Методическая разработка воспитательного часа: Тема: «Любимые песни военных лет»

Методическая разработка

воспитательного часа

Тема: «Любимые песни военных лет»

Составитель: Сейтымбетова К.З.

куратор группы 3-ИС-11

Кто сказал, что надо бросить

Песню на войне?

После боя сердце просит

Музыки вдвойне.

В. Лебедев - Кумач

Цели воспитательного часа

1. Познакомить с историей создания песен.

2. Воспитание мужества, оптимизма, человечности.

3. Воспитание патриотизма, чувства гордости к истории.

План проведения мероприятия

1. Вступительное слово ведущего.

2. Рассказы об истории создания популярных песен военной поры.

3. Заключительное слово классного руководителя.

4. 

Все приходяще, а музыка вечна!

Ведущий:

Отгремели салюты в честь великого праздника - праздника Победы. Но никогда не сотрутся в памяти годы военные. Великие события в жизни нашей страны остаются не только в благодарной памяти людей или на страницах учебников, но и в поэтических строчках, звуках музыки, в мраморе и красках. Своей эмоциональной силой произведения искусства способны воскресить, сделать их живыми сегодня, сейчас.

Песни говорят сами за себя. Они живут долго и счастливо. Их с любовью пели в суровые дни войны, знают и поют сейчас. А истории их рождения, истории их судеб, написанные искренне, эмоционально, хорошим журналистским пером, помогают глубже проникнуться атмосферой военных лет, служат и будут служить нужному делу патриотического воспитания нашей молодежи.

Прошло более шестидесяти лет со дня победы. Наша страна давно залечила военные раны. Заколосились хлеба на истерзанной фашистами земле, ожили леса, и все реже и реже попадаются в них дерево со снесенной артиллерийским снарядом вершиной или старый земляной дот. Из руин поднялись светлые города, уже которое поколение людей родилось и выросло в мирное время. Но песни далеких грозных лет звучат и сегодня, потрясая сердца. Сколько их прекрасных, незабываемых! В песнях этих запечатлены и трагические и счастливые страницы героических лет, сохранены для грядущих поколений легендарная храбрость и душевное мужество, оптимизм и великая человечность Советского Солдата!

Священная война

Музыка А. Александрова Стихи В. Лебедева - Кумача

По тихому московскому переулку шел мальчик семи лет. Чеканя шаг, он гордо нес перед собой красный флаг на длинном самодельном древке. И пел:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой….

Песня в его устах в этот мирный день звучала не боевым призывом, она звучала торжественно и празднично, как гимн. Маленький гражданин не играл в войну. Просто знаменитая песня, с которой быть может, дед его шел в бой, стала в представлении внука символом величия и мощи его Родины.

Это было совсем недавно, ласковым солнечным днем. И прохожие улыбались, глядя вслед малышу. А мне невольно вспомнилась другая Москва, Москва сорок первого года. Год рождения песни…

Шел третий год войны, Москва - настороженная, собранная, готовая к обороне. Призывные пункты в бывших школах. Полки, уходящие через весь город на фронт. Дети, повзрослевшие до времени. Тревога затаилась в серебристых аэростатах воздушного заграждения, в торчащих из бульварной зелени стволах зениток, в перекрещенных полосками белой бумаги окнах домов. Тревога, боль затаились в глазах людей - третий день каждую минуту смерть уносит молодые, полные сил жизни сыновей, отцов, мужей…

Утром 24 июня 1941 года на первой полосе газет «Известия» и «Красной звезда» были опубликованы стихи Василия Ивановича Лебедева - Кумача «Священная война»:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашисткой силой темною,

С проклятою ордой…

Газету со стихами один из командиров Красной Армии показал руководителю прославленного Краснознаменного ансамбля песни и пляски Александру Васильевичу Александрову. Стихи потрясли композитора - в них было то, чем жил сам все эти первые военные дни, его мысли и чувства…

По дороге с репетиции домой Александров вновь и вновь перечитывал стихи. Постепенно, как бы сам с собою возник их музыкальный образ, услышалась мелодия.

Есть великое таинство в рождении настоящей песни. Как произошло, что буквально в первые дни войны поэт сумел уловить, почувствовать дыхание битвы, испепеляющую мощь народного гнева и так точно образно выразить это в поэтических строках? Как случилось, что композитор не просто воплотил в музыке художественную идею поэта, а смог эпически широкой мелодией придать стихам какую - то особенную - мужественную и мудрую - силу? Наверное, даже сами создатели песни не смогли бы об этом рассказать…

Когда произведение рождается, трудно угадать его судьбу, - рассказывает народный артист, Герой Социалистического труда Борис Александрович Александров. Помню, как утром 25 июня отец написал на грифельной доске «Священную войну», тогда было не до того, чтобы расписывать партитуру по голосам. Мы записали мелодию и слова в свои тетради, и стали репетировать… Никто, конечно, сразу не смог представить себе масштаба, значения этой новой песни, хотя прозвучала она мощно, захватив своей внутренней силой.

Лишь во время первого исполнения на Белорусском вокзале, когда мы пели «Священную войну» для уходящих на фронт бойцов, только тогда вместе с ними и мы, артисты, испытали настоящее потрясение - потрясение, которое бывает, когда соприкоснешься с художественным произведением огромной жизненной правды.

Помню, солдаты, сидящие на деревянных сундучках с нехитрым скарбом, курившие, вдруг встали после первого же куплета «Священной войны», загасили самокрутки и в наступившей напряженной тишине стоя слушали песню… Потом песню просили повторить еще и еще, пытаясь подпевать, запомнить слова - увести с собой вместе с прощальной улыбкой матери, жены. Усиленная репродукторами «Священная война» неслась над перронами вслед уходящим эшелонам, она разносилась над площадью, заставляя людей остановиться и выслушать ее до конца.

Знаменательная судьба у этой песни. Ее пели на концертной эстраде и в окопах, в глубоком тылу и в фашистской неволе. Вспоминая о фронтовом концерте Краснознаменного ансамбля, генерал - майор запаса А. Кроник, командовавший в июне 1944 года стрелковой дивизией, которая готовилась к прорыву обороны противника на Карельском перешейке, писал: «Когда зазвучала написанная Александровым, ставшая подлинно народной песней, «Священная война», трепет душевного волнения охватил всех солдат и офицеров, безусых добровольцев и усатых, израненных в боях бывалых солдат. Каждый крепче сжимал свое оружие. Лица посуровели, я смотрел на солдат и офицеров - моих боевых друзей - воинов и чувствовал сердцем их готовность к суровым боям…,

Неслучайно Александр Васильевич Александров так напутствовал первую группу ансамбля, отправлявшуюся на фронт: «Мы - бойцы Красной Армии. Нам с вами дано прекрасное оружие - песни. И пусть каждое ваше выступление будет грозным ударом по врагу».

Любовь к Родине, патриотизм - замечательные качества советского человека - передают друг другу поколения, как драгоценную эстафету. Пока живы они в народе нашем, будет жить и песня «Священная война». Значит, жить ей вечно!

Темная ночь

Музыка Н. Богословского Стихи В. Агатова

Эта песня пришла к нам с экрана, и трудно поверить сейчас, что если бы не случай, не было бы ее с нами вовсе. Родилась «Темная ночь» в 1942 году, в Узбекистане, в столице его - Ташкенте, куда была эвакуирована во время войны Киевская киностудия. Шли съемки картины «Два бойца», над которой работала группа выдающегося советского кинорежиссера Леонида Лукова. Фильм рассказал о фронтовой дружбе пулеметного расчета, двух солдат - одесского сварщика Аркадия Дзюбина и уральского сталевара Саши Свинцова, - защищающих Ленинград, о великом патриотизме советских людей и о любви. Музыку к фильму поручили написать молодому, но уже известному в те годы композитору Никите Богословскому - автору таких популярных песен, как «Я на подвиг тебя провожала» и «В далекий край товарищ улетает», - который был специально отозван с фронта.

По замыслу режиссера, в картине должна была звучать только симфоническая музыка. Задуманы были еще лишь шутливые, «одесские» куплеты для Аркадия, которого играл популярный советский киноартист Марк Бернес. (Куплеты эти - «Шаланды, полные кефали» - обрели потом широкую известность).

Но однажды Луков признался композитору, что у него никак не получается сцена в землянке, происходящий в минуту передышки между боями. Будучи сам превосходным актером, Луков сыграл Богословскому эту сцену за всех действующих лиц и возникла идея сочинить песню. Песню, способную предать атмосферу короткого фронтового затишья, когда солдаты, забыв о смерти, до которой «четыре шага», как писал Алексей Сурков, делятся своими мечтами, надеждами. Она должна отражать душевное состояние человека, позволившего себе эмоциональную разрядку после неистового напряжения боя, быть незатейливой, душевной.

Мелодия песни сложилась мгновенно - так свежи были у композитора фронтовые впечатления, понимание того, сколь необходимы в условиях жестокой войны солдату человечность, нежность.

- Интонационный ряд, стилистика, эмоциональный посыл будущей «Темной ночи» представлялся мне настолько ясно, что она родилась словно на одном дыхании, - вспоминает Никита Владимирович Богословский. Собственно, я сел и сыграл почти готовую песню, в которую внес затем лишь небольшие гармонические изменения. Потом режиссер подробно рассказал поэту Владимиру Агатову, о чем наша песня, каким мы видим ее содержание, и тот написал слова…

Музыка и стихи слились в песенный образ редкостной простоты и щемящей душу лирической силы.

Фильм вышел на экраны. С этой минуты и началась большая жизнь песни. Ее запела буквально вся страна. Она звучала в землянках (на фронте ее узнали еще до выхода фильма на экраны: то ли «Темную ночь» привезли с собой артисты из Ташкента, выступавшие на передовых, то ли вернувшиеся в строй из ташкентских госпиталей солдаты) и с концертных эстрад. «Темную ночь пели Леонид Утесов и Иван Козловский, навсегда она останется в репертуаре своего первого и, наверное, лучшего исполнителя - Марка Бернеса.

Песня глубоко трогала сердца. Когда «Темную ночь» решили записать на пластинку, вся первая партия дисков оказалась бракованной: слышалась какая - странная помеха. Оказалось, что матрица была залита слезами женщины - оператора, которая производила запись.

В те дни, когда фильм «Два бойца» вышел на экраны, выдающийся кинорежиссер Всеволод Пудовкин писал в «Правде»: «Композитора Н. Богословского поблагодарят, вероятно, не только режиссер за слитность его работы с поэтическим замыслом картины, но и те многочисленные зрители, которые, несомненно, будут распевать его мелодии». Прославленный режиссер оказался прав.

Фильм «Два бойца» стал историей советской кинематографии. А песня живет, ее поют бывшие фронтовики, поют их дети и внуки. Поют молодые артисты, популярность к которым пришла четыре десятилетия спустя после рождения этой песни. «Темная ночь» остается верным другом советских людей. Знают ее и далеко за пределами Советского Союза, например, что «Темную ночь» любил великий артист Чарли Чаплин. В этой задушевной, лирической песне великолепно передана атмосфера тяжелых, незабываемых лет военной поры.

Катюша

Музыка М. Блантера Стихи М .Иаковского

Мы все любим милую «Катюшу»,

Любим слушать, как она «поет»:

Из врага выматывает душу,

А друзьям отвагу придает…

С такими словами пели мирную, ласковую песню в подмосковных лесах суровой военной зимой сорок первого года, называя «Катюшами» многоствольные реактивные минометы. Существовало множество военных вариантов «Катюши», которая была написана до войны, но стала одной из самых любимых песен Великой Отечественной.

Родилась «Катюша» в 1938 году. Однажды композитора Матвея Блантера, автора «Партизана Железняка», «Песни о Щорсе», «В путь - дорожку дальнюю» и других популярных песен пригласили в редакцию одного из только что организованных журналов. Известный московский литератор Василий Регинин познакомил его с поэтом Михаилом Исаковским и попросил написать песню для будущего первого номера. «И вообще, мне кажется, что вы должны работать вместе!» - заявил Василий Александрович…

_ Я очень благодарен Регинину, - рассказывает Матвей Исаакович Блантер, - эта встреча вызвала к жизни много песен. Тогда же Исаковский показал мне заранее написанное для меня (к сожалению, в несколько несвойственной ему куплетной форме) стихотворение «Тетушка Христина».Честно говоря, оно мне не очень понравилось. Но песню я все - таки сочинил. Ее горячо одобрили, опубликовали и даже выплатили нам повышенный гонорар… И вот возвращаемся мы с Исаковским из редакции, а настроение не радужное: нам, авторам, первый совместный опус не казался удачным. В машине говорю поэту, что мне нужна песенка для программы джаз - оркестра, которым я руковожу. И в ответ Исаковский вдруг читает мне строчки, которые, по словам поэта, кажутся ему музыкальными:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой…

Записываю слова, как - то сразу проникшись их поэтичностью, чистотой и, пожалуй, танцевальностью - я почувствовал ее в игре ударений на берег, на высокий берег. И начинаю про себя напевать…

Мелодия сложилась очень быстро, но стихов, кроме первых восьми строчек, не было. Тогда поэт и композитор договорились, что в песне пойдет речь о пограничнике и о верной Катюшиной любви к нему. Договорились и уехали отдыхать в Крым - Исаковский в Ялту, Блантер в Мисхор.

А песня для программы была очень нужна - продолжает Блантер. - Дирижер нашего оркестра Виктор Кнушевицкий не переставал напоминать мне об этом, поэтому я приезжал в Ялту и приставал к Исаковскому до тех пор, пока он не отдал мне большой лист бумаги, весь исписанный вариантами стихов. Мы выбрали из них строчки, ставшие «Катюшей».

«Может быть стоит сказать хотя бы вкратце, почему я включил в песню бойца - пограничника, которого Катюша любит и ждет, которому она дает наказ зорко беречь родную землю, - писал Михаил Васильевич Исаковский. - Дело в том, что время тогда было все - таки тревожное. Мы как бы уже предчувствовали войну, хотя и не знали точно, когда и откуда она может прийти. Впрочем, мы не только предчувствовали, что война будет, но, в известной мере, уже переживали ее: ведь в1938 году еще пылало пламя войны в Испании; в том же году Красная Армия вынуждена была вести и вела тяжелые бои с японскими самураями у озера Хасан; не очень спокойно было и на западных наших границах».

Премьера песни состоялась в Колонном зале Дома союзов. «Катюша» имела огромный успех, первой ее исполнительнице, молодой певице Валентине Батищевой пришлось бисировать песню трижды!

В песенных стихах Исаковского, очень народных в своей основе, с характерными для русского фольклора сравнениями (например, любимого с сизым орлом), с лаконичным и поэтически образным описанием весенней природы - столько светлого ощущения жизни, звонкой радости, а мелодия Блантера - яркая, запоминающаяся, танцевально - маршевая по ритму, озонная - полна при этом такой лирической силы, такого обаяния, что не полюбить «Катюшу» было просто невозможно. И люди полюбили ее.

Когда началась Великая Отечественная война, «Катюша» встала в боевой строй. Ласковым песенным именем называли советские солдаты в суровую военную годину грозное оружие. Складывались все новые и новые варианты песни, в них рассказывалось о Катюше - партизанке, Катюше - бойце («С автоматом девушка простая», Катюше - медицинской сестре («раны Катя крепко перевяжет»). С «Катюшей» связывали воины свои мечты о доме, о любимых.

В Италии «Катюша» была боевым гимном партизан, в Болгарии она не раз даже принималась в качестве партизанского пароля, во Франции ее пели участники Сопротивления. Пели, привнося в текст свои сюжетные линии, но сохраняя его поэтичность. Нашу «Катюшу» и сейчас знают во всем мире. В Японии, например, «Катюша» - самая любимая песня в репертуаре массовой музыкальной организации «Поющие голоса». Когда Матвей Исаакович Блантер прилетел в Токио, тысяча маленьких девочек в национальных костюмах приветствовала его в аэропорту «Катюшей»!

Композитором написано множество прекрасных песен, но, пожалуй, ни одна из них не согревала так солдатские сердца в тяжелую военную пору, ни одна из них в мирные дни не сделала так много для дружбы, взаимопонимания людей нашей планеты, как эта простодушная улыбчивая, милая «Катюша»!

В землянке

Музыка К. Листова Стихи А. Суркова

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза… .

Эти такие знакомые и такие песенные строки вовсе и не предназначались для песни. Они были написаны военным корреспондентом Алексеем Александровичем Сурковым в письме к жене осенью 1941 года под Истрой - вылилась из сердца после тяжелого фронтового дня, когда вместе со штабом одного из гвардейских полков поэт пробивался из окружения. Тогда слова:

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти - четыре шага…

были для него не только поэтическим образом, но и пронзительной, пережитой реальностью.

Месяца два - три спустя в редакцию фронтовой газеты «Красноармейская правда» пришел в поисках песенного материала композитор Константин Яковлевич Листов (автор знаменитой «Тачанки» был во время войны старшим музыкальным консультантом Главного политического управления Военно - Морского Флота).

- И тут я, на счастье вспомнил о стихах, написанных домой, - рассказывал поэт, - разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным в том, что хотя я свою товарищескую совесть и очистил, но песни из этого абсолютно лирического стихотворения не выйдет. Листов пробегал глазами по строчкам. Промычал что - то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось.

- Стихи захватили меня своей эмоциональной силой, - вспоминал композитор, - забрали искренностью, отозвались в сердце. Время - бесконечно тревожное: немцы под Москвой, я - один, семья моя в эвакуации. Думаю, не было тогда человека, у которого душа не болела бы… Через неделю Константин Листов снова пришел в редакцию и под гитару спел новую песню. Ее слушали, затаив дыхание. И попросили записать. Композитор взял лист бумаги, начертил на нем пять линеек и записал мелодию. Сам он в глубине души не верил, что «песня пойдет», казалось, время требует других песен - героических, маршевых.

«Землянку» отнес в «Комсомольскую правду», ничего не сказав авторам, сотрудник фронтовой газеты Евгений Воробьев… И запели все и повсюду эту песню, такую искреннюю, такую человеческую, что теплее от нее становилось на сердце.

Я много написал во время войны, но ни одна из них не полюбилась так слушателям, как эта, - рассказывал Константин Яковлевич Листов. - «Земляной» я встречал летчиков, возвращавшихся из боя, на военном аэродроме под осажденным Ленинградом в ноябре сорок второго. «Землянку» пел с балтийцами - подводниками. Никогда не забуду, как в сорок третьем на Северном флоте мы пели ее втроем: капитан Поночевный - знаменитый командир артдивизии береговой обороны на Рыбачьем, поэт Василий Иванович Лебедев - Кумач и я…

Почему же так дорога людям «В землянке»? ожжет быть, потому, что в грозной, кровавой битве песня эта помогала воинам сохранить в себе человека, не позволяла забыть об удивительном, светлом, поистине неистребимом чувстве, которое, собственно, и делает человека человеком, - о любви!

И вот что замечательно: «Землянке» была не только верным другом солдат в минуты отдыха, в минуты фронтового затишья. Эта, казалось бы, чисто лирическая песня порой становилась оружием: с нею шли в бой.

Константин Яковлевич Листов рассказал, что именно так пели «В землянке» моряки, герои «Малой земли», когда шли на штурм Новороссийска. Подтверждение этому я нашла, листая пожелтевшие, ломкие страницы газет, которые бережно хранятся в библиотеке Центрального Дома Советской Армии. Их фронтовых очерков и корреспонденций с «Малой земли» узнала, что «В землянке» была любимой песней майора Цезаря Куникова, талантливо разработавшего и мужественно проведшего 4 февраля 1943 года боевую операцию по захвату небольшого плацдарма - скалистого мыса в районе Мысхако под Новороссийском, который стал легендарной «Малой землей».

Цезарь Куников погиб на «Малой земле». Когда, после семи месяцев героической обороны плацдарма малоземельцы шли на штурм Новороссийска, они пели «В землянке» в память о своем командире. И тогда слова: «Пой, гармоника, вьюге на зло, заплутавшее счастье зови», - звучали как вызов врагу, как вызов самой смерти!

Синий платочек

Музыка Г. Петербургского Стихи Я.Галицкого и

М. Максимова

В кинолетописи Великой Отечественной войны сохранились кадры фронтового кинооператора ,запечатлевшие освобождение о фашистских захватчиков старинного русского города Орла. 5 августа 1943 года. Над развалинами города несется песня. Знакомый всем голос Клавдии Шульженко поет: «Строчит пулеметчик за синий платочек, что был на плечах дорогих…». Это ворвался на улицы Орла броневик с радиоустановкой. «Синий платочек»… Удивительная судьба у этой песни.

Осенью 1939 года, спасаясь от фашистской оккупации, из Польши во Львов приехал знаменитый «Голубой джаз», которым руководили композиторы Генрих Гольд и «король польского танго», автор прославившегося во всей Европе «Утомленного солнца» Ежи Петербургский. А в апреле 1940 года «Голубой джаз» уже гастролировал в Москве. Концерты его проходили с огромным успехом, привлекли внимание всех любителей эстрадной музыки и, конечно, профессионалов. И вот как - то однажды в гостиницу «Москва», где жил Петербургский, пришел поэт Яков Галицкий и предложил композитору свои стихи, начинавшиеся словами: «Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч…» Стихи понравились, и вечером следующего дня состоялась премьера новой песни Галицкого и петербургского «Синий платочек».

Москва буквально «заболела» «Синим платочком» (его пела даже Лидия Русланова). Вскоре появилась пластинка с записью песни в исполнении Екатерины Юровской. Началась Великая Отечественная война. Запели совсем иные песни - боевые, маршевые. Но как это ни удивительно , не забыли солдаты на войне и простой, незатейливый вальс «Синий платочек». Стали складываться, однако, военные варианты песни, в них были строки, созданные самим народом, строки никакого отношения не имеющие к тому, о чем написал Галицикй:

Двадцать второго июня

Ровно в четыре часа

Киев бомбили,

Нам объявили,

Что началась война.

Клавдия Ивановна Шульженко, по ее собственным словам, услышала «Синий платочек» еще на концертах «Голубого джаза», но в свой репертуар не включила. «Синий платочек в том, довоенном варианте, - писала много лет спустя певица в своей книге, - мне понравился - легкий, мелодичный вальс, очень простой и сразу запоминающейся, походил чем - то на городской романс, на песни городских окраин, как их называли. Но текст меня не заинтересовал: показался рядовым, банальным…»

В первые дни войны Шульженко вместе с джаз - ансамблем выехала на Волховский фронт. Зимой 1942 года выступала в частях, охраняющих легендарную дорогу жизни, что была проложена через Ладожское озеро и связывала блокадный Ленинград с Большой землей.

_ Я пела для тех, кто днем и ночью дежурил на Дороге жизни, ремонтировал ее после вражеских бомбардировок, прокладывал новые объездные пути, кто нес круглосуточную охрану трассы с воздуха, регулировал движение и для тех, кто вел машины по льду.

После одного из концертов к певице подошел лейтенант Михаил Максимов, корреспондент фронтовой газеты «В решающий бой», и предложил стихи, сочиненные им самим на мелодию «Синего платочка». Стихи очень понравились Шульженко.

Михаил Максимов написал, по существу, новый текст, сумев сделать главное - выразить в нем то, что волновало слушателей 1942 года и продолжает волновать до сих пор. Как точная фотография чувств и настроений солдата тех далеких военных лет.

Новый «Синий платочек» в простой и доступной форме рассказывал о разлуке с любимой, проводах на фронт, о том, что и в бою солдаты помнят тех, кого они оставили дома, сам платочек теперь стал не девичьим атрибутом, что «мелькнет среди ночи», как в прежнем варианте, а символом верности солдата, сражающегося за тех, с кем его разлучила война.

В тот же день после одной - единственной репетиции я отдала песню на суд слушателей. «Приговор» был единодушным - повторить! И пожалуй, не было потом ни одного концерта, где бы не звучала это требование…

Песня сделалась своего рода визитной карточкой Клавдии Шульженко. Она пела ее так задушевно, так проникновенно, словно делилась с друзьями сокровенным, но неожиданно грозную силу обретал голос певицы на словах «Строчит пулеметчик за синий платочек, что был на плечах дорогих». По многочисленным просьбам фронтовиков стихи Максимова напечатали в дивизионной газете Волховского фронта «За Родину», потом в сборнике «25 песен Великой Отечественной войны», песню издали отдельной листовкой, в виде открытки. Тогда же, в сорок втором, на экраны нашей страны вышел фильм «Концерт фронту». Шульженко спела в нем «Синий платочек», и песня обрела поистине всенародную известность.

Первым выпустила пластинку с песней «Синий платочек, переписав ее с фонограммы фильма «Концерт фронту», ателье В.А.Заикина в блокадном Ленинграде, делавшее вручную, на одном прессе, звуковые инструкции (Как тушить зажигательные бомбы», «Как организовать первую медицинскую помощь при ранении…) - единственное в стране предприятие, выпускавшее тогда патефонные диски. Тираж был маленький и разошелся мгновенно. Настоящая студийная запись песни была сделана в 1943 году в Москве, в Доме звукозаписи. Все пластинки отправили на фронт. Там, в солдатских землянках, проигрывалась песня по многу раз - запоминалась, переписывались ее слова.

«Синий платочек» стала одной из самых любимых песен военных лет. Вот почему именно ее принесли с собой бойцы на улицы освобожденного им Орла.

Дороги

Музыка А. Новикова Стихи Л. Ошанина

Эх, дороги…

Пыль, да туман,

Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Маршал Советского союза Г.К. Жуков назвал «Дороги» в числе трех лучших военных песен - рядом со «Священной войной» и «Соловьями».

И, наверное, может показаться странным, что созданы «Дороги» были не во время войны, а уже после ее окончания - осенью 1945 года, - настолько ярко выражены в песне эмоциональная атмосфера войны, ее дух. Н странно это лишь на первый взгляд: от песен, написанных в военный период, «Дороги» все - таки отличаются. Прежде всего хотя бы тем, что «Дороги» - раздумье, невозможное в пылу сражений…

В годы войны в Москве базировался Ансамбль песни и пляски войск НКВД, в котором программы ставил известный кинорежиссер Сергей Юткевич. Программы ансамбля обычно были театрализованными - песни мизансценировались, исполнители надевали соответствующие костюмы - все вместе производило сильное впечатление. Для очередной программы Юткевич заказал песни композитору Анатолию Новикову и поэту Льву Ошанину. Одна из них должна была петься в вагоне эшелона, в котором солдаты едут на фронт.

Режиссерское задание так и сформулировали: написать песню «под стук колес». К этому времени Великая Отечественная война была победоносно окончена. Отгремели праздничные салюты. И задачи военной песни стали иными - она уже не должна была становиться интимным высказыванием в минуту затишья или вызывать улыбку на усталых лицах. Нет, песня, обретя пафос дистанции, теперь способна была осмыслить войну. Композитор Анатолий Новиков - автор таких популярных песен, как «Где орел раскинул крылья», «Вася - Василек», «Самовары - самопалы, «Смуглянка», «Фронтовая борода» - и поэт лев Ошанин поняли, почувствовали это. Однако думы все еще связаны с войной, в памяти живут те, кто не вернулся с поля брани, и не утихло горе матерей, жен, детей…

- Нас волновала тема ожидания боя, ощущения его, готовности к нему, - вспоминает поэт. - Песня должна была стать раздумьем о предстоящем и свершимся, о горечи потерь и о вере в победу… Помню, как я искал в песне одну строку:

Выстрел грянет.

Ворон кружит…

Твой дружок в бурьяне

Вот это место… Что он - мертв? Убит? Подкошен? Вырван из жизни? Наконец нашлось:

Твой дружок в бурьяне

Неживой лежит…

Вот это - «неживой», мне кажется, сказало больше, чем множество слов, которые могли стать на это место.

Я сидел за роялем и искал музыкальное выражение чувств, картин войны, пробовал какие - то мелодичные фразы, гармонии, и в каком - то энном по счету варианте вдруг запелось: »Эх, дороги…». Запелось, словно со вздоха (так начинаются многие русские народные песни), - рассказывал композитор. - Поезд, стук колес подсказывали ритм. Хотелось добиться движения мелодии вперед по сравнению с несколько статичной первой строфой. Прием секвенции: «Вьется пыль под сапогами - степями, полями» - помог создать это впечатление.

Песня с успехом дебютировала в программе. И осталась жить. Эмоциональный разряд ее оказался огромным. Глубоко народные поэтические образы, прекрасная мелодия, то тревожная, то эпически мудрая, в которой воплощены и боль, и надежда, и вера - сила человеческого духа - сделали «Дороги» одной из самых любимых песен.

Нас с Ошаниным часто приглашали после войны в школы. Мы рассказывали о песнях, пели их, а ребята подтягивали, - продолжал свой рассказ Анатолий Григорьевич. - И вот я заметил, что поют они «Дороги», а глазенки блестят от слез. В чем же дело? Сочинили - то мы солдатскую песню, почему же плачут ребята? Потом я понял, что эти детишки ведь тоже пережили ужасы войны - бомбоубежища, эвакуацию, похоронки, пережили свои дороги. Война - глубокая человеческая трагедия, она ранила очень многих. И когда люди поют «Дороги», они поют о своем, а не только о том, о чем написали мы…

«Дороги» звучат и на Родине и далеко за ее пределами - в социалистических странах, в Японии, во Франции…

Известный французский шансонье Ги Беар так сказал об этой песне, которую впервые услышал еще мальчишкой: «В то и заключается сила настоящей мелодии, что она надолго остается с тобой. Я помню, что часто напевал ее. «Дороги» - песня вечная, с неумирающей мелодией, она годится для любой страны».