Литературно-музыкальная композиция Шли девчата по войне

Всероссийский интернет-конкурс педагогического творчества

Шли девчата по войне

Музыкально-литературная композиция

Разработала: Рак Ирина Михайловна

учитель технологии МКОУ

«Победительская СОШ»

Кормиловского района Омской области

(высшая квалификационная категория)

2015 год

Чтец: Качается рожь несжатая.

Шагают бойцы по ней.

Шагаем и мы девчата,

Похожие на парней.

Нет, это горят не хаты -

То юность моя в огне…

Идут по войне девчата,

Похожие на парней.

Вед 1: Всё что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово «милосердие». Есть и другие слова - сестра, жена, друг и самое высокое - мать. Женщина даёт жизнь, женщина оберегает жизнь, женщина и жизнь слова синонимы.

На самой страшной войне XXвека женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала и перевязывала раненых, но и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала «языка». Женщина убивала врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на её землю, на её дом, на её детей. То была величайшая жертва, принесённая ими на алтарь победы, и бессмертный подвиг всю глубину которого мы с годами мирной жизни постигаем.

1418 - дней боли и страданий;

1418 - дней смертей и слёз;

1418 - дней потерь и расставаний;

1418 - дней надежд на Победу.

За годы войны в различных родах войск на фронте служило свыше 800 тысяч женщин. За этой цифрой - судьбы, целые жизни, перевёрнутые, искорёженные войной: потеря близких, утраченное здоровье, женское одиночество, невыносимая память военных лет.

Так уж случилось, что наша память о войне, и все наши представления о войне - мужские. Это и понятно воевали то в основном мужчины, но это и признание не полного нашего представления о войне. Женская память охватывает тот материк, человеческих чувств на войне, который обычно ускользает от мужского внимания. И то, что она запомнила, вынесла из смертного ада, сегодня стало уникальным духовным опытом, беспредельных человеческих возможностей, которые мы не вправе предавать забвению.

Они ещё живы - участники боёв. Но человеческая жизнь не бесконечна, продлить её может лишь память, которая одна только побеждает время.

Вед 2: Четыре мучительных года шла Светлана Алексиевич, обожжёнными километрами чужой боли и памяти. Были записаны сотни рассказов женщин - фронтовичек: медиков, связисток, сапёров, лётчиков, снайперов, стрелков, зенитчиц, политработников, кавалеристов, танкисток, десантниц, матросов, регулировщиц, шоферов, рядовых полевых банно-прачечных отрядов, поваров, пекарей. Собраны свидетельства партизанок, подпольщиц.

Так родилась книга «У войны не женское лицо» собранные вместе рассказы женщин рисуют облик, у которого совсем не женское лицо. Они звучат как свидетельства - обвинение фашизму вчерашнему, фашизму сегодняшнему, фашизму будущему.

Фашизм обвиняют матери, сестры, жёны, фашизм обвиняет женщина. Так какие же они были девчонки сорок первого? Как уходили на фронт? Пройдём их путь вместе с ними.

Вед 1: Вспоминает Мария Ивановна Морозова (Ивушкина), ефрейтор, снайпер: «…Пришли в военкомат, там много девушек. Отбор очень строгий. Первое так это, конечно, надо было иметь крепкое здоровье. Но тут было ещё одно - из колхоза все ушли, на поле не кому было работать, и председатель не хотел нас отпускать. Одним словом нам отказали. Пошли мы в райком комсомола, и там нам отказали. Тогда мы делегацией из нашего района поехали в обком комсомола. Нам опять отказали. И мы решили, коль мы в Москве, то пойдём в Центральный комитет комсомола. Там вопрос решили положительно.

Чтец: …С восторгом

Нас девчонок не встречали:

Нас гнал домой

Охрипший военком

Так было в 41

А медали

И прочие регалии

Потом…

Вед 2: «Я просила маму: «Только не надо плакать». Это было не ночью, но было темно, и стоял сплошной вой. Они не плакали наши матери, провожавшие своих дочерей, они выли. Но моя мама не плакала, она стояла как каменная. Но разве ей не было жалко меня? Она держалась, она боялась, что б я не заревела. Я же была маменькина дочка, меня дома баловали. А тут подстригли под мальчика, только маленький чубчик оставили. Они с отцом меня не пускали, а я только одним жила: на фронт, на фронт, на фронт.

Евгения Сергеевна Сапронова, гвардии сержант, авиамеханик.

Чтец: Застенчивость, тургеневские косы

Влюблённость в книги, звёзды, тишину

Но отрочество поездом с откоса

Вдруг покатилось с грохотом в войну

«Не уходи!» Напрасно просят дома

Такая беззащитная на вид

В толпе других девчонок у райкома

Тургеневская барышня стоит.

Вед 1: Когда мы уходили на фронт, шли по улице, люди стояли стеной: женщины, старики, дети. И все плакали «Девчонки идут на фронт…» Как же эти обыкновенные девушки становились обыкновенными солдатами?

Не сразу и нелегко давалась им солдатская наука. Труднее всего было выдержать первые дни, недели, месяцы на фронте, когда чувства и ощущения у человека остались ещё прежними из мирной жизни: ещё страшно то, что страшно, ненормально то, что ненормально. Выдержать надо было не кому-нибудь, а девочке, которую до войны мать ещё баловала, жалела, считала ребёнком.

Этой девочке - ленинградка Софья Константиновна Дубилкова назовёт её «чёртовой тургеневской барышней» надо было стать другим человеком, с другими эмоциями, другим слухом, зрением.

Вед 2: «Девушки приехали в училище с длинными косами... С прическами... У меня тоже косы вокруг головы... А как их промыть? Сушить где? Вы их только помыли, а тревога, вам надо бежать. Наш командир Марина Раскова велела всем косы состричь. Девчонки стригли и плакали. А Лиля Литвяк, впоследствии прославленная летчица, никак не хотела со своей косой расстаться.

Я иду к Расковой:

- Товарищ командир, ваш приказ выполнен, только Литвяк отказалась.

Марина Раскова, несмотря на свою женскую мягкость, могла быть очень строгим командиром. Она меня отправила:

- Какой ты парторг, если не можешь добиться выполнения приказа! Кругом шагом марш!

Платья, туфельки на каблуках... Как нам жалко их, в мешочки позапрятывали. Днем в сапогах, а вечером хоть немножко в туфельках перед зеркалом. Раскова увидела - и через несколько дней приказ: всю женскую одежду отправить домой в посылках. Вот так! Зато новый самолет мы изучили за полгода вместо двух лет, как это положено в мирное время.

В первые дни тренировок погибло два экипажа. Поставили четыре гроба. Все три полка, все мы плакали навзрыд.

Выступила Раскова:

- Подруги, вытрите слезы. Это первые наши потери. Их будет много. Сожмите свое сердце в кулак...

Потом, на войне, хоронили без слез. Перестали плакать.

Летали на истребителях. Сама высота была страшной нагрузкой для всего женского организма, иногда живот прямо в позвоночник прижимало. А девочки наши летали и сбивали асов, да еще каких асов! Вот так! Знаете, когда мы шли, на нас мужчины смотрели с удивлением: летчицы идут. Они восхищались нами..."

Клавдия Ивановна Терехова, капитан авиации

Вед 1: Вспоминает Нина Яковлевна Вишневская старшина, санинструктор: «Мы пришли не обученные, кто в каком звании не понимали и старшина нас всё время учил, что теперь мы настоящие солдаты, должны приветствовать любого, выше нас по званию, ходить подтянутыми, шинель на застёжках.

Но солдаты, глядя, что мы такие молодые девчонки, любили подшутить над нами. Послали меня однажды за чаем. Я прихожу к повару, он на меня смотрит:

- Чего пришла?

- За чаем

- Чай ещё не готов

- А почему?

- Повара в котлах моются, сейчас помоются, чай будем кипятить.

Я приняла это вполне серьёзно, взяла свои вёдра, иду обратно. Встречаю врача:

- А чего ты пустая идёшь?

Я отвечаю:

- Да, повара в котлах моются. Чай ещё не готов.

Он за голову схватился:

- Какие повара в котлах моются? Вернул он меня, выдал хорошенько этому повару. Нашли мне 2 ведра чаю.

Когда впервые увидела раненного упала в обморок. Потом прошло. Когда в первый раз полезла за бойцом, кричала так, что казалось, перекрывала грохот боя. Потом привыкла.

Через 10 дней меня ранило, осколок вытащила сама, перевязалась сама. 25 декабря 1942 года наша333 дивизия 56 армии заняла высоту на подступах к Сталинграду. Немцы решили её во, чтобы то не стало вернуть. Завязался бой. На нас пошли немецкие танки, но их остановила артиллерия. Немцы откатились назад, на ничейной земле остался раненный лейтенант артиллерист Костя Худов. Санитаров, которые пытались вынести его, убило. Поползли 2 овчарки-санитарки, но их тоже убило. И тогда я, сняв шапку-ушанку, встала во весь рост, сначала тихо, а потом всё громче запела нашу любимую довоенную песню: «Я на подвиг тебя провожала». Умолкло всё с обеих сторон, и с нашей и с немецкой. Подошла к Косте, нагнулась, положила на санки-волокуши и повезла к нашим. Тащу, а сама думаю: «Только бы не в спину, пусть лучше в голову стреляют». Но не раздалось ни единого выстрела, пока не дошла до наших.

Вед 2: Формы на нас нельзя было напастись всегда в крови. Мой первый раненный - старший лейтенант Белов, мой последний раненный Сергей Петрович Трофимов - сержант миномётного взвода. Всего из-под огня я вынесла 481 раненного. Кто-то из журналистов подсчитал целый стрелковый батальон. Санинструктор Мария Петровна Смирнова-Кухарская.

Чтец: Нет раненным ты учёта

Конечно же, не вела

Когда в наступленье рота

По зыбким понтонам шла

И всё-таки писарь вправе

Был в лист наградной внести

Что 20 на переправе

Сестре удалось спасти

Возможно их было боле

А может и меньше что ж?

Хлебнувший солдатской доли

Поймёт ту святую ложь

Пока по инстанциям долгим

Ползли наградные листы

На Припяти или Волге

Падала охнув ты

И писарь тогда был вправе

В твой лист наградной внести

Что 40 на переправе

Тебе удалось спасти

Возможно их было меньше

А может и больше что ж

Помянем тех юных женщин

Простим писарям их ложь.

Вед 1: Тамара Степановна Умнягина гвардии младший сержант санинструктор. «Прибывает пополнение молодые такие, красивые ребята. И через день два все погибают, никого нет. Это же 42 год - самый тяжёлый, самый трудный момент. Был случай, когда из 300 человек нас осталось к концу боя 10. И когда нас столько осталось, когда стихло, мы стали целоваться, плакать, что мы вдруг живы.

На твоих глазах человек умирает. И ты знаешь, видишь, что ничем не можешь помочь ему, у него минуты остались. Целуешь его, гладишь, ласковые слова говоришь. Прощаешься с ним. Ну ничем ты ему больше не можешь помочь… Эти лица у меня вот и сейчас в памяти.

Чтец: Четверть роты уже окосило

Распростёртая на снегу

Плачет девочка от бессилья

Задыхается: «Не могу»

Тяжеленный попался малый

Сил тащить его больше нет

Санитарочке той усталой

18 сравнялось лет

Отлежится. Обдует ветром

Станет легче дышать чуть-чуть

Сантиметр за сантиметром

Ты продолжишь свой крестный путь

Между жизнью и смертью грани

До чего же хрупки они

Так приди же солдат в сознанье

На сестрёнку хоть раз взгляни

Если вас не найдут снаряды

Не добьёт диверсанта нож

Ты получишь сестра награду

Человека опять спасёшь

Он вернётся из лазарета

Снова ты обманула смерть

И одно лишь сознанье это

Всю-то жизнь тебя будет греть.

Вед 2: Никому не поверю, если скажет, что страшно не было. Вот немцы поднялись и идут в атаку. Тебя начинает трясти. Но это до первого выстрела. А как услышишь команду, уже ничего не помнишь, вместе со всеми поднимаешься и бежишь и тебе не страшно. А вот на второй день ты уже не спишь, тебе уже страшно. Всё вспоминаешь, все подробности, и до твоего сознания доходит, что тебя могли убить и становится безумно страшно. Сразу после атаки лучше не смотреть на лица, это совсем какие-то другие лица, не такие как у людей. Я не могу выразить что это такое.

Чтец: Мы легли у разбитой ели,

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, сырой земле.

- Знаешь, Юлька, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то в яблочном захолустье

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет.

Знаешь, Юлька, я против грусти,

Но сегодня она не в счет...

Отогрелись мы еле-еле,

Вдруг нежданный приказ: "Вперед!"

Снова рядом в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

С каждым днем становилось горше,

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку,

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам,

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы,

Мы хотели со славой жить.

...Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав,

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

- Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то в яблочном захолустье

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала...

Вед 1: Нина Яковлевна Вишневская санинструктор танкового батальона. Санинструкторы в танковых частях гибли быстро. Для нас место в танке не предусмотрено, вцепишься поверх брони и только об одном мысли, чтобы не затянуло ноги в гусеницы. И надо следить, где танк загорится туда бежать, ползти… На фронте нас было 5 подружек: Люба Яминская, Шура Киселёва, Зина Латыш, Таня Бобкова и я. И все девчонки погибли.

Шура Киселёва она была у нас самая красивая, сгорела. Она прятала тяжело раненных в скирдах соломы. Начался обстрел, солома загорелась. Шура могла сама спастись, но для этого надо было бросить раненных, из них никто не мог двигаться… Раненные сгорели… И Шура вместе с ними.

Только недавно узнала о гибели Татьяны Бобковой. Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят это, какие то секунды. Как она успела.

Ушло нас 5 девчонок из одной школы, а вернулась я одна.

Чтец: Целовались.

Плакали

И пели.

Шли в штыки.

И прямо на бегу

Девочка в заштопанной шинели

Разбросала руки на снегу.

Мама!

Мама!

Я дошла до цели...

Но в степи, на волжском берегу,

Девочка в заштопанной шинели

Разбросала руки на снегу.

Вед 2: Говоря сегодня о женщинах фронтовиках, мы не можем не вспомнить о том, что в нашем селе живёт Шулепко Галина Владимировна. Трудовая жизнь этой скромной девушки началась в то время, когда грозным ураганом ворвалась в жизнь нашей страны воина. Она перечеркнула многие мечты и надежды Гали Пулиной. Восемнадцатилетней девчонкой она пришла в военкомат, чтобы ее взяли на фронт. Просьбу удовлетворили и направили на учебу в Омск в Ленинградское военное училище им. Щорса. Эвакуированное училище стало началом военной биографии да многих медиков Кормиловского района. Галя сменила модные туфли на кирзовые сапоги, а легкую кофточку на гимнастерку.

После учебы - 4 Украинский фронт, санитарная рота, первая обработка раненых в непосредственной близости к передовой. Трудно пришлось в первые фронтовые дни. Под огнем противника, под свист пуль и разрывы снарядов, бомбежку - оказывала она медицинскую помощь раненным с сестринской любовью и лаской. В те грозные дни Галина спасла жизнь многим солдатам. Лейтенант медицинской службы Галина Пулина умела так подходить к раненым солдатам и офицерам, что уже одно её присутствие действовало на них успокаивающе, вселяло веру в выздоровление и скорейшее возвращение в строй. Вместе о санитарной ротой она прошла многие дороги войны: по Украине, Польше, Чехословакии, а День Победы встретила в Германии недалеко от Берлина. Награждена Орденом Отечественной войны 2 степени, Медалью за боевые заслуги, Медалью за Победу над Германией 1941-1945 гг., юбилейными медалями. Демобилизовалась Галина 30 декабря 1945 г. и вернулась в родную Кормиловку. Райздрав направил ее работать в совхоз Победитель заведующей врачебным участком. Врача здесь не было, и она зачастую выполняла функции терапевта, хирурга, акушерки. Здесь же она нашла свою судьбу, встретив Шулепко Михаила. Вдвоем они воспитали двух замечательных детей дочь Людмилу и сына Владимира. 7 марта 1980 года работники Победительской больницы проводили на заслуженный отдых ветерана войны и труда Галину Владимировну Шулепко. Но быть без дела не в её характере, она осталась работать медицинской сестрой в физиокабинете. Но если вдруг случалась беда и необходима была срочная квалифицированная помощь, ее, акушерку по образованию вызывали в любое время суток.

Чтец: - Я только раз видала рукопашный,

Раз - наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно

Тот ничего не знает о войне.

Вед 1: На войне не только стреляют, бомбят, ходят в рукопашную, роют траншеи - там ещё стирают бельё, варят кашу, пекут хлеб.

«…Стирала бельё. Через всю войну стирала. Бельё привезут. Оно такое заношенное, чёрное, завшивленное. Халаты белые, ну эти маскировочные, они в крови, не белые, а красные. Гимнастёрка без рукава, и дырка на всю грудь, штаны без штанины. Слезами омываешь и слезами полощешь. И горы, горы этого белья. Как вспомню, и теперь руки болят.

Чтец: ...Мертвая, звериная усталость

После двух отбитых контратак.

На ничьей земле пылают танки,

Удалось дожить до темноты.

Умоляю: «Лишние портянки

И белье сдавайте на бинты!"

Я стираю их в какой-то луже,

Я о камни их со злостью тру,

Потому как понимаю - нужно

Это все мне будет поутру.

Спят солдаты, автоматы, пушки,

Догорая, корчится село...

Где ж конец проклятой постирушке,

Ведь уже почти что рассвело?!

Вед 2: В мужском быте войны, в мужском деле войны женщины старались не изменить своей женской природе, своему женскому естеству. Что такое быт на войне? Там даже бытом его не назовёшь, скорее бытием, потому что слишком рядом было небытие. Но человек не может жить только войной, страхом смерти, а тем более женщина. Она и там хотела оставаться женщиной и должна была оставаться женщиной.

Чтец: Из города уже был изгнан враг

Ещё дымились взорванные здания

И где-то близко взрывов полыхание

И грохот нескончаемых атак.

Развалин груда сумрачно чернела

Но жизни огонёк не угасал:

Напротив почты в доме обгорелом,

Уже открыли первый магазин.

Сгонял норд-ост позёмку с косогоров,

На рейде леденели корабли.

«Продажа летних головных уборов» -

На вывеске прохожие прочли

И радовались им одни девчата

В шинелях и тяжёлых сапогах.

Они поправ достоинство солдата,

Вертели шляпки лёгкие в руках

И в зеркала разбитые смотрелись.

И так легко смеялись зеркала!

В этой вечной женственности прелесть

В те дни неповторимою была

И снова в путь не надо лицемерить

Где бой идёт, их там сегодня ждут

Они сюда зашли на пять минут

Не покупать, а только - примерить.

Вед 1: Тамара Степановна Умнягина, гвардии младший сержант, санинструктор.

Перед самой войной мать не отпускала её без провожатого к бабушке, мол, ещё маленькая, а через 2 месяца эта маленькая ушла на фронт. Стала санинструктором. Прошла с боями от Смоленска до Праги. Домой вернулась в 22 года, её ровесницы ещё девчонки, а она была уже пожившим, много видевшим и перечувствовавшим человеком: три раза раненная, одно ранение очень тяжёлое - в области грудной клетки, два раза была контужена, после второй контузии, когда её откопали из засыпанного окопа, поседела. Но надо было начинать женскую жизнь: опять научиться носить лёгкое платье, туфли, научиться танцевать, выйти замуж, ребёнка родить. Мужчина, он пусть и калекой возвратился с войны, но он всё равно создавал семью. А женская послевоенная судьба складывалась намного драматичнее. Война забрала у них молодость, забрала мужей, из их одногодков с фронта вернулись немногие. Они и без статистики это знали, потому что помнили, как лежали мужчины на истоптанных полях тяжёлыми снопами, и как нельзя было поверить, смириться с мыслью, что этих высоченных парней уже не поднять, что останутся они, навечно лежать в братских могилах - отцы, мужья, братья, женихи.

Вед 2: Апполина Николаевна Лицкевич Байрак младший лейтенант, командир минёрного взвода.

Кончилась война, а мы ещё целый год разминировали поля, озёра, реки. В войну всё сбрасывалось в озёра, речки, болота, главное было пройти, вовремя успеть к цели. А теперь надо было думать, как людям жить, не могут же они жить с заминированной рекой. Помню, долго боялась воды. Всё ждала взрыва…

В подарок к Новому 1946 году мне выдали 10 метров красного сатина. Я посмеялась: «Ну, зачем он мне? Что я буду с ним делать? Разве после демобилизации пошью себе красное платье». Как в воду глядела, скоро пришёл приказ о моей демобилизации. Как водится, устроили мне в нашем батальоне торжественные проводы. На вечере офицеры преподнесли в подарок большой, тонкой вязки синий платок. Это платок я должна была выкупить песней о синем платочке. И я весь вечер пела.

Чтец: Шли девчонки домой

Из победных полков

Двадцать лет за спиной

Или двадцать веков

Орденов на груди

Всё же меньше чем ран

Вроде жизнь впереди

А зовут ветеран.

Вед 1: Можно ли было победить народ, женщина которого в самый тяжёлый час, когда так страшно качались весы истории, тащила с поля боя и своего раненного и чужого раненного солдата. Можно ли поверить, что народ, женщина которого хотела родить ребёнка и верила, что у неё будет другая не её судьба - этот народ хочет войны? Разве во имя этого женщина жизнь спасала, мир спасала - была матерью, дочерью, женой, сестрой и солдатом.

Поклонимся низко ей до самой её великому милосердию.

13