Разработка урока истории России в 8 классе

Раздел История
Класс 8 класс
Тип Конспекты
Автор
Дата
Формат doc
Изображения Нет
For-Teacher.ru - все для учителя
Поделитесь с коллегами:

МОСКОВСКИЙ САЛОН 20 - 30-Х ГОДОВ XIX века

(урок - театрализованное представления)


Цель занятия: на основе проигранного театрализованного представления создать у учащихся представление об образе жизни и общения дворянства первой половины XIX века, показать николаевское время в целом, изучить творчество композиторов, литераторов и художников данного периода.

Оборудование: видеопроектор, экран, компьютер, декорации зала времён 1-ой половины XIX века, костюмы той эпохи, репродукции картин русских художников 1-ой половины XIX века, сочинения композиторов 1-ой половины XIX века.

Действующие лица:

  • диктор,

  • Княгиня Волконская З.А. - хозяйка салона,

  • Княжна Волконская А.П. - её племянница,

  • Куницына А.А. - агент III отделения,

  • Барбиери Г. - итальянский художник, воспитатель сына хозяйки,

  • Ильин С.И. - гусарский офицер,

  • Шевырёв С.П. - член «Общество любомудрия»,

  • Вяземский П.А. - князь, друг Пушкина А.С.

  • Фон-фок - шеф III отделения,

  • Бенкендорф А.Х. - начальник корпуса жандармов,

  • Павлова К.К. - поэтесса,

  • Пушкин А.С. - поэт,

  • Астольф де Кюстин - французский путешественник,

  • Веневитинов Д.В. - член «Общества любомудрия»

  • Соболевский С.А. - поэт, друг Пушкина А.С.

  • Лакей ( у дверей, с кофейником)

Ход урока:


Диктор (учитель): 1826 год, Москва, улица Тверская. Дом княгини Волконской Зинаиды Александровны., унаследованный ею после смерти батюшки. Дом был одним из самых больших и лучших в Москве, в классическом стиле, с гербом на фронтоне и двумя стильными балконами. В этом доме Волконская устроила салон.

За небольшими столиками сидят гости. Они смеются, ведут непринуждённую беседу, пьют кофе. В комнату входит хозяйка салона в сопровождении девушки.

З.А. Волконская: Господа, позвольте вам представить племянницу, княжну Анастасию Павловну Волконскую. Княжна совсем недавно закончила Смольный институт благородных девиц в Петербурге и назначена фрейлиной Его императорского величества. Приехала к нам погостить в Первопрестольную. Ну, как, княжна, вы находите наше общество?

А.П. Волконская: Княжна Ростовцева была права, сказав, что у вас в московском салоне можно встретить всё, что только есть именитого на Русском Парнасе.

А.А. Куницына: А как вам, княжна, новые апартаменты Зинаиды Александровны? Не правда ли, очень мило? Мы все под таким впечатлением.

А.П. Волконская: Они просто восхитительны, всё так красиво, со вкусом подобрано. (Рассматривает декорации). Я обязательно опишу матушке в письме всё это великолепие; столовую зелёно-горчичного цвета с акварельными пейзажами и кавказским диваном, салон цвета мальвы с ярко-желтыми картинами и мебелью зелёного бархата, кабинет, увешанный готическими картинами, с маленькими бюстиками наших царей на консолях, прикреплённых к стенам. Всё просто чудо, как хорошо. У вас восхитительный вкус, тётушка, а ваш дом можно назвать музеем. Оригиналы и копии произведений живописи и ваяния - ваше собрание?

З.А. Волконская: Нет, это коллекция моего покойного батюшки, я её лишь пополнила в последние годы.

А.П. Волконская: Зинаида Александровна, откройте секрет, кто придумал перекрасить пол в салоне в белый и черный цвета? Это превосходно имитирует мозаику.

З.А. Волконская: Дорогая, конечно же, не секрет: воспитательница моего сына, сеньора Барбиери. (Барбиери встает с места, делает кникенс.) Госпожа Барбиери - художница, пишет декорации для моего театра, превосходно составляет столы мелкой мозаичной работы.

С.И. Ильин: Княгиня, а почему вы устроили салон в Москве, а не в Петербурге?

З.А. Волконская: Москва сохраняет в моих глазах устойчивость национальных традиций, она лишена официозной нормативности в быту. Всё это создаёт благоприятные условия для осуществления моей идеи о «встрече» двух культур - традиционно русской, национальной и западной, европейской.

С.П. Шевырёв: К тому же Москва нисколько не уступает северной столице по уровню художественной культуры, ибо притягивает к себе таланты с не меньшей силой, чем Петербург. И если в императорской столице культурная активность поддерживается близостью двора и правительства, их вкусами и заказами, реальными возможностями службы на поприще культуры, то культурное творчество Москвы питается, главным образом, культурной средой древней столицы, её особым духом и атмосферой.

С.И. Ильин: Как повлияли дух и атмосфера на ваше творчество, господин Шевырев?

С.П. Шевырёв (улыбается) : Перевожу историческую драму Шиллера : «Валлентштенов лагерь».

Гости (вместе): О, это очень интересно, когда закончите, мы надеемся, вы прочтете?

С.П. Шевырёв: Непременно.

Лакей: Их сиятельство князь Петр Андреевич Вяземский.

З.А. Волконская (идёт навстречу): Рада вас видеть князь. Отчего так долго у нас не были?

П.А. Вяземский: Виноват, княгиня, служба. Столько хлопот было в связи с коронационными торжествами и после них. Вы были на коронации?

З.А. Волконская: Нет. Должно быть, в Петербурге Николай чувствует себя императором, а в Москве - царём.

С.И. Ильин: Вы много потеряли, княгиня, оттого что не видели фонтанов с белым и красным вином. (Гости смеются.)

З.А. Волконская: Ах, полно, господа, в Москве только и говорят, что о минувшей коронации нового императора. А об убиенных молчат, а между тем ведь, господа, в каждом доме есть родственники из числа восставших. Молчат… Брата моего мужа сослали в Сибирь. Бедная Мария Николаевна, что с ней станется? Она написала письмо Бенкендорфу с просьбой следовать за мужем в Сибирь. Она живет надеждой… Мне страшно за нас всех: ещё вчера в этой гостиной мы вели свободолюбивые разговоры. Сегодня знаем, что только случайность нас защищает, что в минуту всё может измениться, и мы, сидящие в этом салоне, можем оказаться под следствием.

П.А. Вяземский: Полно, господа, не надо грустить. Давайте верить в лучшее. Быть может, государь помилует восставших.

С места встаёт Дама и относит конверт сидящему поодаль А.Х. Бенкендорфу, тот вскрывает конверт и читает донос: «Между дамами самые непримиримые и всегда готовые разорвать на части правительство - княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат средоточением всех недовольных, и нет брани злее той, которую они извергают на правительство и его слуг». (Позже Бенкендорф передаст конверт императору)

А.Н. Волконская в салоне: Каролина, вы не видели нашего нового императора Николая I? Не правда ли, он очень красив?

К.К. Павлова: Вы правы, княжна, он красив. Многие дамы это находят. Но красота его обдает холодом. Мне кажется, что нет лица, которое бы так обличало характер человека, как его лицо. Лоб, бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа, выражают непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но, главное, глаза. Я не верю, чтобы он когда-нибудь страстно любил какую-нибудь женщину, как Павел Лопухину, как Александр - всех женщин.

С.И. Ильин: Кроме своей жены. (Все смеются) Каролина, вам должно писать портреты, а не стихи. (Все снова смеются) Княгиня, если у вас нельзя шутить, то позвольте хотя бы составить партию виста?

З.А. Волконская: Не позволю. Я не желаю, чтобы в моём доме играли в карты. Пусть лучше милая Каролина прочтёт нам свои новые стихи (Гости тоже просят.)

К.К. Павлова читает стихи:

О, вспомни, друг, когда сиянье

Над краем неба Геспер разольет,

Когда твоя душа в очарованьи

И радости - забудет жизни гнет.

В миг одиночества, в цветеньи сада,

В лучах заката, в нежном полусне,

Когда души коснётся сна прохлада,

Друг, вспомни обо мне! (Гости аплодируют.)


Астольф де Кюстин: Стихи столь же прекрасны, сколь их создательница. Вы знаете, господа, я тоже видел вашего государя. При первом взгляде на него невольно бросается в глаза лицо - какая-то беспокойная суровость. Физиономисты не без основания утверждают, что ожесточение сердца вредит красоте лица. Какие долгие жестокие страдания должен был испытывать этот человек, чтобы лицо его внушало всем страх вместо того невольного расположения, которое обыкновенно вызывают благородные черты лица.

Д.В. Веневитинов: Скоро у нас всех будут такие лица.

А.Н. Волконская : Не поведает ли нам месье де Кюстин, что нынче в моде в Европе?

Астольф де Кюстин: С превеликим удовольствием. Туники окончательно вышли из моды.

С.И. Ильин: И слава Богу. Прошлой зимой от переохлаждения погибла красавица Тюфякина.

Астольф де Кюстин: В моде по прежнему шали, шарфы, пелерины. Причёски носят без чёлки, с прямым или боковым пробором и завитыми локонами на макушке. На голове носят чепцы, тюрбаны, береты, богато украшенные камнями, перьями, цветами, драгоценностями. Силуэт дамского платья изменился. Идеалом, как и столетием раньше, являются покатые плечи, тонкая талия. Юбка платья должна напоминать форму колокола.

Д.В. Веневитинов: Не юбка должна напоминать колокол, а дама перевернутый бокал. А помнишь друг Ильин, как после 1812 года наши жены разрядились в кокошники и душегреи в порыве патриотизма?

С.И. Ильин: Как не помнить, если даже при дворе фрейлины носили повойники и сарафаны со шлейфом.

Д.В. Веневитинов: Забыли о французском языке, читали «Историю» Карамзина и занимались российской словесностью, как наша «Северная Карина». Кстати, чем вы сейчас увлечены, княгиня?

З.А. Волконская: Усердно занимаюсь русским языком и литературой, изучаю русские древности, записываю народные песни, обычаи, суеверия, легенды, словом, готовлюсь написать романтическую повесть о княгине Ольге.

Д.В. Веневитинов: Весьма похвально. А не прочтете ли вы отрывок из своей «Ольги»?

З.А. Волконская: Извольте (читает) : «Сказание об Ольге» Песнь первая.

«Воды Чудского озера, надувшись от проливных дождей, плескали шумно с берега, и продолжительный гул раздавался в глубине болотистых лесов, на востоке от озера. Холодный северный ветер потрясал до самых корней ивы и берёзы.

Старик варяг привязывает свой челнок к ветхой иве. Его белая борода и длинные волосы чисто расчёсаны, а дочь его, свежая, как малина, проворно бросается за легкой ладьёю, которую уносит ветер; вот она её догнала, прыгнула в неё, достигла берега и возле отцовского челнока привязала свою лодку.

- Дочь моя, свет, - промолвил старик, - лишь только слышу этот свист, этот глухой шум, я тотчас вспоминаю родину да море! Пропой, голубушка, нашу песнь отъезда; я многим песням научил тебя, и ни одна так не мила мне, как эта. Как затянешь, куда денутся мои морщины! Дышится будто легче, словно бывала крепость в руке! Кажется, схватился бы опять по-старому с богатырями! Так наши Боги молодеют в Валгалле, когда вкушают яблоко на золотом блюде, подносимом Идуной. Ещё помню то день, когда Веренид, островский скальд, впервые пропел нам эту удалую песнь. Мы оплакивали скалы, где наши пловцы находят прозрачные камни, - любимый наряд наших жён, - которые купцы чужеземные развозят по царским дворцам. Помню, как скальд взглянул на них и вдруг громко запел песнь отъезда. Этой песне я тебя научил: спой же, дочь, спой её!»

Гости аплодируют. Госпожа Барбиери приносит Зинаиде Александровне рисунок, улыбается, показывает его гостям. На нем изображена сама Княгиня.

Лакей: Господин Соболевский с господином Пушкиным.

Соболевский: Насилу уговорил его, княгиня, поехать со мной к вам на вечер. Мой друг хандрит и никуда не желает выезжать из дома. Согласился лишь тогда, когда рассказал ему об обществе и о гостеприимной хозяйке.

Все садятся.

З.А. Волконская: Очень рада видеть вас, Александр Сергеевич.

А.С. Пушкин: Я очень тронут, княгиня.

Гости просят Пушкина прочитать стихи.

А.С. Пушкин читает «Пророка»:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,-

И шестикрылый Серафим

На перепутье мне явился.

Перстами легкими, как сон,

Моих зениц коснулся он.

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он,-

И их наполнил шум и звон:

И внял я небо содроганье,

И горный ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дальней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,

И Бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.»


С.А. Соболевский: Друг Пушкин, цензура не дозволит «глаголом жечь сердца людей».

А.С. Пушкин: Что ж, пусть ходит в списках.

П.А. Вяземский читает свою новую басню «Щипцы и свечи»:

Поссорясь от людей, щипцам пеняли свечи

И называли их наперсницами тьмы.

«Не вовсе с истиной согласны ваши речи, -

Был от щипцов ответ: одно орудье мы.

В умеющей руке один нагар снимаем,

В руке незнающей, снимая, потушаем».

Долг цензорства с умом и пользой согласи:

Страж света, а не враг, снимай, а не гаси.


З.А. Волконская: Что нового, Александр Сергеевич, вы привезли в Москву?

А.С. Пушкин: Драму «Борис Годунов». Буду завтра читать у Веневитинова.

Д.В. Веневитинов: Господа, буду рад видеть вас всех у меня на обеде.

Гости раскланиваются, благодарят за вечер и расходятся.

(Во время инсценировки на фоне музыки вывешиваются портреты М.И. Глинки, С.А. Доргомыжского, когда речь идет о живописи - работы О.И. Кипренского, В.А. Тропинина и др. художников.)

Вопросы для итоговой беседы с классом:


  1. Как вы полагаете, с какой целью был организован салон? Насколько это было распространенное явление?

  2. Какова была атмосфера в салоне?

  3. Почему в салоне непременно находились доносчики?

  4. Какие различия между Петербургом и Москвой отмечали участники событий?

  5. Согласны ли вы с оценкой императора Николая I, данной в салоне?

  6. О каких направлениях искусства первой половины XIX века вы узнали? Какие стили были распространены?

  7. Каков смысл басни П.А. Вяземского?

Домашнее задание: Напишите небольшое сочинение на темы: а) «Социально-психологический портрет русского дворянина первой половины XIX века», б) «Что нового я узнал о русской культуре первой половины XIX века?».




© 2010-2022