Сценарий литературной гостиной, посвящённой Роберту Бёрнсу

9

Сценарий литературной гостиной, посвящённой Роберту Бёрнсу.

Ход мероприятия.

Звучит мелодия волынки, затем, постепенно затихая, «Auld Lang Syne», на её фоне начинается текст) Фрагмент фильма «Шотландия»

Столетье безумств и мудрости… Так Александр Радищев назвал 18 век - век просвещения, великих открытий в науке и великих революций, тот век, когда Царь-плотник прорубил окно в Европу, Франция стала республикой, а заморские колонии Англии - Соединёнными Штатами Америки. Веком бури и натиска стало это столетие и для гордой маленькой страны на севере Британских островов (показывает на карте)

Шотландия была независимым государством с 9 века, но трон шотландских королей всегда стоял на пороховой бочке. Ожесточеннее всего враждовали шотландцы со своими соседями - англичанами, и в конце 13 века англичане совершенно обескровили Шотландию и отняли у неё право жить по своим законам. И, не смотря на то, что стране удалось вернуть независимость, Шотландия никогда не живёт спокойно: если она не воюет с соседями, то её раздирают стычки разных кланов, - и этим пользуются английские короли. В 1707 Шотландия окончательно теряет свою независимость, свой парламент и становится частью Великобритании.

Англичане стали вводить свои порядки - и вот уже фермеры теряют право на свои исконные земли и становятся временными арендаторами, шотландский язык постепенно вытесняется из политической и культурной жизни и заменяется новым государственным языком - английским, а когда его вывели из школьной программы - стал постепенно терять и своё значение как средство общения. Постепенно он стал уходить из крупных промышленных центров и сохранился как ведущий только на дальних фермах.

Фермеры и их хозяева - главы шотландских кланов, подняли восстание. А когда англичане разбили восставших и головы зачинщиков уже торчали на железных пиках у лондонского Темпля, крестьяне и фермеры были согнаны с земли своих отцов и обречены на полунищенское существование.

Вьюжным холодным днём 25 января 1759 года в бедной глиняной мазанке на ферме недалеко от деревни Аллоуэй у молодой пары родился первенец.

There was a lad was born in Kyle,

But what na day o' what na style

I doubt it's hardly worth the while

To be sae nice wi' Robin.

Robin was a rovin' Boy,

Rantin' rovin', rantin' rovin';

Robin was a rovin' Boy,

Rantin' rovin' Robin.

В деревне парень был рождён,

Но день, когда родился он,

В календари не занесён.

Кому был нужен Робин?


Был он резвый паренёк,

Резвый Робин, шустрый Робин,

Беспокойный паренёк,

Резвый, шустрый Робин!

Зато отметил календарь,

Что был такой-то государь,

И в стены дома дул январь,

Когда родился Робин.

Разжав младенческий кулак,

Гадалка говорила так:

Мальчишка будет не дурак,

Пускай зовётся Робин.


Немало ждёт его обид,

Но сердцем всё он победит.

Парнишка будет знаменит,

Семью прославит Робин.


Он будет весел и остёр

И наших дочек и сестёр

Полюбит с самых ранних пор

Неугомонный Робин.


Был он резвый паренёк,

Резвый Робин, шустрый Робин,

Беспокойный паренёк,

Резвый, шустрый Робин!

Вильям Бернс долго жил в столице, и с самых ранних лет его сыновья росли среди книг, рано научились читать. Долгими зимними вечерами все члены семьи собирались у очага и читали, читали. Когда Роберту исполнилось 7, а его брату Гилберту 6, отец пригласил в дом учителя, Джона Мердока, который оказал огромное влияние на Роберта. Он не только познакомил мальчиков с лучшими произведениями классиков, но и научил их правильно говорить по-английски и выразительно декламировать стихи.

На ферме Олифант, снятой в аренду, шла тяжелая крестьянская жизнь. Мальчики помогали отцу, по урожаи были скудны - земля на ферме была плохая.

My father was a farmer upon the Carrick border, O

And carefully he bred me in decency and order, O

He bade me act a manly part, though I had ne'er a farthing,O

For without an honest manly heart, no man was worth regarding,O.

Был честный фермер мой отец.

Он не имел достатка,

Но от наследников своих

Он требовал порядка.

Учил достоинство хранить,

Хоть нет гроша в карманах.

Страшнее - чести изменить,

Чем быть в отрепьях рваных!


Я в свет пустился без гроша,

Но был беспечный малый.

Богатым быть я не желал,

Великим быть - пожалуй!

Таланта не был я лишен,

Был грамотен немножко

И вот решил по мере сил

Пробить себе дорожку.

Отец не оставлял мысли - дать старшему сыну хорошее образование. В 1775 году он решает послать Роберта в землемерную школу. Роберт учился отлично, всё давалось ему легко. Там он пишет стихи для своей подруги. «Рифма и мелодия стиха стали непосредственным голосом моего сердца», - писал он.

A Red Red Rose

O my Luve's like a red, red rose
That's newly sprung in June;
O my Luve's like the melodie
That's sweetly play'd in tune.

As fair art thou, my bonnie lass,
So deep in luve am I:
And I will luve thee still, my dear,
Till a' the seas gang dry:

Till a' the seas gang dry, my dear,
And the rocks melt wi' the sun:
I will luve thee still, my dear,
While the sands o' life shall run.

And fare thee well, my only Luve
And fare thee well, a while!
And I will come again, my Luve,
Tho' it were ten thousand mile.

1781 год был особенно тяжелым для семьи Бернса. Отец болел туберкулёзом, ферма оказалась убыточной, у Роберта обострился ревматизм, которым он болел с детства. Отец решил отправить сына в приморский город Эрвин, где Роберт устроился на работу в прядильне. Он поселился в маленькой мансарде, откуда был виден городской порт. Для сына фермера он казался воротами в иной огромный мир.

Пора отчалить кораблю.

На много дней, на много лет

Умчится та, кого люблю,

И за кормою ляжет след.


Бродить я буду меж камней,

На островок глядеть в тоске,

Здесь я в слезах простился с ней,

Там скрылся парус вдалеке.


Как часто с этой крутизны,

Где птицы жадные кричат,

Под гул крутящейся волны

Смотреть я буду на закат.


Благословен то райский сад,

Где Нэнси бродит в тишине

И там, где всё ласкает взгляд,

Немножко помнит обо мне.

В ту незабвенную весну у моря, когда под мартовским солнцем отогревались больные суставы и легче дышалось солёным морским воздухом, Роберт впервые прочитал стихи Роберта Фергюсона, молодого поэта, погибшего на 24-м году в нищете, в эдинбургском работном доме. От него остался небольшой томик стихов на шотландском наречии, и Бернс впервые увидел, что его родной язык существует не как простонародный диалект или язык полузабытых баллад, но и как настоящий литературный язык, на котором можно писать отличные стихи.

«Как можно забыть предшественников моих - народных певцов Шотландии. Возвышенное благородство, хватающая за душу нежность наших старинных баллад говорят о том, что они созданы рукою Мастера… Но самые имена безвестных бардов (о, сколь это обидно для честолюбия певца!) теперь погребены под прахом былого… Последний, самый ничтожный из свиты муз, тот, что не может подняться на ваши высоты и всё же, следя ваш полёт, на слабых своих крыльях подчас устремляется за вами,- этот бедный, сельский, никому не известный певец с душевным трепетом чтит вашу память»

My heart's in the Highlands, my heart is not here,

My heart's in the highlands a'chasing the deer,

A'chasing the wild deer and following the roe,

My heart's in the Highlands wherever I go.

Farewell to the Highlands, farewell to the north,

The birthplace of Valor, the country of Worth,

Wherever I wander, wherever I rove,

The hills of the Highlands forever I love.

Farewell to the mountains high cover'd with snow;

Farewell to the straths and green vallies below;

Farewell to the forests and wild hanging woods;

Farewell to the torrents and loud pouring floods.

My heart's in the Highlands, my heart is not here,

My heart's in the highlands a'chasing the deer,

A'chasing the wild deer and following the roe,

My heart's in the Highlands wherever I go.

Он бескорыстно и самоотверженно отдаёт всё своё свободное время собиранию старинных шотландских песен и баллад, годами восстанавливает из множества устных вариантов наиболее неискажённые тексты и сочиняя новые слова на старинные мелодии.

Так Бернс стал одним из непосредственных участников возрождения богатого фольклора Шотландии не только как её лучший поэт, но и как учёный, как большой знаток истории своей родины, её преданий.

После смерти отца 25-ти летний Роберт становится главой семьи. Тогда же он встречает семнадцатилетнюю Джин Армор - дочь богатого подрядчика. Эта встреча стала его судьбой и любовью на всю жизнь. Однако Роберт отлично знал, что старый Армор ни за что на свете не отдаст дочь за «нищего рифмоплёта». Но для него эта девочка была всем - любовью, счастьем, песней. Теперь все песни рассказывали о них с Джин. По старинному шотландскому обычаю Роберт и Джин заключили тайный брак. Для этого надо было только подписать «брачный контракт», по которому двое влюблённых «признают себя навеки мужем и женой». Всё меньше надеялся Роберт на то, что отец Джин разрешит им заключить церковный брак. Он был в отчаянии, потому что Джин ждала ребёнка. Узнав о «позоре» дочери, отец вырвал у неё и уничтожил брачный контракт. В это же время он пишет свою знаменитую кантату «Весёлые нищие», которая разошлась мгновенно огромным тиражом. Он стал известным, у него вышел первый стихотворный сборник, но Армор остаётся непримирим.

В ноябре 1786 года Бернс уезжает в Эдинбург. Там он сразу был принят в высшем обществе. Он очаровал просвещённую публику своей воспитанностью, образованностью и непринуждённостью в общении. Каждый вечер он читает свои стихи и эпиграммы в салонах Эдинбурга.

В 1791 году Роберт Бернс с семьёй покидает ферму и переезжает в небольшой городок, где ему и предстояло прожить последние 5 лет своей жизни. Медицина того времени не смогла справиться с последствиями тяжелого ревмакордита, все их усилия только усугубляли тяжелую болезнь. 18 июля 1796 года поэта не стало.

Бернса хоронили с помпой. На его похоронах военный оркестр играл трескучий похоронный марш и, вопреки воле поэта, устроил пальбу над его могилой. Джин не смогла быть на похоронах - как раз в это время она родила Роберту пятого сына. Зная, что вдова осталась без средств, по подписке немедленно собрали значительную сумму, и с этого дня ни Джин, ни дети не знали нужды. Через много лет король назначил вдове Бернса пенсию. И Джин, верная памяти Роберта, от этой пенсии отказалась.

(Мелодия волынки звучит полным звуком.)

Настанет день и час пробьет,

Когда уму и чести

На всей земле придет черед

Стоять на первом месте.

При всем при том,

При всем при том,

Могу вам предсказать я,

Что будет день,

Когда кругом

Все люди станут братья!


Then let us pray that come it may -

As come it will, for a' that -

That sense and worth, o'er a' the earth

Shall bear the gree, an' a' that,

For a' that, an' a' that,

It's comin yet for a' that,

That man to man the world o'er,

Shall brothers be for a'that.

По меткому наблюдению А.Гениса Бернс заменяет "шотландцам не только Пушкина, но и Есенина с Высоцким".

ПРОБИРАЯСЬ ДО КАЛИТКИ

Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.

Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.

Если звал кого-то кто-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?

И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!..