Певец свободы и узник совести

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

Средняя общеобразовательная школа

села Владимировка Тандинского кожууна

Тема:

Певец свободы и узник совести.

Работу выполнил ученик

9-го класса Ойдуп-оол Арбай

МБОУ СОШ с.Владимировка.

Руководитель: учитель
тувинского языка и литературы

Доржу Марта Оюновна.

Владимировка- 2013.

Оглавление:

Введение……………………………………………………………..стр 3-4

I. Почему С.Б.Пюрбю был репрессирован?......................................стр 5-15

Заключение…………………………………………………………..стр 16-18

Список использованной литературы……………………………….стр 19

Введение

Сергей Пюрбю - народный писатель Тувы, начиная с 30-х - 40-х годов прошлого века и до конца своей жизни, верно и бескорыстно отдавал свои силы и талант делу просвещения нашего народа. Его стихи, поэмы и переводы вошли в золотой фонд тувинской и всей многонациональной литературы России.

Пюрбю первым из классиков тувинской литературы в 1930-1940 гг. вводит в тувинскую литературу жанры мировой литературы, ранее незнакомые тувинскому читателю. Опираясь на эстетические традиции устного народного творчества и русской классической литературы, он написал первую тувинскую поэму "Чечек" (1939) и балладу "Красный обоз" (1942). В период ТНР вышли в свет два сборника стихотворных произведений "Красный обоз" (1943) и "Песня утра" (1944). Сборник «Песня утра» показал, что в лице С. Пюрбю тувинская литература имеет талантливого поэта, страстного борца за идеи добра и справедливости, певца дружбы народов, патриота своей Родины.

В 1947 году у известного писателя выходит третий сборник «Родная земля». В стихотворениях "Кара-Суг", "Эъжим", "Хайыракан", "Шагаан-Арыг", "Моей Туве", "Монгун-Тайга", "Вечер", С. Пюрбю с сыновней преданностью и любовью рисует образ малой родины.

К сожалению, эти стихи бригадой союза советских писателей СССР, обследовавших состояние тувинской литературы в 1947-1948 гг., были использованы против автора в качестве одного из «веских» доказательств в обвинении писателя в буржуазном национализме.

Актуальность нашей темы заключается в том, что не каждый читатель знает о трагических страницах его судьбы. В расцвете сил тридцати пятилетний поэт был репрессирован за пропаганду, содержащую призыв свержения Советской власти и за возбуждение национальной вражды (по части 1 ст.59 - 7 УК РСФСР). Его многогранное творчество остается малоизученным, но самое главное - мы сегодня не знаем за что (за какие произведения, в каких стихах чиновники увидели повод для лишения свободы)

Цель работы:

Выяснить почему Сергей Пюрбю был репрессирован?

Предмет исследования: С конца 30 годов в XX века в нашей многонациональной стране стали происходить страшные события. Много людей, неповинных стали жертвами сталинских репрессий. В том числе и наш любимый писатель Сергей Бюрбю. Он был осужден за пропаганду, содержащую призыв к свержению Советской власти. Предметом исследования является трагические годы в биографии писателя.

Объект исследования: Биография Сергея Бюрбю.

Методы работы:

1.Работа с биографическими материалами исследователей творчества поэта.

2.Знакомство с творчеством поэта по указанным этапам.

3.Изучение литературных произведений С.Бюрбю.

Практическая значимость работы: Данную работу могут использовать учителя тувинского языка и литературы на своих уроках, внеклассных мероприятиях, ученики, занимающиеся исследовательской деятельностью.

Работа состоит из введения, основной части, заключения и списка использованной литературы.

1. Почему С.Б.Пюрбю был репрессирован?

Приговором облсуда Тувинской автономной области от 14 июля 1948 г. С.Б.Пюрбю осужден (по ч.1 ст. 58- 10 УК РСФСР за пропаганду, содержащую призыв к свержению Советской власти, к десяти годам лишения свободы; по ч. 1 ст. 59-7 УК РСФСР за возбуждение национальной вражды - к двум годам лишения свободы, (политические статьи); по ч. 1ст.182 УК РСФСР за хранение огнестрельного оружия без надлежащего решения - к двум годам лишения свободы, а в соотношении со ст. 49 УК РСФСР по совокупности преступлений) - к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовом лагере и трем годам поражения в правах с конфискацией изъятого карабина «маузер».

Часть 1 ст.58-10 УК РСФСР является политической. Сергей Пюрбю был осужден за пропаганду содержащую призыв к свержению Советской власти.

Изучая произведения поэта мы не найдем ни одной строчки ненависти к Родине, Родина тогда олицетворяла собой СССР. Напротив, все его стихи наполнены любви, гордости, за Отчизну.

Отечество! Безбрежен

твой простор.-

Но если б

мне сказали:

«Выбирай!»-

Я выбрал бы

родной тувинский край:

Здесь-

выси древних крутобедрых гор.

Здесь-

воды рек,

ласкавших с детства взор,

Здесь-

каждый кустик, травка, прах земли-,

Частицей жизни

и в меня пошли! [8]

Эти стихи написаны в 1945году.

У каждого человека есть малая родина, где он родился, живет, работает. Возможно, партийным чиновникам того времени, не понравились именно эти строчки. В тот период истории Тывы, было принято воспитывать партию. Ленина. Советский Союз. В 1944 году Тыва официально входит в состав СССР. Все поэты, писатели воспевали в своих произведениях дружбу народов, патриотизм, благодаря партию и Ленина. Только С.Пюрбю написал искренние стихи, воспев малую Родину, но обвинять его в национализме, в возбуждении национальной вражды было верхом лицемерия, лжи. псевдопропаганды местных партийных властей. Именно эта часть обвинения является самой бессмысленной и пугающей. В своих стихах поэт - С.Пюрбю воспевает:

Москва!

Мой самый дорогой аал

Всегда, как сын,

сюда я приезжал.

Там Ленин жил

там жив сегодня он!

В Москву ведут

пути со всех сторон…

Поэт жил в свое время. Он современник событий, людей своего поколения. Не удивительно, что он написал данные строчки. Кому-то уж очень хотелось упрятать за решетку поэта, независимого в суждениях, и открыто критикующего руководство Тувы неразумную, с его точки зрения, политику какое он имеет право критиковать, кто он такой, поэт-самоучка.

И «верха» не заставили себя долго ждать сместили неугодного поэта с поста председателя Комитета по литературе и искусству при Совмине ТНР,

отправив его учительствовать в Шагонарскую среднюю школу. (Именно здесь, в Шагонаре, столуясь в семье русских крестьян Филатовых, он познакомился со своей будущей женой Ниной Дмитриевой). А позднее, когда в Туву пришла Советская власть, отлучили С.Б.Пюрбю от компартии и тувинского отделения Союза писателей СССР. Этого «верхам» показалось мало. И тогда в Туву в декабре 1947 года пожаловала бригада Союза писателей СССР, наделенная высокими полномочиями: разобраться с состояния дел в тувинской литературе выявить и дать отпор националистическим, мелко- буржуазным настроениям в ней. Базой для ее визита послужило Постановление ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» от 14 августа 1946 года

И вот члены бригады - Никодим Федорович Гильдяри и Михаил Маркелович Скуратов- в течение четырех месяцев скрупулезно изучали произведения тувинских поэтов и прозаиков, изучали, как оказалось, не с целью оказать им творческую помощь, а с одним- единственным желанием - выявить замаскированных идеологических противников. И они были «выявлены». В первых строках « заключения- обследования» тувинской литературы ее авторами с «большевисткой прямотой» было заявлено: «Наличие откровенно буржуазно- националистических явлений в тувинской литературе чаще всего прикрыты чисто географическими и этнографическими описаниями вне времени и пространство, обнаруживают крайне низкий идейно- политический уровень значительного числа произведений Пюрбю и Идам - Сюрюна».

Трудно с высоты сегодняшнего дня сказать, в каком именно произведении поэта чиновники- коммунисты увидели призыв к возбуждению

националистической вражды, ведь каждая строка его стихов является искренней, полной любви к родному краю:

«…Есть у меня Танды-

Любых дворцов просторней и богаче …»

Кому-то уж очень хотелось упрятать за решетку поэта, независимого в суждениях и открыто критикующего руководство Тувы за неразумную, с его точки зрения, политику. «А какое он имеет право критиковать, кто он такой, поэт-самоучка?!»

Вот его упражнения в лирике, в них много глупенькой мелодрамы, узко личных, чисто субъективных писаний. Все они монотонны и однообразны, и только стоит удивляться, как наша печать могла предоставлять место для публикаций этой пошлятины».

Что ни строка, то удар в незащищенное сердце поэта…

А вот и «доказательства»:

«Не серый листок бумаги, а лицо твое,
Не строй букв, а живой голос твой,
Как восход зари с нетерпением жду я».

Эти строки признания любимой квалифицируются заезжими критиками так: «Они также неискренни, лживы и лицемерны, как и все остальные».

3 апреля 1948 года Н.Гильярди и М.Скуратов подписывают так называемый акт проверки творчества Сергея Пюрбю и Монгуш Идам-Сюрюна с приложением к нему «материалов». Для чего понадобился еще и акт? Он с головой выдает авторов неприкрытого доноса на товарищей по литературному цеху. Процитируем лишь одно предложение: «Ввиду того, что вся литературная деятельность С.Пюрбю и М.Идам-Сюрюна является ничем иным, как скрытой, а нередко и открытой проповедью на идеологическом фронте байско-буржуазного национализма, несовместимой со званием советского писателя и гражданина, и наносит огромный вред делу развития молодой советской тувинской литературы, считаем своим долгом довести об этом до сведения органов Министерства государственной безопасности».

И уже через две недели заместитель начальника следственного отделения УМГБ по Тувинской автономной области капитан Михайлов, рассмотрев материалы о «преступной деятельности», нашел: «Пюрбю проводит антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию партийно-советских мероприятий, возводит клевету на национальную политику партии и Советского правительства, а также призывает к изгнанию из Тувы и убийству русских».

Помимо известных «материалов обследования состояния дел в тувинской литературе», следствие УМГБ оперировало показаниями свидетелей, близко знавших С.Б.Пюрбю. Их показания и были положены в основу обвинения тувинского поэта в антисоветской контрреволюционной деятельности. Однако в 1957 году эти самые свидетели пояснили органам следствия, что они оговорили Пюрбю вследствие принуждения со стороны следователей. Уголовные дела, подобные рассматриваемому, делались по одному сценарию: оговорить, обвинить, осудить. При этом показания самого обвиняемого, его доводы, как правило, во внимание следователями не принимались.

Пюрбю на допросах держался с достоинством, был объективен и самокритичен. Никакой агитации или пропаганды против русских, направленной на разжигание национальной вражды, поэт не проводил. Да у него, как он сам признавался, и в мыслях не было такого: он только открыто возмущался поведением отдельных русских граждан, которые позорили великую нацию. К тому же, он был женат на русской женщине, имел от нее двоих детей. Впитал в себя дух русской культуры, обучаясь в Ленинграде, а позднее - в Москве. Искренне восхищался шедеврами Пушкина, Толстого, Горького, Шолохова. Еще тогда, до своего ареста, он вынашивал замыслы перевода их произведений на тувинский язык. И был близок к их осуществлению. Но…

С.Б.Пюрбю арестован 1948 году, а освобожден 11 октября 1954 году.

В его исторической поэме есть такие строчки:

«Кто нас, безвинных, тронет? Кто осудит?

Не мучься, не кручинься понапрасну:

Как знать - еще вернешься, сокол ясный,

Еще и в нашей юрте праздник будет».[12]

Поэт как будто знал, что будет безвинно осужден за свои стихи, за любовь к родному краю и будет помилован. И вот теперь он, советский политзаключенный с пятилетним стажем, не имея под рукой ни клочка бумаги, ни огрызка карандаша, строфу за строфой в уме переводил «Евгения Онегина» на родной язык. Это было поразительно: русский роман в стихах легко, без видимых усилий укладывался в рамки тувинского языка, ничуть не портя его мелодики.

«Дай только срок, дорогой Александр Сергеевич, и мой кочевой народ в самом сердце Азии заговорит твоими бессмертными стихами. Дай только срок»,- шептали губы политзаключенного.

Но еще до этой своей неполной реабилитации Сергей Бакизович завершил работу над переводом «Евгения Онегина» на тувинском языке. Многие подходили и искренне благодарили поэта за талантливый перевод.

Как- то в кругу друзей Сергей Бакизович сказал: «Пушкин не дал мне духовно погибнуть в лагерях. Но и лагеря помогли мне вплотную приблизиться к Пушкину, свободно заговорить языком его поэзии на моем родном языке».

Долгие 2381 день - шесть с половиной лет - провел он в застенках ГУЛАГа. То его этапировали на строительство железной дороги, получившей много позднее широко известное название «БАМ», то отправляли в телятниках вместе с такими же, как он, «политическими», на прокладывание узкоколейки в Карагандинской степи.

Впрочем, по свидетельствам очевидцев, нигде и никак - ни письменно, ни устно - Сергей Бакизович не любил вспоминать эти годы с клеймом «врага народа». Зато есть свидетельство о том, что он ни разу не поддался уголовникам, умел постоять за себя. Пюрбю носил обувь малого, 39 размера, чего всю жизнь стеснялся. При этом он обладал недюжинной физической силой, быстрой реакцией боксера и борца. В конце концов уголовники отстали от «дикого азиата». А «дикий азиат» везде - за укладкой ли вонючих, пропитанных креолином шпал, скудным обедом ли, в серые дни и бессонные ночи - шептал заветные слова. Бессмертные пушкинские строки теснились в груди политзаключенного, безмолвно, как и он сам, просились на волю…Еще будучи студентом Ленинградского педагогического института имени Герцена, Пюрбю был поражен мощью стиха великого русского поэта. Он не ставил перед собой такой цели, но память мгновенно, с первого прочтения, схватывала свободным потоком льющиеся строфы. Он бродил по набережным Невы, поражаясь их красоте, а еще более тому, что вот здесь, по этим безмолвным камням булыжной мостовой, ступала нога русского гения. И с каждым шагом по ним в голове будущего тувинского поэта все чаще и чаще звучала чарующая мелодия пушкинской поэзии. И вот теперь он, советский политзаключенный с пятилетним стажем, не имея под рукой ни клочка бумаги, ни огрызка карандаша, строфу за строфой в уме переводил «Евгения Онегина» на родной язык. Это было поразительно: русский роман в стихах легко, без видимых усилий укладывался в рамки тувинского языка, ничуть не портя его мелодики.

Еще одно подтверждение прозорливости гения:

«Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык…»

И вот в октябре 1954 года этот срок пришел: Сергей Пюрбю был досрочно освобожден из мест заключения. Советская Фемида, как известно, была скора на расправу, но крайне медлительна в признании собственных ошибок. С момента издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» минуло более полутора лет, прежде чем в «Карагандалаг» поступила официальная бумага об освобождении С.Б.Пюрбю. Но прошло еще два с половиной года до вынесения постановления Президиума Верховного Суда РСФСР (21 мая 1957 года), которым был отменен приговор суда от 1948 года и прекращено уголовное дело за недоказанностью предъявленного С.Б.Пюрбю обвинения по пятьдесят восьмой статье. Поэт был реабилитирован. Реабилитирован частично: на нем все еще продолжала «висеть» статья 182 УК РСФСР о незаконном хранении огнестрельного оружия.

А лагерное прошлое продолжало висеть тяжким грузом на душе поэта.

«Ты же реабилитирован, никто теперь не осмелится назвать тебя врагом народа,- успокаивала жена Нина Дмитриевна.- И детям никто вдогонку не бросит презрительное «контра».

Сын Саша и дочь Лена ничего не знали о лагерном прошлом отца. Не принято было в их семье говорить об этом. Друзья и знакомые свято держались обета молчания, хотя в доме Пюрбю всегда было многолюдно. Порой Сергей Бакизович приходил после работы и заставал дома шумную компанию.

- Кто они?- шепотом спрашивал он жену.

- Не знаю, - тихо отвечала Нина. - Наверное, твои родственники.

После смерти мужа тихо стало в доме Пюрбю. Куда-то исчезли родственники, друзья и знакомые. И еще эта нелепая история с мемориальной доской. «Кому захотелось так исковеркать фамилию?» - в который уже раз спрашивала вдова и не находила ответа. Однажды ночной порой ее осенила догадка: ведь он там, наверняка, не знает покоя, мечется его душа, корчится в муках от людского равнодушия и беспамятства! И, не дожидаясь утра, Нина Дмитриевна села за рабочий стол мужа, вывела на чистом листке бумаги первую строчку: «Председателю Комитета государственной безопасности…»

В своем заявлении вдова просила полной реабилитации мужа. Медленно, очень медленно, со скрипом, работала бюрократическая машина. Прокуратурой Республики Тува неоднократно принимались меры к полной реабилитации С.Б.Пюрбю. Для этого прокурор республики не раз и не два обращался в Генеральную прокуратуру Российской Федерации с представлениями о принесении протеста в порядке надзора на судебные постановления в отношении репрессированного С.Б.Пюрбю и о полной его реабилитации. Не сразу Генеральная прокуратура РФ поддержала представление прокурора Тувы. В мае 1990 года оттуда поступил ответ: нецелесообразно приносить протест, поскольку С.Б.Пюрбю по Указу Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии» от 27 марта 1953 года и так считается несудимым, однако в связи с наличием в его действиях состава преступления, предусмотренного ст.182 ч.1 УК РСФСР, т.е. незаконного хранения огнестрельного оружия, С.Б.Пюрбю не подлежит полной реабилитации.

Такой ответ не устраивал вдову поэта. «Как же так,- думала она,- считается несудимым и в то же время не подлежит полной реабилитации?» И прокуратура республики по просьбе Нины Дмитриевны изыскивала новые доказательства, доводы для полной реабилитации С. Пюрбю.

Нина Дмитриевна, сама уже тяжело больная, принялась за поиски новых доводов в оправдание мужа. Запросила сведения из госархива, который документально подтвердил факт пребывания С.Б.Пюрбю в составе тувинской делегации, сопровождавшей 3-й эшелон подарков в действующую Красную Армию. К сожалению, гласила бумага, из членов этой делегации никого не осталось в живых, но зато есть их взрослые дети, которые хорошо помнят те годы, к примеру, писатель К-Э.К.Кудажи.

И Кудажи подтвердил: «Да, мой отец, арат-скотовод из Ийи-Тала Улуг-Хемского хошуна, был в составе той делегации. Да, возглавлял ее генсек ЦК ТНРП С.Тока, входили в нее, если память мне не изменяет, также министр внутренних дел Н.Товарищтай, секретарь Дзун-Хемчикского хошкома ТНРП М.Доктугу, писатель С.Пюрбю. Тувинская делегация была на Брянском фронте. Да, мой отец оттуда вернулся в военной форме с погонами, на ремне носил пистолет. Часто встречался с аратами и рассказывал о героических подвигах Красной Армии.

Подарило пистолет моему отцу командование Брянского фронта. Такие подарки получили и другие члены делегации, в том числе и С.Пюрбю. Ни документов на них, ни патронов к ним не было».

Вот так. При обыске на квартире Пюрбю следователи, изъяв немецкий маузер, не обнаружили боеприпасов к нему. И это было вполне естественно, ибо он просто висел на стене в качестве сувенира - не более того. И все же следствие, даже не допросив свидетелей (в то время все члены делегации на фронт еще были живы), не истребовав сведений из архивов военных ведомств, не получив иных доказательств, обвинило поэта в незаконном хранении огнестрельного оружия.

Советская Фемида неразворотливо, неохотно, но все же вынуждена была признать невиновность поэта, приняла решение о его полной реабилитации. Произошло это лишь в 1994 году. Добившись реабилитации мужа, в январе 1995 года Нина Дмитриевна умерла... Она была героической женщиной. Столько времени сражаться за доброе имя мужа!

И снова прозорливые строки его поэмы:

« …Время все вокруг меняет,

И вянет чавылдак - трава степная,

Сгниют колодки. цепи проржавеют,

Дела мирские тоже постареют…»

Прошли года, пришло другое время, сменились поколения. Сегодня, исследуя, творческое наследие поэта мы вновь удивляемся стойкости его духа и величию его таланта. Сегодня мы можем сказать, что в творчестве поэта есть много тем, но тема любви к Родине, свободы и творчества - являются стержнем его творчества.

«…Что может быть сильней любви бессмертной -

Любви самоотверженной, безмерной?

И ничего на свете быть не может

Свободы человеческой дороже….»

С.Б.Пюрбю воспевал в своих стихах любовь, Родину, стихи его были полны надежды, оптимизма. Поэт как будто знал, что победит время:

«…Струится

счастья солнечный поток.

Прекрасна жизнь,

как песня светлых дней,

В звуки бытия, вся радость в ней…»

Заключение

С.Б. Пюрбю ушел из жизни в 1975 г. - рано, ему было только шестьдесят два года. Он мог бы и дальше радовать нас своими новыми стихами, пьесами, замечательными переводами, новыми идеями, которые имелись в творческих задумках, блокнотах, тетрадях. Они хранятся в научном архиве Тувинского института гуманитарных исследований.

О годах заключения он не вспоминал, и не писал никаких литературных произведений о них. У него был талант писать стихи, и талант любить. Многие ныне маститые поэты считают его своим учителем. Он был светлым поэтом, верил в любовь и дружбу. И он стал первым Народным писателем Тувы.

Нынешняя молодежь знают и любят стихи С.Пюрбю за их особое, трепетное и чистое звучание. Многие из них вошли в сборник «Когда улетают журавли», вышедший в издательстве «Современник» накануне 60-летия поэта. Кстати, в предисловии к поэтическому сборнику Михаил Скуратов (да-да, тот самый автор доноса на поэта в 1948 году!) пишет о поэзии С.Пюрбю: «Она негромка, но мудра и величава. Широкими эпическими мазками, тончайшими лирическими полутонами он живописует человеческие характеры, преобразования новой жизни. В нем нет и следа национальной замкнутости, он мыслит широкими категориями, созвучными с идеями нашего интернационального мировоззрения».

Сергей Бакизович Пюрбю, подобно своему любимому Пушкину, сам воздвиг себе памятник. И, подобно русскому поэту, тувинский поэт остался свободным.

КАРА-СУГ

В тувинском крае много рек,

и между ними есть одна,

вам не найти ее вовек,

зовется Кара-Суг она.

Река такая же как все.

Нет песен о ее красе,

но я люблю ее сильней

всех быстрых рек страны моей.

Там есть утес, там над скалой

летел орел и видел он,

как женщиною пожилой

я в бедной юрте был рожден.

Я длинных кос не позабыл,

хотя недолго их любил:

она свой добрый взгляд и смех

в могиле спрятала от всех.

И всю любовь, что передать

не мог я матери седой,

как вдохновенья благодать,

несу тебе, мой край родной!

Отчизна!

Все мое добро - не золото, не серебро,

ты песнь любовную прими,

любовь сыновнюю прими.

Перевод С. Липкина.

Список использованной литературы:

1. А.А.Даржай. Дулгээзинниг аян. Кызыл-2010.

2 . А.К.Калзан. Тыва литература 8-10 класс. Кызыл-1987.

3. В.С. Салчак «Тыва чогаалчылар дугайында» Кызыл, 2000.

4. В. С.Салчак. С.А.Сарыг-оол биле С.Б.Бюрбю. Башкы №3-4. Кызыл-2000.

5. С.Данчы-Хоо. Оршээп билирин амыдыралы-биле бадыткаан. Шын №113.Кызыл-2013.

6. С. Балчыр. Улуг шулукчу-тыва поэзиянын хуну. Шын №128. Кызыл-2013.

7. М.Олчей-оол. Аар дензилиг шулукчу. Улуг-Хем №5-6. Кызыл-1993.

8. Интернет-ресурсы.

18