Статья-размышление на тему Повторить Учителя

Повторить Учителя. Каждый ребенок имеет право на то, чтобы его учил самый лучший учитель, но далеко не каждому достается в учителя Амонашвили или Шаталов. Конвейер производства талантливых педагогов не срабатывает. В чем заключаются причины учительских успехов и неудач? Почему один учитель, до зубов вооруженный методическими знаниями, не может найти контакт со своими учениками, а другой, всем сердцем любящий детей, не знает способов передачи опыта? В результате в обоих случаях наносится часто непоправимый вред уму и душе подрастающего человека. Что важнее, любовь к ребенку или неукоснительное выполнение дидактических инструкций? Где взять образец для подражания начинающему педагогу? С кого делать свою жизнь? Можно ли тиражировать творческую методику? Другими словами, можно ли повторить Учителя с большой буквы? Можно ли повторить Адриана Топорова, который в двадцатых годах прошлого столетия учил крестьянских детей и просвещал взрослых? В 1928 году у него побывал московский журналист А. Аграновский. В избушке, куда он попал, ему помогла стянуть тулуп девочка с книжкой в руке. На вопрос о том, что она читает, девочка ответила: «Генриха Гейне. Ах, простите! Генриха Ибсена». Журналист был поражен обмолвкой, тем фактом, что в далеком алтайском хуторе крестьянская девочка знает обоих великих Генрихов. Мужики там не просто читали Блока и Метерлинка, они писали отзывы о прочитанных книгах, которые впоследствии были собраны в книге Топорова «Крестьяне о писателях». На «громкие читки» романа «Два мира» В.Зазубрина приходили даже 80-летние старухи. Еще Адриан Митрофанович организовал самодеятельный театр. Крестьяне ставили «На дне» Горького и «Дядю Ваню» Чехова, в репертуаре были Гоголь и Мольер. А еще Топоров создал на хуторе струнный оркестр и хор. Он учил людей - и детей, и взрослых - человеческому поведению так, что потом всерьез высказывалось сомнение: не специально ли это собранная деревня с особо подготовленными крестьянами? Взгляды и поступки человека формируются особенно успешно, когда рядом каждодневно находится тот, кто не просто передает сумму академических знаний, но помогает осмыслить опыт собственной жизни. Корректирует его. Среди современных педагогов, продолживших эту традицию, можно рассказать о свердловском писателе Владиславе Крапивине. Кто не читал в детстве его замечательную повесть «Мальчик со шпагой»? Многие годы Крапивин руководил созданным им детским отрядом с романтическим названием «Каравелла». Крапивин создал «ребячью страну» сначала в воображении, описал в своих книжках. А как педагог воплотил свой идеал в жизни. В «Каравелле» мальчишки сражались на рапирах, ходили в походы, плавали на яхте, охраняли свой лес, снимали свой фильм, работали корреспондентами детского журнала. Сколько у нас кружков и объединений, где любят ребят не меньше, но которым не суждено подняться на высоту крапивинского отряда, потому что в «Каравелле» детская жизнь была освещена талантом человека. Ребята соприкасались с личностью одаренной. Простая шутка, детская глупость, игра, любая фраза, сказанная Крапивиным, - все поднималось до уровня художественного произведения. Возьмется за кисть - выйдет отличный рисунок. Попадет в руки деревяшка - получится лесной человечек. А однажды он сочинил такие стихи:

Как бы крепко не спали мы -

Нам подниматься первыми,

Лишь только рассвет забрезжит

В серой весенней дали.

Это неправда, что маленьких

Смерть настигает реже, Ведь пулеметы режут Часто у самой земли. Сколько в этих стихах неприкрытой боли за уязвимую и обнаженную детскую душу, какое огромное желание защитить маленького человечка! А защищать наших детей, к величайшему сожалению, есть от чего. Не одни рубли надо расходовать на детей, проявляя о них заботу. Детям необходимо общение с личностью яркой, духовно богатой, талантливой. «Расходование таланта» - вот что им нужно. Рядом с ними должен быть незаурядный взрослый человек. Наша земля богата такими людьми, но почему их так мало рядом с нашими мальчишками и девчонками? И все-таки они есть. Лунев Афанасий Федорович - учитель истории в украинском селе Пархомовка. За свою жизнь Лунев собрал коллекцию картин, древних икон, много всевозможного исторического материала о прошлом края. И все это разросшееся сокровище составило народный сельский историко-художественный музей. О музее не раз писали. Издательство «Плакат» выпустило набор открыток с репродукциями картин, хранящихся в нем. Диву даешься: в селе - подлинники Ренуара, Пикассо, Айвазовского, Репина, Левитана и многих других выдающихся художников. Появление музея благодаря усилиям одного человека - факт, в общем-то, редкий и удивительный. Однако не страсть к собирательству служила внутренней пружиной для Лунева, и не здесь скрыт секрет его обаяния, открывшего ему двери домов многих художников, скульпторов, писателей. Лунев любит искусство не созерцательно-эгоистично, а жаждет делиться тем, что знает сам, что понимает и чувствует, с другими - с детьми. Это-то и вселяло силы в Лунева, помогало ему завоевывать сердца людей, которые видели: перед ними не накопитель, а просветитель и воспитатель. Его ученики были лично знакомы с Эренбургом, Коненковым, Неменским, но не это главное. «Жажда добра, неприятие зла, без награды за это, чтобы человек не ждал похвалы, а просто вел себя по-человечески - вот чего надо добиваться», - говорил Афанасий Федорович. Размышляя об учительстве, я представляю себе крону дерева, где каждая ветвь, начиная со ствола, уводит ввысь и напоена талантом личности. Есть основательная ветвь Топорова, есть легкая, как парус, ветвь Крапивина, есть изумительная по красоте луневская линия. Подлинное учительство представляется мне бесконечно разнообразным, перевитым ветвями направлений, частных судеб, индивидуальных методик деревом, которое питают соки любви к ребенку. Каким образом становятся Учителем? Первая реакция на этот вопрос: «Делайте как Сухомлинский, и все у вас получится. Вот его опыт. Он состоит из этого и этого. Можно подробно описать приемы. Берите и делайте». Но не так все просто. Чтобы повторить Сухомлинского надо не только делать как Сухомлинский, надо жить, как он. А это невыносимо трудно - отдавать свое сердце детям. Все. Без остатка. И все-таки нашелся человек, который убеждал: можно и нужно тиражировать опыт выдающихся педагогов. Это Симон Львович Соловейчик, журналист, писатель, драматург. Он мечтал о том, чтобы в каждой школе был свой гениальный педагог. Многие годы он занимался тем, что «отжимал» методику, убирал все, что связано с личностью учителя, с его судьбой, и преподносил готовый продукт: бери, используй, применяй! Соловейчик писал о Сухомлинском, он «откопал» Шаталова, писал о Волкове, Ильине, Лысенковой. Об одном, другом, третьем педагоге неутомимый энтузиаст писал так, чтобы каждый мог взять его приемы, освоить их и повторять. Симона Львовича можно понять. Очень хочется сделать педагогику выдающихся личностей доступной пониманию и повторению каждым, и он решил: если нельзя тиражировать личность, то можно - методику, которую учитель применяет. Только принесет ли распространение «хорошей» методики само по себе желанный результат? Ведь она всегда оставалась для великих учителей лишь инструментом, как острый скальпель в руках хирурга. С тупым орудием или деревяшкой в руках самый квалифицированный медик окажется бессилен. Точно так же и острый нож в руках человека, у которого нет знаний, культуры и гуманного отношения к людям, не принесет облегчения больному, а может стать и орудием насилия. Аналогия с педагогикой, возможно, грубая, но точная. Работать «как Сухомлинский», «как Лысенкова», «как Шаталов» нельзя. Надо жить как они, принять меру их труда, критерии их счастья, и собственной жизнью, по-своему продемонстрировать стиль поведения великих учителей. Лишь тогда можно повторить их опыт, и лишь тогда заработает их методика. Кстати, Шаталов говорил: «Никто не может добиться точно таких же результатов, как я, но каждый может учить на порядок выше». И в заключение мне хотелось бы высветить образец величайшего учительского самопожертвования. Перед тем, как перевести своих учеников в пятый класс, я всегда читаю им сказку Яноша Корчака «Король Матиуш Первый». Дети со слезами на глазах слушают о бедной радостями короткой жизни маленького короля, а я думаю о том, как погиб автор сказки. У Учителя была возможность остаться, но он захлопнул за собой дверь вагона, потому что знал, что до самого конца должен всем добром, которое еще есть на свете, всеми сказками, всей кровью сердца отбивать, отталкивать надвигающиеся неотвратимо страдания и гибель. Сберегать детей, пока они живы, а потом вместе с ними умереть. Это он и совершил. Сказки окутывали страшный поезд, везущий ребят в затянутую дымом газовых камер Треблинку. Жизнь детей продолжалась. И пока это было возможно, до последней секунды, Учитель пытался взвалить на свои плечи страдания сотен доверившихся ему детей. На следующий день Януш Корчак погиб вместе со своими воспитанниками в одной из газовых камер лагеря смерти в Треблинке. Незадолго до гибели своих детей Корчак писал: «Если бы можно остановить солнце, то это надо было сделать именно сейчас». Солнце остановить нельзя.

Литература

1. Глотов В.В. Учитель для сына. М.: Педагогика, 1985 г.
2. Симон Соловейчик. Письмо учителю об учителе. «Учительская газета», 1986 год, 20, 23, 25 сентября.

3. Януш Корчак. Король Матиуш Первый; Король Матиуш на необитаемом острове: [Повести-сказки] /Сокр. пер. с пол. Н. Подольской; Послесл. В. Смирновой; Ил. Е. Сроковского. - М.: Дет. лит, 1972.

5