Литературно-музыкальная композиция «Детство, опалённое войной…»

Литературно-музыкальная композиция «Детство, опалённое войной…»

Человек беспамятный способен породить

только зло и ничего другого, кроме зла.

С. Алексиевич

Цели:

продолжить обсуждение проблемы гуманного отношения к страдающим людям; побудить задуматься над проблемой последствий вооружённого конфликта для тех, кто не принимал в нём участия и проблемой отдаленных последствий вооруженного конфликта для мирных людей; показать непосредственную связь судьбы людей с судьбой народа в совершенно особый исторический период - период, когда решается судьба страны.

Оборудование: магнитофон, видеопроектор, компьютер

1. Вступительное слово.

...одна цитата

«Во время Великой Отечественной войны (1941 - 1945 годы) - погибли миллионы советских детей... Русские, белорусы, украинцы, евреи, татары, латы­ши, цыгане, казахи, узбеки, армяне, таджики...» (Журнал «Дружба народов», 1985, № 5)

...и один вопрос русского классика

Когда-то великий Достоевский поставил вопрос: а найдется ли оправдание миру, нашему счастью и даже вечной гармонии, если во имя этого, для прочности фундамента, будет пролита хотя бы од­на слезинка невинного ребенка? И сам ответил - слезинка эта не оправдает ни один прогресс, ни одну революцию. Ни одну войну. Она всегда пе­ревесит.

Всего одна слезинка...

2. Выступление творческой группы.

1) чтение наизусть:

- Стихотворение Н. Грибачёва «О детях» (музыкальное сопровождение и видеопрезентация)

2) воспоминания детей, свидетелей войны:

1 участник (д):

Женя Белькевич - 6 лет

Солнце светило мне в лицо. Так тепло... И теперь не верится, что мой отец в то утро уходил на войну. Так и связалось у меня в памяти, что война - это ко­гда нет папы...

А потом помню: черное небо и черный самолет. Воз­ле шоссе лежит наша мама с раскинутыми руками. Мы просим ее встать, а она не встает. Солдаты завернули маму в плащ-палатку и похоронили в песке, на этом же месте. Мы кричали и просили: «Не закапывайте нашу маму в ямку. Она проснется, и мы пойдем дальше».

Кто-то из солдат спрашивал меня: «Девочка, как те­бя зовут?» А я забыла... «Девочка, а как твоя фамилия? Как зовут твою маму?» Я не помнила... Мы сидели воз­ле маминого бугорка до ночи, пока нас не подобрали и не посадили на телегу. Полная телега детей.

Я долго не разговаривала. Только смотрела.

2 участник (м):

Вася Харевский - 4 года

Мама отдала нам с братом последние две картоши­ны, а сама только смотрела на нас. Мы знали, что картошины эти последние. Я хотел ей оставить... малень­кий кусочек... И не смог. Брат тоже не смог... Нам было стыдно. Ужасно стыдно.

Я помню, как взрослые говорили: «Он - маленький. Не понимает». А я удивлялся: «Какие странные эти взрослые, почему они решили, что я ничего не пони­маю? Я все понимаю». Мне даже казалось, что я пони­маю больше, чем они, потому что я не плачу.

Война - это мой учебник истории. Мое одиночест­во... Я пропустил время детства, оно выпало из моей жизни. Я человек без детства, вместо детства у меня была война.

3 участник (д):

Марина Карьянова - 4 года

Хотелось все время есть. Но еще больше хотелось, чтобы кто-то обнял, приласкал. А ласки было мало, кру­гом война, у всех - горе. Иду по улице... Впереди мама детей своих ведет. Одного возьмет на руки, пронесет, этого поставит - другого берет. Сели они на скамееч­ку, и она посадила меньшего к себе на колени. Я стояла, стояла. Смотрела, смотрела. Подхожу к ним: «Тетень­ка, возьмите меня на колени...» Она удивилась...

Я опять ее попросила: «Тетенька, ну пожалуйста...»

2 участник (м):

Дима Суфранков - 5 лет

Убежали мы от немцев и жили в болоте... На остров­ках... Курени себе построили и в них жили. Курени - это такие буданчики: одни голые бревна и дырка ввер­ху... Для дыма... А внизу - земля. Вода. И зимой, и ле­том там жили. На сосновых ветках спали. Вернулись раз с мамой из леса в деревню, хотели что-нибудь в сво­ей хате взять. Там - немцы. Кто пришел, всех согнали в школу. Поставили на колени и направили на нас пуле­меты. И мы, дети, одного роста с пулеметами.

Слышим: в лесу стреляют. Немцы: «Партизаны! Пар­тизаны!» - И к машинам. Быстро уехали. А мы - в лес.

После войны я боялся железа. Лежит осколок, а у ме­ня страх, что он еще раз взорвется. Соседская девочка - три года и два месяца... Я запомнил... Мама ее над гробом повторяла: «Три года и два месяца... Три года и два месяца...» Она нашла «лимонку»... И стала качать, как куклу... В тряпки завернула и качает. Граната маленькая, как игрушка, только тяжелая. Мать добежать не успела...

После войны в нашей деревне Старые Головчицы Петриковского района еще два года хоронили детей. Воен­ное железо валялось всюду. Подбитые черные танки, бронетранспортеры. Куски мин, бомб... А у нас же игру­шек не было...

1 участник (д):

Люба Александрович - 11 лет

Как пришли немцы, почему-то не помню... Помню, что они уже были, давно были, и вот согнали всех нас, всю деревню. Поставили впереди пулеметы и приказа­ли отвечать, где партизаны, к кому они заходили. Все молчали. Тогда они отсчитали каждого третьего и вы­вели на расстрел. Расстреляли шесть человек: двух мужчин, двух женщин и двух подростков. И уехали.

Скоро немцы вернулись... Через несколько дней... Собрали всех детей, нас было тринадцать человек, по­ставили впереди своей колонны - боялись партизан­ских мин. Мы шли впереди, а они за нами ехали. Если надо было, например, остановиться и взять воду из ко­лодца, они сначала запускали к колодцу нас. Так мы шли километров пятнадцать. Мальчишки не так боя­лись, а девочки шли и плакали. А они за нами на маши­нах... Не убежишь... Помню, что мы шли босиком, а еще только начиналась весна. Первые дни...

Хочу забыть...

Немцы ходили по хатам... Собирали матерей тех, у кого дети ушли в партизаны... И отрубили им головы посреди деревни... Нам приказали: «Смотрите». В од­ной хате никого не нашли, поймали и повесили их кота. Он висел на веревочке, как ребенок...

3 участник (д):

Надя Горбачёва - 7 лет

Сестра в тот день дежурила по брату, а я полола на огороде. В картошке нагнусь, меня не видно, знаете, в детстве все кажется большим и высоким. Когда заме­тила самолет, он уже кружился надо мной, я увидела со­вершенно отчетливо летчика. Его молодое лицо. Коро­тенькая автоматная очередь - бах-бах! Самолет второй раз разворачивается... Он не стремился меня убить, он развлекался. Уже тогда, детским умом я это поняла.

Ну, что это? Как объяснить? Интересно: жив ли этот летчик? И что он вспоминает и как рассказывает? Какими словами?

2 участник (м):

Давид Гольдберг - 14 лет

Скажу вам, если не знаете: те, кто был в войну ребенком, часто умирают раньше сво­их отцов, которые воевали на фронте. Раньше, чем быв­шие солдаты. Раньше...

Я уже столько своих друзей похоронил...

Концлагерь.

4 участник (д):

Валя Матюшина - 5 лет

Помню себя в детприемнике, он был окружен проволокой. Охраняли нас немецкие солдаты и немец­кие овчарки. Там были и такие дети, что не умели еще ходить, а ползали. Когда они хотели есть, они лизали пол... Ели грязь... Они быстро умирали. Кормили плохо, давали какой-то хлеб, от него так распухал язык, что мы не могли даже говорить. Думали только о еде. По­завтракаешь и думаешь - а что будет на обед? Пообе­даешь - а что будет на ужин?

Из детприемника перевезли в детдом, детдом нахо­дился напротив мединститута, а там был немецкий госпиталь.

Тут кормили хорошо, я поправилась. Когда приходили к нам брать кровь, все прятались: «Врачи идут...» Дети лезли под кровати, их оттуда вы­таскивали. Выманивали. То кусочек хлеба дадут, то по­кажут детскую игрушку. Я запомнила красный мячик...

«Врачи» уходили, я возвращалась в комнату... Пом­ню: лежит маленький мальчик, у него ручка с кровати свисает, а по ней кровь течет. А другие дети плачут... Через две-три недели дети менялись. Одних куда-то увозили, они уже все были бледные, слабые, а других привозили. Откармливали.

Немецкие врачи считали, что кровь детей до пяти лет помогает скорейшему выздоровлению раненых. Об­ладает омолаживающим эффектом.

5 участник (м):

Саша Суетин - 4 года

Мы с братом одни сидим несколько дней в кварти­ре, никуда не выходим: а вдруг появится мама? Стучат чужие люди, одевают и куда-то ведут нас.

Мы оказываемся в каком-то длинном то ли доме, то ли сарае, на нарах. Все время хочется есть, я сосу пуго­вицы на рубашке, они похожи на леденцы, которые привозил из командировок отец. Я жду маму.

Открываю глаза - возле нас стоит женщина в белом халате:

- Мама! - ползу к ней.

Она гладит меня. Сначала по голове... Потом по руке... Затем берет что-то из металлической коро­бочки. Но я не обращаю на это никакого внимания, я вижу только белый халат и белую шапочку.

Вдруг! - острая боль в руке. У меня под кожей иголка. Не успеваю накричаться, как теряю сознание.

Дальше ничего не помню: кто и как нас спасал в не­мецком концлагере? У детей там брали кровь для ране­ных немецких солдат... Дети все умирали...

6 - 4 участник (д):

Зоя Мажарова - 12 лет

Помню девочку... Машеньку... Она была беленькая и тихая. Мы дружили с ней месяц. В лагере месяц - это целая жизнь, это - вечность. Она первая подошла ко мне:

4 - У тебя нет карандаша?

6 - Нет.

4 - А листочка бумаги?

6 - Тоже нет. А зачем тебе?

4 - Я знаю, что скоро умру, и хочу маме письмо напи­сать.

В лагере это было не положено - ни карандаш, ни бумага. Но ей мы нашли. Она всем нравилась - такая беленькая и тихая. И голос тихий.

6 - Как ты пошлешь письмо? - спросила я.

4 - Я открою ночью окно... И отдам листочки ветру...

Я не знаю... Может, ей было восемь лет, а может, и десять. Как угадаешь по косточкам? Там не люди хо­дили, а их скелеты... Скоро она заболела, не могла вста­вать и ходить на работу. Я ее просила... В первый день я даже дотянула ее до дверей, она повисла на дверях, а идти не может. Два дня лежала, а на третий день за ней пришли и унесли на носилках. Выход из лагеря был один - через трубу... Мы это все знали. Сразу на небо...

Я буду век помнить... Я за жизнь не забуду...

В лагере не видно неба, не видно земли из-за дыма. Тру­ба высокая, черная. День и ночь из нее валил дым...

А пеплом из крематория удобряли поля…

Дети - войны

7 участник (м):

Володя Ампилогов - 10 лет

В конце сорок третьего... В деревне Старые Челнышки Бешенковичского района меня эсэсовцы словили... Били шомполами. Били ногами в кованых сапогах. Са­поги каменные... После пыток вытащили на улицу и об­лили водой. Это было зимой, я покрылся ледяной крова­вой коркой. До меня не доходило, что за стук я слышу над собой. Сооружали виселицу. Я увидел ее, когда ме­ня подняли и поставили на колодку. Последнее, что за­помнил? Запах свежего дерева... Живой запах...

Петля затянулась, но ее успели сорвать... В засаде си­дели партизаны. Когда ко мне вернулось сознание, я уз­нал нашего врача. «Еще две секунды - и все, я бы тебя не спас, - сказал он. - А так ты счастливый, сынок, по­тому что живой».

В отряд меня несли на руках, все во мне было отби­то от пяток до макушки. Было так больно, что я думал: буду ли я расти?

3) современные войны:

- Теракт в Г. Беслане 1 сентября - война в мирное время, опять гибнут дети.

- Стихотверение.

- Песня, посвящённая жертвам Беслана с видеопрезентацией.

3. Заключительное слово.

- Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла (С. Алексиевич).

Литература:

1. Алексиевич С. Последние свидетели: Соло для детского голоса. - М.: Время, 2008.

2. Грибачёв Н. О детях.

3. Материалы из Интернета.

4