Работа по теме Этнопсихологические характеристики беженцев

Этнопсихологические

характеристики беженцев

Владикавказ

2011г

Оглавление стр. Введение……………………………………………………………………. 3

ГЛАВА I. Теоретические основы исследования этнопсихологических особенностей беженцев и вынужденных переселенцев…………………. 7

1.1.Социально-психологический анализ феномена беженства и

вынужденной миграции……………………………………………………. 7

1.2. Структура этнопсихологических характеристик беженцев и

вынужденных переселенцев………………………………………………..12

1.2.1.Особенностей этнического статуса вынужденных переселенцев...14

1.2.2. Этнические ценности беженцев и вынужденных переселенцев...16

1.2.3.Этническая идентичность и этническая толерантность мигрантов.20

1.3. Стресс аккультурации беженцев и вынужденных переселенцев…...28

1.4.Агрессивность и враждебность вынужденных мигрантов…………. 32

1.5. Вынужденная миграция как переживание депривации и изоляции..34

ГЛАВА II. Экспериментальное исследование

этнопсихологических характеристик беженцев………………………… 41

2.1.Организация, процедура и методы эмпирического исследования… 41

2.2 Анализ результатов эмпирического исследования беженцев из Таджикистана и Южной Осетии………………………………………… 43

Заключение………………………………………………….…………… 53

Библиография…………………………………………………………… 57

Приложение…………………………………………………..……... 61

Введение

Перемены в российском обществе за последние десятилетия сопровождаются процессами, оказывающими существенное воздействие на изменение социальной действительности. Новым явлением для современной России стала вынужденная миграция. Ни в одном регионе мира развитие миграционных процессов не протекало в столь специфических и тяжелых формах, как на территории бывшего СССР. Крупнейшие геополитические изменения, социально-экономический кризис, нарушение прав некоренных национальностей и этнические конфликты стали причинами массовых миграционных потоков.

Межнациональные конфликты периода перестройки в СССР, начиная с декабрьских (1986 г.) событий в Алма-Ате и кровавых столкновений в Нагорном Карабахе в феврале 1988 г., последующих вспышек насилия в Приднестровье, первой волны вынужденных мигрантов - турок-месхетинцев в 1989 г., в самый разгар перестройки шокировали общественное мнение, породили коллапс власти и стали одним из факторов развала страны. Лозунги интернационализма, дружбы народов, соединения людей в единой общности - советском народе потускнели. Новые испытательные полигоны вражды наций - еще недавно близких друзей - имели огромное воздействие на политические процессы в СССР. Межнациональные конфликты, выступления ряда национальных движений и организаций привели к "параду суверенитетов" и политической гибели СССР.

Распад СССР не остановил конфликты между народами и перевел их из внутреннего дела одной страны в сферу межгосударственных отношений, а карабахский - в международную войну. Политические последствия этих событий анализируются крупнейшими политиками, политическими партиями, аналитическими группами. Однако политические последствия межнациональных конфликтов - лишь первый эшелон проблем, подлежащих научному анализу и общественному осмыслению.

Военнополитические столкновения, социально-экономические кризисы, этнические конфликты, приведшие к значительному росту численности беженцев и вынужденных переселенцев, повлекли за собой существенные изменения в настроениях и мировоззрении людей, в их образе жизни, социальных настроениях.

В результате 25 млн. русских, считавших себя гражданами единого государства, имевших одинаковые права и свободно перемещавшихся в его пределах, оказались оторванными от основной массы своего этноса и помимо своей воли, «в одночасье» превратились в иностранцев.

Согласно статистическим данным в России подлинное количество беженцев и вынужденных переселенцев на конец 1997 г. составляло около 2-3 млн. человек. Их численность в 2003-г, составляла 472,79 тыс. человек, из них беженцев 13,79 тыс. человек. Столь масштабные миграционные процессы не могли не коснуться и нашей республики. Осетия пережила четыре волны миграционных потоков из различных регионов бывшего СССР.

Первая волна беженцев в республику была вызвана конфликтом между Южной Осетией и Грузией. Она оказалась самой многочисленной (по официальным данным в сентябре 1991 г. число беженцев в Северной Осетии превысило 85 тысяч человек, что составило более половины всех проживающих в Грузии осетин).

Вторая волна миграционного потока была связана с обострением ситуации в Чечне. Только за 1994 год Чечню покинуло 18 % жителей. Среди них подавляющая часть - русские.

Третья волна - это беженцы из Таджикистана1994 год.

Четвертая волна - осетино - грузинский вооруженный конфликт августа 2008 года, явившийся продолжением неразрешенных противоречий. По данным Министерства по делам национальностей РСО-Алания 7-15 августа 2008 г. временно покинули места постоянного проживания в Республике Южная Осетия около 35 тыс. человек. По предварительным данным, в частном секторе на территории Республики Северная Осетия - Алания было размещено примерно 13,3 тыс. человек, в специальных местах и учреждениях размещены в РСО - Алания 3868 вынужденных переселенцев, в субъектах Южного Федерального Округа - 3516 человек (Осетинский август - печаль и радость, 2008).

По данным УФМС по РСО-А, на территории республики на 1 октября 2009 года зарегистрировано 11064 беженца и вынужденного переселенца. Наибольшее их число прибыло из Грузии - 10131 человек (91,6%), Таджикистана - 528 человек (4,8%), Узбекистана - 88 человек (0,8%).

В отечественной науке вопросы психологии вынужденной миграции до начала 90-х гг., практически не разрабатывались. Главная причина в том, что эта проблема не была у нас актуальна со времен Второй мировой войны ( в военное время серьезно заниматься проблемами беженцев было просто невозможно). Массовое появление вынужденных мигрантов в пост советском пространстве поставило перед общественностью и социальными науками новую научную и практическую проблему.

Актуальность темы, ее недостаточная научная разработанность обусловили объект и предмет, цели и задачи исследования.

Объектом исследования стали процессы беженства и вынужденного переселения людей на территории Российской Федерации.

Предметом исследования являются этнопсихологические характеристики беженцев на примере РСО-Алания.

Цель исследования заключается в выявлении специфических особенностей беженцев и вынужденных переселенцев в современном российском обществе.

Достижение указанной цели связано с решением целого ряда исследовательских задач, главными из которых являются:

• дать определение понятиям "беженец", "вынужденный переселенец" и некоторым другим понятиям, разрешить терминологические проблемы, возникающие при исследовании данных понятий;

• выявить этнопсихологические характеристики беженцев;

• на основе фактического материала охарактеризовать роль и место беженцев и вынужденных переселенцев в социальной структуре современного российского общества;

Гипотеза исследования заключается в предположении о том, что ситуация вынужденной миграции, а также неуверенность на новом месте коренным образом влияет на:

• трансформацию этнического самосознания и идентификацию личности;

• выраженную социальную дистанцию;

• этнический статус;

• усиление негативного отношения к другим этническим группам;

• на такие формы агрессии, как обида, раздражительность, негативизм,

вербальная агрессия.

В исследовании используются следующие методы: сравнительный и теоретический анализ, обобщение методологической литературы по теме исследования; в психодиагностической части исследования применялись методы наблюдения, анкетирования, стандартные и адаптированные тесты, опросники.

Выборка. Исследование проводилось в г. Владикавказе, в селении Ногир, в поселке Дачное РСО-Алания. В эксперименте принимали участие 12 человек- беженцев из Таджикистана (2 семьи) и 12 человек беженцев из Южной Осетии (3 семьи).

Структура работы определяется задачами и логикой исследования, включает: введение, две главы, заключение, список литературы, приложение.

Глава 1. Теоретические основы исследования этнопсихологических особенностей беженцев и вынужденных переселенцев

1.1.Социально-психологический анализ феномена беженства и вынужденной миграции

Беженство и вынужденная миграция одновременно является как новой, так и старой проблемой. На протяжении веков людям не раз приходилось бежать из родных мест, спасаясь от преследований, вооруженных конфликтов и насилия.

Л.Н.Гумилёв, историк, географ, мыслитель, со свойственным ему юмором сказал, что все народы когда-то откуда-то пришли. Всегда было переселение отдельных людей и целых народов. Процесс миграции, с большей или меньшей интенсивностью, никогда не прекращался. Всегда были переселенцы. В каком-то смысле были и беженцы. Ведь казачество - это тоже беглые люди. А исход евреев из Египта! Изгнание их из Западной Европы: в XIII в. из Англии, в XIV в. из Франции и Германии, в XV в. из Испании. Пираты и покорители Америки - тоже беженцы. А кем были викинги: беженцами, завоевателями, или и тем и другим? [23, с. 234-240.]

Однако, хотя проблема такого перемещения имеет многовековую историю, в последние годы она обрела особую остроту и новые параметры. Прежде всего, ошеломляют масштабы, новые причины, новые проблемы. Процесс глобализации проявился и в этой области. Рост населения, совершенствование транспорта и оружия - создали предпосылки для увеличения потока беженцев. В итоге к концу ХХ века их число оценивается более чем в 19 млн. человек. Процесс затронул десятки стран. Это уже глобальная проблема. Создан специальный комитет ООН по делам беженцев. На глазах возникает отрасль международного права по решению проблем беженцев. Возникла масса благотворительных фондов и организаций помощи беженцам. По данным УВКБ ООН в мире около 50 миллионов человек могут законно считаться жертвами вынужденного перемещения. Цифра людей по разным причинам меняющих место жительства постоянно увеличивается, и значительную ее часть составляют вынужденные мигранты - беженцы и вынужденные переселенцы, покинувшие родину в результате этнических, религиозных и военных конфликтов.

В дореволюционной России преобладали центробежные миграции, не всегда добровольные, но обусловленные необходимостью освоения и заселения новых территорий. Население Европейской части страны двигалось от центра преимущественно в Сибирь и на Дальний Восток. Период социализма связан в основном с организованной миграцией, направленной на освоение Севера, национальных окраин, на создание новых промышленных зон и сельскохозяйственной целины.

Миграционная активность населения в советский период носила межреспубликанский характер в пределах единой страны, стимулировалась государством и была направлена на ускоренное освоение новостроек, возводившихся в регионах интенсивного экономического развития, а также районов новых месторождений минерально-сырьевых ресурсов.

В современной же России сочетание объективных трудностей переходного периода в значительной степени обостряют миграционную
ситуацию в стране. При этом следует учитывать, что Конституцией Российской Федерации за человеком закреплено право свободного перемещения. Теперь человек сам принимает решения о миграции на основе своих личных мотиваций, что не может не усложнять механизм регулирования миграционных процессов.

В тоже время на ряду с добровольным (свободным) перемещением населения с начала 90-х годов появилась новая категория миграции -недобровольная, которая в свою очередь может быть разделена на «насильственную» и «вынужденную»

Недобровольная миграция (насильственная и вынужденная) имеет яркую этническую окраску. Именно события конца 80-х - начала 90-х годов: Карабахский конфликт, межнациональные столкновения в Азербайджане, Узбекистане, Казахстане, Таджикистане, в Грузии и Молдове, а в последнее время - в Ингушетии, Осетии и Чечне - породили глубочайшие трагедии в жизни многих сограждан, превратив огромные массы людей в беженцев и вынужденных переселенцев на территории бывшего СССР, а затем и внутри самой России [20, с. 3].

В конце 80-х годов руководство СССР во главе Генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым объявило о начале перестройки в стране и о построении правового государства. После распада СССР президент РФ Борис Ельцин также неоднократно декларировал свою приверженность идее правового государства. В первые два года существования независимого российского государства действительно был принят ряд демократических законов: Закон "О гражданстве" (28.11.91 г.), Закон "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ" (25.06.93 г.), Законы "О беженцах" и "О вынужденных переселенцах*" (19.02.93 г.) и другие. В конце 1992 г. Россия присоединилась к международным соглашениям, в частности к Конвенции 1951 года и к Протоколу 1967 года "О статусе беженца". Законы создавались по западным образцам, но выражали скорее стремление руководства страны обеспечить международное признание России как цивилизованного европейского государства, чем серьезное намерение создать в стране правовое поле.

На территории СНГ насчитывается не менее 9 различных категорий мигрантов: « беженцы», «вынужденные переселенцы», «лица, оказавшиеся в схожем положения с беженцами», «внутренние перемещенные лица», «лица, подвергшиеся недобровольному перемещению», «репатрианты», «ранее депортированные лица», «нелегальные мигранты», «экологические мигранты».

На основе проведенного анализа вынужденной миграции в России нами уточнено понятие миграции - это перемещение людей связанное с пересечением административных границ в целях получения постоянного или временного места жительства из-за внешних обстоятельств непреодолимой силы - нарушение основных прав человека, угрожающие самой его жизни и не оставляющие возможности выбора вариантов. Миграция внутри страны называется внутренней, между странами - внешней. » [24].

Согласно отчету Международной организации по миграции, число международных мигрантов в 2010 году составило 214 миллионов человек или 3,1% населения мира. Если рост этого показателя продолжится с прежней скоростью, то к 2050 году он достигнет значения 405 миллионов. Отчасти миграция обусловлена такими причинами как войны, политические конфликты и природные катастрофы. Тем не менее, основными причинами миграции остаются экономические, а именно разница в прибыли, которая может быть получена за одинаковую работу в разных странах мира. Кроме того, фактором, обуславливающим миграцию, может быть нехватка специалистов той или иной профессии в определенном регионе. Вынужденная миграция может служить средством социального контроля авторитарных режимов, тогда как добровольная миграция является средством социальной адаптации и причиной роста городского населения.

Изучением миграционных процессов в нашей стране занимались такие ученые как В.И. Переведенцев, Н.Н. Филипов, В.А. Суков, определивших миграцию как вид перераспределения населения.

В нашем исследовании нас интересуют такие понятия как «беженцы» и «вынужденные переселенцы».

Беженец - это лицо, которое не является гражданином Российской Федерации и которое, в силу вполне обоснованных опасений, стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений; или, не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в нее вследствие таких опасений.

В данном определении, как основание для обращения за получением статуса беженца выступают обоснованные опасения стать жертвой преследований по признакам, перечисленным выше.

Лицами, ходатайствующими о признании беженцами, могут быть:

- иностранные граждане, прибывшие или желающие прибыть на территорию Российской Федерации;

- лица без гражданства, прибывшие или желающие прибыть на территорию Российской Федерации;

- иностранные граждане или лица без гражданства, пребывающие на территорию Российской Федерации на законных основаниях.

Из статьи 1 Закона Российской Федерации «О вынужденных переселенцах» очевидно, что в отличие от беженца, не являющегося гражданином Российской Федерации, вынужденный переселенец - это гражданин Российской Федерации, который покинул место жительства вследствие совершенного в отношении его или членов его семьи насилия или преследования либо вследствие реальной опасности подвергнуться преследованию по признаку расовой или национальной принадлежности, вероисповедания, языка.

Вынужденными переселенцами признаются также граждане Российской Федерации, покинувшие место жительства вследствие преследования по признаку принадлежности к определенной социальной группе или по политическим убеждениям.

Кроме граждан России вынужденными переселенцами признаются и иностранные граждане или лица без гражданства, постоянно проживающие на законных основаниях на территории Российской Федерации и изменившие место жительство в пределах территории Российской Федерации по обстоятельствам, предусмотренным выше, а также граждане бывшего СССР, постоянно проживающие на территории республики, входившей в состав СССР, получившие статус беженца и утратившие его.

Согласно законодательно принятым определениям беженца и вынужденного переселенца, основное различие между ними заключается лишь в наличии (отсутствии) гражданства РФ. Поскольку многие жители Южной Осетии, Чечни являются гражданами России, имеют российские паспорта - их можно назвать вынужденными переселенцами, а тех, кто не имеет российского гражданства - беженцами.

Исходя из этого, мы в исследовании категории беженцев и вынужденных переселенцев не разделяем и особых различий между ними не делаем.

1.2. Структура этнопсихологических характеристик беженцев и вынужденных переселенцев

Исследование структуры этнопсихологических явлений находит свое отражение в работах отечественных и зарубежных исследователей. Для выделения структурных компонентов используются различные принципы; динамичности и осознанности (Горячева, 1965), психологического способа переработки информации, ценностно-мотивационных подходов и т. д. (Inkeles A., Levinson D., 1965). Иногда в структуру включаются разнопорядковые элементы, связь между которыми трудно прослеживается (например, поверья, вкусы, предрассудки, темперамент, самосознание и пр.).

Структуру этнопсихологических характеристик народа можно рассматривать как сложную динамическую и многоуровневую систему, компоненты которой логично и тонко связаны между собой; изменение одних опосредствованно влияет на другие.

К первому уровню можно отнести ценностные ориентации. Для разных этнических общностей они имеют различные доминантные профили. Ценностные ориентации включают в себя ценности, господствующие в образе жизни большинства ее представителей. Они, как правило, наиболее осознанны и могут нести в себе определенную идеологическую нагрузку. Их влияние на формирование психологических характеристик народа довольно велико. Выделение этого уровня дает возможность исследователям соотнести категории «классовое» (сословие, страта) и «этническое», показать место и роль влияния ценностей на формирование психологического облика народа. Сказанное наглядно видно на примере России, когда социалистические ценности были заменены на рыночные и повлияли на нижележащие уровни этнопсихологических характеристик народов, проживающих в нашей стране. К этому уровню относятся и моральные ценности народа, различное их понимание, толкование и отношение к ним.

Второй уровень предполагает широкий спектр разнообразных отношений представителей этноса к различным явлениям окружающего мира (отношения между собой, к представителям других народов, работе и пр.).

Третий уровень охватывает компоненты, связанные со спецификой психических процессов и темперамента.

Выделение трех уровней в этнопсихологических характеристиках позволяет, во-первых, описать в системе психологические составляющие и элементы каждого уровня, во-вторых, проанализировать уровни как организованную целостность и, в-третьих, определить место и роль каждого уровня в иерархической системе, установить взаимосвязи и взаимозависимости между ними. В этом плане нельзя не согласиться с Б. Ф. Ломовым, который писал, что «непонимание (или игнорирование) уровневого «строения» психики приводит к упрошенной ее трактовке, к представлению о ней как некоторой аморфной, диффузной целостности, к смазыванию специфики различных психических явлений» (Ломов, 1984; 96).

Вместе с тем необходимо заметить, что взаимосвязи между уровнями этнопсихологических характеристик неоднозначны, часто трудно прослеживаемы, характеризуются большой динамичностью, что представляет огромные трудности для их исследования.

Наличие в структуре этнопсихологических особенностей народа трех, а не 4-5 уровней далеко не бесспорно. Судя по качествам, которые исследователи выделяют в прикладных работах, в принципе, можно рассмотреть и четвертый уровень - психофизиологический. Например, Г. В. Старовойтова также придерживалась этой позиции его [29].

Интересны и перспективны исследования ученых Института генетики РАН по определению биохимических маркеров генов у народов двух групп коми. Полученные результаты свидетельствуют об европеоидном (в основном) характере генофонда народов коми и дают возможность определить генетическое положение коми в системе народов Евразии (Шнейдер, Петрищев, Лебедева, 1990). Таким образом, можно сказать, что, в принципе, существует и генетический уровень этнопсихологических характеристик народов.

Описанный выше системный подход к структуре этнопсихологических характеристик ранее использовался в прикладных исследованиях по этносам из разных культур и положительно зарекомендовал себя. Вместе с тем он, естественно, требует дальнейших теоретических и эмпирических обоснований.

1.2.1. Особенности этнического статуса вынужденных переселенцев

Под этническим статусом понимается место индивида или группы в системе межэтнических отношений. Социальный статус мигранта напрямую зависит от тех ролей, которые он вынужден выполнять в условиях новой для него социальной ситуации, которая в зависимости от характера ее протекания, может явиться решающим фактором в изменении этого статуса. Новая социальная ситуация, ведущая к изменению социального статуса, может иметь для личности мигранта, как деструктивные, так и конструктивные следствия. Характер изменений имеет разный уровень представленности во внешней и внутренней активности: от изменения стереотипов поведения до трансформаций личностных смыслов и образа. К числу факторов, определяющих содержание, интенсивность и направленность изменений статуса мигранта относятся средовые составляющие, личностный опыт субъекта взаимодействия в условиях новой социальной ситуации, а также индивидуально-психологические ресурсы.

От характера социальной ситуации, в которой оказывается вынужденный переселенец, полностью зависит процесс его ассимиляции и интеграции в принимающее сообщество. Произведенный анализ понятия социальной ситуации вынужденного мигранта и ее основных составляющих дает основания сделать вывод о том, что оно является междисциплинарной категорией, включающей в себя психологический, социологический, демографический и экономический аспекты.

Уровень образования переселенцев является базовой составляющей социального статуса личности, которая заметно влияет на другие социальные характеристики личности вынужденного переселенца.

Образование как одна из основных составляющих социального статуса в условиях вынужденной миграции имеет тенденции к восходящему изменению. В образовании, являющемся важным каналом социальной циркуляции, вынужденные переселенцы сталкиваются с наименьшим числом барьеров в принимающем сообществе.

Престиж вынужденного переселенца претерпел изменения в двух направлениях. Рассмотрение динамики изменения степени уважения и доверия, которые рассматривались в качестве показателей престижа, позволило прийти к выводу о том, что до вынужденной миграции в своей среде переселенцы пользовались гораздо большим уважением и доверием, чем в настоящее время в среде коренных жителей данной территории. В профессиональном сообществе вынужденные переселенцы сумели сохранить престижность своего положения.

Касаясь ближайшего окружения необходимо отметить, что вынужденные переселенцы оказались в более ограниченных социальных сетях, что не способствует росту их престижа в принимающем сообществе. Доходы переселенцев резко упали вследствие невозможности вынужденных переселенцев получить работу в соответствии со своими намерениями и уровнем квалификации. Отрицательная динамика данной составляющей социального статуса обусловлена кризисным состоянием экономики. Властные полномочия утрачены вынужденными мигрантами в принимающем сообществе, как на личностном, так и на групповом уровне.

Одним из важных обобщающих критериев социально-психологической комфортности переселенцев является самооценка материального положения.

Результаты социологического исследования показали, что в 2005 г. мигрантов, приехавших в период с 1992-1996 годы, по-прежнему волновала проблема материального положения. Это свидетельствует о том, что адаптация переселенцев самой мощной в количественном отношении волны в условиях углубляющейся экономической нестабильности растягивается на период более чем 13 лет. В среде вынужденных переселенцев этнический фактор как дифференцирующий материальное положение не имел какого-либо значения.

Согласно самооценкам, материальное положение вынужденных переселенцев до миграции оценивалось следующим образом:

1) денег до зарплаты не хватало - 18,8% респондентов;

2) на повседневные расходы денег хватало, но покупка одежды вызывала трудности - 38,4%;

3) денег в основном хватало, но испытывали трудности при покупки дорогих товаров - 36,8%;

4) почти ни в чем себе не отказывали - 6%.

1.2.2. Этнические ценности беженцев и вынужденных переселенцев

В современной социально-психологической науке под ценностью понимают предельно обобщенный социальный опыт, получаемый в фило- и онтогенезе.

Процесс иерархизации ценностей, выделения высших из них, осуществляется в группе, в том числе этнической, при совместной деятельности и общении. Существует горизонтальная (внутри группы, этноса) и вертикальная (межпоколенная) передача ценностей. Индивид, принявший присущую группе систему ценностей, становится носителем группового сознания. Если же речь идет об этнических ценностях, то употребляется термин "этнофор", обозначающий индивида как носителя этнического сознания. Поэтому этнические ценности всегда двойственны по своей структуре, так как психологичны по локусу существования и социальны по функции.

В этнической психологии существует несколько классификаций этнических ценностей. Одна из последних предложена А.О. Бороноевым и П.И. Смирновым, на примере русского этноса, выделившими 5 групп ценностей:

1) модусы социальной значимости, включающие в себя целевые ценности субъекта деятельности (духовность, знания, слава, мастерство, дело, власть, богатство);

2) инструментальные ценности социального происхождения (право, справедливость, свобода, солидарность, милосердие);

3) инструментальные ценности природного происхождения (жизнь, ум, здоровье, ловкость, сила, красота);

4) целевые ценности субъекта, содержащие в себе характеристики природной среды (вещество, энергия, пространство);

5) высшие общечеловеческие ценности (бог, общество, родной народ, человек ("ближний").

Присущий этническим ценностям аффективный элемент реализуется через индивидуальные и коллективные ценностные отношения к действительности, которые фиксируются в идейно-психологических формах (в которых отражены представления о действительности, желаемом, должном, справедливом): мнениях, образах, персонификациях общественных отношений.

Выделяются также различные стороны отражения этнического в структуре личности. Наиболее проработанные в теоретическом плане концепции этнического предлагают многоуровневую структуру этого социально-психологического образования. Национальная идеология, вырабатываемая государством и обществом в виде социальных институтов. Это теоретически оформленная система взглядов этнофора на: национальные проблемы, национальные интересы, национальные (этнические) ценности - высший уровень национального, когда сильны когнитивные элементы, аффективные элементы много слабее, но могут вноситься в национальную идеологию осознанно. Такие идеологии всегда строятся при обильном использовании мифов, стереотипов, предрассудков, "образа врага", а такое понимание этнического фактически воспроизводит структуру стереотипа, в том числе этнического стереотипа, где принято выделять когнитивную, аффективную и поведенческую составляющие.

Процесс формирования и становления у индивида этнического проходит ряд стадий, соответствующих уровням диспозиционной регуляции социального поведения личности. Базирующаяся на ценностных ориентациях личности система диспозиций в качестве регуляторов социального поведения личности впервые была предложена В.А. Ядовым:

1. уровню этнических диспозиций соответствуют национальные чувства (в процессе социализации (этнизации), вырабатываемый комплекс стойких поведенческих реакций на представителей своего этноса;

2. зрительское, а затем и непосредственное участие в ритуалах, основанных на национальных традициях (национальная психология).

3. уровень национального самосознания (примат когнитивных компонентов над аффективными).

4 уровень национальной идеологии (усвоение (интериоризация - по Л.С. Выготскому), выработанных обществом и государством концепций этнического, схем межэтнических отношений, представлений об этносах, норм поведения в полиэтническом социуме, идеалов "желаемого будущего", "справедливого будущего", "базовой для конкретного этноса личности" и других идеально-ценностных конструкций, призванных выполнять регулирующую функцию в обществе).

Диспозиционный подход к пониманию этнического как ценности, проявляющейся в поведении, выводит нас на проблему усвоения индивидом как человеком конкретного этноса определенных матриц поведения, вырастающих из этнических стереотипов. Общество через систему санкций и поощрений способствует полному и адекватному в случае благоприятной социальной ситуации усвоению этнического стереотипа поведения. Он поддерживает индивида в реализации данного стереотипа поведения, облегчает его становление и развитие. Окраска в ценностные тона стереотипов поведения, вырастающих из этнических традиций, обычаев, норм, играет социально-регулирующую роль.

Мы пришли к выводам о том, что этническое как ценность имеет двойственную структуру: оно психологично по локусу существования и социально по функциям; этническое как ценность существует в форме диспозиций и может быть представлено на четырех уровнях (от нижнего к верхнему): национальные чувства, национальная психология, национальное самосознание, национальная идеология. Перемещение от нижнего уровня к верхнему сопровождается двумя изменениями: нарастанием доли когнитивных элементов и уменьшением (но не исчезновением!) доли аффективных элементов. Только на уровне национальной идеологии возможно теоретическое отражение действительности, тогда как предшествующие уровни связаны с обыденным сознанием. Набор поведенческих матриц индивида как представителя этноса определяется этническими диспозициями всех четырех уровней. Глубина и размах межэтнических конфликтов на межличностном уровне зависят от характера коммуникативного поведения партнеров. Обращение к партнеру в межэтническом общении должно исключать пересекающиеся коммуникации - следствие общения с разных уровней этнических диспозиций. Этнопсихологическая маргинальность, существующая в формах объективной этнопсихологической маргинальности и этнопсихологической двойственности, может обострять переживания этнического как ценности и выступать фактором дестабилизации межэтнических отношений. Наряду с традиционными средствами этнической консолидации (флаг, греб, гимн) существуют и более современные: этническая элита и истеблишмент, баланс между которыми влияет на стабильность государства и общества. Национальная идеология вырабатывается элитой, однако ее реализация осуществляется истеблишментом.

1.2.3.Этническая идентичность и этническая толерантность мигрантов

Глобальные перемены, произошедшие в России в конце двадцатого столетия, определили кардинальные изменения идентичности как у отдельных личностей, так и у целых групп людей. Если, например, в США проблема идентичности стала актуальной в середине прошлого века, в период наплыва иммигрантов, обострения расовых и социальных различий, проблем коренных народов, то в отечественной науке всплеск интереса к ней закономерно пришелся на 1990-е годы - период значительных политических и экономических событий на постсоветском пространстве. К исследованию идентичности активно обратились психологи, социологи, историки, этнологи, философы. На фоне изменения географической карты России, роста межэтнической напряженности и развития этнических конфликтов в ее различных регионах большую значимость стала приобретать проблема трансформаций идентичности у особой категории населения - мигрантов, численность которой в стране за последние годы резко возросла. Серьезные изменения идентичности у мигрантов возникали всегда, в любых странах и в любые периоды истории, однако в нынешней социально-политической ситуации, складывающейся в России, когда все общество находится в поисках новой идентичности, эта проблема у мигрантов стоит особенно остро[33,с.1].

Покидая свою родину, мигранты неизбежно сталкиваются не только с экономическими проблемами, но и с другой культурой, новым образом жизни, неприятием со стороны принимающего населения. Пораженческие настроения, чувство тупика, опасности и ощущение безнадежности, путаница ролей, ценностей и чувств особенно характерны для вынужденных мигрантов - переселенцев и беженцев.

Попадание личности в другую социокультурную среду, наряду с общим ухудшением психического здоровья, неминуемо приводит к серьезным изменениям идентичности. Кардинально меняется структура идентичности - беженцы осознают себя выброшенными за пределы главных жизненных отношений в обществе. Наиболее ощутимой в этом процессе является деформация мотивационно-потребностной сферы самосознания, в том числе потребности в идентичности, социальной присоединенности. Результаты исследований показали, что половина опрошенных беженцев отнесла себя к категориям из разряда специфичных: бомж, безработный, нищий, человек второго сорта, лишний человек в России, бесправный, незащищенный [19].

Формой проявления кризисных трансформаций этнической идентичности является этническая нетерпимость. Основой этнической нетерпимости является повышенная чувствительность к лицам других национальностей. Она может выражаться в широком диапазоне - от легкого дискомфорта и раздражения, никак не реализуемых в поведении, до различных форм дискриминирующего поведения вплоть до геноцида. И. С. Кон, Г. У. Солдатова, Л. А. Шайгерова, О. Д. Шарова подробно освещают причины усиления этнической интолерантности и проявления нетерпимости. В основе интолерантного отношения кроется отсутствие уверенности в позитивности образа «мы», которое выступает в качестве механизма психологической защиты, приводя к этническому противопоставлению, агрессии, деструктивному межкультурному взаимодействию. В связи с этим, целесообразно рассматривать сопряженные с этим процессом этническую идентичность, этническую компетентность и др. [5].

Толерантность-интолерантносгь - это всегда проблема отношения одной этнической группы к другой. Именно поэтому мы ставим толерантность в ряд психологических характеристик, которые особенно важны при исследовании этнической идентичности беженцев.

Данные таблиц 1 и 2 отражают зависимость уровня толерантности как от ситуации межэтнической напряженности, так и от опыта участия в проблемных ситуациях межэтнического общения [26]. Чем выше коэффициент соотношения, тем больше в группе толерантных лиц. Неожиданностей нет. По мере усиления межэтнической напряженности возрастает число интолерантных лиц среди респондентов. Чем драматичнее опыт респондентов в ситуации межэтнической напряженности, тем больше среди них этнически нетерпимых. У представителей этнических групп не замечено "культурной" предрасположенности к этнической интолерантности, также как и к агрессивному поведению. Это говорит о том, что этническая нетерпимость в большой степени есть ситуативная характеристика, определяемая актуальным и прошлым опытом межэтнического взаимодействия.

Таблица 1

Соотношение толерантных и интолерантных лиц среди жителей республик России

Северная Осетия

Татарстан

Саха (Якутия)

Осетины

Русские

Татары

Русские

Саха

Русские

Коэффициент соотношения

1,95

4,4

2,7

5,3

2,4

4,3

Таблица 2

Соотношение толерантных и интолерантных лиц среди активистов национальных движений и перемещенных лиц

"ХОСТУГ ТЫВА"

"СТЫР НЫХАС"

ВЫНУЖДЕННЫЕ ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ (Грозный)

БЕЖЕНЦЫ (Грозный)

Тувинцы

Осетины

Русские

Русские

Коэффициент соотношения

1,0

1,8

1,2

0,7

Одно из доказательств этого тезиса - наибольшее число толерантных лиц среди русских в республиках (табл. 1) и наименьшее - среди русских беженцев из Грозного (табл. 2). Среди последних, по сравнению с другими подгруппами интолерантных респондентов, выделяются "этнонигилисты" - те, кто продемонстрировал негативное отношение и к собственной этнической группе, русским. Кризисная ситуация межэтнической напряженности, вылившаяся в войну между Россией и Чечней, породила у ее жертв всплеск ксенофобных реакций без разбора на "своих" и "чужих".

Очень высок уровень интолерантных лиц среди вынужденных переселенцев из Грозного. Они не успели попасть в такую тяжелую ситуацию как беженцы, в панике покинувшие Грозный в 1995 г. Но для роста нетерпимости у них есть свои причины. Это и посттравматический стресс, который усиливает трудности адаптации в новой среде, и последствия социально-психологической депривации как до миграции, так и после.

Наибольшее число интолерантных лиц (50%) оказалось среди членов национального движения "Хостуг Тыва", активность которого пришлась на 1991-1993 гг. И хотя у значительной части членов этого движения проявились только тенденции интолерантности, тем не менее, их число отражало декларируемые цели, задачи и антирусскую настроенность движения. Его представители ставили в 1992 г. вопрос о фиксировании в Конституции республики права выхода из Российской Федерации. Неумеренность лозунгов и интолерантность позиций членов движения не придала ему устойчивости и не нашла достаточной поддержки в тувинском обществе. Это одна из причин исчезновения движения "Хостуг Тыва" с политической арены в 1995 г.

Нетерпимость беженцев и вынужденных переселенцев находит свое оправдание как результат сложных жизненных ситуаций, в которых они оказались. А что же обычные жители республик России, в которых многие годы воспевалась дружба народов?

Оказывается среди них, в большинстве своем лишь косвенных участников ситуаций межэтнической напряженности, немало людей с доминированием интолерантных установок. Наибольшее число таких лиц обнаружено среди осетин (33%), наименьшее - среди русских Татарстана (15%). Но среди татар, в относительно благополучном Татарстане число интолерантных лиц лишь немного меньше (27%), чем в неспокойной Северной Осетии-Алании [26]. Какие же характеристики в контексте межэтнических отношений оказались свойственны для лиц с преобладанием интолерантных установок? Некоторые из них удалось выявить с помощью различных психологических методик: теста Куна, теста фрустрации Розенцвейга, Диагностического теста отношения, теста агрессивности Басса-Дарки, методической разработки "Этническая аффилиация" и др. Респонденты с выраженными гиперидентичными установками имеют такую иерархическую структуру идентичности, в которой этническая принадлежность доминирует. В структуре референтных групповых идентичностей у этих лиц этническая принадлежность, как правило, либо на первом, либо на втором месте. В то же время у респондентов со слабыми гиперидентичными установками этническая принадлежность среди самоидентификаций встречается нечасто. Это характерно даже для лидеров и активистов национальных движений. Если среди жизненных приоритетов у этнически интолерантных лиц этническая группа представляет важнейшую статусную категорию, то у толерантных лиц этническая принадлежность далеко не всегда входит в число главных социальных измерений.

У интолерантных лиц выше потребность в этнической ассоциированности, и они более активно реагируют на национальные проблемы. Большинство из них убеждено в необходимости ощущать себя частью "своей нации". Это говорит о том, что для лиц с преобладанием интолерантных установок стремление придать своей группе более высокий позитивный статус, поднять ее престижность в большой степени мотивировано изнутри. Таким образом, в контексте межэтнических отношений преломляется характерная для интолерантных личностей "приверженность к порядку" (Г.Оллпорт), к конвенциональным ценностям (Т. Адорно и др.). В зоне этнического конфликта - Северной Осетии-Алании - рассмотренные отличия были выражены в меньшей степени, так как такой фактор, как рост межэтнической напряженности, существенно повлиял на повышение значимости потребности в этнической принадлежности у толерантных лиц.

Более глубокие различия между самосознаниями толерантных и интолерантных лиц можно увидеть при анализе этнических стереотипов. Изменения этнического стереотипа представим на примере данных по группе лидеров и активистов национального движения "Стыр Ныхас" (Северная Осетия-Алания) (табл. 3). Сравнение показателей, полученных на основе Диагностического теста отношения, показывает, что у лиц с преобладанием интолерантных установок значимо увеличен дисбаланс между позитивностью автостереотипа и негативностью гетеростереотипов. Это означает, что у них нередко гипертрофировано стремление к позитивной этнической идентичности, и они пытаются за счет усиления позитивных различий в пользу своей группы придать ей более высокий статус. Это подтверждается и другими данными.

Таблица 3

Соотношение толерантных и интолерантных лиц среди активистов национальных движений и перемещенных лиц

ИНТОЛЕРАНТНЫЕ

ТОЛЕРАНТНЫЕ

АВТОСТЕРЕОТИП (осетины)

0,45

0,36

ГЕТЕРОСТЕРЕОТИПЫ (русские)

0,22

0,30

ГЕТЕРОСТЕРЕОТИПЫ (ингуши)

-0,22

-0,12

Интолерантные лица более позитивно оценивают собственную этническую группу и менее положительно, по сравнению с толерантными лицами другие этнические группы. Это означает, что в их автостереотипах безусловно доминируют позитивные характеристики, а среди представлений, составляющих гетеростереотипы, растет число негативных характеристик. Хотя в гетеростереотипе русских даже у интолерантных членов движения безусловно доминируют позитивные характеристики, в нем все же в два раза чаще, чем в автостереотипе, встречаются негативные оценки. Еще более различаются у толерантных и интолерантных лиц оценки ингушей, хотя ситуация конфликтной напряженности резко усилила негативизм у всех членов движения (таблица 3). Кроме того, из таблицы 3 следует, что у лиц с преобладанием интолерантных установок, во-первых, расширена зона "аффективносги" (от 0,45 до -0,22), Это означает, что восприятие межэтнических различий у них осуществляется преимущественно на основе механизма эмоциональной инверсии, для них характерен широкий диапазон эмоциональных оценок и более высокая эмоциональная вовлеченность в ситуации межэтнической напряженности. Во-вторых, интолерантные лица в процессе восприятия делают упор на различия, в данном случае на различия между этническими группами. Другими словами, толерантные воспринимают этнические группы более близкими, а границы между ними более размытыми, чем интолерантные, для которых этнические границы резко очерчены.

Какую же роль толерантные и интолерантные лица выполняют "по охране" этнических границ? Ответ на этот вопрос можно найти через исследование социально-культурной дистанции.

Ученые сравнили установки толерантных и интолерантных лиц по модифицированной шкале Богардуса. Рассматривались ответы на вопрос о готовности человека контактировать с людьми другой национальности как с гражданами республики, деловыми партнерами, начальниками, соседями, друзьями и членами семьи. Между толерантными и интолерантными лицами были получены два отличия.

Во-первых, вне зависимости от национальной принадлежности толерантные менее дистанцируются на самых разных уровнях от представителей других этнических групп. Во-вторых, плавное увеличение социальной дистанции от менее значимых к более значимым видам контакта у толерантных респондентов контрастирует с резким скачкообразным ростом социальной дистанции в сфере неформальных отношений у интолерантных. Например, в подгруппе толерантных татар 80% опрошенных готовы принять человека другой национальности в качестве гражданина своей республики, 72% - в качестве соседа, 35% - в качестве супруга (супруги) их детей и 29% - в качестве партнера в браке. Среди интолерантных татар готовы видеть гражданином своей республики также не меньше 80% опрошенных, в качестве соседа - 64%, но в роли супругов детей уже только 18%, а в роли собственного супруга (супруги) - 17%. Эта закономерность характерна и для других народов.

Итак, полученные данные показывают, что этнически интолерантные личности - значимый психологический фактор, влияющий на представленность и степень распространения гиперэтничных установок в групповом сознании и поэтому усиливающий межэтническую напряженность. Активность таких личностей способствует превращению группы в субъект интолерантности в межэтническом взаимодействии. Следует также добавить, что, хотим мы этого или не хотим, но этнически интолерантные лица - это тот человеческий материал, который уменьшает проницаемость этнических границ на неформальном уровне и в этом смысле способствует сохранению этноса. Похоже, у них нет сомнений, что этнические границы надо охранять, и они знают от кого.

1.3. Стресс аккультурации беженцев и вынужденных переселенцев

В 1974г. канадскими психологами Дж. Берри и Р. Аннис в качестве одного из видов стресса, который испытывают мигранты на новом месте, был описан так называемый «стресс аккультурации».

В рамках клинического подхода стресс аккультурации рассматривался вначале как форма аномической депрессии (аномия - утрата ценностей и норм). Позже Дж. Вестермайер представил стресс аккультурации как отдельный синдром, сочетающий в себе депрессивные, параноидные и тревожные симптомы. Он считал, что при такого рода расстройствах мало эффективны как фармакологические, так и социальные или психологические вмешательства.

Эти клинические наблюдения подтверждают результаты изучения ностальгии - тоски по родине. Этот термин ввел швейцарский врач И. Хофер, и психиатры начали изучать это явление еще в 17 веке. На рубеже 19 и 20 веков результаты исследований ностальгии обобщил немецкий психиатр и философ Карл Ясперс.

В качестве проявлений стресса аккультурации большинство исследователей и практических психологов называют социальную дезинтеграцию и личностный кризис. Привычный социальный порядок и культурные нормы утеряны, и человек может легко растеряться в измененной ситуации. На групповом уровне источником тревожности становится тот факт, что в новых условиях не работают прежние схемы властных отношений, общественного порядка и экономические стратегии, а на индивидуальном уровне могут возникнуть враждебность, неуверенность, идентификационная спутанность и депрессия.

Важно учитывать, что стресс аккультурации накладывается на предшествующий травматический опыт мигрантов, что приводит к их взаимному усилению. Это одна из основных причин повсеместности ПТСР ( посттравматическое стрессовое расстройство) среди беженцев и вынужденных переселенцев, часто в тяжелой и ухудшающейся со временем форме.

Статистика показывает, что частота ПТСР сильно варьируется в зависимости от этнической принадлежности. Так, в США среди беженцев из Латинской Америки ПТСР отмечается у 52%, из Центральной Америки - у 49%, а из Мексики - у 25% . Тем не менее, о влиянии этнокультурных факторов на ПТСР известно пока недостаточно.

Признавая значимость этого вопроса, Дж. Дрэгунс пришел к выводу о необходимости разработки терапии ПТСР с учетом культурных различий. Он выделил универсальные аспекты психотерапевтического вмешательства при ПТСР, не зависящие от социального контекста и географической локализации, а также те аспекты, которые существенно варьируют в зависимости от культуры (культурно-специфические факторы).

Дж. Лефф приводит данные о том, что внешние проявления стресса могут определяться обычаями и традициями. Так, в большинстве культур в качестве компонента погребального ритуала присутствует санкционированное и даже предписанное снятие контроля над эмоциональным выражением при переживании горя (крики, громкий плач и др.). Есть, однако, и такие культуры (например, мексиканская), в которых традицией предписывается стоическое терпение без какого-либо выражения страдания, даже в случае насильственной смерти. Представление о том, что реакции на травматический опыт могут быть как универсальными, так и культурно-специфическими, нашло свое отражение также в последней версии. Среди культурно-специфических аспектов, имеющих важное значение в процессе психотерапии, Дрэгунс выделяет следующие: специфика взаимоотношений клиента и психотерапевта; роль ритуала в психотерапии; использование метафор, образов, мифов. Особо следует подчеркнуть роль мистических иррациональных образов, имеющих важное значение в ряде культур. В противоположность западному рациональному менталитету, эмпирическим и натуралистическим взглядам, у представителей восточных культур мистические образы присутствуют в субъективном переживании в такой степени интенсивности, что для западного человека они становятся пугающими и неприемлемыми и воспринимаются за гранью нормы.

Дрэгунс предлагает учитывать культурно-специфические реакции мигрантов на травматический опыт на основе социокультурных измерений, разработанных Дж. Хофстедом. Исследования Хофстеда по категоризации культур широко известны в кросс-культурной психологии. Хофстед выделил четыре основных социокультурных измерения: индивидуализм/коллективизм, маскулинность/феминность, дистанция по отношению к власти и степень избегания неопределенности. Оказалось, что эти социокультурные размеренности достаточно полно характеризуют культурную специфику, в частности, в отношении психотерапии.

Индивидуализм/коллективизм. Эта размеренность показывает, в частности, как человек воспринимает себя - как независимое существо или через свою принадлежность к группе. И индивидуализм, и коллективизм соприсутствует во многих культурах, но различается степень их выраженности. В крайних формах индивидуализм в контексте психотерапии, соответственно, может предполагать в качестве конечной цели взаимодействия 'терапевт-клиент' самоактуализацию последнего, тогда как в коллективистском контексте целью будет установление гармоничных взаимоотношений в терапевтическом контакте. От принадлежности мигранта к индивидуалистической или коллективистской культурам зависит оценка его реакции в условиях нового социокультурного окружения. Например, в индивидуалистическом обществе одиночество, вина и отчуждение считаются критериями негативного психического состояния, а в коллективистских культурах конформность и подавление личных стремлений неразрывно связаны с чувством общности.

Дистанция власти. Это измерение отражает значимость власти и природу ее проявления. В культурах со значительной дистанцией власти терапевта и клиента разделяет широкая пропасть: терапевт знает и направляет, а клиент следует, с благодарностью или возмущением, повинуясь или бунтуя. Наоборот, в культурах с низкой дистанцией власти имеется широкое поле для сотрудничества, эгалитарной (равноправной) терапии. Но в тех случаях, когда показана фокусированная, направленная терапия (это важно и при ПТСР), эгалитарная терапия может привести к неудаче. Ролевая дифференциация и социальная дистанция в культурах противоположного типа могут быть условием развития интенсивных эмпатичных взаимоотношений, что может обеспечивать быстрый успех при терапии ПТСР.

Избегание неопределенности может препятствовать инновациям, но диктовать уважение к науке, фактам, уверенности и четкости. Культовые терапевтические движения, непроверенные и неподтвержденные методы будут отметаться в культуре, в которой высоко стремление избежать неопределенности. Здесь предпочтение отдается биологии, а не психологии, поведенческим методам, а не эмпирической и психоделической терапии. И, наоборот, в культурах с низким избеганием неопределенности будут процветать различные методы самопомощи.

Маскулинность/феминность. Феминность связана с заботой, а маскулинность - с совладанием, и эти две модальности необходимо учитывать при терапевтических вмешательствах в той или иной культуре. В маскулинных культурах можно ожидать нацеленности на восстановление продуктивности и эффективности, тогда как феминные культуры будут направлены на внутренний мир и ориентированы на переживание удовлетворения по отношению к себе и другим, на достижение счастья. Роль психолога в маскулинных культурах - однозначно отцовская, а взаимодействие 'психолог/клиент' в феминных культурах имеет материнские качества (Draguns, 1996).

1.4.Агрессивность и враждебность вынужденных мигрантов

Препятствием реализации адаптивного потенциала вынужденных мигрантов являются негативные эмоциональные чувства, переживаемые ими в связи с той жизненной ситуацией, в которой они находятся в данный момент. Успешность социально-психологической адаптации связана с уровнем тревожности личности мигранта: у менее успешно адаптировавшихся лиц более высокий уровень ситуативной тревожности. Длительное переживание таких негативных чувств как раздражение, негативизм, обида повышает чувство враждебности к окружающим. У мигрантов развивается такое устойчивое личностное свойство как мнительность - склонность к тревожным опасениям по различным поводам, значение которых часто переоценивается. Настороженность и враждебность к окружающим препятствует развитию позитивного взаимодействия с окружающими и существенно затрудняет социально-психологическую адаптацию.

Анализ результатов исследований агрессивности вынужденных мигрантов [26] показывает, что со временем происходит снижение показателей агрессивности вынужденных мигрантов.

Уровень агрессивности, помимо личностной предрасположенности, определяется социальными условиями и обстоятельствами. Так, например, в исследовании Г.У. Солдатовой, проведенном в первые дни после прибытия вынужденных мигрантов в Северную Осетию, показал, что существуют некоторые различия уровня агрессивности у вынужденных мигрантов и беженцев. Эти различия сводятся к следующим моментам:

- наличие избыточной агрессивной энергии определяет адаптацию вынужденных переселенцев по активному типу. Это не пассивные лишенцы, они не производят впечатления несчастных людей. Их агрессивная энергия имеет, прежде всего, созидательно-действенный характер. Они готовы реализовывать свои планы, готовы работать и строить свою жизнь заново. Но повышенный уровень негативизма в сочетании с агрессивностью определяет рост их общей интолерантности. Постороннее вмешательство в их дела чаще будет вызывать со стороны вынужденных переселенцев противодействие и нежелание взаимодействовать" [27,с. 343.];

- уровень агрессивности беженцев ниже, чем у вынужденных переселенцев. Они подавлены, апатичны. Выстраиваемая ими система психологической защиты основана на настороженности (повышенный уровень подозрительности) и высоком уровне обиды [ 28, с. 34].

В апреле-мае 1998 г. было проведено исследование уровня агрессивности и враждебности беженцев из Грузии, проживающих в санаториях г. Владикавказа (в ходе исследования был использован опросник Басса-Дарки). Полученные данные свидетельствуют о высоких показателях агрессивности и враждебности беженцев (см. табл. 4).

Таблица 4

Уровень агрессивности и враждебности беженцев

Индекс

Беженцы

Контрольная группа

Норма

враждебность

13,1

11,4

6,5+0,3

агрессивность

22,89

20,6

21+4

Это может быть связано ,по мнению, Г.У. Солдатовой с тем, что указанная категория беженцев имеет низкий уровень социально-психологической адаптации. В силу объективных и субъективных обстоятельств• они не смогли нормально обустроиться и наладить свой быт. Немалую роль здесь сыграли и предстоящая смена места жительства, неизвестность по поводу своего будущего и будущего своих детей [27].

1.5. Вынужденная миграция как переживание депривации и изоляции

В комплексе проблем, характерных для мигрантов, важное место занимают психологические последствия депривации и изоляции.

Термин «депривация» вошел в психологию благодаря английскому психоаналитику Джону Боулби, который считал, что результатами неудовлетворенных в раннем детстве потребностей в материнской любви и заботе становятся задержки в эмоциональном, физическом и интеллектуальном развитии ребенка. В социологии и социальной психологии этот термин стал использоваться в сравнительных исследованиях различных социальных слоев общества. В современной науке можно выделить два аспекта исследования социальной депривации, которые представляются очень важными для понимания психологических проблем вынужденных мигрантов. Первый связан непосредственно с понятием социальной изоляции как важной характеристики депривации. В этом случае социальная депривация определяется как недостаточность контактов с окружающей средой, влияющая на психическое состояние человека и определяющая нарушение уже сложившихся механизмов социальной адаптации, которые могут привести к депрессии, тяжелым неврозам и психозам. Чем выше их изоляция в новой социокультурной среде, тем более серьезными и менее поддающимися коррекции становятся их психические расстройства. Например, есть данные, что количество психиатрических диагнозов растет в зависимости от длительности и характера изоляции мигрантов.

Второй аспект отражен в широко известной в социальных науках теории относительной депривации Т. Гурра. Ее суть состоит в придании решающего значения проблеме реализации базовых потребностей человека и значимости субъективного восприятия расхождений между ценностными ожиданиями и нереализованными возможностями, между ожидаемым удовлетворением потребностей и действительным их удовлетворением. Эмпирические исследования показывают, что для вынужденных мигрантов характерна высокая степень фрустрации как базовых потребностей, так и потребностей более высокого уровня, а также высокая степень расхождения между ожиданиями и реальной ситуацией.

Степень депривации и изоляции, которую переживают мигранты, в большей степени зависит от социальных параметров принимающего общества. В изучении их взаимосвязи со стратегиями адаптации мигрантов западными учеными накоплен значительный опыт. Уже упоминалось, что на успешность интеграции мигрантов существенно влияет сама миграционная политика принимающей страны.

Показано, что не только стратегии адаптации, но и состояние психического здоровья мигрантов зависит от политики, проводимой в отношении иммиграции.

Фернхем и Бочнер выделили еще два важных параметра принимающего общества, облегчающих или затрудняющих адаптацию мигрантов. Это - культурная дистанция и отчетливость различительных признаков (раса, культура, язык, религия) между принимающим обществом и культурами мигрировавших этнических групп, степень внутренней гомогенности принимающего общества. Считается, что в культурно и этнически однородных обществах, например в странах типа Японии, которые состоят из людей, имеющих преимущественно одинаковую этническую идентичность, больше препятствий для мигрантов на пути адаптаци. В поликультурных странах, таких как, например, США, в которых этническая мозаичность общества - его важная характеристика, и где у людей развивается высокая чувствительность к их собственной и чужой культурной принадлежности, адаптация мигрантов проходит менее болезненно.

Исследования взаимоотношений между мигрантами и местным населением выявили еще ряд аспектов, проливающих свет на проблему адаптации. Среди линий анализа наиболее актуальны следующие: ролевая и статусная структуры в контексте сценария 'хозяева и гости', нацеленность на постоянное или, наоборот, временное взаимодействие; диффузное или компактное расселение мигрантов; численное соотношение меньшинств и большинства; степень включенности в общество (участник или наблюдатель) и наличие социальной ниши для мигрантов; степень распространенности мигрантофобии.

Оказываясь в новой социокультурной среде, в процессе взаимодействия с принимающим населением мигранты всегда испытывают затруднения, обусловленные различиями в традициях, обычаях, установках, поведении, ценностных ориентациях, сформировавшихся в разных условиях. У местного населения непохожесть мигрантов вызывает непонимание и раздражение, приводя к возникновению взаимной нетерпимости и конфликтам. Всплеск миграционных процессов в последние годы в России способствовал тому, что в обществе распространилось новое негативное социальное явление, особая разновидность ксенофобии - мигрантофобия. Неприятие со стороны принимающего населения приводит к возникновению у беженцев и вынужденных переселенцев изоляционистских установок и ориентации на 'своих'. Объединение мигрантов в группы зачастую ускоряет и усиливает процесс их превращения в устойчивый объект негативных социальных установок.

Как показывают исследования и практика, проблемы во взаимоотношениях с местным населением возникают как у русских мигрантов, приезжающих в Россию из различных точек бывшего СССР, так и у беженцев из стран дальнего зарубежья, не знающих русского языка и русской культуры.

Известно, что в Москве беженцы из стран Центральной Азии и Африки, отличающиеся по внешнему виду от местного населения, являются постоянным объектом негативных высказываний и агрессивных действий. Межкультурное взаимодействие осложняется тем, что беженцы из дальнего зарубежья в большинстве своем находятся в полной социальной изоляции от местного населения. Имеющиеся контакты кратковременны и носят эпизодический характер, зачастую они ограничены общением с правоохранительными органами, представителями общественных организаций и покупателями на рынках, где беженцы подрабатывают. Только единицы имеют друзей и близких знакомых среди местного населения (как правило, те, кто прежде учился в Советском Союзе). Поэтому иностранные мигранты, даже после многих лет пребывания в России, практически не знают русского языка, не имеют представления о местных обычаях и традициях, не знакомы с правилами поведения, принятыми в стране пребывания. Продолжая следовать нормам собственной культуры, афганцы и африканцы вызывают непонимание и неприязнь у местного населения.

Исследования показали, что психологические проблемы, обусловленные депривацией и изоляцией, в большей степени характерны для мигрантов, проживающих в компактных поселениях. Помощь беженцам, живущим компактно в центрах временного размещения, всегда связана с решением специфических проблем, и вопрос о том, насколько оправдано такое расселение, не имеет однозначного ответа. Поселение беженцев и лиц, ищущих убежища, компактным способом, бесспорно, имеет на первых порах ряд преимуществ для людей, оказавшихся в чужой стране, без средств к существованию, крыши над головой, без знания языка и культуры. Однако компактное расселение беженцев, несомненно, облегчающее их жизнь в первый период пребывания в чужой стране, в дальнейшем может привести к развитию целого ряда негативных последствий как для общины в целом, так и для отдельно взятой личности. Скопление в одном месте множество страданий, неустроенных и обделенных, приводит к так называемому «эффекту гетто» . Он выражается в деградации личности, ухудшении взаимоотношений между людьми, росте иждивенческих настроений. Перекладывание на других чувства ответственности за свою жизнь и жизнь семьи приводит к тому, что у беженцев из центров временного размещения возникает эффект «выученной беспомощности», вызываемый пассивностью поведения, потерей личного контроля над ситуацией. В любом случае, даже несмотря на негативные психологические последствия, временное размещение беженцев в специальных центрах может быть оправдано уже тем, что оказывается единственной возможностью дать людям крышу над головой и позволяет им выжить физически. Но для того, чтобы человек выжил как личность, необходимы специальные действия помогающих организаций, которые бы стимулировали силу собственного «Я» человека: поощрение активности беженцев, их участия в принятии решений, возможности влиять на жизненные события.

Отношения русскоязычных вынужденных мигрантов с местным населением также складываются не лучшим образом: не оправдываются надежды на теплый прием на исторической родине. Русские вынужденные мигранты характеризуют представителей местного населения в Центральной России как равнодушных, холодных, ленивых, завистливых, лицемерных, грубых, продажных, невнимательных. Лишь совсем немногие отмечают у местных жителей положительные качества: отзывчивость, добродушие, порядочность. В свою очередь, в глазах местных жителей вынужденные переселенцы выглядят агрессивными, раздражительными, нервными, недоброжелательными, недоверчивыми, неуверенными, забитыми, приспособленцами, высокомерными, наглыми. Подобные представления отражают высокую степень взаимного неприятия и обостряют отношения между мигрантами и местными жителями, являясь важнейшим фактором, осложняющим социокультурную адаптацию. Отсутствие полноценного общения и взаимодействия с местным населением приводит к возникновению характерного для большинства мигрантов чувства отчужденности, ненужности и бесполезности.

Выводы по первой главе.

1. В своем исследовании мы используем понятия: вынужденные переселенцы, беженцы. Согласно законодательно принятым определениям беженца и вынужденного переселенца, основное различие между ними заключается лишь в наличии (отсутствии) гражданства РФ.

Исходя из этого, мы в нашем исследовании категории беженцев и вынужденных переселенцев не разделяем и особых различий между ними не делаем.

2. Структуру этнопсихологических характеристик народа можно рассматривать как сложную динамическую и многоуровневую систему, компоненты которой логично и тонко связаны между собой; изменение одних опосредствованно влияет на другие.

3. Переселенцы, проживающие в компактных поселениях, обладают меньшим личностным потенциалом для успешного решения возникающих перед ними как материальных трудностей (трудоустройство, жилье, медицинское обслуживание обучение детей), так и проблем психологического плана: преодоление межкультурного барьера в понимании и принятии другого видения мира, обретение позитивной этнической идентичности.

4. Неустроенность на новом месте, а также компактное проживание в общежитие мигрантов, способствуют усилению негативного отношения к другим этническим группам, что в результате приводит к формированию этничности по типу гиперидентичности. У этой же категории одновременно обнаруживаются и значительно более выраженные, по сравнению с другими, этнонигилистические тенденции; а именно нежелание следовать собственным этнокультурным ценностям. Таким образом, в сознании наиболее неустроенной части мигрантов негативное отношение к другим сосуществует с негативным отношением к собственной группе.

5. У многих мигрантов налицо симптомы состояния посттравматического стресса.

6. Многие вынужденные переселенцы и беженцам испытывают кризис социальной идентичности - резкие трансформации представлений личности о себе и своем месте в системе жизненных отношений. У некоторых категорий вынужденных мигрантов идентичность трансформируется настолько сильно, что перестает выполнять свои функции: интегрирующую - на уровне группы и адаптивную на уровне личности. Теряют свою значимость главные категории (социальный статус, профессиональная принадлежность, семейные роли, половая, возрастная принадлежности), на которые мы опираемся, ориентируясь в окружающем мире. В частности, для мигрантов становятся неактуальными такие статусные категории, как гражданство и национальная принадлежность. Это кардинальная трансформация структуры идентичности осознание себя выброшенными за пределы главных жизненных отношений в обществе.

7. Попадание в новую этнокультурную среду зачастую приводит к так называемому культурному шоку. Следование прежним нормам и ценностям, принятым в той среде, откуда человек был вынужден уехать, только усугубляет ситуацию. Чем более жестко человек придерживается привычных для него культурных моделей поведения, социально одобряемых в прежней культурен, тем труднее ему приспособиться в новой среде. Причем существенную роль играют не только этнические, но и культурные различия.

ГЛАВА II.Экспериментальное исследование этнопсихологических характеристик беженцев

2.1.Организация, процедура и методы эмпирического исследования

Исследование проводилось в три этапа.

На первом из них осуществлялись: постановка проблемы, теоретическая и эмпирическая ориентация по отношению к объекту и предмету исследования, углубленное изучение научных источников и обобщение исследований других авторов, разработка программы исследования и диагностического инструментария.

Второй этап работы над ВКР включал: проведение эмпирического исследования (на двух выборках беженцах из Южной Осетии и Таджикистана).

На третьем этапе исследования произведена статистическая обработка экспертных данных, формулировка и уточнение выводов.

Исследование проводилось в г. Владикавказе, в селении Ногир, в поселке Дачное РСО-Алания. В эксперименте принимали участие 12 человек- беженцев из Таджикистана (2 семьи) и 12 человек беженцев из Южной Осетии (3 семьи).

Методический инструментарий состоял из следующих основных блоков методов:

• первый блок призван получить персональную информацию о респонденте (пол, возраст, уровень образования, религиозность, исповедуемая религия и пр.);

• второй блок призван определить уровень агрессивности и враждебности беженцев;

• третий блок направлен на изучение этнической идентичности.

В группу тестовых методов вошли стандартизованные методики, такие как личностный опросник Басса-Дарки, анкета Т. Г. Стефаненко на выявление межэтнической толерантности беженцев. Описание выбранных методик представлено в приложении (см. Приложение 1.). Ниже мы приводим обоснование диагностических методов исследования.

Личностный опросник Басса-Дарки предназначен для диагностики агрессивных и враждебных реакций. Известно, что агрессивное поведение возникает как реакция субъекта на фрустрацию и сопровождается эмоциональными состояниями гнева, враждебности, ненависти и пр. Цель использования данной методики в исследовании - выявление у вынужденных мигрантов проявления защитной реакции в виде агрессии, степени выраженности различных форм:

- агрессивных реакций:

физической агрессии - использование физической силы против другого лица; косвенной агрессии - агрессии, косвенным путем направленная против другого лица и агрессии без направленности (взрыв ярости, проявляющийся в крике и т.д.); вербальной агрессии - выражение негативных чувств через форму (ссора, крик) и содержание (словесных угроз);

- враждебных реакций:

негативизма - оппозиционная форма поведения в границах от пассивных сопротивлений до активной борьбы; обиды - зависть и ненависть к окружающим, обусловленные чувством горечи, гнева на весь мир за действительные или мнимые страдания; подозрительности - недоверие и осторожность по отношению к людям, основанные на убеждении в том, что окружающие могут причинить вред; раздражения - готовность к проявлению при малейшем возбуждении вспыльчивости, резкости, грубости; чувства вины - убеждение в том, что человек является плохим, поступает злобно.

Кроме этого, определяются также суммарные индексы агрессивности и враждебности.

С целью изучения межэтнической толерантности беженцев мы взяли анкету Т.Г.Стефаненко [30].

Данная анкета состоит из шести блоков:

• первый блок вопросов анкеты, направленных на осознание этнической идентичности, ее аффективного и когнитивного компонентов;

• второй блок направлен на изучение социальной дистанции по отношению к представителям различных национальностей;

• третий блок касается понимания беженцами представителей народов Кавказа;

• четвертый блок вопросов анкеты касался выяснения отношения респондентов к представителям разных народов Кавказа;

• пятый блок направлен на определение готовности вынужденных мигрантов взаимодействовать с представителями народов Кавказа в предлагаемых ситуациях;

• шестой блок позволяет узнать насколько хорошо знакома культура и традиции других народов.

2.2 Анализ результатов эмпирического исследования беженцев

из Южной Осетии и Таджикистана

В ходе первого этапа исследования мы получили персональную информацию о респонденте (см. Приложение 2). На этом же этапе было осуществлено сравнение двух групп вынужденных переселенцев (беженцы из Южной Осетии и из Таджикистана) по национальной принадлежности, вероисповеданию религии, наличию собственности на территории РФ, постоянной работы ( диаграмма1, диаграмма 2, диаграмма 3).

Диаграмма 1. Национальность беженцев по паспортным данным.

Диаграмма 2. Принадлежность вынужденных переселенцев к определенной религии.

Диаграмма 3. Наличие собственности и занятость среди беженцев из Южной Осетии и Таджикистана.

Как мы видим из диаграмм, среди беженцев из Таджикистана встречаются русские, таджики, осетины, а среди беженцев из Южной Осетии-осетины. Две категории беженцев приехали на территорию РСО - Алания в период с 1993 по 1996 годы по приглашению родственников, причем одна семья из Таджикистана первые два года проживала в Тверской области. Респонденты из данных групп значимо не отличались по такой характеристике как образование.

Значимые для обеих выборок проблемы связаны как с экономическим благополучием, так и с политической стабильностью. Также, участвующие в исследовании респонденты равно активно участвуют и интересуются общественной и политической жизнью.

2.2. Анализ и интерпретация результатов.

Исследование агрессивности в работе проводилось по методике Басса-Дарки. Испытуемые из Таджикистана по уровню агрессивности разделились на:

1. Беженцев с низким уровнем агрессивности - 13%

2. Беженцев со средним уровнем агрессивности - 61%

3. Беженцев с высоким уровнем агрессивности - 26%

Испытуемые из Южной Осетии по уровню агрессивности разделились:

1. Беженцев с низким уровнем агрессивности -9 %

2. Беженцев со средним уровнем агрессивности - 76%

3. Беженцев с высоким уровнем агрессивности - 15%

В сравнении уровень агрессивности беженцев представлен на диаграмме 3.

Результаты исследования уровня агрессивности представлены на диаграмме 4.

Диаграмма 4. Уровень агрессивности беженцев

Агрессивность была выявлена в различных формах (диаграмма 5).

Диаграмма 5. Формы агрессии у беженцев из Таджикистана и Южной Осетии.

На диаграмме 5 видно, что у беженцев из Таджикистана явно преобладает негативизм, обида и вербальная агрессия, а у беженцев из Южной Осетии - косвенная агрессия и раздражение. Высоки в двух выборках показатели вербальной агрессии и обиды.

Результаты этнической толерантности беженцев из Таджикистана и Южной Осетии по шести блокам представлены на диаграммах 6,7,8,9,10,11.

Анализ ответов на первый блок вопросов анкеты (диаграмма 6.), направленных на осознание этнической идентичности, ее аффективного и когнитивного компонентов, показал, что опрошенные испытывают позитивные переживания, связанные со своей этнической идентичностью (они считают, что за границей им было бы приятно ощущать себя представителем именно своего народа). Чувство гордости за свою национальную принадлежность коррелировало с возможностью повторного выбора своей национальности, четким осознанием своих национальных корней, желанием, чтобы о россиянах всегда говорили с уважением.

Изучение соотношения таких компонентов этнической идентичности, как «россиянин» и «русский» (армянин, чеченец, грузин и т.д.) показало, что для (83% беженцы из Таджикистана и 92% беженцы из ЮО) опрошенных важнее ощущать себя гражданином России, а не представителем своего народа. Вместе с тем, 67% респондентам из Южной Осетии не хотелось бы, чтобы все нации постепенно смешивались. Около 75% опрошенных верят, что конфликты между народами в нашем обществе в будущем прекратятся.

Блок 2. Как бы вы чувствовали себя при общении с представителями других этнических групп, с которыми вы никогда не встречались?

Диаграмма 7. Социальная дистанция по отношению к представителям различных национальностей

Диаграмма 6.Осознание этнической идентичности, ее аффективного и когнитивного компонентов.

Блок 3. Насколько хорошо, на ваш взгляд, вы понимаете представителей народов Кавказа?

Диаграмма 8. Понимание беженцами представителей народов Кавказа

Блок 4. Мое отношение к представителям народов Кавказа.

Диаграмма 9. Отношение респондентов к представителям разных народов Кавказа.

Блок 5. Готовы ли вы взаимодействовать с представителями народов Кавказа в следующих ситуациях:

Диаграмма 10. Готовность вынужденных мигрантов взаимодействовать с представителями народов Кавказа в предлагаемых ситуациях

Блок 6. Отметить на шкале, насколько хорошо знакома культура и традиции.

Диаграмма 11. Осведомленность беженцами культуры и традиций других народов.

Целый ряд вопросов анкеты был направлен на изучение социальной дистанции по отношению к представителям различных национальностей. 58% респондентов согласились с тем, что доверие между представителями разных национальностей возможно. 67% и 58% опрошенных хотели бы, чтобы их друзья были представителями разных народов России. Сопоставление этих ответов с ответами на другие вопросы анкеты показало, что если вынужденный переселенец хочет иметь друзей разной национальности, то он считает, что принадлежность к разным народам не мешает людям быть едиными, разные народы могут относиться друг к другу с уважением. У беженцев четкое представление о своей этнической идентичности, он хочет, чтобы о россиянах говорили с уважением и уважительно относится к представителям разных национальностей.

Третий блок вопросов анкеты (диаграмма 8) касался выяснения отношения респондентов к представителям разных народов Кавказа. Анализ результатов показал, что порядка 50% и 58% беженцев, считают, что хорошо понимают психологию народов Кавказа и то, как они воспринимают окружающий мир. При этом те, кто хорошо понимают, что значит быть представителем народов Кавказа, относятся к ним с уважением, готовы активно взаимодействовать с ними, поддерживать их, хорошо знают русскую и кавказскую культуру.

Готовы пригласить в гости представителей народов Кавказа 75% респондентов, работать в одной группе 75% и 83%. 75% и 50% опрошенных готовы проводить с ними свободное время, и, наконец, 50% беженце из Таджикистана готовы поддерживать представителей народов Кавказа, когда их несправедливо критикуют по национальному признаку (диаграмма 10).

На диаграмме 11 видно, что беженцы из Таджикистана хорошо знают таджикскую культуру - 100% опрошенных. А беженцы из Южной Осетии отлично осведомлены о культуре Грузии -100%. 75% опрошенных отвечали, что знают хорошо русскую культуру и 87%- осетинскую культуры. Однако лишь около 8% опрошенных знают культуру разных кавказских народов.

У беженцев из Южной Осетии и Таджикистана наблюдается выраженная социальная дистанция. Минимальная воспринимаемая социальная дистанция у «южных» осетин» с представителями своего этноса. Мы предполагаем, что это связано с тем, что среди беженцев этой группы представители одной национальности.

Таким образом, результаты анкетирования показали, что этническая нетерпимость как форма проявления кризисных трансформаций этнической идентичности не выявлена.

Гипотеза исследования заключавшаяся в предположении о том, что ситуация вынужденной миграции, а также неуверенность на новом месте коренным образом влияет на: выраженную социальную дистанцию, трансформацию этнического самосознания и идентификацию личности; этнический статус; усиление негативного отношения к другим этническим группам; на такие формы агрессии, как обида, раздражительность, негативизм, вербальная агрессия - подтвердилась частично. В исследовании не нашло подтверждения первая характерная особенность беженцев - трансформация этнического самосознания и идентификация личности, усиление негативного отношения к другим этническим группам.

Заключение

Миграция населения является одной из важнейших проблем народонаселения и рассматривается в различных науках не как простое механическое перемещение людей по территории, а как сложный социальный процесс, затрагивающий многие стороны жизни отдельных стран, континентов и планеты в целом. Одним из видов миграционных перемещений является «вынужденная миграция», которая провоцируется комплексом неблагоприятных обстоятельств. ХХ век уже назван «эрой миграции».

Мигранты - особенно уязвимая категория людей, чье право на труд, как и права человека, постоянно нарушаются.

В своем исследовании мы использовали понятия: вынужденные переселенцы, беженцы. Согласно законодательно принятым определениям беженца и вынужденного переселенца, основное различие между ними заключается лишь в наличии (отсутствии) гражданства РФ.

Исходя из этого, мы в исследовании категории беженцев и вынужденных переселенцев не разделяем и особых различий между ними не делаем. В ходе работы пришли к следующим выводам:

1. Структуру этнопсихологических характеристик народа можно рассматривать как сложную динамическую и многоуровневую систему, компоненты которой логично и тонко связаны между собой; изменение одних опосредствованно влияет на другие.

2. Переселенцы, проживающие в компактных поселениях, обладают меньшим личностным потенциалом для успешного решения возникающих перед ними как материальных трудностей (трудоустройство, жилье, медицинское обслуживание обучение детей), так и проблем психологического плана: преодоление межкультурного барьера в понимании и принятии другого видения мира, обретение позитивной этнической идентичности.

3. Неустроенность на новом месте, а также компактное проживание в общежитие мигрантов, способствуют усилению негативного отношения к другим этническим группам, что в результате приводит к формированию этничности по типу гиперидентичности. У этой же категории одновременно обнаруживаются и значительно более выраженные, по сравнению с другими, этнонигилистические тенденции; а именно нежелание следовать собственным этнокультурным ценностям. Таким образом, в сознании наиболее неустроенной части мигрантов негативное отношение к другим сосуществует с негативным отношением к собственной группе.

4. Многие вынужденные переселенцы и беженцам испытывают кризис социальной идентичности - резкие трансформации представлений личности о себе и своем месте в системе жизненных отношений. У некоторых категорий вынужденных мигрантов идентичность трансформируется настолько сильно, что перестает выполнять свои функции: интегрирующую - на уровне группы и адаптивную на уровне личности. Теряют свою значимость главные категории (социальный статус, профессиональная принадлежность, семейные роли, половая, возрастная принадлежности), на которые мы опираемся, ориентируясь в окружающем мире. В частности, для мигрантов становятся неактуальными такие статусные категории, как гражданство и национальная принадлежность. Это кардинальная трансформация структуры идентичности осознание себя выброшенными за пределы главных жизненных отношений в обществе.

5. Попадание в новую этнокультурную среду зачастую приводит к так называемому культурному шоку. Следование прежним нормам и ценностям, принятым в той среде, откуда человек был вынужден уехать, только усугубляет ситуацию. Чем более жестко человек придерживается привычных для него культурных моделей поведения, социально одобряемых в прежней культуре, тем труднее ему приспособиться в новой среде. Причем существенную роль играют не только этнические, но и культурные различия.

6. Исследование проводилось в г. Владикавказе, в селении Ногир, в поселке Дачное РСО-Алания. В эксперименте принимали участие 12 человек- беженцев из Таджикистана (2 семьи) и 12 человек беженцев из Южной Осетии (3 семьи).

7. В выборке беженцев из Таджикистана встречаются русские, таджики, осетины, а среди беженцев из Южной Осетии-осетины. Две категории беженцев приехали на территорию РСО -Алании в период с 1993 по 1996 годы по приглашению родственников. Респонденты из данных групп практически не отличались по такой характеристике как образование, наличие собственности, материальное положение.

8. Уровень агрессии в двух группах - средний. У беженцев из Таджикистана явно преобладает негативизм, обида и вербальная агрессия, а у беженцев из Южной Осетии - косвенная агрессия и раздражение. Высоки в двух выборках показатели вербальной агрессии и обиды.

9. Опрошенные испытывают позитивные переживания, связанные со своей этнической идентичностью (они считают, что за границей им было бы приятно ощущать себя представителем именно своего народа). Чувство гордости за свою национальную принадлежность коррелировало с возможностью повторного выбора своей национальности, четким осознанием своих национальных корней, желанием, чтобы о россиянах всегда говорили с уважением. 67% респондентам из Южной Осетии не хотелось бы, чтобы все нации постепенно смешивались. У беженцев четкое представление о своей этнической идентичности.

10. Изучение соотношения таких компонентов этнической идентичности, как «россиянин» и «русский» (армянин, чеченец, грузин и т.д.) показало, что для (83% беженцы из Таджикистана и 92% беженцы из ЮО) опрошенных важнее ощущать себя гражданином России, а не представителем своего народа.

11. В целом, респонденты обеих выборок обладают этнической толерантностью.

12. У беженцев из Южной Осетии и Таджикистана наблюдается выраженная социальная дистанция.

Гипотеза исследования подтвердилась частично. В исследовании не нашло подтверждения первая характерная особенность беженцев - трансформация этнического самосознания и идентификация личности, усиление негативного отношения к другим этническим группам.

Библиография

1. Арсентьев А.В., Арсентьев В.А.Этнические проблемы современности и культура межнационального общения. Ставрополь: СГУ, 1993. С. 200.

2. Амелин В.В. Социальная адаптация вынужденных переселенцев в Оренбуржье: состояние, проблемы, пути решения // Миграционные процессы в Оренбуржье: проблемы экономического регулирования и социальной адаптации переселенцев / Оренбург: Изд. Центр ОГАУ, 2004. - 56 с, С. 262.

3. Акмалова, А. А. Социальная работа с мигрантами и беженцами : учеб. пособие / А. А. Акмалова, В. М. Капицын. - М.:ИНФРА-М, 2008. - 220 с.

4. Барсукова С.Ю. Проблемы беженцев и вынужденных переселенцев в зеркале идеологий // Полис. - 1999. - № 5. - С.31-42.

5. Верещагина М. В. Взаимосвязь этнической идентичности и этнической толерантности. // Современное состояние и тенденции развития психологии в регионе: научные исследования, психологическая практика, преподавание. Материалы региональной научно-практической конференции./ Под ред. З.Т. Бурнацевой; Северо-Осетинский государственный университет. Владикавказ: Издательство СОГУ, 2009. - С. 39-44.

6. Верещагина М. В. Этническая идентичность и этническая толерантность русских и осетинских студентов: Автореф. дис. ... канд. психол. наук : 19.00.05 : Санкт- Петербург, 2010.- 23 c.

7. Гриценко В. Русские среди русских. Проблемы адаптации вынужденных мигрантов и беженцев из стран ближнего зарубежья в России. М., 1999.

8. Дулаев И.С. Этнические стереотипы беженцев // Этнопсихологические проблемы вчера и сегодня. - Мн., 2004. С.258-269.

9. Зборовский Г.Е., Широкова Е.А. Ностальгия российских эмигрантов: пробный опрос в Финляндии // Соц. исслед. - М., 2003. - № 8. - С. 774.

10. Касаткина Н. От маргинализации до интеграции: стратегия аккультурации в различных группах национальных меньшинств Литвы // Этническая психология и общество. - М., 1997. С. 289-305.

11. Каткова Н.Н. Правовой статус беженцев в Российской Федерации // Право и жизнь. 1999. N 19.. С.10-12

12. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.- 444с.

13. Луняка Р. В. Актуальные проблемы механизма правового регулирования миграции в России // Миграционное право. - 2007. - №1. - С. 12-15.

14. Маслова Т. Ф. Социальное самочувствие вынужденных переселенцев // Социс. - 2007. - №?. - С. 103-107.

15. Моденов, В. А. Россия и миграция. История, реальность, перспективы / В. А. Моденов, А. Г. Носов. - М.: Прометей, 2002. - 328 с.

16. Основы псизологии: Практикум/ Ред.-сост. Л.Д. Столяренко. Изд.

3-е.-Ростов н/Д: «Феникс»,2002.-704с.

17. Павловец Г.Г. Этнопсихологические особенности беженцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии // Бюллетень Центра социальных и гуманитарных исследований Владикавказского института управления и Владикавказского центра этно-политологических исследований, Института этнологии и антропологии РАН. Ежеквартальное изд. -1998. - № 1. с. 100

18. Павловец Г.Г. Современные миграционные явления: беженцы и вынужденные переселенцы в РСО-А. Социологический аспект // Работы Северо-Осетинского института социальных исследований. Владикавказ. 1998. № 4. С. 22.

19. Павловец Г.Г. Этнопсихологические особенности беженцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии// Этнопсихологические проблемы вчера и сегодня. - Мн., 2004. С.245-258 .

20. Панарин С., Космарская Н., Вяткин А.. Ситуационный анализ «Этнические мигранты в Россию из республик бывшего СССР: причины, следствия, возможности регулирования. 9 декабря 1997 г. Институт востоковедения РАН. М, 1998. с.

21. Российское гражданство: миграционные процедуры. Государственная программа по оказанию содействия добровольному переселению в РФ соотечественников, проживающих за рубежом. - СПб: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2007. - 231 с.

22. Рязанцев С.В. Этнические мигранты на Ставрополье // Социол. исслед. 2000. № 7. С. 11-33.

23. Смотрицкий Е. Ю.Философский альманах «Философия. Культура. Жизнь». Выпуск 26. Днепропетровск - 2006.-С. 234-240.

24. Современный толковый словарь. - М.: Большая Советская Энциклопедия, 1997. - 6110 с.

25. Солдатова Г.У. Межнациональное общение: когнитивная структура этнического самосознания // Познание и общение. М., 1998. -С. 115-125

26. Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. Социально-психологическая адаптация вынужденных мигрантов // Психология беженцев и вынужденных переселенцев: опыт исследований и практической работы / Под ред. Г. У. Солдатовой. - М.: Смысл, 2001.-С. 66-102.

27. Солдатова Г.У. Психология беженцев и вынужденных переселенцев. Москва Изд. Смысл 2001 279.с.

28. Солдатова, Г.У. Психологическая помощь мигрантам / Г. У. Солдатова. - М.: Смысл, 2002. -235 с.

29. Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном советском городе. Л.: Наука, 1987.- 174 с.

30. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. Практикум: учеб. пособие для студ. вузов - М. : Аспект Пресс, 2006. - 208 с.

31. ФЗ «О беженцах». Закон РФ «О вынужденных переселенцах». - М.: Алма-Л., 2007.

32. Филиппова Е.И. Вынужденные мигранты и государство // Законность. 2000. №6. С. 23-24

33. Шайгерова Л. А.. Психология идентичности личности в ситуации вынужденной миграции : Дис. ... канд. психол. наук : 19.00.01 : Москва, 2002.- 218 c.

34. Шаповалов В. К., Гапич А. Э.Социальный статус вынужденного переселенца // Материалы Х региональной научно-технической конференции «Вузовская наука - Северо-Кавказскому региону». СевКавГТУ, 2006.

35. Юдина, Т. Н. Социология миграции: учеб. пособие для студ. вузов / Т. Н. Юдина. - М.: Академический проект, 2006. - 272 с.

36. Ястребова А.Ю. Россия и Европейский союз: правовые подходы к регулированию приема и легализации беженцев. М., Проспект, 2000.- 122с.

Приложение 1

Диагностика состояния агрессии (Опросник "Басса-Дарки")

Термин "агрессия" чрезвычайно часто употребляется сегодня в самом широком контексте и поэтому нуждается в серьезном "очищении" от целого ряда наслоений и отдельных смыслов.

Различные авторы в своих исследованиях по-разному определяют агрессию и агрессивность: как врожденную реакцию человека для "защиты занимаемой территории" (Лоренд, Ардри); как стремление к господству (Моррисон); реакцию личности на враждебную человеку окружающую действительность (Хорци, Фромм). Очень широкое распространение получили теории, связывающие агрессию и фрустрацию (Маллер, Дуб, Доллард).
Под агрессивностью можно понимать свойство личности, характеризующееся наличием деструктивных тенденций, в основном в области субъектно-субъектных отношений. Вероятно, деструктивный компонент человеческой активности является необходимым в созидательной деятельности, так как потребности индивидуального развития с неизбежностью формируют в людях способность к устранению и разрушению препятствий, преодолению того, что противодействует этому процессу.
Агрессивность имеет качественную и количественную характеристики. Как и всякое свойство, она имеет различную степень выраженности: от почти полного отсутствия до ее предельного развития. Каждая личность должна обладать определенной степенью агрессивности. Отсутствие ее приводит к пассивности, ведомости, конформности и т.д. Чрезмерное развитие ее начинает определять весь облик личности, которая может стать конфликтной, неспособной на сознательную кооперацию и т.д. Сама по себе агрессивность не делает субъекта сознательно опасным, так как, с одной стороны, существующая связь между агрессивностью и агрессией не является жесткой, а, с другой, сам акт агрессии может не принимать сознательно опасные и неодобряемые формы. В житейском сознании агрессивность является синонимом "злонамеренной активности". Однако само по себе деструктивное поведение "злонамеренностью" не обладает, таковой его делает мотив деятельности, те ценности, ради достижения и обладания которыми активность разворачивается. Внешние практические действия могут быть сходны, но их мотивационные компоненты прямо противоположны.

Исходя из этого, можно разделить агрессивные проявления на два основных типа: первый - мотивационная агрессия, как самоценность, второй - инструментальная, как средство (подразумевая при этом, что и та, и другая могут проявляться как под контролем сознания, так и вне него, и сопряжены с эмоциональными переживаниями (гнев, враждебность). Практических психологов в большей степени должна интересовать мотивационная агрессия как прямое проявление реализации присущих личности деструктивных тенденций. Определив уровень таких деструктивных тенденций, можно с большой степенью вероятности прогнозировать возможность проявления открытой мотивационной агрессии. Одной из подобных диагностических процедур является опросник Басса-Дарки.

А. Басе, воспринявший ряд положений своих предшественников, разделил понятия агрессии и враждебность и определил последнюю как: "...реакцию, развивающую негативные чувства и негативные оценки людей и событий". Создавая свой опросник, дифференцирующий проявления агрессии и враждебности, А. Басе и А. Дарки выделили следующие виды реакций:

1. Физическая агрессия - использование физической силы против другого лица.

2. Косвенная - агрессия, окольным путем направленная на другое лицо или ни на кого не направленная.

3. Раздражение - готовность к проявлению негативных чувств при малейшем возбуждении (вспыльчивость, грубость).

4. Негативизм - оппозиционная манера в поведении от пассивного сопротивления до активной борьбы против установившихся обычаев и законов.

5. Обида - зависть и ненависть к окружающим за действительные и вымышленные действия.

6. Подозрительность - в диапазоне от недоверия и осторожности по отношению к людям до убеждения в том, что другие люди планируют и приносят вред.

7. Вербальная агрессия - выражение негативных чувств как через форму (крик, визг), так и через содержание словесных ответов (проклятия, угрозы).

8. Чувство вины - выражает возможное убеждение субъекта в том, что он является плохим человеком, что поступает зло, а также ощущаемые им угрызения совести.

Опросник состоит из 75 утверждений, на которые испытуемый отвечает "да" или "нет".

ОПРОСНИК

1. Временами я не могу справиться с желанием причинить вред другим

2. Иногда сплетничаю о людях, которых не люблю

3. Я легко раздражаюсь, но быстро успокаиваюсь

4. Если меня не попросят по-хорошему, я не выполню

5. Я не всегда получаю то, что мне положено

6. Я не знаю, что люди говорят обо мне за моей спиной

7. Если я не одобряю поведение друзей, я даю им это почувствовать

8. Когда мне случалось обмануть кого-нибудь, я испытывал мучительные угрызения совести

9. Мне кажется, что я не способен ударить человека

10. Я никогда не раздражаюсь настолько, чтобы кидаться предметами

11. Я всегда снисходителен к чужим недостаткам

12. Если мне не нравится установленное правило, мне хочется нарушить его

13. Другие умеют почти всегда пользоваться благоприятными обстоятельствами

14. Я держусь настороженно с людьми, которые относятся ко мне несколько более дружественно, чем я ожидал

15. Я часто бываю не согласен с людьми

16. Иногда мне на ум приходят мысли, которых я стыжусь

17. Если кто-нибудь первым ударит меня, я не отвечу ему

18. Когда я раздражаюсь, я хлопаю дверями

19. Я гораздо более раздражителен, чем кажется

20. Если кто-то воображает себя начальником, я всегда поступаю ему наперекор

21. Меня немного огорчает моя судьба

22. Я думаю, что многие люди не любят меня

23. Я не могу удержаться от спора, если люди не согласны со мной

24. Люди, увиливающие от работы, должны испытывать чувство вины

25. Тот, кто оскорбляет меня и мою семью, напрашивается на драку

26. Я не способен на грубые шутки

27. Меня охватывает ярость, когда надо мной насмехаются

28. Когда люди строят из себя начальников, я делаю все, чтобы они не зазнавались

29. Почти каждую неделю я вижу кого-нибудь, кто мне не нравится

30. Довольно многие люди завидуют мне

31. Я требую, чтобы люди уважали меня

32. Меня угнетает то, что я мало делаю для своих родителей

33. Люди, которые постоянно изводят вас, стоят того, чтобы их "щелкнули по носу"

34. Я никогда не бываю мрачен от злости

35. Если ко мне относятся хуже, чем я того заслуживаю, я не расстраиваюсь

36. Если кто-то выводит меня из себя, я не обращаю внимания

37. Хотя я и не показываю этого, меня иногда гложет зависть

38. Иногда мне кажется, что надо мной смеются

39. Даже если я злюсь, я не прибегаю к "сильным" выражениям

40. Мне хочется, чтобы мои грехи были прощены

41. Я редко даю сдачи, даже если кто-нибудь ударит меня

42. Когда получается не по-моему, я иногда обижаюсь

43. Иногда люди раздражают меня одним своим присутствием

44. Нет людей, которых бы я по-настоящему ненавидел

45. Мой принцип: "Никогда не доверять "чужакам"

46. Если кто-нибудь раздражает меня, я готов сказать, что я о нем думаю

47. Я делаю много такого, о чем впоследствии жалею

48. Если я разозлюсь, я могу ударить кого-нибудь

49. С детства я никогда не проявлял вспышек гнева

50. Я часто чувствую себя как пороховая бочка, готовая взорваться

51. Если бы все знали, что я чувствую, меня бы считали человеком, с которым нелегко работать

52. Я всегда думаю о том, какие тайные причины заставляют людей делать что-нибудь приятное для меня

53. Когда на меня кричат, я начинаю кричать в ответ

54. Неудачи огорчают меня

55. Я дерусь не реже и не чаще чем другие

56. Я могу вспомнить случаи, когда я был настолько зол, что хватал попавшуюся
мне под руку вещь и ломал ее

57. Иногда я чувствую, что готов первым начать драку

58. Иногда я чувствую, что жизнь поступает со мной несправедливо

59. Раньше я думал, что большинство людей говорит правду, но теперь я в это не верю

60. Я ругаюсь только со злости

61. Когда я поступаю неправильно, меня мучает совесть

62. Если для защиты своих прав мне нужно применить физическую силу, я применяю ее

63. Иногда я выражаю свой гнев тем, что стучу кулаком по столу

64. Я бываю грубоват по отношению к людям, которые мне не нравятся

65. У меня нет врагов, которые бы хотели мне навредить

66. Я не умею поставить человека на место, даже если он того заслуживает

67. Я часто думаю, что жил неправильно

68. Я знаю людей, которые способны довести меня до драки

69. Я не огорчаюсь из-за мелочей

70. Мне редко приходит в голову, что люди пытаются разозлить или оскорбить меня

71. Я часто только угрожаю людям, хотя и не собираюсь приводить угрозы в исполнение

72. В последнее время я стал занудой

73. В споре я часто повышаю голос

74. Я стараюсь обычно скрывать свое плохое отношение к людям

75. Я лучше соглашусь с чем-либо, чем стану спорить

При составлении опросника использовались принципы:
1. Вопрос может относиться только к одной форме агрессии.
2. Вопросы формулируются таким образом, чтобы в наибольшей степени ослабить влияние общественного одобрения ответа на вопрос.

Ответы оцениваются по восьми шкалам следующим образом:

I. Физическая агрессия:
"да" = 1, "нет" = 0:1,25,31,41,48, 55,62,68, "нет" = 1, "да" = О: 9,7

2. Косвенная агрессия:
"да" =1, "нет" = 0: 2, 10, 18, 34, 42, 56, 63, "нет" = 1, "да" = 0: 26,49

3. Раздражение:
"да"=1, "нет"=0: 3,19,27,43, 50, 57,64,72, "нет" = 1, "да" = 0: II,35,69

4. Негативизм:
"да"=1, "нет" = 0: 4, 12, 20, 28, "нет" - 1, "да" = О: 36

5. Обида:
"да"=1,"нет"= 0: 5,13,21, 29, 37, 44, 51, 58

6. Подозрительность:
"да"=1, "нет"=0: 6,14,22,30, 38,45, 52, 59, "нет"= 1, "да"=0: 33, 66, 74,75

7. Вербальная агрессия:
"да"=1,"нет" = 0:7,15, 23, 31, 46,53,60,71,73, "нет" = 1, "да" = О: 33, 66, 74, 75

8. Чувство вины:
"да"=1,"нет"=0: 8, 16, 24, 32, 40, 47,54,61,67

Индекс враждебности включает в себя 5 и 6 шкалу, а индекс агрессивности (как прямой, так и мотивационной) включает в себя шкалы 1, 3, 7.

Нормой агрессивности является величина ее индекса, равная 21 плюс-минус 4, а враждебности - 6,5-7 плюс-минус 3. При этом обращается внимание на возможность достижения определенной величины, показывающей степень проявления агрессивности.

Анкета изучения межэтнической толерантности беженцев (автор Стефаненко, Т.Г. Этнопсихология: практикум / Т.Г.Стефаненко. - М., 2006. - С.149-151 ).

1. Оцените степень вашего согласия с утверждениями в соответствии со шкалой: от 1 - абсолютно не согласен до 7 - абсолютно согласен. Обведите соответствующий балл после утверждения.

1.1. За границей мне было бы приятно ощущать себя представителем именно своего народа: 1 2 3 4 5 6 7

1.2. Хочу, чтобы мои друзья (подруги) были представителями разных народов России: 1 2 3 4 5 6 7

1.3. Не хотелось бы, чтобы все нации постепенно смешивались, каж­дый точно должен знать свои корни: 1 2 3 4 5 6 7

1.4. Для человека важнее ощущать себя, прежде всего представителем своего народа, а не гражданином России:

1 2 3 4 5 6 7

1.5. Я не уверен, что являюсь представителем того народа, к которому относят меня окружающие: 1 2 3 4 5 6 7

1.6. Мне неприятно лишний раз вспоминать о своей национальности: 1 2 3 4 5 6 7

1.7. Я верю, что конфликты между народами в нашем обществе в буду­щем прекратятся: 1 2 3 4 5 6 7

1.8. Принадлежность к разным национальностям мешает людям, живу­щим в России, чувствовать себя единым народом: 1 2 3 4 5 6 7

1.9. Если бы у меня сейчас была возможность выбирать национальность, я выбрал бы ту же самую: 1 2 3 4 5 6 7

1.10. Представители разных народов в нашем обществе никогда не будут относиться друг к другу с доверием: 1 2 3 4 5 6 7

1.11. Несмотря на то, что вокруг меня живет столько разных народов, я всегда ясно осознаю, каковы мои национальные корни: 1 2 3 4 5 6 7

1.12. Когда окружающие говорят о культуре и обычаях своего народа, я испытываю некоторый дискомфорт, потому что сам не могу точно определить, к какому народу себя отнести:

1 2 3 4 5 6 7

1.13. Я готов делать все от меня зависящее, чтобы о россиянах в мире говорили с уважением: 1 2 3 4 5 6 7

1.14. Межнациональная напряженность в России сохранится и в будущем: 1 2 3 4 5 6 7

1.15. Я не люблю, когда меня лишний раз спрашивают о моей национальности, и в подобных случаях стараюсь аккуратно сменить тему разговора: 1 2 3 4 5 6 7

1.16. Полное взаимопонимание между разными народами в нашем обществе вполне достижимо: 1 2 3 4 5 6 7

2. Как бы вы чувствовали себя при общении с представителями других этнических групп, с которыми вы никогда не встречались?

Я бы себя чувствовал

Совсем некомфортно 1 2 3 4 5 6 7 абсолютно комфортно

Абсолютно спокойно 1 2 3 4 5 6 7 совсем неспокойно

Абсолютно легко 1 2 3 4 5 6 7 совсем нелегко

Совсем неуверенно 1 2 3 4 5 6 7 абсолютно уверенно

3. Насколько хорошо, на ваш взгляд, вы понимаете представителей народов Кавказа?

3.1.Я думаю, что я хорошо понимаю психологию представителя народов Кавказа

Абсолютно не согласен 1 2 3 4 5 6 7 абсолютно согласен

3.2.Я думаю, я хорошо понимаю, что значит быть представителем народов Кавказа

Абсолютно не согласен 1 2 3 4 5 6 7 абсолютно согласен

3.3. Я с трудом ставлю себя на место представителя народов Кавказа, даже если я очень хочу понять его точку зрения

Абсолютно не согласен 1 2 3 4 5 6 7 абсолютно согласен

3.4. Я плохо понимаю, каким образом представители народов Кавказа воспринимают мир и других людей

Абсолютно не согласен 1 2 3 4 5 6 7 абсолютно согласен

4. Мое отношение к представителям народов Кавказа:

4.1.Абсолютно совсем

симпатизирующее 1 2 3 4 5 6 7 несимпатизирующее

4.2.Совсем абсолютно

неуважительное 1 2 3 4 5 6 7 уважительное

4.3.Совсем абсолютно

отвергающее 1 2 3 4 5 6 7 принимающее

4.4.Абсолютно совсем

одобрительное 1 2 3 4 5 6 неодобрительное

5. Готовы ли вы взаимодействовать с представителями народов Кавказа в следующих ситуациях:

5.1.Пригласить их в гости

совсем не готов 1 2 3 4 5 6 абсолютно готов

5.2.Работать с ними в одной группе

совсем не готов 1 2 3 4 5 6 абсолютно готов

5.3.Проводить с ними вместе свободное время

совсем не готов 1 2 3 4 5 6 абсолютно готов

5.4.Поддерживать их, когда их несправедливо критикуют представители моего народа

совсем не готов 1 2 3 4 5 6 абсолютно готов

6. Отметьте на шкале, насколько вы хорошо знаете культуру и традиции:

а) Русских 1 2 3 4 5 6 7

б) Чеченцев 1 2 3 4 5 6 7

в) Кабардинцев 1 2 3 4 5 6 7

г) Черкесов 1 2 3 4 5 6 7

д) Армян 1 2 3 4 5 6 7

е) Азербайджанцев 1 2 3 4 5 6 7

Укажите, пожалуйста,

Пол

Возраст

Национальность ­­­­­­­­­­­­­­

Приложение 2.

Таблица 5

Персональная информация о респондентах из Таджикистана

Информация о респонденте

Пол

Возраст

Национальность

Религия

Образование

Место работы

в настоящем

Наличие собственного жилья на территории РФ

1

ж

52года

осетинка

атеист

среднее

Нянька в детском доме

Собственного жилья нет

2

ж

27лет

таджичка

атеист

Среднее

специальное

санитарка

Собственного жилья нет

3

м

21 год

таджик

атеист

Среднее

специальное

безработный

Собственного жилья нет

4

ж

19 лет

таджичка

атеист

среднее

безработная

Собственного жилья нет

5

м

17 лет

таджик

атеист

среднее

безработный

Собственного жилья нет

6

ж

56 лет

таджичка

атеист

Среднее

специальное

Техничка в магазине

Собственного жилья нет

7

60 лет

осетин

ислам

Неполное среднее

тракторист

Есть собственное жилье

8

м

30 лет

русский

православие

среднее

безработный

Собственного жилья нет

9

ж

30 лет

русский

православие

среднее

безработная

Собственного жилья нет

10

ж

29 лет

русская

атеист

среднее

безработная

Собственного жилья нет

11

м

27лет

русский

ислам

Среднее

специальное

сварщик

Собственного жилья нет

12

ж

21год

осетинка

ислам

Неполное

среднее

студентка

Есть собственное жилье

Персональная информация о респондентах из Южной Осетии

Информация о респонденте

Пол

Возраст

Национальность

Религия

Образование

Место работы

в настоящем

Наличие собственного жилья на территории РФ

1

ж

62года

осетинка

православие

среднее

пенсионерка

Собственного жилья нет

2

ж

47лет

осетинка

православие

Среднее

специальное

парикмахер

Собственного жилья нет

3

м

51 год

осетин

православие

Среднее

специальное

таксист

Собственного жилья нет

4

ж

29 лет

осетинка

православие

среднее

продавец на рынке

Собственного жилья нет

5

м

56 лет

осетин

православие

среднее

таксист

Собственного жилья нет

6

ж

50лет

осетинка

православие

Среднее

специальное

безработная

Собственного жилья нет

7

м

60 лет

осетин

православие

Неполное среднее

строитель

Есть собственное жилье

8

м

30 лет

осетин

православие

среднее

кафельщик

Есть собственное жилье

9

ж

27 лет

осетинка

православие

среднее

продавец

Есть собственное жилье

10

ж

48 лет

осетинка

православие

Среднее специальное

медсестра

Есть собственное жилье

11

м

25лет

осетин

православие

Среднее

специальное

кафельщик

Есть собственное жилье

12

ж

22года

осетинка

православие

Неполное

среднее

студентка

Есть собственное жилье

47