания непосредственности интеллектуальному общению.

Очерково-документальные «Письма русского путешественника (1791 - 1795) Н.М.Карамзина и письма из Франции Д.И.Фонвизина А.И.Пущину («3аписки первого путешествия», 1777 - 1778) положили начало освоению традиций эпистолярной литературы в России. Её развивал И.М.Муравьёв - Апостол и стремился «влить» в беллетристику А.С.Пушкин («Роман в письмах», 1829; «Марья Шонинг», 1834). Дидактическое направление эпистолярной литературы продолжали М.С.Лунин («Письма из Сибири», 1836 - 1840), П.Я.Чаадаев («Философские письма», 1829 - 1831), Н.В.Гоголь («Выбранные места из переписки с друзьями», 1847), А.И.Герцен («Письма из Франции и Италии», 1847 - 1852) и др.

Таким образом, послание, эпистола - 1) литературный жанр: стихотворное письмо. В европейской литературе впервые появляется в творчестве Горация (2 книги послания; наиболее известно послание к Пизонам «Наука поэзии»), затем у Овидия, живёт в латинской поэзии поздней античности и средневековья, а в эпоху Возрождении переходит в поэзию на новоевропейских языках. Время расцвета послания - классицизм ХVII - ХVIII вв.; во Франции классические образцы послания создали Н.Буало (12 посланий), Вольтер и др.; в Англии - А.Поп и др.; в Германии послания писали И.Готшед, Х.Виланд, Ф.Шиллер, И.В.Гёте; в России - А.Д.Кантемир («К стихам своим»), М.В.Ломоносов («Письмо о пользе стекла»), А.П.Сумароков («Епистола о стихотворстве»), Д.И.Фонвизин («Послание к слугам Моим»), К.Н.Батюшков («Мои пенаты»), В.А.Жуковский («К Блудову»), А.С.Пушкин («Послание к Галичу», «Послание цензору», «К Дельвигу») и др. В эпоху романтизма П. постепенно выходит из моды и к середине ХIХ в. перестаёт существовать как жанр.

Формальный признак послания - наличие обращения к конкретному адресату и, соответственно, такие мотивы, как просьбы, пожелания, увещевание и прочее; адресат может быть и фиктивный.

Содержание послания фактически произвольное; по традиции, идущей от Горация, предпочиталась тематика морально - философская и дидактическая, но были многочисленные послания повествовательные, панегирические, сатирические, любовные и пр. Грань между посланием и др. жанрами, разрабатывавшими то же содержание, по мере ослабления формальных признаков послания, стиралась; этому содействовало и то, что некоторые другие жанры по традиции тоже допускали посвящение конкретному адресату (античные оды и элегии, любовная лирика нового времени); поэтому многие П. близки к сатирам (Гораций), элегиям (Овидий), дидактическим поэмам (А.Поп), лирическим стихам неопределённого жанра (Пушкин «Во глубине сибирских руд» и др.); в них - то и растворился жанр послания в середине ХIХ в. 2) Послания называются также публицистическими и дидактическими произведениями в прозе в форме открытых писем, имеющие особенно важное содержание, что мы уже рассмотрели ранее. Однако обычно за произведением в прозе в русской терминологии сохраняется термин письмо.

В русской литературе в начале XIX века термины «послание», «эпистола», «стихотворное письмо» сосуществуют как синонимические понятия. И. Левитский определял послание как «речь отсутствующего к отсутствующему» («Курс российской словесности для девиц», 1812), как речь двух друзей, которым дозволялось говорить обо всём. В самом понятии «дружеское послание» был заложен тематический произвол: калейдоскопическая быстрота смены тем и мнений привлекла внимание к частной жизни героев; самый стремительный полёт мысли автора в конечном счёте обнажал сложный внутренний мир души, который теперь казался достойным пристального внимания. В жизни частного человека писатель увидел жизнь всего общества. Н. Остолопов в «Словаре древней и новой поэзии» (1821)воспринял послание как синтетический жанр.

Пушкин писал послания на протяжении всей своей жизни, его перу принадлежит свыше 120 произведений этого жанра, который претерпел в его творчестве существенную эволюцию. В лицейский период послания составляют едва ли не основную часть его произведений (38), они разнообразны по форме и тематике: при общем тяготении к коротким размерам (трёхстопный ямб и четырёхстопный хорей) Пушкин использует александрийский стих и пятистопный ямб. Практически все виды посланий можно обнаружить в его творчестве: любовное, дружеское, сатирическое, торжественное, шутливое, назидательное. В послелицейский период в посланиях конкретней выступает личность лирического субъекта, происходит его идеологизация в направлении к политике и истории («К Чаадаеву», 1818). В посланиях зрелого периода традиционные темы решительно вытесняются конкретными впечатлениями бытия: доминирует стремление поэта отразить свою судьбу и судьбу своего поколения.

Вывод:

Итак, подведём итог. Что же такое послание? Послание - древнейший жанр монологической поэзии, большое стихотворение, в котором поэт, как бы беседует с адресатом, высказывает свои суждения по какому - либо важному вопросу. Стихотворное послание из античной литературы перешло в западноевропейскую и русскую.

В древнерусской литературе посланием назывался эпистолярно - публицистический жанр - обращение какого - либо авторитетного общественного или политического деятеля к другому лицу по важному вопросу.

Как лирический жанр послания были популярны в ХVIII и первой трети ХIХ вв.

Являясь жанром, близким к письму, послания иногда превращались в литературно - политические памфлеты.

ГЛАВА II. ЖАНР ПОСЛАНИЯ В ЛИРИКЕ ПУШКИНА

Лирика Пушкина усвоила и продолжила лучшие традиции прошлого. Она сложилась на почве многих культур, на основе широкого знакомства поэта с мировой поэзией. Античность, поэзия французского классицизма, русский XVIII в., английские романтики, Овидий, Данте, Шекспир, Вольтер, Гете, Мицкевич, Державин, Жуковский - вот лишь некоторые из имён поэтов, близких Пушкину, хорошо ему знакомых, предсказавших жанровый репертуар.

В лицейский период и в первые послелицейские годы Пушкин полностью сохраняет строгое разграничение жанров, принятое классицизмом. Каждый жанр в поэтике классицизма представляется неизменным и не должен был смешиваться с другими жанрами, так как классицизм исходил из существования неких идеальных образцов, канонов, являвшихся неизменными для каждого вида и жанра литературы. Поэтому и лирическая поэзия в поэтике классицизма представлялась иерархией изолированных друг от друга жанров.

Лицейская лирика Пушкина ещё следует традиции классицизма. Ода, послание, элегия, антологичекие стихи, эпиграммы - вот основной круг лирических жанров молодого Пушкина. Однако и здесь главное место занимает уже не ода, а послание и элегия.

Лицейская лирика Пушкина (1813-1817) условна и в тоже время гармонически пластична. Авторская личность обычно выступает в качестве условного лирического героя. За лирическими героями видны портреты и характеристики нового эпикурейца «ленивца», беззаботного гуляки, тоскующего влюблённого, одинокого мечтателя, певца любви, умудрённого опытом поэта. В центре стихов Пушкина находится не автор, а обобщённый образ лирического героя, проявляется объективное начало.

Ранние стихи не раскрывают всю полноту его (Пушкина) личности, а воссоздают условный облик лирического героя, в котором лишь проскальзывают биографические черты. Так, образ юноши - отшельника появляется в стихотворении «Послание к Юдину» под влиянием Жуковского (элегия «Вечер»). Обязательными атрибутами данной маски становятся «уединённый кабинет», «келья молчаливая» и определённая жизненная установка:

Живу с природной простотой,

С философической забавой

И с музой резвой и младой.

Но это лишь одна из масок поэта. В послании «К Батюшкову» нарисован идеальный его портрет:

Философ резвый и пиит,

Парнасский счастливый ленивец,

Харит изнеженных любимец,

Наперстник милых Аонид.

Поэт изображается с «венком из роз душистых», «мечтами окрылённый». Этот образ восходит к лирике Батюшкова, где ведущим началом является восхищение прекрасным миром и светлой душой человека. Перед нами предстаёт поэт то как мудрец, предающийся размышлениям на лоне природы, то как легкомысленный эпикуреец, беззаботно проводящий молодость в пирах и забавах, то как смиренный отшельник, уединившийся в «келье».

Батюшков Константин Николаевич (1787 - 1855) - один из крупнейших поэтов начала XIX века, старший современник и непосредственный предшественник Пушкина. Это был всесторонне образованный человек. Основательно знал философию, глубоко изучал историю и проявлял большой интерес к искусству. Батюшков был одним из любимых поэтов Пушкина в лицейские годы и оказал большое влияние на его раннее творчество. Пушкин высоко ценил роль Батюшкова в развитии литературного языка.

Лирический образ поэта - мечтателя, мудреца, который в письме к другу делится своими впечатлениями от жизни «на просторе, в укромном уголке» явственно звучит в одном из крупных произведений лицейской лирики ст. «Городок»:

Блажен, кто на просторе,

В укромном уголке

Не думает о горе,

Гуляет в колпаке,

Пьёт, ест, когда захочет,

О госте не хлопочет!

«Городок» является обобщённой формой дружеского послания, в нём представлены наиболее характерные для этого жанра маски лирического героя. То герой скрывается под маской ленивого философа, то выступает в образе повесы:

На тройке, пренесённый

Из родины смиренной

В великий град Петров,

От утра и до утра

Два года всё кружится

Без дела в хлопотах,

Зевая, веселился

В театре, на пирах.

В конце лицейского периода будущее предстаёт для Пушкина в меланхолическом ключе в послании «Князю А.М. Горчакову»:

Чего мне ждать? В рядах забытый воин,

Среди толпы затерянный певец,

Каких наград я в будущем достоин

И счастия какой возьму венец?

Единственное, чему остаётся предан поэт,- это служению поэзии!

Нет! И в слезах сокрыто наслажденье,

И в жизни сей мне будет утешенье:

Мой скромный дар и счастие друзей.

В поэзии Пушкина 1817 -1820 гг. начинается широкое и вольное развитие свободолюбивых мотивов, но ещё в лицее он создал первое свободолюбивое стихотворение - послание «Лицинию», в котором изображён Древний Рим как «гордый край разврата, злодеянья». Гражданская тема была выражена иносказательно: «Свободой Рим возрос, а рабством погублен.»

В петербургский период своего творчества Пушкин сближается с декабристами, что отчётливо отражается в его лирике этот периода. Он вступает в тесные контакты с Р. Глинкой, Н.Тургеневым, П. Чаадаевым, входит в литературное общество «Зелёная лампа», филиал «Союза благоденствия», посещает заседание Вольного общества любителей российской словесности.

В 1818 году Пушкин пишет послание «К Чаадаеву». Пётр Яковлевич Чаадаев (1794-1856), к которому обращено стихотворение, был одним из близких друзей Пушкина. Поэт познакомился с ним ещё в Царском Селе и поддерживал дружбу в Петербурге.

Стихотворение «К Чаадаеву» впечатляет своей страстностью, восторженностью, политическим темпераментом, чисто юношеским воодушевлением и свободолюбивым пафосом. Интересно и то, что в этом послании мы, с одной стороны, найдём почти все элементы, присущие лицейской лирике, а с другой - ростки, «разработки» будущих зрелых произведений.

Первые 4 строки:

Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман…

Это прощание с юным либеральными иллюзиями и надеждами на обновление общества, на конституцию и демонстрацию свободы. Всё исчезло, промелькнуло, обмануло, не оставив никакого следа. В этих строках не хватает привычного слова «вера». Но это слово появляется в стихотворении. Оно оставлено для заключительной, ударной концовки.

Здесь оно пока уступило место словосочетанию «тихая слава». Мотив «славы» - один из основных и устоявшихся мотивов лирики, да, пожалуй, и всей поэзии Пушкина.

Пушкин всю свою жизнь размышлял о том, что есть слава - результат ли это всеобщего признания или общепринятого мнения, мирской молвы, широкая известность или вздорные светские слухи и толки.

Обманувшись в своих лучших чувствах и мечтаниях, в своих надеждах, лирический герой в послании «К Чаадаеву» не предаётся отчаянию. Ведь это тот «возвышающий обман», который дороже «тьмы низких истин», то благородное заблуждение, которое всегда связано с лучшими порывами юности.

Поэт призывает своего друга, нет, не просто друга - «товарища», посвятить свою жизнь святому делу освобождения отчизны от самовластья.

Заключительные страницы послания исполнены благородным пафосом, высоким воодушевлением, юношески чистой, сильной и пламенной любовью к родине, к свободе:

Товарищ, верь: взойдёт она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

Южный период в творчестве Пушкина(1820 - 1824) знаменует собой утверждение романтических тенденций, в этот период Пушкин начинает постепенно овладевать принципами романтического историзма. По-новому Пушкин обосновывает свои взгляды на ревнивые процессы в Европе и на их перспективы в России.

В послании «В.Л. Давыдову» он вспоминает о тостах, которые провозглашал вместе с декабристами в честь неаполитанской революции, и верит в успех повстанцев Италии и Испании.

Тематический и проблемный круг лирики Пушкина Михайловского периода необычайно широк и многопланов (1824-1826). В лирике этого периода Пушкин продолжает и развивает романтические темы лирики южного периода. Лирика многообразна по тематике, при этом она отличается зрелостью мысли и формы. Язык многих стихов точно чеканный, их композиция отличается одновременно и свободой, и цельностью («Вакхическая песня»).

Послание «К Языкову» (1824) полно буйной энергии, пафоса протеста, дерзкого вызова, утверждения свободолюбия. Тем самым послание приобрело ту многозначимость и разносторонность, которая позволила ему стать и поэтической декларацией, и интимно - автобиографическим признанием. Здесь речь идёт о судьбе самого поэта, которым злобно играет «самовластье»:

Но злобно мной играет счастье:

Давно без крова я ношусь,

Куда подует самовластье:

Уснув, не знаю, где проснусь.

Но наряду с этой политической острой темой в стихотворении Пушкина прозвучала и тема дружбы, юности, веселого пира, столь характерная для его ранних посланий:

Наш Дельвиг всё для нас оставит,

И наша троица прославит

Изгнанья тёмный уголок.

Надзор обманем караульный,

Восславим вольности дары

И нашей юности разгульной

Пробудим шумные пиры.

Образцом романтической лирики в русской поэзии, сохраняющим свою значимость на протяжении всего творчества Пушкина, является стихотворение «К***» («Я помню чудное мгновенье…»), посвящённое Анне Петровне Керн. В стихотворении довольно точно воспроизведена история пушкинской любви.

Пушкин впервые познакомился с Керн в Петербурге, в доме Олениных, в начале 1819 года. Уже тогда поэт был очарован её красотой и обаянием. После этой встречи прошло 6 лет и Пушкин вновь увидел Керн летом 1825 года, когда она гостила в Тригорском у своей тётки П.А.Осиповой. Неожиданный приезд Керн всколыхнул в поэте почти угаснувшее и забытое чувство. В обстановке однообразной и тягостной, хотя и насыщенной творческой работой Михайловской ссылки, появление Керн вызвало «пробуждение» в душе поэта. Он вновь ощутил полноту жизни, радость творческого вдохновения. Незадолго до отъезда Керн Пушкин написал стихотворение «Я помню чудное мгновение…»

Я помню чудное мгновение:

Передо мной явилась ты,

Как мимолётное виденье,

Как гений чистой красоты…

Это стихотворение он (Пушкин) вручил Керн вместе с экземпляром одной из первх глав «Евгения Онегина»

«Я помню чудное мгновение…», « Я помню…». Музыка стиха завораживает. Не сразу, но всё явстеннее слышится что-то хорошо знакомое. Но что? Да, конечно, письмо Татьяны, где она изливает «тоску волнуемой души» в бесхитростных, идущих из самого сердца признаниях:

«Я к вам пишу…»

«Письмо Татьяны к Онегину», да и вся 3-я глава «Евгения Онегина» написаны в 1824 году, за несколько месяцев до новой встречи с Керн. И, как знать, не оно ли, это письмо, подсказало Пушкину первые строки его стихотворения? И дело не в том, к кому обращена «песнь любви». Важен не сам адресат послания, а то состояние беззаветной влюблённости, свежести и чистоты чувства, то пробуждение и волнение души, которые вызвали к жизни это почти молитвенное признание.

Встреча с Керн послужила для Пушкина не столько поэтическим импульсом, сколько непосредственным стимулом для выражения того высокого состояния души, того восторга, счастья, умиления, которое испытывал в это «чудное мгновение» поэт.

В стихотворении любовная тема неразрывно сочетается с философским раздумьем поэта о собственной жизни, о радости бытия, о приливе творческих сил в чудные и редкие мгновенья встречи с чарующей красотой.

Необходимо отметить, что адресатами лирики Пушкина были и другие женщины: Бакунина Е.П. (1795-1869), Голицына Е.И. (1780-1850), Колосова А.М. (1802-1880), Семёнова Е.С. (1786-1849), Воронцова Е.К. (1792-1880) и многие другие.

В период с 1826 по 1830гг. Пушкин обращается к новому императору Николаю I с призывом продолжить просветительские начинания Петра Великого. В 1822 году написано послание «Друзьям», где Пушкин продолжает эту тему:

Во мне почтил он вдохновенье,

Освободил он мысль мою,

И я ль в сердечном умиленьи,

Ему хвалы не воспою?

В стихотворении «19 октября» (1825), посвящённом лицейской годовщине, Пушкин шлёт привет Кюхельбекеру и Пущину, находившимся на каторжных «порах» Сибири. Чувство дружбы всегда осознавалось Пушкиным как нечто постоянное, как высшая ценность человеческой души:

Друзья мои, прекрасен наш союз!

Он как душа неразделим и вечен.

Лирика Пушкина 30-х годов существенно отличается от предшествующих этапов(1830-1836). В этот период Пушкин активно обращается к проблемам современности. 3 темы в этот период стоят на 1-м плане: Пётр I, Пугачёв и современность. Пушкин считал, что человек не может изменить законы истории, но он может найти внутренние резервы для противостояния всем негативным сторонам исторического процесса и тем самым утвердить своё предназначение.

Исторические аллюзии не менее важны в стихотворении «К вельможе». Адресат послания князь Юсупов осознаётся как истинно счастливый человек, который прожил свою жизнь, наслаждаясь роскошью и удовольствиями: «Ты понял жизни цель: счастливый человек, / Для жизни ты живёшь».

Вывод:

В 30-е годы Пушкин пишет меньше стихотворений, чем в 20-е годы, если в 1825 году им было создано 32 стихотворения, то в 1833 году всего 8, а в 1834 - 1! Но это не означало оскудения его гения. Пушкин познал не только образцы предельного совершенства, но и внёс в них своё пушкинское понимание, придал им неповторимое своеобразие.

Именно в отказе от жанровой регламентации, в преодолении традиционных жанровых форм значение и новаторство поэзии Пушкина. Реализм его лирики прежде всего в этом разнообразии и синтезе жанров. Пушкин, использовав возможности традиционных жанров, выступает в то же время как новатор, разрушив условные границы поэтики жанров классицизма. Он наполняет свою лирику глубоким психологическим содержанием, индивидуализирует самый характер изображения своего внутреннего мира, утверждает в лирике реального человека, его мысли, чувства, переживания. Это создавало новую систему поэтического выражения, расширяло внутренний подтекст лирического стихотворения, включало лирику в самую действительность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Великому историческому появлению Пушкина предшествовали века развития древнерусской словесности, нравственно высокой и оригинальной, богатой мыслями и трудами.

Пушкину предшествовали литературные гиганты XVIII века - Ломоносов и Державин, Карамзин и Фонвизин. Ещё до Пушкина творили замечательные таланты - Жуковский и Батюшков. И тот и другой были прямыми учителями Пушкина в поэзии.

И всё- таки Пушкин в истории русской литературы ощущается нами как «нумер первый». Он был средоточением и зачинателем многого самого важного в отечественной словесности и в отечественной культуре. Ему принадлежит заслуга создания современного русского литературного языка. С него начинается «золотой век» русской литературы XIX века. Начинается та литература, которая с великой славой и триумфом вышла на мировую арену. Пушкинские идеи и образы, плоды его раздумий и фантазии хорошо питали и до сих пор питают русскую литературу и русскую мысль.

Лирика Пушкина необычайно разнообразна. Он обращался к самым различным жанрам: послание и баллада, ода и эпиграмма, элегия и романс - во всех этих жанрах Пушкин по-новому решает проблемы взаимоотношения поэта и поэзии, в пейзажной лирике становится постоянным присутствие и человека.

В стихотворении «Румяный критик мой, насмешник толстопузый…» (1830) «человеческий элемент» представлен в изображении лужи, двух бедных деревцов, избушек убогих, как бы «сырая» действительность деревенских будней, «голая природа» попадают на суд румяному критику, олицетворяющему в послании определённую литературу среди 30-х гг.

Итак, в своём творчестве Пушкин обращается, как мы только что проследили, к такому традиционному жанру, как жанр послания. Но и этот жанр претерпевает у него важные изменения.

Необходимо отметить, что послания Пушкин писал на протяжении всей своей жизни, его перу принадлежит свыше 120 произведений этого жанра.

В лицейский период послания составляют едва ли не основную часть его произведений (38), они разнообразны по форме и тематике.

Практически все виды посланий можно обнаружить в его творчестве: любовное, дружеское, сатирическое, торжественное, шутливое, назидательное.

В послелицейский период в посланиях выступает личность лирического субъекта, происходит его идеалогизация в направлении к политике и истории («К Чаадаеву»).

В посланиях зрелого периода традиционные темы решительно вытесняются конкретными впечатлениями бытия: доминирует стремление поэта отразить свою судьбу и судьбу своего поколения.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Адресаты лирики Пушкина.- М.: Сов. Россия, 1970

2. Алавердова К.А. стиль и язык А.С. Пушкина.- М.: Учпед, 1987

3. Бурсов Б. Судьба Пушкина. Роман - исследование.- Л.: Сов. писатель, 1985

4. Боголепов П. Тропа к Пушкину. - Школьная библиотека, 1967

5. Грехнев В.А. Лирика Пушкина. - Горький, 1985

6. Губер П. Дон - Жуанский список Пушкина. - издательство «Петроград», 1993

7. Литературоведческая энциклопедия терминов и понятий, -М., 2001

8. Смирнов А.А. Лирика Пушкина.- М., 1988

9. Степанов Н.Л. Лирика Пушкина: Очерки и этюды.- М.: Художественная литература, 1974

10. Фризман Л.Г. Жизнь лирического жанра.- М., 1987

Приложение №1

Приложение №2

Адресаты лирики А.С. Пушкина

Приложение №3

__________________________________________________________________________

К БАТЮШКОВУ

Философ резвый и пиит,

Парнасский счастливый ленинец,

Харит изнеженный любимец,

Наперсник милых аонид!

Почто на арфе златострунной

Умолкнул, радости певец?

Ужель и ты, мечтатель юный,

Расстался с Фебом наконец?

Уже с венком из роз душистых,

Меж кудрей вьющихся, златых,

Под тенью тополов ветвистых,

В кругу красавиц молодых,

Заздравным не стучишь фиалом,

Любовь и Вакха не поешь;

Довольный счастливым началом,

Цветов парнасских вновь не рвешь;

Не слышен наш Парни российский!..

Пой, юноша,- певец тиисский

В тебя влиял свой нежный дух.

С тобою твой прелестный друг,

Лилета, красных дней отрада:

Певцу любви любовь награда.

Настрой же лиру. По струнам

Летай игривыми перстами,

Как вешний зефир по цветам,

И сладострастными стихами,

И тихим шепотом любви

Лилету в свой шалаш зови.

И звезд ночных при бледном свете,

Плывущих в дальней вышине,

В уединенном кабинете,

Волшебной внемля тишине,

Слезами счастья грудь прекрасной,

Счастливец милый, орошай;

Но, упоен любовью страстной,

И нежных муз не забывай;

Любви нет боле счастья в мире:

Люби - и пой ее на лире.

Когда ж к тебе в досужный час

Друзья, знакомые сберутся,

И вины пенные польются,

От плена с треском свободясь,

Описывай в стихах игривых

Веселье, шум гостей болтливых

Вокруг накрытого стола,

Стакан, кипящий пеной белой,

И стук блестящего стекла.

И гости дружно стих веселый,

Бокал в бокал ударя в лад,

Нестройным хором повторят.

Поэт! в твоей предметы воле!

Во звучны струны смело грянь,

С Жуковским пой кроваву брань

И грозну смерть на ратном поле.

И ты в строях ее встречал,

И ты, постигнутый судьбою,

Как росс, питомцем славы нал!

Ты пал и хладною косою

Едва скошенный не унял!..

Иль, вдохновенный Ювеналом,

Вооружись сатиры жалом,

Подчас прими ее свисток,

Рази, осмеивай порок,

Шутя, показывай смешное

И, если можно, нас исправь.

Но Третьяковского оставь

В столь часто рушимом покое.

Увы! довольно без него

Найдем бессмысленных поэтов,

Довольно в мире есть предметов,

Пера достойных твоего!

Но что!... цевницею моею,

Безвестный в мире сем поэт,

Я песни продолжать не смею.

Прости- но помни мой совет:

Доколе, музами любимый,

Ты пиэрид горишь огнем,

Доколь, сражен стрелой незримой.

В подземный ты не снидешь дом,

Мирские забывай печали,

Играй: тебя младой Назон,

Эрот и грации венчали.

А лиру строил Аполлон.

___________________________________________________________________________

___________________________________________________________________________

ГОРОДОК

(К***)

Прости мне, милый друг,

двухлетнее молчанье:

Писать тебе посланье

Мне было недосуг.

На тройке пренесенный

Из родины смиренной

В великий град Петра,

От утра до утра

два года все кружился

Без дела в хлопотах,

Зевая, веселился

В театре, на пирах;

Не ведал я покоя.

Увы! ни на часок.

Как будто у налоя

В великий четверток

Измученный дьячок.

Но слава, слава Богу!

На ровную дорогу

Я выехал теперь;

Уж вытолкал за дверь

Заботы и печали,

Которые играли,

Стыжусь, столь долго мной;

И в тишине святой

Философом ленивым,

От шума вдалеке,

Живу я в городке,

Безвестностью счастливом.

Я нанял светлый дом

С диваном, с камельком;

Три комнатки простые

В них злата, бронзы нет.

И ткани выписные

Не кроют их паркет.

Окошки в сад веселый,

Где липы престарелы

С черемухой цветут;

Где мне в часы полдневны

Березок своды темны

Прохладну сень дают;

Где ландыш белоснежный

Сплелся с фиалкой нежной

И быстрый ручеек.

В струях неся цветок.

Невидимый для взора,

Лепечет у забора.

Здесь добрый твой поэт

Живет благополучно;

Не ходит в модный свет;

На улице карет

Не слышит стук докучный;

Здесь грома вовсе нет;

Лишь изредка телега

Скрипит по мостовой,

Иль путник, в домик мой

Пришед искать ночлега,

дорожною клюкой

В калитку постучится...

Блажен, кто веселится

В покое, без забот,

С кем втайне Феб дружится

И маленький Эрот;

Блажен, кто на просторе

В укромном уголке

Не думает о горе,

Гуляет в колпаке,

Пьет, ест, когда захочет,

О госте не хлопочет!

Никто, никто ему

Лениться одному

В постели не мешает;

Захочет аонид

Толпу к себе взывает;

Захочет сладко спит,

На Рифмова склоняясъ

И тихо забываясь.

Так я, мой милый друг,

Теперь расположился;

С толпой бесстыдных слуг

Навеки распростился;

Укрывшись в кабинет,

Один я не скучаю

И часто целый свет

С восторгом забываю.

Друзья мне - мертвецы,

Парнасские жрецы;

Над полкою простою

Под тонкою тафтою

Со мной они живут.

Певцы красноречивы,

Прозаики шутливы

В порядке стали тут.

Сын Мома и Минервы,

Фернейский злой крикун,

Поэт в поэтах первый,

Ты здесь, седой шалун!

Он Фебом был воспитан,

Издетства стал пиит;

Всех больше перечитан,

Всех менее томит,

Соперник Эврипида,

Эраты нежной друг,

Арьоста, Тасса внук

Скажу ль?.. отец Кандида-

Он всё; везде велик

Единственный старик!

На полке за Вольтером

Виргилий, Тасс с Гомером

Все вместе предстоят.

В час утренний досуга

Я часто друг от друга

Люблю их отрывать.

Питомцы юных граций

С Державиным потом

Чувствительный Гораций

Является вдвоем.

И ты, певец любезный,

Поэзией прелестной

Сердца привлекший в плен,

Ты здесь, лентяй беспечный,

Мудрец простосердечный,

Ванюша Лафонтен'

Ты здесь--и Дмитрев нежный,

Твой вымысел любя,

Нашел приют надежный

С Крыловым близ тебя.

Но вот наперсник милый

Психеи златокрылой!

О добрый Лафонтен,

С тобой он смел сразиться...

Коль можешь ты дивиться,

Дивись: ты побежден!

Воспитанны Амуром,

Вержье, Парни с Грекуром

Укрылись в уголок.

(Не раз они выходят

И сон от глаз отводят

Под зимний вечерок.)

Здесь Озеров с Расином,

Руссо и Карамзин.

С Мольером-исполином

Фонвизин и Княжнин.

За ними, хмурясь важно,

Их грозный Аристарх

Является отважно

В шестнадцати томах.

Хоть страшно стихоткачу

Лагарпа видеть вкус,

Но часто, признаюсь,

Над ним я время трачу.

Кладбище обрели

На самой нижней полке

Все школьнически толки,

Лежащие в пыли,

Визгова сочиненья,

Глупона псалмопенья,

Известные творенья

Увы! одним мышам.

Мир вечный и забвенье

И прозе и стихам!

Но ими огражденну

(Ты должен это знать)

Я спрятал потаенну

Сафьянную тетрадь.

Сей свиток драгоценный,

Веками сбереженный,

От члена русских сил,

двоюродного брата.

драгунского солдата

Я даром получил.

Ты, кажется, в сомненье...

Нетрудно отгадать;

Так, это сочиненья,

Презревшие печать.

Хвала вам, чады славы

Враги парнасских уз!

О князь, наперсник муз,

Люблю твои забавы:

Люблю твой колкий стих

В посланиях твоих.

В сатире знанье света

И слога чистоту,

И в резвости куплета

Игриву остроту.

И ты, насмешник смелый,

В ней место получил,

Чей в аде свист веселый

Поэтов раздражил,

Как в юношески леты

В волнах туманной Леты

Их гуртом потопил;

И ты, замысловатый

Буянова певец,

В картинах толь богатый

И вкуса образец;

И ты, шутник бесценный,

Который Мельпомены

Котурны и кинжал

Игривой Талье дал!

Чья кисть мне нарисует,

Чья кисть скомпанирует

Такой оригинал!

Тут вижу я с Чернавкой

Подщипа слезы льет;

Здесь князь дрожит под лавкой,

Там дремлет весь совет;

В трагическом смятенье

Плененные цари,

Забыв войну, сраженья,

Играют в кубари…

Но назову ль детину,

Что доброю порой

Тетради половину

Наполнил лишь собой!

О ты, высот Парнаса

Боярин небольшой,

Но пылкого Пегаса

Наездник удалой!

Намаранные оды,

Убранство чердаков.

Гласят из рода в роды:

Велик, велик -Свистов!

Твой дар ценить умею,

Хоть, право, не знаток;

Но здесь тебе не смею

Хвалы сплетать венок:

Свистовским должно слогом

Свистова воспевать;

Но, убирайся с Богом.

Как ты, в том клясться рад,

Не стану я писать.

О вы, в моей пустыне

Любимые творцы!

Займите же отныне

Беспечности часы.

Мой друг! весь день я с ними,

То в думу углублен,

То мыслями своими

В Элизий принесен.

Когда же на закате

Последний луч зари

Потонет в ярком злате,

И светлые цари

Смеркающейся ночи

Плывут по небесам,

И тихо дремлют рощи,

И шорох по лесам,

Мой гений невидимкой

Летает надо мной;

И я в тиши ночной

Сливаю голос свой

С пастушьею волынкой.

Ах! счастлив, счастлив тот,

Кто лиру в дар от Феба

Во цвете дней возьмет!

Как смелый житель неба,

Он к солнцу воспарит,

Превыше смертных станет,

И слава громко грянет:

«Бессмертен ввек пиит!»

Но ею мне ль гордиться,

Но мне ль бессмертьем льститься?..

До слез я спорить рад,

Не бьюсь лишь об заклад,

Как знать, и мне, быть может,

Печать свою наложит

Небесный Аполлон;

Сияя горним светом,

Бестрепетным полетом

Взлечу на Геликон.

Не весь я предан тленью;

С моей, быть может, тенью

Полунощной порой

Сын Феба молодой,

Мой правнук просвещенный,

Беседовать придет

И мною вдохновенный

На лире воздохвет.

Покамест, друг бесценный,

Камином освещенный.

Сижу я под окном

С бумагой и с пером,

Не слава предо мною.

Но дружбою одною

Я ныне вдохновен.

Мой друг, я счастлив ею.

Почто ж ее сестрой,

Любовию младой,

Напрасно пламенею?

Иль юности златой

Вотще даны мне розы,

И лить навеки слезы

В юдоли, где расцвел

Мой горестный удел?..

Певца сопутник милый,

Мечтанье легкокрыло!

О, будь же ты со мной,

дай руку сладострастью

И с чашей круговой

Веди меня ко счастью

Забвения тропой;

И в час безмолвной ночи,

Когда ленивый мак

Покроет томны очи,

На ветреных крылах

Примчись в мой домик тесный,

Тихонько постучись

И в тишине прелестной

С любимцем обнимись'

Мечта! в волшебной сени

Мне милую яви,

Мой свет, мой добрый гений,

Предмет моей любви.

И блеск очей небесный,

Лиющих огнь в сердца,

И граций стан прелестный,

И снег ее лица;

Представь, что, на коленях

Покоясь у меня,

В порывистых томленьях

Склонилася она

Ко груди грудью страстной,

Устами на устах,

Горит лицо прекрасной,

И слезы на глазах!..

Почто стрелой незримой

Уже летишь ты вдаль

Обманет и пропал

Беглец невозвратимый!

Не слышит плач и стон.

И где крылатый сон?

Исчезнет обольститель,

И в сердце грусть-мучитель.

Но все ли, милый друг,

Быть счастья в упоенье?

И в грусти томный дух

Находит наслажденье:

Люблю я в летний день

Бродить один с тоскою,

Встречать вечерню тень

Над тихою рекою

И с сладостной слезою

В даль сумрачну смотреть;

Люблю с моим Мароном

Под ясным небосклоном

Близ озера сидеть,

Где лебедь белоснежный,

Оставя злак прибрежный,

Любви и неги полн,

С подругою своею,

Закинув гордо шею,

Плывет во злате волн.

Или, для развлеченья.

Оставя книг ученые,

В досужный мне часок

У добренькой старушки

душистый пью чаек;

Не подхожу я к ручке,

Не шаркаю пред ней;

Она не приседает,

Но тотчас и вестей

Мне пропасть наболтает.

Газеты собирает

Со всех она сторон,

Все сведает, узнает:

Кто умер, кто влюблен,

Кого жена по моле

Рогами убрала.

В котором огороде

Капуста цвет дала,

Фома свою хозяйку

Не за что наказал,

Антошка балалайку,

Играя, разломал,- Старушка все расскажет;

Меж тем как юбку вяжет,

Болтает все свое;

А я сижу смиренно

В мечтаньях углубленный,

Не слушая ее.

На рифмы удалого

Так некогда Свистова

В столице я внимал,

Когда свои творенья

Он с жаром мне читал,

Ах! видно, Бог пытал

Тогда мое терпенье!

Иль добрый мой сосед,

Семидесяти лет,

Уволенный от службы

Майором отставным,

Зовет меня из дружбы

Хлеб-соль откушать с ним.

Вечернею пирушкой

Старик развеселясь,

За дедовскою кружкой

В прошедшем углубясь,

С очаковской медалью

На раненой груди,

Воспомнит ту баталью,

Где роты впереди

Летел на встречу славы,

Но встретился с ядром

И пал на дол кровавый

С булатным палашом.

Всегда я рад душою

С ним время провождать,

Но, Боже, виноват

Я каюсь пред Тобою,

Служителей Твоих,

Попов я городских

Боюсь, боюсь беседы,

И свадебны обеды

Затем лишь не терплю,

Что сельских иереев,

Как папа иудеев,

Я вовсе не люблю,

А с ними крючковатый

Подьяческий народ,

Лишь взятками богатый

И ябеды оплот.

Но, друг мой, если вскоре

Увижусь я с тобой,

То мы уходим горе

За чашей круговой;

Тогда, клянусь богами,

(И слово уж сдержу)

Я с сельскими попами

Молебен отслужу.

_____________________________________________________________________________________

_____________________________________________________________________________________

ЛИЦИНИЮ

Лициний, зришь ли ты: на быстрой колеснице,

Венчанный лаврами, в блестящей багрянице,

Спесиво развалясь, Ветулий молодой

В толпу народную летит по мостовой?

Смотри, как все пред ним смиренно спину клонят;

Смотри, как ликторы народ несчастный гонят!

Льстецов, сенаторов, прелестниц длинный ряд

Умильно вслед за ним стремит усердный взгляд;

Ждут, ловят с трепетом улыбки, глаз движенья,

Как будто дивного богов благословенья;

И дети малые и старцы в сединах,

Все ниц пред идолом безмолвно пали в прах:

Для них и след колес, в грязи напечатленный,

Есть некий памятник почетный и священный.

О Ромулов народ, скажи, давно ль ты пал?

Кто вас поработил и властью оковал?

Квириты гордые под иго преклонились.

Кому ж, о небеса, кому поработились?

(Скажу ль?) Ветулию! Отчизне стыд моей.

Развратный юноша воссел в совет мужей;

Любимец деспота сенатом слабым правит,

На Рим простер ярем, отечество бесславит;

Ветулий римлян царь!.. О стыд, о времена!

Или вселенная на гибель предана?

Но кто под портиком, с поникшею главою,

В изорванном плаще, с дорожною клюкою,

Сквозь шумную толпу нахмуренный идет?

«Куда ты, ваш мудрец, друг истины, Дамет!»

«Куда не знаю сам; давно молчу и вижу; Навек оставлю Рим: я рабство ненавижу».

Лициний, добрый друг! Не лучше ли и нам,

Смиренно поклонясь Фортуне и мечтам.

Седого циника примером научиться?

С развратным городом не лучше ль нам проститься,

Где все продажное: законы, правота,

И консул, и трибун, и честь, и красота?

Пускай Глицерия, красавица младая,

Равно всем общая, как чаша круговая,

Неопытность других в наемну ловит сеть!

Нам стыдно слабости с морщинами иметь;

Тщеславной юности оставим блеск веселий:

Пускай бесстыдный Клит, слуга вельмож Корнелий

Торгуют подлостью и с дерзостным челом

От знатных к богачам ползут из дома в дом!

Я сердцем римлянин; кипит в груди свобода;

Во мне не дремлет дух великого народа.

Лициний, поспешим далеко от забот,

Безумных мудрецов. обманчивых красот!

Завистливой судьбы в душе презрев удары,

В деревню пренесем отеческие лары!

В прохладе древних рощ, на берегу морском,

Найти нетрудно нам укромный, светлый дом,

Где, больше не страшась народного волненья,

Под старость отдохнем в глуши уединенья,

И там, расположась в уютном уголке,

При дубе пламенном, возженном в камельке,

Воспомнив старину за дедовским фиалом,

Свой дух воспламеню жестоким Ювеналом,

В сатире праведной порок изображу

И нравы сих веков потомству обнажу.

О Рим, о гордый край разврата, злодеянья!

Придет ужасный день, день мщенья, наказанья.

Предвижу грозного величия конец:

Падет, падет во прах вселенныя венец.

Народы юные, сыны свирепой брани,

С мечами на тебя подымут мощны длани,

И горы и моря оставят за собой

И хлынут на тебя кипящею рекой.

Исчезнет Рим; его покроет мрак глубокий;

И путник. устремив на груды камней око,

Воскликнет, в мрачное раздумье углублен:

«Свободой Рим возрос, а рабством погублен».

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

К ЧААДАЕВУ

Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман;

Но в нас горит еще желанье,

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье.

Мы ждем с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждет любовник молодой

Минуты верного свиданья.

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

К ЯЗЫКОВУ

(Михайловское, 1824)

Издревле сладостный союз

Поэтов меж собой связует:

Они жрецы единых муз;

Единый пламень их волнует;

друг другу чужды по судьбе,

Они родня по вдохновенью.

Клянусь Овидиевой тенью:

Языков, близок я тебе.

Давно б на Дерптскую дорогу

Я вышел утренней порой

И к благосклонному порогу

Понес тяжелый посох мой,

И возвратился б, оживленный

Картиной беззаботных дней,

Беседой вольно-вдохновенной

И звучной лирою твоей.

Но злобно мной играет счастье:

Давно без крова я ношусь,

Куда подует самовластье;

Уснув, не знаю, где проснусь.

Всегда гоним, теперь в изгнанье

Влачу закованные дни.

Услышь, поэт, мое призванье,

Моих надежд не обмани.

В деревне,где Петра питомец,

Царей, цариц любимый раб

И их забытый однодомец,

Скрывался прадед мой арап.

Где, позабыв Елисаветы

И двор, и пышные обеты,

Под сенью липовых аллей

Он думал в охлажденны леты

О дальней Африке своей,

Я жду тебя. Тебя со мною

Обнимет в сельском шалаше

Мой брат по крови. по душе,

Шалун. замеченный тобою;

И муз возвышенный пророк,

Наш Дельвиг всё для нас оставит,

И наша троица прославит

Изгнанья темный уголок.

Надзор обманем караульный.

Восхвалим вольности дары

И нашей юности разгульной

Пробудим шумные пиры.

Вниманье дружное преклоним

Ко звону рюмок и стихов

И скуку зимних вечеров

Вином и песнями прогоним.

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

19 ОКТЯБРЯ

Роняет лес багряный свой убор,

Сребрит мороз увянувшее поле,

Проглянет день как будто поневоле

И скроется за край окружных гор.

Пылай. камин, в моей пустынной келье;

А ты, вино, осенней стужи друг,

Пролей мне в грудь отрадное похмелье,

Минутное забвенье горьких мук.

Печален я: со мною друга нет,

С кем долгую запил бы я разлуку,

Кому бы мог пожать от сердца руку

И пожелать веселых много лет.

Я пью один: вотще воображенье

Вокруг меня товарищей зовет;

Знакомое не слышно приближенье,

И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы

Меня друзья сегодня именуют...

Но многие ль и там из вас пируют?

Еще кого не досчитались вы?

Кто изменил пленительной привычке?

Кого от вас увлек холодный свет?

Чей глас умолк на братской перекличке?

Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,

С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:

Под миртами Италии прекрасной

Он тихо спит, и дружеский резец

Не начертал над русскою могилой

Слов несколько на языке родном,

Чтоб некогда нашел привет унылый

Сын севера. бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,

Чужих небес любовник беспокойный?

Иль снова ты проходишь тропик знойный

И вечный лед полунощных морей?

Счастливый путь!.. С лицейского порога

Ты на корабль перешагнул шутя,

И с той поры в морях твоя дорога,

О волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе

Прекрасных лет первоначальны правы:

Лицейский шум, лицейские забавы

Средь бурных волн мечталися тебе;

Ты простирал из-за моря нам руку,

Ты нас одних в младой душе носил

И повторял: «На долгую разлуку

Нас тайный рок, быть может, осудил!»

Друзья мои, прекрасен наш союз!

Он, как душа, неразделим и вечен- Неколебим, свободен и беспечен.

Срастался он под сенью дружных муз.

Куда бы нас ни бросила судьбина

И счастие куда б ни повело,

Всё те же мы: нам целый мир чужбина;

Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,

Запуганный в сетях судьбы суровой,

Я с трепетом на лоно дружбы новой,

Устав, приник ласкающей главой...

С мольбой моей печальной и мятежной,

С доверчивой надеждой первых лет,

Друзьям иным душой предался нежной;

Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,

В обители пустынных вьюг и хлада,

Мне сладкая готовилась отрада:

Троих из вас, друзей моей души,

Здесь обнял я. Поэта дом опальный,

О Пущин мой, ты первый посетил;

Ты усладил изгнанья день печальный,

Ты в день его Лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,

Хвала тебе фортуны блеск холодный

Не изменил души твоей свободной:

Всё тот же ты для чести и друзей.

Нам разный путь судьбой назначен строгой;

Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:

Но невзначай проселочной дорогой

Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,

для всех чужой, как сирота бездомный,

Под бурею главой поник я томной

И ждал тебя, вещун пермесских дев,

И ты пришел, сын лени вдохновенный,

О Дельвиг мой: твой голос пробудил

Сердечный жар, так долго усыпленный,

И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,

И дивное волненье мы познали;

С младенчества две музы к нам летали,

И сладок был их лаской наш удел:

Но я любил уже рукоплесканья,

Ты, гордый, пел для муз и для души;

Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья,

Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;

Прекрасное должно быть величаво:

Но юность нам советует лукаво,

И шумные нас радуют мечты...

Опомнимся - но поздно! и уныло

Глядим назад, следов не видя там.

Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,

Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук

Не стоит Мир; оставим заблужденья!

Сокроем жизнь под сены уединенья!

Я жду тебя, мой запоздалый друг

Приди; огнем волшебного рассказа

Сердечные преданья оживи;

Поговорим о бурных днях Кавказа,

О Шиллере, о славе, о любви.

Пора и мне... пируйте, о друзья!

Предчувствую отрадное свиданье;

Запомните ж поэта предсказанье:

Промчится год, и с вами снова я,

Исполнится завет моих мечтаний;

Промчится год, и я явлюся к вам!

О, сколько слез и сколько восклицаний,

И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!

И всю до дна в честь нашего союза!

Благослови, ликующая муза,

Благослови: да здравствует Лицей!

Наставникам, хранившим юность нашу,

Всем честию, и мертвым и живым,

К устам подъяв признательную чашу,

Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,

Опять до дна, до капли выпивайте!

Но за кого? о други, угадайте...

Ура, наш царь! так! выпьем за царя.

Он человек! им властвует мгновенье.

Он раб молвы, сомнений и страстей;

Простим ему неправое гоненье:

Он взял Париж, он основал Лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!

Увы, наш круг час от часу редеет;

Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет;

Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;

Невидимо склоняясь и хладея,

Мы близимся к началу своему...

Кому ж из нас под старость день Лицея

Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений

Докучный гость и лишний, и чужой,

Он вспомнит нас и дни соединений,

Закрыв глаза дрожащею рукой...

Пускай же он с отрадой хоть печальной

Тогда сей день за чашей проведет,

Как ныне я, затворник ваш опальный,

Его провел без горя и забот.

_____________________________________________________________________________________

ДРУЗЬЯМ

Нет, я не льстец, когда царю

Хвалу свободную слагаю:

Я смело чувства выражаю,

Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил:

Он бодро, честно правит нами;

Россию вдруг он оживил

Войной, надеждами, трудами.

О нет! хоть юность в нем кипит,

Но не жесток в нем дух державный;

Тому, кого карает явно,

Он втайне милости творит.

Текла в изгнанье жизнь моя;

Влачил я с милыми разлуку,

Но он мне царственную руку

Простер- и с вами снова я.

Во мне почтил он вдохновенье;

Освободил он мысль мою,

И я ль в сердечном умиленье

Ему хвалы не воспою?

Я льстец Нет, братья, льстец лукав:

Он горе на царя накличет,

Он из его державных прав

Одну лишь милость ограничит.

Он скажет: презирай народ,

Глуши природы голос нежный.

Он скажет: просвещенья плод

Разврат и некий дух мятежный!

Беда стране, где раб и льстец

Одни приближены к престолу,

А небом избранный певец

Молчит, потупя очи долу.

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

ПИСЬМО ТАТЬЯНЫ К ОНЕГИНУ

Я к вам пишу - чего же боле?

Что я могу еще сказать?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.

Но вы, к моей несчастной доле

Хоть каплю жалости храня,

Вы не оставите меня.

Сначала я молчать хотела;

Поверьте: моего стыда

Вы не узнали б никогда,

Когда б надежду я имела

Хоть редко, хоть в неделю раз

В деревне нашей видеть вас,

Чтоб только слышать ваши речи,

Вам слово молвить, и потом

Все думать, думать об одном

И день и ночь до новой встречи.

Но, говорят, вы нелюдим;

В глуши, в деревне все вам скучно,

А мы... ничем мы не блестим,

Хоть вам и рады простодушно.

Зачем вы посетили нас?

В глуши забытого селенья

Я никогда не знала б вас,

Не знала б горького мученья.

Души неопытной волненье

Смирив со временем (как знать?),

По сердцу я нашла бы друга,

Была бы верная супруга

И добродетельная мать.

Другой!.. Нет, никому на свете

Не отдала бы сердца я!

То в вышнем суждено совете...

То воля неба я твоя;

Вся жизнь моя была залогом

Свиданья верного с тобой;

Я знаю, ты мне послан богом,

до гроба ты хранитель мой...

Ты в сновиденьях мне являлся,

Незримый, ты мне был уж мил,

Твой чудный взгляд меня томил,

В душе твой голос раздавался

давно... нет, это был не сон!

Ты чуть вошел, я вмиг узнала,

Вся обомлела, запылала

И в мыслях молвила: вот он!

Не правда ль? я тебя слыхала:

Ты говорил со мной в тиши,

Когда я бедным помогала

Или молитвой услаждала

Тоску волнуемой души?

И в это самое мгновенье

Не ты ли, милое виденье,

В прозрачной темноте мелькнул,

Приникнул тихо к изголовью?

Не ты ль, с отрадой и любовью,

Слова надежды мне шепнул?

Кто ты, мой ангел ли хранитель

Или коварный искуситель:

Мои сомненья разреши.

Быть может, это все пустое,

Обман неопытной души!

И суждено совсем иное...

Но так и быть! Судьбу мою

Отныне я тебе вручаю,

Перед тобою слезы лью,

Твоей защиты умоляю...

Вообрази: я здесь одна,

Никто меня не понимает,

Рассудок мой изнемогает,

И молча гибнуть я должна.

Я жду тебя: единым взором

Надежды сердца оживи,

Иль сон тяжелый перерви,

Увы, заслуженным укором!

Кончаю! Страшно перечесть...

Стыдом и страхом замираю...

Но мне порукой ваша честь,

И смело ей себя вверяю...

__________________________________________________________________________________

40