ИСТИНЫ, ЗАШИФРОВАННЫЕ НА ХОЛСТЕ. РОМАН КИАРАНА КАРСОНА «ЧАЙ ИЗ ТРИЛИСТНИКА» В МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОМ АСПЕКТЕ

УДК 372.882

О.В.Плацында

ИСТИНЫ, ЗАШИФРОВАННЫЕ НА ХОЛСТЕ.

РОМАН КИАРАНА КАРСОНА «ЧАЙ ИЗ ТРИЛИСТНИКА»

В МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОМ АСПЕКТЕ

Приднестровская Молдавская Республика, г.Рыбница, МОУ «Рыбницкая русская СОШ № 10 с гимназическими классами»

В статье раскрываются потенциальные возможности произведений искусства как духовного наследия поколений. Живописное полотно рассматривается в проекции свернутых миров и культур. Картина голландского художника Яна ван Эйка воспринимается как коридор времени и как символ самопознания. Зашифрованные на холсте тайны мироздания отражают связь человечества с Триединым Богом.

Ключевые слова: роман Киарана Карсона «Чай из трилистника», картина Яна ван Эйка «Двойной портрет Арнольфини», концепт «троица», коридоры времени, каналы восприятия, история человечества.

Многие авторы современной мировой литературы делают картины полноценными «героями» своих произведений. В одном случае живописные полотна помогают авторам раскрыть характеры главных действующих лиц, причины их поступков, отношение к людям и к себе. В другом - организуют сюжет. В третьем - становятся новыми каналами восприятия действительности. И тогда КАРТИНА вписывается в ряд ведущих образов интеллектуальных игр конца ХХ - начала ХХI века, среди которых самые яркие - лабиринт, маска, зеркало, библиотека, книга.

Ян ван Эйк «Двойной портрет Арнольфини»Киаран Карсон (1948 г.р., североирландский писатель, автор нескольких стихотворных сборников, лауреат ряда литературных премий) уверен, что КАРТИНА может стать коридором времени. Роман «Чай из трилистника», включенный в лонг-лист премии Букера 2001 года, отражает мировоззрение человека, для которого галлюцинации, воображаемые миры гораздо реальнее, нежели то, что видишь изо дня в день.

Продолжатель ирландской поэтической традиции, давшей миру Оскара Уайльда, Киаран Карсон осознает могущество памяти и воображения. В своем романе «Чай из трилистника» писатель концентрирует мироздание в КАРТИНЕ голландского живописца Яна ван Эйка "Двойной портрет Арнольфини" и превращает её в портал в иные измерения.

Картина-загадка, картина-шифр, картина-телепортатор - таким предстает «Двойной портрет Арнольфини» в романе Киарана Карсона. Полотно превращается в «глаза» мира, наблюдающего за людьми разных эпох. И в то же время КАРТИНА становится коридором времени, но только для посвященных - тех, у кого не повреждены каналы восприятия.

На первый взгляд, ничего мистического на картине не изображено. Перед нами супружеская пара - купец Джованни Арнольфини и его молодая жена. Зафиксирован момент бракосочетания, о чем говорят скрещенные руки мужчины и женщины. Ничего запредельного. Ничего сверхъестественного.

Но в «Чае из трилистника» портрет, написанный Яном ван Эйком в Брюгге в 1434 году, обретает силу магического кристалла. А для автора романа становится эталоном мироздания в его цветовом решении.

Сам роман состоит из 101 главы, и каждая названа по оттенку краски или цвета. «Багровый», «Лавандовый», «Жемчужный», «Изумрудный» и, с другой стороны, «Синяя фиалка», «Черный носорог», «Белый единорог», «Апельсиновый чай» - названия глав начинают звучать как слова древней молитвы, а краски обретают объем и фактуру.

Полотно ван Эйка свой насыщенный колорит отдает этому миру, словно вдыхает жизнь в новые поколения, и вот уже угадываешь цветовые пятна картины в одежде девочки Береники: в её белой школьной блузке, в зеленом, цвета трилистника, галстуке, в черных остроносых туфлях и в юбке цвета травы. Краски КАРТИНЫ становятся «живыми», они тоже перетекают по каналам времени и несут с собой некую неразгаданную тайну.

Впервые Береника и Карсон (герои романа) картину ван Эйка увидели в кабинете своего дяди Селестина. Надавив на одну из шишек в лепнине рамы, дети обнаружили встроенный в стену тайник. Внутри была глиняная трубка и эмалевая изумрудно-зеленая табакерка, инкрустированная мотивом арфы и трилистника. В табакерке оказался шамрок - трилистник. Он действовал, когда его заваривали или набивали им трубку. Дети пошли на поводу своего любопытства и закурили.

Деталь картины «Двойной портрет Арнольфини»С клубами едкого дыма мир стал раздваиваться, а КАРТИНА вдруг приобрела стереоскопическую глубину. «Складки и изгибы зеленого платья дамы явственно выступили на алом фоне кровати. Я [Карсон] почти ощущал меховую оторочку темной, пурпурно-багряной накидки на мужчине, твердость полей и округлость тульи его шляпы. Тут я заметил на стене, за спинами пары, выпуклое зеркало, в котором эти спины отражались, а за ними, телескопически выгнутые, еще две фигуры - одна в синем, другая в красном, - застывшие на пороге комнаты, готовые войти в ее измерение» [1, 11].

Зеркало приглашает в реальность зазеркалья, а КАРТИНА этот ДРУГОЙ мир делает предметно значимым. Береника и Карсон попадают в картину.

Путешествий по другим мирам в романе немного. Первое - когда четвертое измерение преодолевают только Карсон и Береника (это, скорее, стихийное проникновение в ДРУГОЙ мир). Второе - когда Карсона, Беренику и их друга Метерлинка сознательно отправляют «в прошлое, чтобы спасти будущее». И третье - когда, оказавшись в ловушке времени, дети сами делают свой выбор: шагают навстречу неизвестности. В каждом случае картина ван Эйка становится временным порталом - своеобразным коридором времени, благодаря которому «ты плывешь сквозь палаты памяти в поисках себя наяву».

У ирландского писателя своеобразный взгляд на возможности цвета и фактуры. Киаран Карсон убежден, что каждый мазок на ПОЛОТНЕ хранит в себе историю. И это не только история создания картины. Это летопись событий, начиная с первого человека в роду художника. Это для писателя карта рода, а научившемуся по ней ориентироваться открывается четвертое измерение.

В этом смысле чрезвычайно интересным является описание картины, которое дает в романе отец Браун - наставник детей.

«Панель, на которой выполнена картина, составлена из трех досок ирландского дуба. На задней стене имеется надпись: "Johannes de Eyck fuit hic" - и под нею год: 1434. Сложите эти цифры, и вы получите двенадцать, а это трижды четыре. Четверка означает четвертое измерение, время. "Johannes de Eyck fuit hic" можно перевести трояко: "Ян ван Эйк был здесь", "Ян ван Эйк был этим человеком" и "Ян ван Эйк был этим", то есть, дубовой панелью картины или самой картиной.

Не считая отраженной в зеркале пары, на "Портрете" видны три фигуры: мужчина, женщина и собака. Косматый пес в зеркале не отражается. Но если представить его развернутым относительно головы, то мы увидим, что своими контурами его тело напоминает карту Ирландии, составленную из бесконечно запутанных волокон.

Деталь картины «Двойной портрет Арнольфини»Мужчина - это Арнольфини. Он купец, переводчик, специалист по тканям, что подтверждает роскошная накидка, ниспадающая непрерывными складками бездонной глубины. Изображенный ван Эйком, он вполне может быть и самим ван Эйком.

Еще настойчивее о складках пространства и времени напоминает зеленое платье женщины. Здесь всё - складки, рюши, прорезы - троится в собственном единстве.

Пять слоев покрывал на голове дамы на самом деле - одно покрывало, пятикратно сложенное. Эти пять пятых - пять провинций Ирландии. Итак, женщина - тоже карта Ирландии.

Рама зеркала имеет зубчатую форму, словно шестерня в часах. Две виднеющиеся в нем фигуры готовы войти в нарисованную комнату из другого пространства-времени. Они - кто угодно и откуда угодно. Это можете быть вы или я.

Если сложить все эти обстоятельства, то суть будет ясна: "Двойной портрет" - это врата, открывающиеся в обе стороны. Картина, ныне выставленная в Национальной галерее в Лондоне, была написана первой, и с ее помощью ван Эйк перенесся в Ирландию, где создал ту, что сейчас перед вами. Лондонский образ, на протяжении столетий оторванный от изначального местоположения и открытый взорам миллионов неверующих, уже давно утратил свою силу. И только наш сохранил истинное видение ван Эйка» [1, 91].

Предметы искусства в проекции времени. Вот что интересует Киарана Карсона как писателя. Способно ли живописное полотно стать хранителем непреходящих ценностей? Определяет ли искусство жизненные судьбы поколений? Кому открывается истина, зашифрованная на холсте? Эти вопросы задает автор себе и читателю, а отвечает на них достаточно запутанной системой образов. Картина Яна ван Эйка словно генерирует эти образы-идеи, а жизнь в свою очередь идею превращает в нечто предметно осязаемое. И рождаются целые семантические гнезда, которые в поэтическом мире Карсона сводятся к концепту «троицы».

Деталь картины «Двойной портрет Арнольфини»Концепт «троица» определяет в романе Киарана Карсона одну из важнейших для автора проблем - загадка мироздания.

Закономерно, что концепт «троица» прочно связывается в авторском мироощущении с главным героем романа - полотном «Двойной портрет Арнольфини». И дело не столько в том, что картина готова впустить в себя трех ребят-миссионеров. Дело в том, что ТРОИЦУ как основу мироздания полотно заявляет всем своим образным рядом. Вспомним, что ключевые фигуры на картине - мужчина, женщина и собака. Троица реализована в группе 3-х апельсинов, лежащих на столике у окна. Треугольник как символическое воплощение концепта «троица» угадывается в мужской и женской обуви: интересен рисунок расположения сабо - мы видим почти законченные треугольники. Более того, мужская обувь обыгрывает тему ТРИЛИСТНИКА: явно бросается в глаза угловатая форма каблука, носка и ступни.

На "Двойном портрете Арнольфини" имеется троица резных фигурок, взаимосвязь между которыми установить не так просто.

Детали картины «Двойной портрет Арнольфини»Это св. Маргарита с драконом на спинке кресла, сидящий лев на его же подлокотнике, а также восседающая на подлокотнике скамьи-ларя фантастическая фигура в виде зверя спиной к спине со своим зеркальным отражением. Жену ван Эйка звали Маргаритой; св. Маргарита вышла из чрева дракона, была покровительницей рожениц. Лев считался эмблемой св. Марка, но также Иеронима, покровителя учености, который вытащил льву занозу из лапы и тем приручил его.

Следы и отпечатки «троицы» на полотне Яна ван Эйка - это образное воплощение картины мира, где рождение (на картине - рождение семьи) овеяно присутствием Триединого Бога.

Деталь картины «Двойной портрет Арнольфини»Бог Отец, Сын и Святой Дух как центр мироздания воплощены также в зеркале. Оно находится на оси симметрии картины.

Десять медальонов с изображением Страстей Христовых украшают его раму. Особенно интересно расположение миниатюр, поскольку со стороны мужчины Страсти Христовы связаны с живыми людьми, а со стороны женщины - с мертвецами. В самом верху - Распятие, до него крестный путь, после него - снятие с креста и воскресение. Страдания Христа - это зеркало, глядя на которое человек видит свое глубинное Я.

Как бы там ни было, фокус картины сосредоточен именно на зеркале-иконе. Через это всевидящее око проникает в жизнь героев полотна тайна рождения всего сущего.

Жизнь, победившая смерть. Любовь, преодолевшая ненависть. Очищение как результат страданий за людей. И СВЕТ! Свет, которого на полотне непомерно много. Всё это на языке ван Эйка и есть воплощение Святой Троицы.

Ирландский писатель Киаран Карсон понимает, что первотайну, стоящую за началом мира, не в силах вместить наш ограниченный и слабый разум. Поэтому автор делает посредником между взрослым человеком и Триединым Богом ребенка. Именно дети своей чистотой и непорочностью способны постичь загадки божественной любви. Более того, дети могут восстановить разрушенный мир. Главное в этом случае - не нарушить закон «троицы», которая стоит во главе всего.

Концепт «троица» пронизывает всё пространство романа. Трое детей постигают суть своего служения. Девочка Береника говорит Метерлинку и Карсону: «Вы мои братья, а я ваша сестра, я должна о вас заботиться. Мы - вся родня, какая у нас есть. Мы - Безмолвная Троица, скользящая по коридорам, когда все остальные в постели. Трое - это Христос между двумя разбойниками. Мы - три листка на одном стебле. Мы трое - Чай из трилистника» [1, 80].

Обретение себя через отражение Троицы есть важнейший закон бытия, считает ирландский писатель. Мальчик Карсон, например, себя воспринимает в 3-х лицах: ребенка, директора библиотеки при Гельской лечебнице и героя исторических записок, на которые Карсон наткнулся в читальном зале. Один в трех ипостасях - это не сумасшествие. Это воплощение подвижного времени. Накладывающиеся друг на друга точки пространства и времени способны давать то, что мы называем загадкой мироздания, когда время сжимается и словно застывает, предположим, на картине ван Эйка. Отец Браун рассказывает ребятам:

«Вначале, как говорит бл. Августин, Бог сказал Слово и этим создал небо и землю. Всё сущее заключено в этом Слове, которое есть Книга Природы, а Книга Откровения говорит нам, что небеса скрутятся, словно свиток. Итак, с точки зрения Господа, время и пространство можно скатать, и вещи, которые, как нам кажется, находятся в тысячах милях друг от друга, на самом деле разделяет лишь толщина пергамента. Будь мы книжными червями, мы бы прогрызали туда ходы, почти не затрачивая времени. Мы не черви, но можем - благодаря Чаю из трилистника - путешествовать по этим червоточинам» [1, 87].

Путешествие по времени сродни для автора «Чая из трилистника» самопознанию. Но мудрость открывается не каждому, не каждому поэтому дано путешествовать по времени. Достойнейшими оказываются только те, кто пропустил через себя Свет Божественного разума и сумел в Едином угадать Троицу. Дети (Карсон, Береника и Метерлинк) мудрость постигают из книг - особых книг, о них самих. Эти книги тоже воплощение Единого в Троичном: три тома, объединенные в одну сагу. «Я много о тебе слышала, - говорит Береника Метерлинку. - Даже книгу про тебя прочитала - Синюю Книгу, так ведь? И еще читала книгу про братишку - Желтую. А я - Зеленая Книга. Из нас троих выходит цветная библиотечка, томами которой мы можем по желанию меняться. Мы можем составлять различные цвета спектра. Мы можем преодолеть гравитацию; порой мы одолеваем время» [1, 80].

Взрослым тайны мироздания открываются во время богослужений. Тогда очищаются каналы восприятия, и человек оказывается один на один с Богом. А это в поэтике ирландского автора есть путешествие к началам всего сущего. Отец Браун, продолжая открывать детям загадки мироздания, говорит:

«Совершить скачок из одной точки в другую нелегко, хотя порой мы делаем это в своих сновидениях. Но наяву необходимо выполнение определенных условий. Уже давно признано, что иконы и другие святые образы являются воротами в межвременные миры. Ладан здесь хорошее подспорье. А также монотонное распевание молитв и дымка органной музыки. Весьма действенно выбрать в качестве отправного пункта день памяти подходящего святого. И еще есть Чай из трилистника» [1, 88].

Трилистник стягивает к себе все сюжетные линии, но важнее, что он реализует концепт «троицы». «Три листика на одном стебле. Они изображают прошлое, настоящее и будущее, которые образуют то, что мы называем Троицей. Это значит, что один человек может быть тремя: тем, кто знаком ему по воспоминаниям, тем, кем он себя считает, и тем, кем он хотел бы быть. Я верю, что это истина, и хочу, чтобы и другие верили», - эту мудрость вбирает в себя художник ван Эйк (он тоже герой книги) во время очередного путешествия по другим эпохам. Оказывается, людям искусства, как и детям, тоже открываются коридоры времени. В результате произведения искусства, например картины, становятся вторыми окнами или, точнее, окнами во второй, утраченный уже, но запечатленный - запечатанный от тления - мир.

Киаран Карсон убежден, что бесчисленные следы и отпечатки Троицы разбросаны по всему миру. И пока человек будет замечать присутствие Бога в мире, до тех пор будет бить источник жизни. А ИСКУССТВО призвано избавлять человека от слепоты, причем слепоты не только физической, но и духовной.

По сюжету романа единая троица детей-миссионеров распадается. Нарушенное единство, в логике изложения Киарана Карсона, может привести к катастрофе. Но Бог снова дает человечеству шанс: восстановить триединство возможно при условии, если ты соединишь в едином потоке прошлое, настоящее и будущее. Прошлое - это история и культура твоего народа. Настоящее - это ты в точках пересечения со своими близкими, родными, друзьями. И будущее - это ты в перспективе вечности. Главный герой уже начал воссоздавать прошлое: стал писать книгу о себе и своих потерянных друзьях. Впереди ещё много страниц. И автор уверен, что эти страницы воскресят жизнь, которая будет отмечена присутствием Бога.

Список литературы:

1. Киаран Карсон. Чай из трилистника // modernlib.ru/books/karson_ kiaran /chay_iz_trilistnika/read/

2. Клеваев В. Лекции по истории искусства. - Киев: Факт, 2007, с.476-480.