Сценарий композиции об А. С. Пушкине

«Нет, весь я не умру…»

Сценарий композиции об А. С. Пушкине

Отче наш, Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя,

Яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь;

И остави нам долги наша,

Якоже и мы оставляем должником нашим;

И не введи нас во искушение,

Но избави нас от лукаваго.

«Наталья Николаевна! Не волнуйтесь. Всё будет хорошо. Александр Сергеевич легко ранен…»

- Тетушка Екатерина Ивановна не считается с расходами, только бы её красавица Наташа была наряднее, изящнее, блистательнее других великосветских дам. Она не считается со временем и, когда Наталья Николаевна собирается на бал, сама приезжает к ней.

Наталье Николаевне Гончаровой только минуло 16 лет, когда она впервые встретилась с Пушкиным на балу в Москве. В белом воздушном платье, с золотым обручем на голове, она в этот замечательный вечер поражала всех своей классической, царственной красотой.

Александр Сергеевич не мог оторвать от неё глаз. Слава его гремела на всю Россию. Он всюду являлся желанным гостем; толпы ценителей и восторженных поклонниц окружали его, ловя всякое слово, драгоценно сохраняя его в памяти.

Наталья Николаевна была скромна до болезненности; при первом их знакомстве его знаменитость, властность, присущие гению, -Не то что сконфузили, а как-то придавили её.

Она стыдливо отвечала на восторженные фразы, но это врожденная скромность только возвысила её в глазах поэта.

В 1830 году прибытие части высочайшего двора в Москву оживило столицу и сделало её средоточием веселий и празднеств. Наталья Николаевна принадлежала к тому созвездию красоты, которое в это время обращало на себя внимание и, удивление общества. Она учувствовала во всех удовольствиях, которыми встретила древняя столица августейших своих посетителей. Молва об её красоте и успехах достигла Петербурга, где жил тогда Пушкин. По обыкновению, своему он стремительно уехал в Москву, не объяснив никому своих намерений и возобновил прежние свои искания.

Когда я увидел её в первый раз, красоту её едва начинали замечать в свете. Я полюбил её, голова у меня закружилась, я сделал предложение…

Ваш ответ, при всей его неопределённости, на мгновение свёл меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; вы спросите меня - зачем? Клянусь вам, не знаю, но какая то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни её присутствия.

Я вам писал: надеялся, ждал ответа - он не приходил.

Заблуждение моей ранней молодости представились моему воображению; они были слишком тяжки и сами по себе, а клевета их ещё усилила; молва о них, к несчастью, широко распространилась. Вы могли ей поверить; я не смел жаловаться на это, но приходил в отчаяние.

Сколько мук ожидало меня по возвращении!

Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие с какими приняла меня м-ль Натали… У меня не хватило мужества объясниться, - я уехал в Петербург в полном отчаянии.

Я чувствовал, что сыграл очень смешную роль, первый раз в жизни я был робок, а робость в человеке моих лет никак не может понравится молодой девушке в возрасте вашей дочери. Только привычка и длительная близость могли бы помочь мне заслужить её расположение; я могу надеяться возбудить со временем её привязанность, но ничем не могу ей понравиться.

Бог мне свидетель, что я готов умереть за неё; но умереть для того чтобы оставить её блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа, - эта мысль для меня - ад.

Любезный Дедушка! Узнав сомнения ваши, спешу опровергнуть оные и уверить вас, что всё то, что сделала Маменька, было согласно с моими чувствами и желаниями. Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые вам о нём внушают, и умоляю вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное как лишь низкая клевета. В надежде, любезный Дедушка, что все ваши сомнения исчезнут при получении сего письма и что вы согласитесь составить моё щастье, целую ручки ваши и остаюсь навсегда покорная внучка ваша Наталья Гончарова.

Николай Афанасьевич и Наталья Ивановна Гончаровы имеют честь объявить о помолвке дочери своей Натальи Николаевны с Александром Сергеевичем Пушкиным, сего мая шестого дня 1830 года.

Участь моя решена. Я женюсь… Та, которую любил я целых 2 года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством - боже мой - она… почти моя.

Я женюсь, то есть я жертвую независимостью, моею беспечной, прихотливой независимостью, моими роскошными привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством. Я готов удвоить жизнь и без того не полную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог бы обойтись без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?

Дантес обладал безукоризненно правильными, красивыми чертами лица, но ничего не выражавшими, что называется, стеклянными глазами. Ростом он был выше среднего, к которому очень шла полурыцарская, нарядная, кавалергардская форма. К счастливой внешности следует прибавить неистощимый запас хвастовства, самодовольства, пустейшей болтовни.

Где и как произошло знакомство Дантеса с Натальей Николаевной, не знаю, но с первой встречи она произвела на него впечатление, не изгладившееся во всю его жизнь. Наталья Николаевна первое время не обращала никакого внимания на явное ухаживание Дантеса, привыкшего к лёгким победам, и это равнодушие, казавшееся ему напускным, только подзадоривало его. Тогда он принялся за систематическую атаку. Никто из молодёжи не допускался в дом Пушкиных на интимную ногу. Чтобы иметь только случай встретить или хотя изредка взглянуть на Наталью Николаевну, Дантес пускался на всякие ухищрения.

Его осведомленность относительно их прогулок или выездов была прямо баснословна и служила темой постоянных шуток и догадок сестер. Раз даже дошло до пари. Как-то утром пришла внезапно мысль поехать в театр. Достав ложу, Александра Николаевна заметила: - ну, на этот раз Дантеса не будет! Сам не догадается, и никто подсказать не сможет. - А тем не менее мы его увидим, - возразила Екатерина Николаевна - всякий раз так бывает, давай держать пари! - и на самом деле, не успели они занять свои места как блестящий офицер, звеня шпорами, входил в партер.

Этим неустанным преследованием он добился того, что Наталья Николаевна стала обращать на него внимание, а Екатерина Николаевна, хотя она и должна была понять, что ухаживания относятся к сестре, влюбилась в него, но пыталась скрыть это чувство до поры, до времени.

И далее Полетика и Наталья Николаевна на балу, уединившись, стоят в зале у окна.

- Надо встретиться с Жоржем и обо всём договориться. Что в этом плохого? - недоумевает и далее. - Никто об этом не узнает. Я предоставлю свою квартиру для свидания. Опасности нет. Я никуда не уйду, буду тут же.

Но Наталья Николаевна не соглашается. Тогда и далее поступает по-другому, хитрее: она приглашает Наталью Николаевну к себе.

Квартира Идалии Полетики - в кавалергардских казармах. За 10 минут до условленного времени Дантес взбежал на крыльцо и исчез в дверях. Через некоторое время подъехала карета и из неё неторопливо и спокойно вышла Наталья Николаевна. Вместо Идалии в гостиной её встречает Дантес. Жорж у её ног. Он ломает руки, снова говорит о своей несчастной любви. Он готов порвать с Екатериной и жениться на Наталье Николаевне.

Наталья Николаевна зовёт Идалию, та появляется на пороге.

- прощайте, - говорит Наталья Николаевна.

Свидание длилось не более 10 минут. Наталья Николаевна вышла из дома с таким же достоинством, как и вошла, только щёки её пылали, а излом левой брови обозначался резче. Свидание это не было радостно для Натальи Николаевны. Оно оказалось для неё полной неожиданностью, и она ни в чем не уронила своего достоинства. Так и останется Дантес в её памяти: растерянный взгляд, всклокоченные волосы, умоляющая поза с, очень уж изящно, вытянутой рукой. А в дверях прекрасная Идалия с лукавой улыбкой хищницы.

Знали об этом свидании только Идалия Полетика, Наталья Николаевна и Дантес.

4 ноября 1836 года Пушкин получил по почте письмо - «Диплом светлейшего ордена рогоносцев», члены которого под предводительством «великого магистра» Д. Л. Нарышкина единогласно избрали Александра Пушкина его «кодъютантом» и «стареографом ордена». Такие же письма были разосланы друзьям поэта.

Он уже тогда понял, о чем шла речь в этом пасквиле.

Николай I - это видели все - был неравнодушен к Наталье Николаевне. Она видела, что нравится Николаю I-му и боялась этого. Была с ним приветлива, но холодна. Он понял кто был автором этих писем.

Это на руку барону Геккерну. Это его работа. Отвести подозрения от приёмного сына. Нанести удар в самое сердце ненавистному поэту.

А жена «великого магистра ордена рогоносцев» М. А. Нарышкина была любовницей Александра I, и в письме намекали на связь Натальи Николаевны с Николаем I-м.

Пушкин писал:

- Барон!

Позвольте мне подвести итог тому, что произошло недавно. Поведение вашего сына было мне известно уже давно и не могло быть для меня безразличным. Я довольствовался ролью наблюдателя, готовый вмешаться, когда сочту это своевременным. Случай, который во всякое другое время был бы мне крайне неприятен, весьма кстати вывел меня из затруднения: я получил анонимные письма. Я увидел, что время пришло, и воспользовался эти. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына играть роль столь жалкую, что моя жена, удивлённая такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может, и вызвало в ней эта великая и возвышенная страсть, угасла в презрении самом спокойном и отвращении, вполне заслуженном.

Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени не ловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и нелепости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорождённого или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне моего сына.

Вы хорошо понимаете, барон, что после этого я не могу терпеть, чтобы моя семья имела какие бы то ни было сношения с вашей. Только на этом условии согласился я не давать хода этому грязному делу и не обесчестить вас в глазах дворов нашего и вашего, к чему я имел и возможность, и намерение. Я не желаю, чтобы моя жена выслушивала впредь ваши отеческие увещания. Я не могу позволить, чтобы ваш сын после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, и ещё того менее - чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец.

И так, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь.

Имею честь быть, барон, ваш нижайший и покорнейший слуга.

26 января 1837 г. Александр Пушкин.

Тогда серая, серая петербургское утро, с ветром и мокрым снегом, сизое, угрожающее небо, нависшее над потемневшими домами, сменилось ясным холодным днём. Наталья Николаевна поехала за старшими детьми, которые были у княгини Мещерской - близкого друга Пушкиных. Обычно вещее сердце Натальи Николаевны в тот день не чуяло беды. Не заметила она и того, как, чуть свернув в сторону, её сани пропустили встречные, в которых ехал Пушкин с Данзасом. Сердце-вещун и тут смолчало…

Александра Сергеевича ждали к обеду, а он опаздывал. Уже давно был накрыт стол. Из детской доносились мягкие удары мяча, грохот падающих игрушек, иногда голос няни.

… И опять смолчало сердце-вещун. А в это самое время на Чёрной речке смертельно раненного Пушкина секунданты вели к саням.

В тревоге за приёмного сына примчался к месту дуэли барон Геккерн. Пушкин не знал, что к дому привезли его в карете врага.

Наталья Николаевна подошла к окну и, узнав остановившуюся подле их дома карету Геккерна в негодовании подозвала слугу:

- передайте барону, что я не могу его принять.

Она возвратилась в будуар, собираясь рассказать сестре, что старик Геккерн не смотря ни на что, снова приехал в их дом. Но вдруг сёстры услышали поспешные шаги. «Это не шаги Александра Сергеевича», - подумала Наталья Николаевна, и в первый раз за этот день замерло её сердце. Дверь открылась без предупреждения.

- Наталья Николаевна! Не волнуйтесь. Всё будет хорошо. Александр Сергеевич легко ранен…

Она бросается в прихожую, ноги её не держат. Прислоняется к стене и сквозь пелену уходящего сознания видит, как камердинер Никита несёт Пушкина в кабинет, прижимая к себе, как ребенка.

- Будь спокойна. Ты ни в чем не виновата. Всё будет хорошо, - одними губами говорит Пушкин и пытается улыбнуться.

Потом были ночи и дни, но когда была ночь и когда день, - она не знала. Не знала с той поры, когда её самоё потряс её же безумный крик: «Пушкин! Ты будешь жить!» - и его лицо - величественное, спокойное и прекрасное, какого она не знала в прежней его жизни.

Отче наш, Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя,

Яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь;

И остави нам долги наша,

Якоже и мы оставляем должником нашим;

И не введи нас во искушение,

Но избави нас от лукаваго.

Все так просто. Припудренный лес,

Снег примятый у самой опушки,

И, спокойный, но бледный Дантес,

Как свеча догорающий Пушкин.

Суетящийся лекарь, печаль

В потухающем взоре поэта.

Не то плач, не то стон прозвучал…

Крикнул ворон - дурная примета.

Эти странные, вещие сны.

Яд интриг. Государева милость.

Камер-юнкера дни сочтены,

Дни поэта в века претворились.

(Е. Шкляр. Смерть поэта.)

В композиции использованы стихи Пушкина: «Сонет.», «Когда в объятия мои…», «Если жизнь тебя обманет…», два отрывка из романа «Евгений Онегин.», «храни меня мой талисман…», «Цветок.»

Романсы русских композиторов на стихи Пушкина: «Юноша и дева.», «Ночной зефир струит эфир…», «Я помню чудное мгновение…», «Я вас любил…», «Владыка дней моих…», «В крови горит огонь желания…», ария Ленского из оперы «Евгений Онегин.».