МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Воронежский государственный педагогический университет»

Контрольная работа

по русской литературе и культуре (XI-XIXв.)

Тема: особенности художественной структуры комедии

Н. В. Гоголя «Ревизор».

студентки 2 курса, з/о

гуманитарного факультета

Дереглазовой Анастасии Евгеньевны

Воронеж, 2015 г.

СОДЕРЖАНИЕ

1. Взгляд на творчество Н.В. Гоголя в пьесе «Ревизор»…………………………..3

2. История создания комедии «Ревизор»……………………………………………...4

3. Структура и композиция комедии…………………………………………………..5

4. Содержание и раскрытие сущности пьесы и характеров героев «Ревизора» Н.В. Гоголя………………………………………………………………………………… 8

5. Роль литературного произведения Н.В. Гоголя «Ревизор»………………………12

Список литературы……………………………………………………………………13

1. Взгляд на творчество Н.В. Гоголя в пьесе «Ревизор»

«Ревизор» был ошеломляющим ударом по самим устоям николаевского режима. Недаром пьеса вызвала, даже в своей первоначальной, сравнительно безобидной редакции, бешенство господствовавшей черни. Для тех, кто был немного поумнее в реакционном лагере, не представляло труда разобраться в том, что при своем внешнем водевильном добродушии, анекдотичности сюжета и прочих «смягчающих» качествах, «Ревизор» явился жестоким ударом именно по основам существовавшего строя.

Много, казалось бы, данных было у пьесы для того, чтобы она могла сойти за комедию водевильного типа. Подчеркнутый анекдотизм происшествия, легшего в основу сюжета, как бы указывал на исключительность, почти даже невероятность того, что изображалось в пьесе.

Немирович-Данченко В.И. в известной своей статье о «Ревизоре» заметил, что даже самым гениальным драматическим писателям бывало необходимо несколько сцен для того, чтобы «завязать пьесу». В «Ревизоре» же одна первая фраза городничего - и пошла круговерть, пьеса уже круто завязана. Причем - завязана плотно, в один узел, «всей своей массой», судьбами всех основных персонажей.

Наиболее полное выражение художественной гармонии и абсолютного совершенства поэтической формы Гоголь видел в творчестве Пушкина. Отличительная особенность его мастерства, полагал он, состоит в «быстроте описания в необыкновенном искусстве немногими чертами означить весь предмет». Кисть Пушкина, говорит Гоголь, «летает». Лаконизму и энергичному ритму повествования он придавал значение весьма важного эстетического принципа. Ничто так не вредит искусству, как «многословие», «красноречие». Истинный художник стремится к внутренней емкости слова, которая достигается, прежде всего, его точностью. Такова, например, лирика Пушкина: «Слов немного, но они так точны, что обозначают всё».

К подобному идеалу в свою очередь стремился в собственном творчестве и Гоголь. Вот один пример, достаточно наглядно раскрывающий направления его художественных поисков. Знаменитая первая фраза городничего - изумительная по своей краткости и выразительности - прошла через сложное творческое горнило и претерпела длительную эволюцию, прежде чем стала такой, какой мы её знаем.

«Ревизором» Гоголь, в сущности, не хотел никого обижать. Но от удовольствия опрокидывать и переворачивать действительность он, как художник, тоже не мог отказаться. Причем по закону комизма в смешное положение обязан попадать не какой-нибудь мелкий грешник, какому и падать некуда, настолько он низко стоит, но власти и лица достаточно высокого ранга. В шуты должен выйти Король Лир. Чем выше и шире чины забирает юмор, тем лучше и для искусства, и для примирения и просветления, какое сулит оно зрителю. Уж если собрать всё великое на земле и разом над всем посмеяться, то, ждать надо, настанут блаженные времена. Замахивающееся на князей человеческих, комическое искусство стоит у врат рая... Так Гоголь, не думая ни о чем плохом, произвел подкоп «Ревизором» и сам же попал «Ревизору» в капкан - в подрыватели чинов и устоев.

Впоследствии он долго выпутывался, доказывая, во-первых, что светлый смех его комедии возвышает и примиряет, внушая любовь даже к носителям зла, во-вторых, что этот смех общественно полезен, возбуждая ужас, негодование и поднимая на борьбу со злодеями. Концы с концами, мы видим, не сходятся. Во втором пункте исчезает уже широкая и добрая трактовка смеха и появляется несвойственный комедии Гоголя, но приобретенный им позднее сатирический урок. Такой ожесточенности у него в пору создания «Ревизора» не наблюдалось (и поэтому первый пункт оправдания, представляется, ближе к истине).

Но сколь бы ни был светел и примирителен этот смех, всё равно он расходится с жизнью в более обширном размере и отсюда необходимо подвергается подозрению со стороны властей предержащих и всякого практического, здравомыслящего человека. Смех как таковой не может ужиться с действительностью в ее привычках, обычаях, в ее солидной и серьезной размеренности.

«Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых... но и во-вторых тоже нет пользы».

Потому что смех, тем более достигший таких степеней, как это произошло в «Ревизоре», есть нарушение всяких порядков, выработанных жизнью в глухой и упорной борьбе, всякой стабильности в мире, и, не покушаясь ни на какие подкопы, сам по себе заключает уже что-то социально-опасное. Искусство уже в семени, в сотворении образа, конфликтно с образом человеческой жизни, хоть смех его не со зла, но от полноты сознания, что всё в этом мире прекрасно и необычайно. Искусство преступно по природе своей, жаждущей не уклада, не быта, но исключений и нарушений. Без них ему, видите ли, и серебряного ключа в «Ревизоре» не сидится и не пишется, и, сколько ни пытаются авторы соблюсти приличия, уже по числу страниц, отведенных в искусстве убийству и смуте, обманам, подлогам и всяческим непорядкам, понятно куда оно клонится...

После «Ревизора» Гоголь не мог смеяться. Точнее, он делал это уже остатками прошлых своих сотрясений. Смех «Ревизора» его парализовал. Начало паралича ощутимо уже в немой сцене, увенчивающей комедию. Едва Городничий произнес: «Чему смеетесь? - Над собой смеетесь!..», в развитии комического как бы наступил пароксизм, и, когда, вволю насмеявшись и отхлопав ладоши, мы вновь взглянули на сцену, то с ужасом обнаружили среди застывших фигур автора всемирной комедии. Он больше не смеялся, но словно замер с искаженным от окаменевшего смеха лицом в какой-то неестественной позе. Наконец, силясь побороть нашедшее на него с «Ревизором» оцепенение, Гоголь выставил перед всеми свою «внутреннюю клеть» с приглашением убедиться в его честных намерениях.

2. История создания комедии «Ревизор»

К 1834 году относят первый замысел «Ревизора». Сохранившиеся рукописи Гоголя указывают, что он работал над своими произведениями чрезвычайно тщательно: по тому, что уцелело из этих рукописей, видно, как произведение в его известной нам, законченной форме вырастало постепенно из первоначального очерка, все более осложняясь подробностями и достигая, наконец, той удивительной художественной полноты и жизненности, с какими мы знаем их по завершении процесса, тянувшегося иногда целые годы.

Известно, что основной сюжет «Ревизора», как и сюжет «Мёртвых душ», был сообщен Гоголю Пушкиным; но понятно, что в том и другом случае все создание, начиная от плана и до последних частностей, было плодом собственного творчества Гоголя: анекдот, который мог быть рассказан в нескольких строках, превращался в богатое художественное произведение.

«Ревизор», кажется, в особенности вызвал у Гоголя эту бесконечную работу определения плана и деталей исполнения; существует целый ряд набросков, в целом и частями, и первая печатная форма комедии явилась в 1836 году. Старая страсть к театру овладела Гоголем в чрезвычайной степени: комедия не выходила у него из головы; его томительно увлекала мысль стать лицом к лицу с обществом; он с величайшей заботливостью старался, чтобы пьеса была исполнена согласно с его собственной идеей о характерах и действии; постановка встречала разнообразные препятствия, в том числе цензурные, и наконец могла осуществиться только по воле императора Николая.

«Ревизор» имел необычайное действие: ничего подобного не видела русская сцена; действительность русской жизни была передана с такою силой и правдой, что хотя, как говорил сам Гоголь, дело шло только о шести провинциальных чиновниках, оказавшихся плутами, на него восстало все то общество, которое почувствовало, что дело идет о целом принципе, о целом порядке жизни, в котором и само оно пребывает.

Но, с другой стороны, комедия встречена была с величайшим энтузиазмом теми лучшими членами общества, которые осознавали существование этих недостатков и необходимость обличения, и в особенности молодым литературным поколением, увидевшим здесь ещё раз, как в прежних произведениях любимого писателя, целое откровение, новый, возникающий период русского художества и русской общественности.

19 апреля 1836 года состоялась премьера комедии на сцене Александрийского театра, при которой присутствовал сам император, Николай I. Гоголь был удручен увиденным: замысел комедии не был понят ни актерами, ни зрителями, из глубокого смысла, вложенного в пьесу, не было ничего извлечено. Комедию приняли за обыкновенный легкий водевиль. Требовалось объясниться и с актерами, и со зрителями. Гоголь пишет статьи, объясняющие мысль «Ревизора»: «Отрывок из письма, писанного автором после первого представления «Ревизора» к одному литератору», «Театральный разъезд после представления новой комедии», «Предуведомление для господ актеров», «Развязка «Ревизора».

В «комментариях» к комедии «Ревизор» Гоголь отмечал, что для обнаружения характера каждого героя требуется вовлечение в действо всех участников пьесы. «Завязка должна обнимать все лица, а не одно или два, - коснуться того, что волнует более или менее всех действующих лиц. Тут всякий герой; течение и ход пьесы производит потрясение всей машины: ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело», - писал Гоголь в «Театральном разъезде».

3. Структура и композиция комедии.

Структура комедии «Ревизор»

Комедия была написана не как обычный рассказ (текст, разделенный по главам), а как сценарий для постановки. Комедия очень хорошо читается в таком стиле: меньше описаний, больше действия (диалогов). В отличие от обычных произведений, где описания персонажей идут только тогда, когда они встречаются читателю, описания действующих лиц написаны на первых страницах комедии. Отсутствие таких «перебивающих факторов» позволяет полностью насладиться чтением и не отвлекаться. Кроме того, довольно легко представить в своем воображении сцену и действующих лиц - сцена описывается в начале действия или где-то в середине, а в начале каждого явления мы наблюдаем лишь то, что кто-то пришел или ушел. Кроме того, это облегчает не только чтение комедии, но и постановку в театре - не нужно задумываться где лучше поставить то или иное действие, все уже описано в тексте, актерам остается лишь правильно сыграть роль.

Композиция комедии «Ревизор»

Первая фраза комедии, произнесенная городничим, и является завязкой:

«Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие. К нам едет ревизор».

Эта фраза дает такой мощный толчок, что события начинают разворачиваться очень стремительно. Главный фактор, из-за которого и начинается вся суета, - это страх чиновников перед ревизором. Приготовления чиновников к приезду ревизора открывают перед нами истинную картину городской жизни. Кстати, картина города - это экспозиция, по правилам композиции она должна быть перед завязкой, однако здесь автор применил прием композиционной инверсии.

Итак, какие наставления дает Городничий чиновникам?

Артемию Филипповичу советует «привести в порядок» богоугодные заведения: надеть на больных чистые колпаки, сделать надписи о болезни над кроватями «по-латыни или на каком еще языке», и вообще, желательно, чтобы больных было поменьше, а то «отнесут к дурному смотрению или неискусству врачевания». Аммосу Федоровичу надлежит обратить внимание на присутственные места: выгнать из тех мест, куда являются просители, гусей и т.п.

Картина города вполне ясна. Только почему же Городничий не требует от своих подчиненных действительного наведения порядка, хотя бы даже по случаю приезда ревизора? Почему советует отделываться «мелкими поправками»?

Ответ произносит сам Городничий: «Нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим Богом устроено…». Вот на что рассчитывают чиновники! Ревизор просто закроет глаза на видимые и невидимые недостатки города. А закрыть глаза ему помогут: деньгами ли, обедами ли, а может и тем, и другим. Кто же откажется от такого?!

К своим же грехам чиновники относятся спокойно, искренне веря в то, что это ведь не грехи, а грешки - с кем не бывает!

Тут даже своя философия. «Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем другое дело!» - говорит судья Ляпкин-Тяпкин. Земляника вместе с Христианом Ивановичем выбрали отличный способ лечения больных: «чем ближе к натуре, тем лучше; лекарств дорогих мы не употребляем», потому и выздоравливают больные, «как мухи». Эти два слова - окончательный приговор здешней медицине. Почтмейстеру страсть как хочется узнать, что пишут горожане в письмах, причем вскрывает чужие письма он не из предосторожности, «а больше из любопытства».

Новаторство пьесы в том, что в комедии нет честного героя, который бы явился обличителем всех непорядков, ревизор, который явился в лице Хлестакова, полностью выдуман чиновниками - это то, что называется «миражной интригой», и завязкой этой интриги является появление на сцене двух помещиков - Бобчинского и Добчинского, которые, торопясь и перебивая друг друга, примечая кучу ненужных подробностей, выдают главное - ревизор в городе, причем уже две недели. Городничий в ужасе хватается за голову и отдает последние приказания: принести шпагу и шляпу из комнаты, взять десятских (служитель при полиции, выбираемый из городских жителей, от каждого из десяти домов) и раздать метлы, чтобы расчищали те места, куда пойдет ревизор.

Что же за человек так мучает всех чиновников города своей таинственностью и всемогуществом? Как женщины относятся к нему? Тут возникает еще один мираж - недоступная столица, которая так манит и притягивает. Выйти замуж за фельдмаршала Петербурга! Блага не только одной даме, но и всем ее родственникам и знакомым! После сватовства Хлестакова к Марье Антоновне, изумленный и не верящий в свое счастье, Городничий говорит:

«…Какие мы с тобой теперь птицы сделались! А, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Кавалерию повесят тебе через плечо…». Не отстает и Анна Андреевна, надумав уже, где она будет жить и что у нее в комнате «будет амбре, чтоб нельзя было войти, и нужно бы только эдак зажмурить глаза».

И вот, всячески задобренный ревизор (действие 4, явления 1-7), сделавший предложение руки и сердца дочери городничего, практически воплощает в жизнь миражи, которые мнятся чиновникам. Но «ревизор» уезжает и перед отъездом он отправляет письмо другу. Почтмейстер не мог уйти от такого соблазна, как открыть и прочитать это письмо. Чтобы доставить удовольствие другим, он начал читать письмо перед всеми. Этот момент можно назвать кульминацией всей комедии. Все стремилось именно к этому. Все карты раскрываются. Шок чиновников нарастает очень быстро. Уже только информацией о том, что это был не ревизор, они были выведены из себя. Дальше в письме было расписано про каждого чиновника в отдельности. Как только говорилось про какого-нибудь чиновника, так сразу тому становилось нехорошо. После прочтения письма они начали ругать самих себя за то, что они не распознали подмены, что этот человек и не мог быть чиновником, что они были обмануты сами собой. Они начали понимать, что все это время Хлестаков просто смеялся над ними и что все его слова ничего не значат.

Но это еще не конец. Появление жандарма с известием:

«Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. Он остановился в гостинице»

и следующая за этим немая сцена - вот главная развязка, придающая совсем иной смысл пьесе, превращающая комедию в трагифарс. Перед нами предстает такая картина:

«Городничий посередине в виде столба с распростертыми руками и закинутою назад головою. По правую сторону его жена и дочь, с устремившимся к нему движением всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выражением лиц, относящимся прямо к семейству городничего. По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движение губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края, Добчинский и Бобчинский, с устремившимися движениями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами. Прочие гости остаются просто столбами»

Немая сцена не имеет однозначной трактовки. Гоголь настаивал на том, что актеры должны «выдерживать» немую сцену не менее полторы минуты, что для театрального действа представляется целой вечностью. Эта немая сцена является развязкой всей комедии. С одной стороны, это Страшный суд, который ожидает каждого человека после смерти, этим и объясняется нелепость поз, в которых застыли герои. Здесь отбрасывается все мелкое, завуалированное, купленное и остается только та правда жизни человека, которую он прожил, здесь уже нельзя рассчитывать на «мелкие грешки» ревизора, перед которым придется держать ответ. С другой стороны, приезд настоящего ревизора подразумевает явление Совести каждого: «Всмотритесь пристально в этот город, который выведен в пьесе! Все до единого согласны, что такого города нет во всей России… Ну, а что, если этот наш же душевный город и сидит он у всякого из нас? Что ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот - наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя. Перед этим ревизором ничто не укроется, потому что по Именному Высшему повелению он послан и возвестится о нем тогда, когда уже и шагу нельзя будет сделать назад. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымится волос. Лучше уж сделать ревизовку всему, что ни есть в нас, в начале жизни, а не в конце ее», - писал Гоголь в «Театральном разъезде». На сцене остается лишь каменящий ужас.

Однако Гоголь верил в исцеляющую силу смеха, «собрав все дурное» и показав это зрителю, автор считает, что, увидев это и посмеявшись над этим, люди изменят жизнь к лучшему.

4. Содержание и раскрытие сущности пьесы и характеров героев «Ревизора» Н.В. Гоголя

«Ревизор» - комедия четкого служебного профиля, от начала и до конца социальная. Страх перед начальством и влечение к высшему чину поглощают в ней, представляется, всё личное в человеке. Человек выступает здесь точно по Аристотелю - как животное общественное. Отказавшись от любовной интриги, делавшей на театре погоду, Гоголь предложил ей взамен куда более сильное, как он выразился, электричество, заключенное уже изначально в самой новости - «ревизор!» Стоило произнести это слово, как всё в его комедии побежало и закипело. «Ре - ви - зор» звучит по-русски, как «же ву зем» по-французски, как «хенде хох» по-немецки. Достаточно сказать «ревизор», чтобы сразу всё началось. Сюжет, подсказанный Пушкиным, как и просил Гоголь, оказался чисто русской, принципиально русской закваской. Она-то и позволила тексту улечься, точно по мерке, в ложе классической драмы, в стройную идею и форму «ревизора», хоть и вывернутого наизнанку, но полностью, от первой до последней строки, без остатка и без довеска, запущенного на едином винте, на вывернутом мундире. Запасшись ключом «ревизора», превращающим сонный город в растревоженный муравейник, праздных зевак и бурбонов в услужливых плясунов, Гоголь в «Театральном разъезде» мог позволить себе намекнуть на открытие универсального двигателя, магического жезла или корня, от прикосновения которым все само собой завязывается и развязывается, произведя революцию в театральном искусстве:

«...Ищут частной завязки и не хотят видеть общей. ...Нет, комедия должна вязаться сама собою, всей своей массою, в один большой, общий узел. Завязка должна обнимать все лица, а не одно или два, - коснуться того, что волнует более или менее всех действующих. Тут всякий герой; течение и ход пьесы производит потрясение всей машины: ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело».

У Гоголя, по русским обычаям, сюжет заполнен всецело общественным интересом, не оставляющим места иного рода страстям. Кстати, в том он усматривал национальную нашу черту - привязанность не к личным причинам, но к устремлениям общества. И вправду, административный восторг принимает в «Ревизоре» гривуазную даже форму. В изгибах Городничего, в готовности Бобчинского бежать «петушком» за дрожками, в податливом словце «лабардан-с» есть что-то от любовной истомы. С другой стороны, падкость дочери и жены Городничего на заезжее инкогнито имеет в своей основе общественный интерес, как и его, Хлестакова, амурные заходы, авансы. Тому эротика дарит лишний шанс порисоваться в занимаемой должности. Под юбки он залезает не ловеласом, но ревизором.

Другая находка, не менее ценная для сцены, поднятой Гоголем на небывалую у нас высоту, заключалась в том, что в ревизоры попадает совершенно случайный и даже не подозревающий об этой подмене проезжий голодранец, благодаря чему фигура, наводящая ужас и обеспечивающая действие в пьесе, сама по себе представляет очевидную фикцию. Тем самым Гоголь застолбил своей комедией наиболее перспективный в сценическом смысле конфликт - противоречие между речью и положением говорящих, чем и славится и держится драма как особый род словесности, находящей на сцене место и время вести речь невпопад. С появлением мнимого ревизора в пьесу входит не просто важный начальник и ловкий пройдоха, но само олицетворение театра - невольный и обоюдный обман. «Ревизором» русская драма празднует праздник театральности в ее наиболее чистом, беспримесном виде.

С первых же реплик пришествие «ревизора», как волшебное любовное зелье, разлилось по жилам комедии, захватив в свою орбиту всю действительность, всю массу исполнителей и статистов, закружило и помчало всю сценическую машину. Все кинулись прятаться. Когда же - как в прятках кричат «обознатушки!», возвещая возобновление кона, - до зрителей докатилась волна, что с ревизором обознались, и все, с перепугу, попав в обман, перестали понимать, кто тут чей и где облава, - тогда интрига, подпрыгнув, разразилась взрывом игры, истинным апофеозом комедийного слова и дела. «Скорее, скорее, скорее, скорее!» - под этот крик городничихи падает занавес в первом акте, и под этот же припев всё живет в «Ревизоре», запутываясь, перебивая

Пьеса и предупреждает с самого начала, да и по всему тексту разбросаны слова и выражения, которые говорят об исключительности всего происходящего. Хлестаков, по мнению Гоголя, главный персонаж пьесы и самый необычный - ни только по характеру, но и по той роли, что ему выпала. В самом деле, Хлестаков - не ревизор, но и не авантюрист, сознательно обманывающий окружающих. На продуманную заранее хитрость, авантюру он, кажется, просто не способен; это, как говорит в ремарках Гоголь, молодой человек "без царя в голове", действующий "без всякого соображения", обладающий известной долей наивности и "чистосердечия". Но именно все это и позволяет лжеревизору обмануть городничего с компанией, вернее, позволяет им обмануть самих себя. "Хлестаков вовсе не надувает, он не лгун по ремеслу, - писал Гоголь, - он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит". Желание порисоваться, стать чуть-чуть повыше, чем в жизни, сыграть роль поинтереснее, предназначенной судьбой, свойственно любому человеку. Слабый же особенно подвержен этой страсти. Из служащего четвертого класса Хлестаков вырастает до "главнокомандующего". Герой анализируемого переживает свой звездный час. Размах вранья ошарашивает всех своей широтой и невиданной силой. Но Хлестаков - гений вранья, он может легко придумать самое необыкновенное и искренне поверить в это.

Таким образом, в этом эпизоде Гоголь глубоко раскрывает многоплановость характера главного героя: внешне обычный, невзрачный, пустой, "фитюлька", а внутренне - талантливый фантазер, поверхностно образованный фанфарон, в благоприятной ситуации перевоплощающийся в хозяина положения. Он становится "значительным лицом", которому дают взятки. Войдя во вкус, он даже начинает требовать в грубой форме у Добчинского и Бобчинского: "Денег у вас нет?".

Нельзя не согласиться с мнением поэта. Действительно, в "сцене вранья" Хлестаков - пузырь, максимально раздувается и показывает себя в истинном свете, чтобы лопнуть в развязке - фантасмагорически исчезнуть, умчавшись на тройке. Этот эпизод, поистине "магический кристалл" комедии. Здесь сфокусированы и высвечены все черты главного героя, его "актерское мастерство". Сцена позволяет лучше понять ту "легкость в мыслях необыкновенную", о которой предупреждал Гоголь в замечаниях для господ актеров. Здесь наступает кульминационный момент притворства и лжи героя. Выпуклость "сцены вранья" являет собой грозное предупреждение Гоголя последующим поколениям, желая уберечь от страшной болезни - хлестаковщины. Воздействие её на зрителя велико: тот, кто хотя бы один раз в жизни обманывал, увидит, к чему может привести чрезмерная ложь. Вглядываясь в образ Хлестакова, понимаешь, как жутко находиться в шкуре лжеца, испытывая постоянный страх разоблачения.

Возвращаясь к словам великого мудреца Крылова, хочется перефразировать отрывок из другой его басни "Ворона и лисица": Уж сколько лет твердили миру, что ложь гнусна, вредна».

К сожалению, этот порок и сегодня отыскивает уголок в сердцах людей, и бороться с ложью можно только осмеянием её. Гоголь хорошо понимал это и реализовал эту мысль с верой в "светлую природу человека" в "сцене вранья".

Перечитаем еще раз отдельные сцены и эпизоды, повнимательнее всмотримся в жизнь захолустного, забытого Богом городишки, от которого "хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь". Патриархальная простота провинциальных нравов заставляет городничего без лишней дипломатии сообщить чиновникам о приезде ревизора. Забавно слушать при этом глубокомысленное мнение самого "просвещенного и вольнодумного" человека в городе, Аммоса Федоровича Ляпкина-Тяпкина, который объясняет этот приезд политическими причинами, тем, что Россия хочет вести войну. Смешно само сопоставление внешней политики России и убогих, мелких интересов провинциальных чиновников.

Распоряжения городничего своим подчиненным о принятии спешных мер перед приездом ревизора сразу дают представление о положении дел в городской больнице, суде, школах. Везде беспорядок, грязь, воровство. Так и видишь больных в грязных колпаках, курящих крепкий табак, которые очень смахивают на кузнецов. Такое сравнение, сделанное городничим, смешно и грустно одновременно, потому что за этим скрывается полная беспомощность несчастных больных людей, которые полностью зависят от мерзавцев и мошенников.

Забавная, типично провинциальная деталь о гусях с гусенками, шныряющими под ногами посетителей присутствия, довольно прозрачно намекает на то, в каком состоянии находится правосудие в городе. Сама фамилия судьи Ляпкина-Тяпкина не требует дополнительных комментариев. Пронизаны юмором рассуждения Сквозник-Дмухановского о школьных учителях, например о том, который, взойдя на кафедру, обязательно делает жуткую гримасу, которая может быть неправильно истолкована господином ревизором.

Лука Лукич Хлопов, насмерть перепуганный смотритель уездных училищ, полностью соглашается с городничим, вспоминая, как из-за подобного поведения этого учителя он получил выговор за то, что юношеству внушаются вольнодумные мысли. Это уже не смешно, потому что в России 30-х годов XIX века, изображенной в комедии, беспощадно подавлялись и преследовались прогрессивные, свободолюбивые взгляды. Особенно это касалось учебных заведений, которые считались рассадниками вредных антиправительственных идей.

Не то ли, что "городничий - глуп как сивый мерин", "почтмейстер - подлец, пьет горькую", "надзиратель за богоугодным заведением Земляника - совершенная свинья в ермолке", "смотритель училищ протухнул насквозь луком", "судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон"... Все эти характеристики из письма тоже пустого человечка Хлестакова злы, но правдивы. Чиновники этого провинциального городка носят маски и ужасно боятся, что кто-то увидит их истинную сущность. Именно страх заставляет их принять пустышку Хлестакова за ревизора. И не увидеть его вранья за своей собственной лживой сущностью.

Чтобы уловить механизм пьесы, где никто до Гоголя не собирал одним разом столько зла, не погружал целый город во мрак, из которого не высвободиться никакими ревизорами, можно проанализировать сюжеты пьесы, поступки и реплики персонажей.

Во-первых, здесь нет никого, кто бы подлинно потерпел от властей и общественных непорядков. Здесь нет добродетели, здесь все в меру порочны, и поэтому, собственно, нам не за что беспокоиться. Купцы-аршинники - это ж первые воры и, ощипанные Городничим, без промедления обрастают.

Жаль, по-человечески жаль лишь виновников беззакония, попадающих к исходу комедии в крайне неприятный расклад. И более всех жаль, конечно, Городничего: его падение всех ужаснее, хотя, понятно, и всех смешнее.

Во-вторых, в восприятии пьесы (ради близкого сопереживания) необходимо отрешиться от позднейших на нее наслоений, в виде ли критики, возмущавшейся положением дел в России, в форме ли авторских уловок оправдаться задним числом, повернув безответственный смех на законную дорогу. Особенно тяжело уберечься от чувствительного воздействия, какое оказывают на прочтение пьесы «Мертвые Души» под маркой последующего и главенствующего сочинения Гоголя, словно созданного в прямое продолжение «Ревизору». Комедия непроизвольно подвёрстывается к чуждому ей по существу, громадному образованию и в его соседстве тускнеет, застывает, загромождается вещами, шкафами, как в усадьбе Собакевича, среди которых не рассмотреть уже человеческого лица.

Весьма наглядно эта тенденция проявила себя в постановке Мейерхольда, оформившего «Ревизор» в сгущенную вещественность и духоту «Мертвых Душ». Режиссерская указка Мейерхольда (не говоря о множестве прочих, менее талантливых трактовок и постановок) была нацелена на всемерное оплотнение материи, выжимавшей душу и воздух из светящегося тела комедии. «Ревизор» был поставлен под пресс чудовищных натюрмортов Гоголя.

5. Роль художественного произведения Н.В. Гоголя «Ревизор»

В своем творческом переполнении «Ревизор» превосходит Гоголя, который, его написав в небывало короткие сроки, потом на долгие годы остался к нему прикованным и всё прикидывал объяснения и примечания к «Ревизору», целый лес подпорок, контрфорсов, набрав их на новый том - театральных разъездов, развязок, поправок к своей неуемной комедии. Сочиненные им долговременные комментарии, порой не лезущие ни в какие ворота, также указывают на невыносимость задачи - понять, что же все-таки написалось в итоге его скоропалительной пьесы.

В искусстве с древнейших времен, замечено, сюжетообразующими, структурными формами становятся роли и положения, пришедшие в странное противоречие с испытанным укладом жизни, но не самый этот уклад. То есть искусство подбирает у жизни не общие правила, а нарушения правил и начинается с выведения быта из состояния равновесия, тяготея к сфере запретного, непривычного, беззаконного. Искусство начинается с чуда, а за отсутствием такового оно начинается с обмана, подлога, измены, потери и преступления. Оттого-то эстетический факт (в поисках им потрясенной гармонии) сопровождается слезами и смехом и у самого его основания располагаются по сторонам сестры - трагедия и комедия. Смех в широком значении есть верный симптом или импульс искусства, его исходное определение. В этом качестве он проникает и обмывает собой любое поэтическое создание, будучи как бы допричиной и вечным сопровождением творчества. Втайне всякий художник - смеется, всякий образ его - смешон.

В Гоголе особенно полно «художник» и «комик» слились воедино. Смех и во внешних своих проявлениях служил у него индикатором чувства, жизненной и поэтической силы, совпадал непосредственно с делом сочинительства и формотворчества. Все его душевные струны, будь они мрачными или лирическими, соединяются с комическим нервом, который неизменно подмешивается в его творческие вздохи и слезы.

Говоря о действующих лицах своей комедии, Гоголь назвал ее единственным честным героем - смех. Действительно, пьеса полна смешных положений, неожиданных ситуаций, комических ошибок, иронических замечаний, саркастических характеристик. Даже сам сюжет комедии строится на том, что чиновники, перепуганные вестью о приезде могущественного ревизора, принимают за него пустого и ничтожного Хлестакова. Эта ошибка в финале комедии создает гротескную ситуацию, когда хитрый, грубый и деспотичный городничий сам становится жертвой обмана. Вызывают смех полные бессильной ярости слова городничего о том, что он "мошенников над мошенниками обманывал", "даже трех губернаторов обманул". Зрительный зал дрожит от смеха, а городничий бросает в публику убийственную реплику: "Чему смеетесь? Над собой смеетесь!.." Эти слова предлагают всерьез задуматься над тем, что же заставляет нас так весело смеяться на представлении гоголевской комедии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Александрова И.В. Литературный генезис образа лжеца в "Ревизоре" Н.В. Гоголя: (Н.В. Гоголь и А.А. Шаховской) // Вопросы рус. лит. - Львов. -1991. - Вып. 1. - №57. - С. 102-107.

2. Ветловской В.Е Гоголь - комедиатор // Рус. лит. - 1990. - №1. - С. 6-33.

3. Войтоловская Э.Л. Комедия Н.В. Гоголя «Ревизор». Комментарий. - Ленинград: Просвещение, 1971. - 270с.

4. Докусов А.М., Маранцман В.Г. Комедия Н.В. Гоголя "Ревизор" в школьном изучении: Пособие для учителя. - 2-е изд. - Л: Просвещение, 1975. - 190 с.

5. Зарецкий В.А. О смысле финала в художественной системе "Ревизора": Конфликт и авторский взгляд // Проблема автора в художественной литературе. - Ижевск, 1974. - Вып. 1. - С. 87-100.

6. Кулешов В.И. Гротескная сюжетность "Ревизора" // Кулешов В.И. Этюды о русских писателях. - М., 1982. - С. 73-76.

7. Маймин Е.А. Сюжетная композиция в драматическом произведении. Построение сюжета в комедии Гоголя "Ревизор" // Маймин Е.А. Опыты литературного анализа. - М.: Просвещение, 1972. - С. 160-183.

8. Маркович В.М. Комедия Н.В. Гоголя "Ревизор" // Анализ драматического произведения. - М., 1988. - С. 135-163.

9. Машинский С.И. Художественный мир Гоголя. - М.: Просвещение, 1971. - 438с.

10. Прозоров В.В. Внесценические персонажи в комедии Н. В. Гоголя "Ревизор" // От Карамзина до Чехова. - Томск, 1992. -С. 163-168.

11. Скатов Н. Иван Александрович Хлестаков и другие. // Скатов Н. Литературные очерки. - М., 1985. - С. 20-30.

12. Терц А. В тени Гоголя. - М.: Глобус Энас, 2005. - 65с.

13. Турбин В.Н. Герои Гоголя. - М.: Просвещение, 1983. - 127с., с ил.

14. Финк Э.Л. Эволюция смысла гоголевской комедии "Ревизор" и движение времени. / Поэтика реализма. - Куйбышев, 1982. - С. 111-133.

15. Цилевич Л.М. Сюжетно-композиционная система комедии Н.В. Гоголя "Ревизор" // Вопр. рус. лит. - Львов. - 1990. - Вып. 1. - №55. - С. 12-18

16. wikipedia.org - Свободная Интернет-энциклопедия - "История создания комедии «Ревизор»"

[Введите текст]