Рукописная Книга Памяти ( творческая исследовательская работа учащихся)

Нам всё

помнится…

Книга памяти

Авторы:

Никольская С, уч-ца 11 кл., составитель

предисловия, художник-оформитель.

Лопатина Н., уч-ца 10 кл., составитель

послесловия.

Боброва Г.В., учитель русского языка и

литературы, главный консультант.

Книга составлена на материале, предоставленном Никольской С. (11 кл.), Ледовских В. (11 кл.), Тюменевой К. (11 кл.), Лопатиной Н (10 кл.), Поздняковой К. (10 кл.), Писаревым В. (9 кл.), Рябцевой Л. (9 кл.), Никитиной А. (8 кл.), Терновых М.(8 кл.), Иововой И. (б кл.), Шапкариной Д. (6 кл.), Манцеревой И. (б кл.), Чепановым Д. (5 кл.).

Нам всё помнится...

Предисловие.

Когда я услышала об этой затее - издать книгу (громко сказано для наших скромных возможностей) о минувшей войне, написанную нами, поколением 21-го века, честно признаюсь, отнеслась к ней скептически и даже внутренне воспротивилась.

Казалось, о войне могут писать лишь те, кто был на войне, опалён её огнём. Но потом я поняла, что последствия войны простираются далеко во времени, они живут в семейных преданиях, в памяти отцов и матерей, не говоря уже о ветеранах, они - в воспоминаниях - переходят к детям и внукам.

Война живёт в памяти народа - и это находит естественное воплощение в творчестве молодого поколения.

Эстафета памяти подхвачена ребятами нашей школы. Некоторые из них уже печатались в газете «Мучкапские новости», это Никитина А., Терновых М. Их стихи и проза отличаются высокой эмоциональностью, гордостью за прошлое нашей Родины.

Мы, молодые, помним, чем заплатил наш народ за Победу.

Памятью жив народ, без неё нет пути в будущее.

Мать сына провожала в трудный путь,

В тот путь, с которого нельзя свернуть.

А по щеке её слеза лилась,

А прядь седая на ветру вилась.

Сказала мать: «Сынок, я буду ждать,

В бою ты должен только побеждать,

А я молиться буду за тебя,

Ведь ты мой сын, я так люблю тебя!»

Прошло два года, сына так и нет,

И сердце матери узнало много бед.

Однажды ночью стало плохо ей:

Не дождалась она чуть-чуть вестей...

Через два дня домой конверт пришёл,

Никто конверт поныне не прочёл.

В письме же было только две строки:

«Люблю, целую, выезжаю. Жди»

Никитина Анна.

Мать, склонясь над кроваткой сына,

Как березка стонала у тына,

Теребила льняную простынку,

Забывала поправить косынку:

«Спи, сынок, колокольчик мой,

Не придет твой отец домой!

Уж не стукнет в стекло окна:

Поглотила его война!»

Время шло, сын стал взрослым. А мать?

Появилась седая прядь.

В сердце грусть, и в глазах печаль:

Сына, внука до боли ей жаль.

Тут - Афган, а там - Чечня,

Терроризм, бандитизм - резня!

Содрогнется от мук душа:

Как спасти от войны малыша?!

Пусть уснет навсегда война,

По земле пусть идет тишина,

Чтобы матери спали спокойно,

Чтобы дети их жили достойно!

Никитина Анна.

Посвящается Дюковой Марии Егоровне, потерявшей на войне трёх своих сыновей - Алексея, Фёдора, Гавриила.

Мудрость, духовная сила-

Вот что спасало её.

Трёх сыновей схоронила,

Где их теперь замело?

Руку держа над глазами,

Часто стояла она

У края той горькой дорожки,

Что сыновей увела.

Ночью тихонько молилась,

Взор устремив в темноту.

Так до утра и томилась,

Веря в небес правоту.

С тем и ушла из жизни,

Не дождавшись свои сыновей,

Подарив их своей Отчизне -

В небесах дети встретились с ней.

Позднякова Люда

Посвящается моему прадеду Андрианову Константину.

Под выстрелы танков, под скрежет металла

Мой прадед спешит, командир он бывалый,

И молится Богу, и просит пощады -

Смертельный тот бой ему выиграть надо!

Вперёд и вперёд продвигается он,

Фашистам поставит надёжный заслон!

За ним рвётся рота - литое ядро!

Сметая всю нечисть, прорвётся оно!

... Высотка взята - и безлюдье кругом...

За лес откатился чужой полигон.

Мой прадед был ранен в те горькие дни:

Остались следы от колючей стерни.

Терновых Мария

Печально воет ветер,

Шумит в реке вода,

Дорогу покрывает

Алая трава...

Фашистский лётчик заметил

На той дороге отряд,

Огнём пулемётным встретил -

В упор расстрелял всех солдат!..

... Тихо качается у рва

Бурая трава,

На дорогу роняют берёзы

Ржавые свои слёзы...

Позднякова Люда

♦♦♦

На земле, раскинув руки.

Широко раскрыв глаза,

Он лежит - исчезли муки,

Заморожена слеза.

Он седой в свои семнадцать,

Хмурый дует ветерок,

Он седой в свои семнадцать,

На груди лежит цветок

Он сражался очень смело,

Он сражался, как герой.

Говорил он неумело -

Не смог встретиться со мной.

Рядом шёл всегда с комбатом:

Ведь здесь возраст ни при чём!

Рядом шёл всегда с комбатом -

С кровоточащим плечом!

Вдруг он видит: на комбата

Фриц наводит пистолет -

- Что ж, прикрою я, как брата,

Мне ж всего семнадцать лет...

Никитина Анна

Лето 1993 года. Средняя Азия. Геноцид русского населения. В этот печальный момент истории Света Н. и ее маленький братишка Дима теряют отца

В то утро жалобно кричала

Птица под моим окном.

Я долго для отца искала

Фуражку с большим козырьком.

А он улыбался тревожно,

Все думал о чем-то своем,

Фуражку принял осторожно -

Мы с Димкой остались вдвоем!

На улице гулко стреляли,

Тисками страх сердце сжимал.

Нас, русских, опять истребляли!

Отец наш под пули попал!..

... Рассеялся дым тот печальный,

И солнце сияет над мглой.

В стекло бьется лучик случайный,

Но нет только папы со мной!

Ах, война, я встаю на колени!

Ты не тронь дорогие края!

Ты пылаешь в моем поколенье,

Ты печаль и разлука моя.

Никольская Света

Под звёздами России тишина -

Закончилась кровавая страда,

И звёзды-свечки в поминальном марше

Встречают души и становятся всё старше...

Мои Сашурки.

Застенчивая, немного угловатая девочка - подросток, в глазах бесконечные

всполохи задора, легкие кудряшки, придающие ей схожесть с пушистым

одуванчиком, Шура давно привлекала внимание увальня Саши. Сквозь

прищуренные бело - рыжие ресницы, приложив ухо к гармошке, наблюдал он за

Шурой, робко теснившейся вместе с другими девчонками около круга танцующих

взрослых девушек и парней. Улыбка довольства застыла на тонких губах - весь в

зажигательной музыке - нос - картошка покрылся капельками пота, сильные

пальцы бойко бегали по кнопочкам двухрядки, но голубой взгляд Саши любовно

следил за Шурой.

Через 11 лет встретились они...

Саша нес службу на Дальнем Востоке, там было тревожно. Служба на флоте -

почетная служба Для деревенского паренька корабль - мечта, сказка, а океан

мощным рокотом, безграничным водным пространством поначалу даже пугал

немного; со временем привык, а попривыкнув, ловко и аккуратно исполнял

обязанности матроса. В свободное время подолгу стоял на палубе, неотрывно глядя

в бесконечную водную глубь, мечтал о милой девочке, о теплой речке, на берегу

которой ютился скромный родительский домик.

На флоте и застал его 1941 год.

Японцы теснили Дальний Восток, воевать на огромном водном пространстве жутко,

от бесконечных бомбежек спрятаться некуда! Однажды во время очередного

обстрела бомба расколола корабль пополам. Саше повезло: ему удалось спастись с

небольшой группой матросов, через некоторое время их подобрал советский

корабль.

Сашина война закончилась на год позже, чем война с немцами.

Шуре тоже пришлось несладко. Она вместе с другими девушками шила, чинила

одежду для солдат неподалеку от военных действий, в городе Ельце. Война

присылала девушкам свои жуткие приветы. Бывало такое, что одежду снимали с

убитых солдат , ее чистили, штопали и вновь отправляли на фронт. Привезли

очередную партию одежды, Шура с ужасом смотрела на окровавленную гору

одежды, боясь прикоснуться к ней.

- Эх, девки, не тушуйтесь, вот оно лицо смерти, вот ее привет с фронта! - с
отчаянием в голосе прошептала Зойка, самая смелая из девчат. Протянула руку к
шинели, лежавшей сверху, сдернула и ... все оцепенели - на пол, гулко
ударившись, упала обезображенная кисть руки. Долго не могли прийти в себя.
Страшное лицо войны. Но все когда-нибудь кончается. Закончилось и это
лихолетье.

... Они встретились на берегу родной, любезной их сердцу речушки теплым летним вечером. Встретились, чтобы больше никогда не расставаться.

- Мои Сашурки, - любовно называл их старый дед Матвей, большой, неуклюжий,
нежно любящий свою внучку.

Они прошагали рядом всю долгую жизнь, Саши, вынесшие мучительные испытания и пронесшие через годы нежное чувство друг к другу.

(Сочинение написано на основе воспоминаний Кобзевых Александры Ивановны и Александра Дмитриевича. После войны они трудились в колхозе им.Калинина, позже работали в Андриановской школе - Александра Ивановна кормила детей вкусными обедами, а Александр Дмитриевич топил печи.)

Автор сочинения - ученица 9 класса Рябцева Лена

(внучка Кобзевых А.И. и А.Д.).

Зимняя ночь.

Злой, задиристый, красивый. Голубые пронзительные глаза насмешливо сверкали из-под густых черных бровей, немного рыхлый нос смягчал выражение лица, выдавая его не такую уж суровую натуру, нижняя губа толще верхней, ровные белые зубы, а главное

- ямочки на щеках; волнистые черные волосы, зачесанные назад, открывали чистый лоб.
А фигура?! Крепкая, осанистая. Летом любил ходить в майке, под тонкой кожей так и
играли мышцы, жилочки разбегались, словно ручейки. Обожал солнце: летом кожу
покрывал ровный загар. В пору сенокоса залюбуешься им! Терпеть не мог тех, кто
небрежно валил траву. Рядки клал ровные, полные. Землю уважал очень. Пахал бережно,
точно линии вычерчивал. Попробуй пройди по осенней распаханной земле! «Не тревожь
землю - отдыхает!» Кто позволял себе подобные выходки, презрительно сплевывал:
«Безлюдье!».

Любил реку. Нырял за дровами, вытаскивал мореный дуб, сушил, пилил - на зиму готовил. Никто в деревне не был удачлив на лов рыбы, как он. Любил жизнь.

Но все эти прелести жизни разрушил 1941 год.

Его сразу же мобилизовали. Осталась беременная красавица - жена Плечом к плечу шел по дорогам войны с Васькой из соседнего села. Служили в разведке. За дерзость, смекалку посылали на самые трудные задания.

Январь суров. Командир приказал пробраться в деревню, где расположились немцы. Пошли втроем. Он за старшего. Ухали в снег по грудь, умоляли луну, летающую в небесах среди желто - зеленых облаков, прекратить, наконец, светить! Не тут - то было

- светила во всю мочь! Добрались до деревни. Осторожно пошли задами. Вскоре
услышали пьяные лающие немецкие голоса, песни под губную гармошку. Зашли за угол
дома, в котором разгулялись враги.

«Руки вверх!» - дуло автомата уперлось в затылок

«Вот и все! - пронеслось в голове.- Прощай, Люба моя! Прощай, река и лес!». Немец затолкал их в погреб, подпер толстым бревном и теперь уже спокойно ушел в дом, чтобы разогреть свое тело самогоном (шнапс уже весь выпили!).

Дед Савва, изгнанный из собственного дома, обитал в сарае, где поставил печь, трубу вывел наружу, топил хворостом, кое - как поддерживая тепло. Вставал рано, чтобы не попадаться на глаза «гостям». И в это морозное утро он вышел во двор - побыстрее набрать дровишек - взгляд его упал на бревно, подпирающее дверь погреба. «Эх, как мне пригодится это бревнышко. Нам с бабкой дня на два хватит печь топить!». Савва, поминутно оглядываясь, подошел к погребу, подбил бревно: двери погреба распахнулись, и оттуда с перепуганными лицами выскочили три солдата, быстро пробежали мимо оторопевшего деда и скрылись за ближайшими кустарниками. Дед с бревном в руках так и сел в сугроб. Опомнившись, Савва боязливо скосил глаза на кустарники - неподвижность. Кряхтя, поднялся, взвалил бревно, затащил в сарай, вдвоем с бабкой распилили. Через мгновенье весело затрещало в печи, раскрасневшаяся бабка захлопотала, готовя скудный завтрак.

В это самое время группа разведчиков решала, как им быть. Старшой, злой, как черт, скрипя зубами, отрубил: «Возьмем языка! Свое возьмем!»

Луна постепенно умирала, тишину уже нарушал утренний ветерок.

Заскрипела дверь дома. Старшой дал знак - все замерли. На крыльцо вышел рослый полураздетый немец, потопал ногами, похлопал по спине волосатыми руками и, двинулись. Угол дома, скрючившаяся фигура - удар по затылку, мешок на голову, Ваське на спину; тот крякнул от тяжести, но тут не до возмущений: старшой дал знак - за мной! Группа двинулась вперед. Быстрым маршем удалялись от деревни, перекладывая «драгоценную» ношу с одного плеча на другое. До полного рассвета г успеть бы добраться до своих! Не очень - то верил старшой во Всевышнего, а тут молил о помощи. Добрались до места. «Язык» оказался ценным. Командир поблагодарил разведчиков и дал «добро» на отдых.

О плене разведчики и словом не обмолвились - жестоко могли поплатиться за это. Только оставшись втроем и выкурив по огромной «козьей ножке», они сначала с испугом, а потом с диким хохотом вспоминали то, что произошло с ними в эту ночь. Ночь, которая навсегда осталась в их памяти.

(Сочинение написано на основе воспоминаний ветерана ВОВ Попова Василия Дмитриевича (1913-1991).В годы войны служил сержантом артразведки. Комиссован в 1943 г. поранению. Около 10 лет был председателем родного колхоза, в тылу ковал победу над фашизмом. Воспоминания записаны со слов внучки Попова В.Д)

Река жизни.

К началу войны Иван был уже человеком семейным, растил синеглазого сына Вовку, с женой жил в ладу. Трепетно любил свое село, прилепившееся, как гроздь винограда к лозе, к маленькой речушке под чудным названием «Ворона». По цвету ли воды носит река такое имя (на дне реки годами лежал дуб, придававший ей необычный темный цвет), а может быть, по скопищу ворон, строивших свои гнезда на берегу реки, в густых зарослях. Казалось, вороны не спали ни день, ни ночь, они будоражили всю округу своим далеко не мелодичным криком! Кто знает?! Дом Ивана стоял почти на краю рва - внизу река, вдали, за рекой, загадочно темнел лес. Толчок в дверь - перед тобой картина, волновавшая Ивана во все времена года. Ну, конечно, особенно летом! Из двери - сразу в воду! Тело ласкает теплая вода, набравшая в себя за целый день весь жар палящего солнца! Лепота! После такого бодрящего душа и дышится легко и работается на славу! Работу сельскую Иван любил; в последнее время раз несколько брал с собой и маленького Вовку; тому нравилось скакать на лошади, прижавшись к худому, но крепкому телу отца, чувствовать себя сильным рядом с ним... ... Все перечеркнула война...

Иван на фронте был минером. Минировал мосты, дороги; работа требовала необыкновенной осторожности - в руках он держал смерть. Попов Иван Павлович воевал в Белоруссии, прошел Чехословакию, Польшу, пережил окружение в битве под Курском, прошел все адовы дороги войны, вытерпел холод и голод, бывал сломлен физически, но никогда - морально. В душе его всегда горел огонек надежды на возвращение, он-то и помог пройти те огненные версты, где он терял своих друзей, своих однополчан. Домой вернулся в конце 1945 года.

Худой, изможденный, едва переступив порог родного дома, он скользнул взглядом по углам избы, лицам родных и шагнул к ведру с водой, стоявшему в углу, на скамейке, зачерпнул кружкой и залпом выпил эту чистую воду из родной реки, из реки, силы дающей, облегченно выдохнул, опустился на стул, поставленный шустрым сыном Вовкой, тихо произнес: «Вот я и дома...»

Иван Павлович Попов был награжден орденом Красной звезды, медалями «За освобождение Чехословакии», «За освобождение Польши», «За Победу». ...Прожил долгую жизнь. Любимым местом в последние годы была лавочка, на которой он любил подолгу сидеть и смотреть на реку, из которой, как из него, постепенно уходили жизненные силы...

(Сочинение написано со слов дочери Попова И.П.. Попов И.П. после войны вернулся в родное село Заполатово, где трудился в колхозе илсКалинина.)

Автор сочинения - Манцерева Ирина.

Бабушка Катя.

В этом доме тепло, уют, любовь. Горит настольная лампа Дима смотрит с любовью на старенькую бабу Катю, уютно устроившуюся в мягком кресле. Ей вчера исполнилось 90 лет. Димке нравится гладить ее теплые ладони, касаться мягкой, морщинистой, такой родной щеки, подолгу смотреть в лукавые (совсем не старенькой бабушки) глаза, а главное - слушать бесконечные рассказы из ее долгой жизни.

...Когда началась война, бабушке было 27 лет; на руках остался годовалый сын Боренька. Черноглазый, смугленький, курносый, рос он здоровым, веселым ребенком. Ох, и хороша была молодая баба Катя! Димка судил по фотографии, висевшей над бабушкиной кроватью: толстая коса короной обрамляет изящную головку бабушки; большие глаза строго смотрят на Диму. Рядом дедушка Коля в военной форме - красавец! Дед - танкист. Брови высокие, глаза открытые со смешинкой, на губах едва сдерживаемая улыбка - вот-вот засмеется! ... Во время войны бабушка работала в городе Сызрани Самарской области. Нелегко станочнице в цеху, где выпускают разрывные мины! До работы приходилось добираться пешком. Два часа ходьбы да двенадцать - у станка! У бабы Кати не хватало сил возвращаться домой: она оставалась ночевать в цеху. За работу выдавали карточки на хлеб. Бабушка получала хлеб и спешила домой, чтобы накормить сына, с которым водилась старенькая баба Прасковья.

Пережили войну, бабушка ждала деда, который вернулся домой только в 1946-ом году. Для него война началась под Можайском, а закончилась на Дальнем Востоке ...Гладя Димку по темному затылку, баба Катя легонько прижимает его к себе, тихонько продолжает шелестеть ее голос, повествующий о том, каким смелым и находчивым был прадед Николай, а вспыльчивый! Ну чистый порох! Бели что ни по нем - вскипятится, аж забегает из угла в угол! Но и остывает быстро - сразу ласковым да милым становится... Голос бабушки потеплел и почему-то дрогнул. Дважды горел его танк, и дважды оставался он целым и невредимым. Бабушка считает, что это святой Николай оберегал его. «Может быть, так оно и есть»,- думает Димка.

Дедушки давно уже нет. Так и не услышал Димка его голоса, не посидел на дедовских коленях, не покатался с ним на мотоцикле, который до сих пор сиротливо стоит во дворе без своего хозяина. А баба Катя - вот она, Димка теснее прижимается к бабушке, заглядывает ей в лицо, замечает: в глазах опять слезы. И почему? Ведь я рядом, мы любим ее. Отчего же грусть? Отчего? «Без бабы нельзя, - думает Димка, - с ней тепло и уютно». Свет лампы мягко обволакивает две склонившиеся друг к другу фигуры.

(Сочинение написано на основе воспоминаний Деминой Еатерины Гавриловны и со слов ее правнука Чепанова Димы. Демина Е.Г. проживает в деревне Андриановке в семье внука Чепанова Ю.Б.. Ее муж - Демин Николай Михайлович - после войны работал шофером в колхозе им. Калинина.)

Мой прадед - разведчик.

Халхин-Гол... Интригующее слово. Мой прадедушка Яков услышал это слово

только тогда, когда война 1941 года забросила его на дальний Восток, служил в

разведывательном батальоне под Халкин-Голом.

По словам бабушки, походка у прадеда мягкая, глаза жёлто-зелёные, зоркие, очень

похожие на рысьи; прадед обладал прекрасной зрительной памятью, хорошо

рисовал, думаю, поэтому его определили в разведгруппу.

В разведку чаще всего ходили по ночам, но днём внимательно просматривали

окружающую местность, всё же ориентировались с трудом. Однажды, возвращаясь

с задания тёмной ночью, разведчики сбились с пути и попали в засаду. Уходили,

отстреливаясь наугад. Прадед был в этом случайном бою тяжело ранен, долго лежал

в госпитале.

За неоднократные вылазки в тыл врага и сообщение командованию секретных

сведений прадед Яков был награждён орденом Красной звезды, а медаль «За

отвагу!» прадеду вручили только через тридцать лет после войны.

Я горжусь своим прадедушкой Яковом, он не жалел себя, защищая рубежи нашей

Родины, проливая свою кровь зато, чтобы я и мои сверстники жили в мире.

Автор сочинения - Иовова Ирина.

Супруги.

Их домик, аккуратный, такой солнечный, прилепился почти к подножию небольшой горки, которая поднимается к школе. Ребятишки спешат по утрам, а дед Василий, маленький, кругленький, весело подшучивает над ними, лукаво подмигивая чуть выцветшими синими глазами; при деле всегда: то двор чистит, то воду из колодца набирает, кстати, колодец-то один на всю деревню - Фёдорыч свято бережёт его. Жена его, Александра Яковлевна, в отличие от супруга, высокая, худощавая, степенная, с высокого крыльца наблюдает за происходящим, временами одёргивает деда Василия.

Им далеко за семьдесят. Александра Яковлевна хлебнула горя во время Великой Отечественной, повидала много крови, работая медсестрой в госпитале. А вот Василий Фёдорович не был участником военных действий - из-за молодости, но ему пришлось восстанавливать, оберегать, помогать разрушенному Ленинграду. Супруги Кулаевы - частые гости местной школы; ребята с волнением слушают рассказы ветеранов о прошлом, их истории бередят душу, заставляют по-другому оценивать настоящее, ведь без прошлого не было бы и настоящего, без прошлого мы не смогли бы оценить то, что имеем.

Автор сочинения - Никольская Света.

Величие трудового подвига.

С каждым годом мы всё дальше и дальше уходим от военной поры. Но время не имеет власти над тем, что люди пережили в войну. Это было очень трудное время. Советский солдат умел смело смотреть в глаза смертельной опасности. Его волей, его кровью добыта победа над сильным врагом.

Нет величия, вернее, нет границ величию трудового подвига советского народа «Всё для фронта, всё для победы!» - этот лозунг стал главным с первых дней войны для людей, заменявших рабочих, ушедших на фронт. Женщины и подростки стали главной силой на трудовом фронте. С запада страны в Куйбышев было эвакуировано много военных заводов. Куйбышев стал важным индустриальным центром. Я читал много рассказов о том, как мальчишки военной поры простаивали за станками по 12-14 часов для того, чтобы их отцы и братья скорее вернулись с фронта. По-фронтовому трудилась молодёжь и на селе. Ведь для фронтовиков и для городского населения нужен хлеб. Школьники помогали взрослым растить и убирать урожай. Они пропалывали посевы, косили сено, убирали овощи. В областях стали создаваться женские тракторные бригады.

Моя прабабушка Елена Викторовна работала в женской тракторной бригаде. Это была первая тракторная бригада в Ставропольском крае во время войны. Прабабушка закончила школу механизаторов, работала штурвальным на комбайне, а потом трактористкой на «Универсале». Работали от темна до темна. В осенне-зимнюю пору занимались ремонтом техники. Помещение, где проходил ремонт, было холодным. Прабабушка рассказывала, что даже ноги примерзали к сапогам. К сожалению, прабабушка рано ушла из жизни, а я так мало слышал её рассказов. Уже десятилетия отделяют нас от суровых дней войны. Уходит поколение, вынесшее тяжёлый груз войны. Но народная память сохранит и немеркнущий подвиг, и неслыханные страдания, и непреклонную веру людей.

Автор сочинения Писарев Виктор.

Я помню звук железной плётки

И жёсткий тык стального сапога.

Вокруг меня проклятые решётки,

Оскал зубов свирепого врага...

Никогда не забуду...

Тимофей отличался богатырским сложением и чудной красотой, особенно удивляли серые, с каким-то неземным тёмным оттенком глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами. Да и жену себе выбрал под стать: небольшого роста, стройная, гибкая, словно лоза, с широко распахнутыми светло-карими глазами, а ресницы -мохнатые-мохнатые; румяные губы скрывали крепкие, жемчужные зубы. Красивая была пара. Жили душа в душу, детей растили, а было их шестеро; работали на земле-матушке, мечтали о лучшем.

Война разрушила их грёзы... Тимофея проводили на фронт. В деревне остались старики, женщины да дети. Подростки, женщины трудились, думая только об одном: помочь фронту, помочь отцу, мужу, брату. О себе не думалось: не доедали, не досыпали. Не смогла Катерина сберечь четверых - маленьких да слабеньких, голодали часто, не выдержали...

Тимофей, узнав о смерти детей, стал жестоко мстить фашистам за своих кровинок. До 1944 года успешно играл со смертью, воевал дерзко, смело, отличался бесшабашной храбростью. Однажды, во время очередной операции, Тимофей, забыв всякую осторожность, выпрямился во весь свой богатырский рост - прекрасная мишень! Тут же почувствовал толчок чуть ниже левой ключицы... грузно опустился на край осыпающегося окопа. Так он попал в плен, подлечили - и в работу! Били его больше других из-за строптивости, непокорности, посылали на самую тяжёлую работу. Но это унижение, попрание человека он прошёл достойно и вернулся домой в 1946 году. Пришёл худой, молчаливый, обнял своих девчонок, крепко прижал к себе, не проронил ни слезинки. Когда заводили разговор о войне, больше отмалчивался. Только однажды, крепко сжимая в ладони маленькую руку жены, произнёс: «Никогда не забуду железную плётку и сапоги с болтами, никогда не забуду...»

Рано ушла из жизни его кареглазая жена, остался он с двумя детьми; растил их один, до 73 лет работал в колхозе - не мог без работы, а может быть, уходил в работу, скрываясь от тоски и воспоминаний...

... твёрдо шагает по земле правнук Тимофея - Пашка. Уверенно смотрят в будущее его серые, с каким-то неземным тёмным оттенком глаза, обрамлённые густыми ресницами...

Автор сочинения - Дедовских Валентина {правнучка Тимофея).

Самый яркий день

Гулко стучали колёса поезда. Дарья вместе с детьми возвращалась на родину из

Сибири. Война закончилась: должен вернуться Василий, и она обязана его

встретить. Измученные, но радостные, приближались они к родной станции, сердца

учащённо бились, глаза непрерывно следили за пробегавшими деревнями, полями,

перелесками.

Поезд замедлил ход. Вместе с другими пассажирами выпрыгнули на перрон. На

вокзале встретили земляка Петра Васильева, он согласился их подвести. Ещё четыре

часа пути по разбитой дороге, теперь уже на гужевом транспорте. Вот наконец-то

показался хоровод ив над небольшим озером. Въехали в деревню. Дом родной

выглядел сиротливо, но окна раскрыты. Дарья, уезжая, заколотила окна досками.

Кто же разбил доски? Неужели?! Дверь распахнулась, и на пороге показался

Василий.

Вечером собрались в доме близкие и соседи, слушали, вспоминали, женщины

плакали, мужчины сдержанно покашливали.

Василий прошёл войну целым и невредимым, удивлялся тому, как он выжил,

потому что каждый день находился на волоске от смерти. Но испытал то, чего так

боялись все солдаты - плен.

Плен. Это было в момент очередной вылазки, немцы взяли количеством,

шквальным огнём, который отразить невозможно. Попали в окружение. Тех, кто

пытался бежать, расстреливали. Лагерь окружён колючей проволокой, через

которую пропускали ток. Часовые на вышке, свирепые овчарки. Казалось, этот

кошмар будет длиться вечно: удары прикладом оружия, ослепляющий свет

прожектора, тявкающие голоса фрицев, изнуряющая, изматывающая душу и тело

работа. «Я просто чудом остался жив», - обхватив голову, признался Василий.

Но время круто изменилось: советские войска разбили врагов и освободили

пленных.

С большей яростью сражался Василий и дошёл до рейхстага! Это был самый яркий

день в его жизни, самый значимый - попрание коричневой чумы!

Автор сочинения - Тюменева Катя.

Дети войны.

Белоруссия. Истерзанная земля, измученные души людей. Фашисты сгоняли детей,

женщин, стариков в бараки, в которых яростно гулял январский ветер; тёплой

одежды не было, о еде приходилось только мечтать. Иногда, потешаясь, фашисты

швыряли детям куски хлеба и, громко смеясь, скаля зубы, показывали пальцем на

ребёнка, радостно бежавшего за краюхой - схватит - и к своим - делиться!

Каждую неделю приезжала машина и забирала здоровых детей и взрослых рыть

окопы.

Фрося, измученная голодом и холодом, пылала жаром, с ужасом поняла - тифозная

горячка! Пристрелят! Что будет с её дочками?! Младшенькой Вере - 9 лет, Полине -

14, Вале-15.

В то роковое январское утро подъехала грузовая машина. Выгнали пленных,

съёжившихся от свирепого ветра. Фрося, с трудом передвигая ноги, вышла вместе

со всеми. Выстроились. Худой, высокий немец с глубоко запавшими глазами,

тонкими, синими от мороза губами, тыкал свинцовой плёткой в понуро стоявших

перед ним пленных, отбирая более крепких. Остановился перед Фросей, брезгливо

скривил губы, больно ткнул в грудь рукояткой, Фрося качнулась, девочки не успели

поддержать - немец цепко ухватил за плечи Валю и Полину, затолкал в машину.

Фрося попыталась подойти к машине, но силы покинули её - опустилась неловко на

колени. Ветер сорвал с головы её лёгкий платок, безжалостно трепал волосы. Все с

ужасом ждали развязки. Худой фриц подал знак - фашист с бульдожьей челюстью

отпустил двух собак, которые мгновенно набросились на Фросю Пленные застыли

от душераздирающего крика. Собаки рвали её тело: убивали жизнь жестоко,

мучительно. У младшенькой потемнело в глазах - хотела броситься на помощь

матери, но потеряла сознание.

Истерзанное тело лежало на земле, ещё глухо раздавались стоны; худой немец не

спеша вытащил пистолет, выстрелил в грудь Фроси. Собаки разбежались.

Вера долго не могла прийти в себя. Очнулась в бараке...

Сейчас Вере 76 лет, она давно уже бабушка. Это женщина, прошедшая весь ужас

войны, женщина, у которой не было детства. Что она помнит о детстве? Мокрую,

оскаленную пасть собак, рвущих тело матери, эту проклятую плётку, от которой

покачнулась её мать...

После войны, увидев белый батон, она не знала, можно ли его есть, потому что за 4

года забыла, что такое хлеб.

Война- биография военных детей. Их рассказы длиной в целую войну. Сегодня они

- последние свидетели тех трагических дней. За ними больше нет никого!

Автор сочинения - Никитина Анна (внучка Веры).

Во имя детей.

Однажды мы разговаривали с дедушкой о Великой Отечественной войне, и он рассказал мне про своего друга, про то, как друг участвовал в освобождении детей от рабства.

В войну Василий Иванович Прокофьев служил штурманом самолёта. Незадолго до Победы, 25 апреля 1945 года, фашисты погрузили в польском порту советских детей на пароход: хотели увезти их куда-то на запад.

Пароход с детьми конвоировал фашистский эсминец. Наши катера не могли с ним справиться. Тогда в бой за малышей вступили советские лётчики. Они атаковали эсминец. Тот отвечал энергичным огнём. Самолёт Василия Ивановича загорелся, экипаж самолёта принял решение: погибнуть, но спасти детей. Они направили горящий самолет на эсминец. Раздался взрыв... Советские катера окружили фашистский корабль и вернули его в польский порт, а там и в Россию.

Автор сочинения - Шапкарина Даша.

«НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ВСТРЕЧА».

Константин Григорьевич тихонько прикрыл дверь в комнату матери, тяжело переставляя ноги, медленно прошел к креслу, осторожно опустился в него; крепко обхватил голову руками, плотно закрыл глаза и, тихонько раскачиваясь, едва слышно застонал: матери становилось все хуже и хуже, «болезнь печали» вытягивала из нее последние силы.

Сам Константин Григорьевич перенес два инфаркта, страдал сахарным диабетом, но в данный момент свои болезни отошли на второй план. Мать... обрывается ниточка, самая хрупкая и родная, ничем не мог он помочь ей. Константин Григорьевич откинулся на спинку кресла, запрокинув голову, долго смотрел в потолок, сердце его гулко билось, слабость растекалась по всему телу, дрожащей рукой взял с тумбочки пузыречек с таблетками, положил «спасительницу» под язык, дал команду: «Стоп!», через несколько минут ритм сердца немного наладился; осторожно поднялся, включил телевизор - отвлечься от тоскливых мыслей-, скоро передача «Играй, гармонь!», его любимая передача, сам Константин Григорьевич был лихим гармонистом, даже на фронте не расставался с гармошкой. Эта передача всегда напоминала ему о войне, о той страшной войне, которая до сих пор проходит через его тело и душу, унося по капле жизнь; в то же время он с болью и необыкновенной теплотой вспоминал о фронтовых друзьях, свой 9-ый танковый корпус, ту Курскую дугу, где он понял, что такое настоящая мужская дружба, которую скрепляла кровь, огненные всполохи взрывов. И опять помчался он по своей военной молодости. Где ты, Ванюшка Попов как я мог забыть твой домашний адрес? Жив ли ты?

В это время ведущий передачи объявил следующего исполнителя: участника Леню Еленчеева из Мучкапа, Константин Григоьевич встрепенулся: из Мучкапа?! Мучкап! Вот где находилось это село Коростелево, в котором должен проживать Иван Попов, как я мог забыть!

Константин Григорьевич встал и поспешил в свою комнату. Сейчас же напишу ему: сорок пять лет прошло с того времени, как они расстались с Поповым. «Здравствуй Ваня! Дорогой мой как я рад, как рад. Ой, как хорошо мне, да разве можно выразить словами мою радость. Голова кругом, руки трясутся от воспоминаний, волнуюсь.... Весна в разгаре, прохладно, хорошо. Ваня, приезжай, пока мы не ушли в «лучший мир». Поговорим, есть о чем поговорить, много писать не могу, до того волнуюсь.» Константин Григорьевич вытер мелкий пот со лба, лица, шеи, запечатал конверт, позвал сына Колю и попросил побыстрее отправить письмо.

Иван Андреевич вернулся после войны в родное Коростелево. Страшная контузия отрезала его от реального мира; сестра его Стеша и мать терпеливо ухаживали за ним, не спускали с него глаз: Иван Андреевич эпизодически терял память, в голове постоянно шумело, тисками сжимало виски, хотелось куда-то бежать уйти от этого преследующего его шума. Бежал - Стеша или мать за ним. В доме царила тишина, покой - его раздражало даже тиканье часов, это тиканье вызывало дикую головную боль, носовое кровотечение. Но постепенно Иван приходил в себя, любил бывать на реке Вороне, спокойное течение которой ласкало и успокаивало его утомленное, измученное сознание. И еще, что возвращало его к жизни,- любовь к живописи, проводил долгое время с холстом и красками: рисовал лики святых Спасителя, Матери Божьей, в чем- то похожей на Ивановых родных женщин; поздно женился, жена под стать - спокойная, нежная. Иван Андреевич смуглый, кареглазый, невысокого роста, чуть сутуловатый: «Я не помню, чтобы ты кого-то оскорбил, обругал, с кем - либо повздорил. Мы все тебя уважали за все это, а также за смелость в бою. Ты не метался во время боя (помнишь Курскую дугу?), а спокойно выполнял приказ",-писал Иван Андреевич через 45 лет после войны третий однополчанин подполковник Алексей Баранников, отличавшийся дерзостью, частенько попадавший на «губу» за свой язык."

Забота родных, дорогая сердцу природа вернули Ивана Андреевича к активной жизни. Предложили работать в местной школе, преподавал черчение, рисование, труд, и здесь аккуратность, исполнительность, терпение, скромность были отличительными чертами.

До сих пор изделия, выполненные им, украшают здание Коростелевской школы.

Казалось, навсегда забыта подлая война, вычеркнута из памяти, а тут вдруг письмо через 45 лет от Кости, лучшего фронтового друга. Все всколыхнулось вновь, заставило пережить заново то, что хотелось забыть навсегда: и битву под Курской Дугой и растерзанную землю Белорусии, и освобождение Варшавы, и Берлин.

«Не придет к тебе зло, и рана не приблизится телеси твоему, яви спасение мне,» - мысленно, неистово твердил Иван, внешне спокойно выполняя долг солдата в те жестокие дни.

Весна 1989 года буйно шумела, домик Ивана Андреевича, небольшой, но крепкий, каждый гвоздик вбит своими руками, все добротно подогнано, весело смотрел сверху на бегущую внизу Ворону, на нежно зеленеющий лес. Письмо от Константина Григорьевича он получил в это весеннее время. Вечером, открыв окошко (в комнату ворвался прозрачный, дурманящий воздух), уселся за столом и своим каллиграфическим почерком стал отвечать на письмо фронтового друга. Все обстоятельно, толково написал о себе. Взволнованный воспоминаниями, долго не мог заснуть.

Нетерпеливо ждал ответа.

Вот и долгожданная весточка. Волнуясь, разрезал конверт. « Ваня! Здравствуй, дорогой! Получил сегодня от вас письмо, рад, конечно, безмерно...»- на этом обрывалось письмо, начатое рукой Константина. И дрогнуло сердце Ивана Андреевича: далее незнакомый почерк - жены Кости, крик, надрыв: «Раз десять садилась и не могла взять ручку, чтобы сообщить тебе печальную весть. Судьба распорядилась по-своему, и Боженька сказал : ни часу раньше, ни минуты позже, не пришлось вам встретиться, не сбылись его планы и радости, слишком поздно нашли вы друг друга: только обрадовались - и пришло расставание вместо встречи.»

Далее Лидия Ивановна сообщала, что умерла мать Константина Григорьевича, провожая с поминок родных и друзей, Костя говорил: «Девять дней матери в пятницу, а вы приезжайте в воскресенье - больше будет народа». На третий день после смерти матери решили поехать на дачу, близкие весь день канителились, а Константин Григорьевич спал, ночью всех уложил, сам прилег почитать книгу. Утром Лидия Ивановна вошла в спальню к мужу: лежит он на бочку, на глазах очки, в руках - книга. «Что так спишь?»- спрашивает Лидия Ивановна. Молчит, Подошла она ближе - пол-лица и плечо черные. «Подрезал он мне крылышки, мой голубь сероглазый,»- несся плач со строк письма.

«Не встретились...»- прошептал Иван Андреевич, опустив бессильно трепетавший в руке листок.

Не так давно ушел из жизни и Попов Иван Андреевич, прошедший огненные версты сороковых .... Не пришлось увидеться на земле боевым товарищам:

Под звездами России тишина -

Закончилась кровавая страда,

И звезды-свечки в поминальном марше

Встречают души и становятся все старше...

Думаю, там, под звездами, обнимутся фронтовые друзья. Мне казалось, что тема войны от моего поколения на столько отдалилась, что неизбежно должна оказаться вне поля зрения за гранью нашего интереса. Но очень ошиблась:

Ах, война, я встаю на колени,

Ты не тронь дорогие края!

Ты пылаешь в моем поколенье,

Ты печаль и разлука моя!

Горько восклицает Никольская Света, потерявшая во время кровавых событий в Средней Азии своего отца.

Заглядывая в завтрашний день, я уверена, что память о Великой Отечественной войне будет священной всегда. Эта память вечна, в ней величие нашей истории, мужество и доброта наших людей, творящих ее. И сейчас на земле нашей не спокойно:

Там - Афган, тут-Чечня!

Терроризм, бандитизм- резня.

Содрогнется от мук душа:

Как спасти от войны малыша?!

Моим сверстникам так же, как и Попову Ивану Андреевичу, Пузанкову Константину Григорьевичу, приходится смотреть смерти в глаза, также завязывается между мальчиками настоящая мужская дружба, дружба_} скрепленная кровью.

Да хранит их Бог, «... да погибнут беси от лица любящих Бога...».

Слева направо: Пузанков К.Г., Попов И.А., Баранников А.

(послевоенные годы, снимок, монтаж)

Этот радостный день

В вихре вальса носился,

Сладко пахла сирень,

Голубь в небе кружился!

Нам всё помнится...

Послесловие.

Мне казалось, что тема войны от моего поколения настолько отдалилась, что неизбежно должна оказаться вне поля зрения, за гранью нашего интереса. Но очень ошиблась:

Ах, война, я встаю на колени,

Ты не тронь дорогие края!

Ты пылаешь в моём поколенье.

Ты печаль и разлука моя!

Горько восклицает Никольская Света, потерявшая во время кровавых событий в Средней Азии своего отца.

Заглядывая в завтрашний день, я уверена, что память о Великой отечественной войне будет священной всегда. Эта память вечна, в ней величие нашей истории, мужество и доброта наших людей, творящих её. И сейчас на нашей земле неспокойно.

Тут - Афган, а там - Чечня!

Терроризм, бандитизм, резня.

Содрогнётся от мук душа:

Как спасти от войны малыша?!

Моим сверстникам так же, как и нашим прадедам, приходится смотреть смерти в глаза. История продолжается или...повторяется?!